Аннотация: С деньгами хорошо - без денег лучше, так бартер в бизнесе нас учит.
Финансовые проблемы.
- Ну, что, мужики, заходите. - пригласил нас, Насыров Сухроб, как только открыли мы дверь в его кабинет. - Все готово. Можно обновленные документы подписывать и проверять бесконечно. Это ваше личное дело.
Видимо, в наше отсутствие, Насырову Сухробу устроили хороший разгон, так как в его словах не было уверенности в том, что мы подпишем все эти документы. Но больше всего Насыров Сухроб боялся того человека, который руководил подготовкой этих документов. Возможно, что это председатель горисполкома, а может быть и кто-то другой руководит этим? Кто держит контроль за деньгами, тот хозяин положения. Все остальные просто пешки в этой игре, как мы с Алихановым Али, просто исполнители заказов на объектах.
Насыров Сухроб положил на длинный стол старый экземпляр договоров и рядом новый. Али Алиханов бегло прочитал глазами места пометок на старом экземпляре договоров и сверил их с новыми документами. Убедившись в правильности исправлений, Алиханов Али достал из кармана своей куртки шариковую авторучку и подписал последние листы документов. Затем он подвинул папку с договорами в мою сторону. Я ни стал читать договора, полностью доверяя, Али Алиханову, достал из кармана своего пиджака чернильную авторучку с золотым пером и также подписал все последние листы документов. Тут же встал из-за стола рядом с Али Алихановым. Мы готовы были уходить, но нам нужно было получить на руки документы.
Насыров Сухроб ни стал подписывать договора, так как там уже стояли подписи и печать председателя Исполкома города Душанбе. Насыров Сухроб оставил нам с Али Алихановым по одному экземпляру подписанных нами договоров, а все остальные документы положил в кожаную красную папку и спрятал в сейф. Затем Насыров Сухроб открыл дверцу другого сейфа и достал из сейфа десять пачек новеньких сторублевых купюр. Эти деньги положил прямо передо мной. Рядом с пачками денег, Насыров Сухроб положил расходный ордер на мое имя, с записью суммы "Десять тысяч рублей 00 копеек"". Я не знал, как поступать.
- А это зачем? - дрожащим голосом, удивленно, спросил я, Насырова Сухроба. - Я не возьму эти деньги.
- Возьмешь! - зло, процедил Насыров Сухроб. - Ты, что, думаешь, за красивые глазки тебе такие большие деньги дают. Мне надо, чтобы ты в темпе работал, а ни ждал, когда эти деньги на краски поступят в банк на твой счет, которого у тебя еще нет в банке. Это уже твои финансовые проблемы. Ставь подпись на ордер!
Насыров Сухроб ткнул пальцем в то место, где я должен поставить свою подпись. Я еще несколько секунд был в замешательстве и никак не мог понять, что же мне делать, так как никогда ни держал в своих руках такой огромной суммы денег. Однако делать было нечего. Так как документы подписаны, я взял на себя обязательства выполнять работу, то и расходный ордер надо было подписывать. Я осторожно отодвинул стул, сел за стол и аккуратно стал подписывать расходный ордер. Насыров Сухроб первый экземпляр подписанного ордера взял себе, а второй оставил мне. Свой листок подписанного расходного ордера Насыров Сухроб положил опять в свой сейф, который полностью был забит новенькими пачками сторублевых купюр.
Я пододвинул все пачки денег ближе к себе. Взял в руки одну пачку и не разрывая склеенной банковской ленты, начал с угла считать в пачке деньги, которые пахли типографской краской и слегка шуршали, как последние сухие листья на деревьях в позднюю осень. Насыров Сухроб и Алиханов Али, удивленно переглянулись между собой, подошли вплотную ко мне. Через мое плече оба стали рассматривать мои действия.
- Ты, что, собираешься делать? - с иронией в голосе, спросил меня Насыров Сухроб. - Считать деньги? Деньги проверяли в Государственных Банках России и Таджикистана, а также в кассе Исполкома Душанбе.
- Это уже моя личная финансовая проблема. - ехидно, ответил я. - Мне надо ее сразу научиться решать.
Насыров Сухроб схватился за голову руками и пошел сел в свое шикарное кресло. Я пересчитал первую пачку денег. Остальные пачки просто пролистал, как это в американских кинобоевиках делают партнеры-мафиози, чтобы в пачках не было вложено чистых бумаг с названием "кукла". Работа, с пересчетом денег, успокоила мои нервы. Так как у меня не было ни кейса, ни сумки, то я рассовал пачки денег по всем карманам, имеющимся в моем парадном костюме. Карманы костюма оттопыривались во все стороны, отчего я больше был похож на циркового клоуна, чем на начинающего бизнесмена, будущего "нового русского". Я так смешно смотрелся со стороны, что Али Алиханов и Насыров Сухроб не выдержали, тихо хи?хикнули. Но я принял вполне серьезный вид. В конце концов, договор подписан, деньги получены, можно начинать работу. Завтра же распределю своих парней на первый объект в городе Душанбе, мы начнем свой бизнес.
- Тебе, Алиханов, деньги на художественные материалы не нужны. - сказал Насыров Сухроб, едва сдерживая смех от моего вида. - Ты, обычным способом, получишь, что нужно, на складе Художественного Фонда.
Как только все вопросы нашей беседы были исчерпаны, Насыров Сухроб пожал каждому из нас руку и мы с Али Алихановым вышли из кабинета. Секретарши уже в кабинете не было. Может быть, у нее маленький ребенок и она пошла, кормить его своей прекрасной грудью? Я посмотрел на свои часы. Время было пять часов. Выходит, что конец работы и Мадина пошла домой. Нам тоже пора выбираться отсюда к себе домой.
- Тебя подвести? - спросил Али Алиханов, когда мы спустились вниз в фойе. - Я приехал сюда с машиной.
- Конечно, - сразу, радостно, согласился я, - а то меня с такими деньгами бандиты могут обокрасть в дороге.
Когда мы вышли в фойе, мне стало любопытно посмотреть на себя со стороны. Я демонстративно прошелся мимо огромного зеркала и обалдел. В зеркале на меня смотрела глупая физиономия с моим лицом, которая провоцировала окружающих людей ограбить себя, так как из всех имеющихся карманов глупой фигуры торчали пачки новеньких сторублевых купюр. Лишь самый ленивый вор мог отказаться грабить, набитую деньгами глупую фигуру с моим лицом. Я подозрительно оглядел вокруг себя в фойе и в ужасе увидел несколько накаченных парней, которые с любопытством рассматривали содержимое моих карманов.
- В таком виде, - сказал я, Али Алиханову, садясь в его машину, - мне передвигаться по городу крайне опасно. Мы сделаем вот что, поедем к тебе на работу. Большую часть своих денег я сдам в вашу кассу. Позже на эту сумму буду выписывать у вас необходимые материалы на художественные работы. Бухгалтерия ваша работает до шести часов. Думаю, что директор ваш согласится принять у меня такие деньги.
- Да! Да, конечно! - радостно, поддержал мое решение Али Алиханов. - Тем более что у нас скоро зарплата, а наличных в кассе совсем мало. Ты просто вовремя выручишь Художественный Фонд своими деньгами.
Пока мы говорили, тем временем машина подъехала к Художественному Фонду и Али Алиханов за рулил свою машину во двор, в котором стояло с десяток машин. Все остальное свободное от машин место было завалено щитами для будущих художественных работ. Али Алиханов осторожно проехал в глубину двора между микроавтобусами, мы вышли из его машины. В этот момент, когда я выбирался из его машины, то две пачки денег выпали из моих карманов. Я нагнулся за деньгами и в это время упустил половину деньг.
- Ты так свои деньги и до нашей бухгалтерии не донесешь. - заметил Али Алиханов, мою неуклюжесть. - Пойдем сразу в бухгалтерию, они скоро уйдут домой и тебе некому будет сдать деньги. Осталось полчаса.
Бухгалтерия Художественного Фонда находилась на третьем этаже административного здания. Я в этом здании Художественного Фонда был, как у себя дома. Мне часто приходилось бывать здесь у своих друзей и по вопросам художественных работ. Поднимаясь в бухгалтерию, здоровался со всеми встречными. Многих знал давно. С каждым когда-то приходилось работать на различных объектах Республики Таджикистан.
- Здравствуйте, девочки! - приветливо улыбаясь всем в кабинете, сказал я, когда вошел в бухгалтерию. - Как дела молодые? Все цветем, во все времена года. Анна Степановна у себя в кабинете? Можно войти?
- Ты уже вошел. - отозвалась за всех, белокурая Наташа. - Проходи. Анна Степановна пока у себя сидит.
Протискиваясь между бухгалтерскими столами, в конце большой комнаты я открыл дверь и вошел в кабинет главного бухгалтера. Анна Степановна разбирала какие-то бухгалтерские бумаги и не отрывая глаз от своих папок с документами, жестом руки указала мне на стул рядом со своим столом. Я ни стал садиться, опасаясь растерять из карманов наличие своих денег. В это время в кабинет вошел Али Алиханов, поклонившись Анне Степановне. Получив приглашение сесть, Али Алиханов положил на стол главного бухгалтера какие-то документы. Усевшись на стул, дал знак мне последовать его примеру. Чтобы не чувствовать себя чужим, я уселся рядом с Али Алихановым на другой стул. В это самое время пачки сторублевок шлепнулись на паркетный пол. Али Алиханов не выдержал этого зрелища и сразу принялся смеяться надо мной.
Во Фрунзенском райкоме партии Али Алиханов был в гостях. В знак приличия сдерживал свои эмоции, а тут, собственно говоря, как дома, Али Алиханов дал волю своим эмоциям. Из-за моей неуклюжести с деньгами, Али Алиханов так сильно смеялся, что девушки из бухгалтерии вбежали в кабинет. Анна Степановна, увлеченная работой, вздрогнула от неожиданного смеха Алиханова и удивленно посмотрела в нашу сторону. Словно пропустила какую-то веселую репризу клоуна на манеже цирка и разглядывала смеющихся.
- Что случилось? - улыбаясь, растерянно, спросила Анна Степановна. - Может быть что-то ни так со мной?
- Да нет, все нормально! - сквозь смех, ответил Али Алиханов. - Это, вот, наш товарищ пошутил с деньгами.
Али Алиханов указал на меня дрожащей от смеха рукой и в пародийной манере стал рассказывать о моих зло приключеньях с деньгами во Фрунзенском райкоме партии и здесь в Художественном Фонде. Все было настолько смешно, что я тоже тут стал смеяться над его пародиями на мои похождения с этими деньгами.
- И вы для этого пришли ко мне? - сквозь смех, спросила Анна Степановна. - Чтобы рассказывать забавную историю с Александром и его деньгами. Может быть, у вас ко мне есть какие-то другие рабочие вопросы?
- Надо чтобы вы избавили Александра от его денег, - сдерживая смех, сказал Али Алиханов, - а то он их совсем растеряет. На эти деньги Александр будет брать у нас художественные краски. Наш директор подпишет приходный ордер. У Александра есть документы из горисполкома города Душанбе на ремонт объектов.
- Ну, ладно, - согласилась Анна Степановна, - пускай заполняет приходный ордер на свои деньги и в своих примечаниях обязательно укажет причину сдачи этих денег в кассу нашей бухгалтерии. Только быстрее!
Анна Степановна пытливо посмотрела на меня поверх своих очков, многозначительно оценивая весь мой внешний вид. К этому моменту я уже успокоился от смеха. Собрался с мыслями. Прямо и откровенно смотрел ей в глаза. Пытаясь понять, что это она так меня разглядывает. Может быть, я все еще глупо выгляжу?
- Анна Степановна! - серьезным голосом, отрапортовал я. - Все ваши замечания мною будут исполнены. Деньги сданы в кассу, с указанием ваших замечаний, а в нужное время эти деньги использованы на краски.
В моей душе не бурлил смех. Я пытался говорить спокойно и разумно, чтобы все было в деловой обстановке. Мне еще надо было успеть доехать в свой город Кофарнихон и провести там собрание. Подгоняемый нетерпением продолжить свои дела, от директора Художественного Фонда, с подписанным приходным ордером, я поспешил в кассу Художественного Фонда, которая находилась на этом этаже в конце здания.
Не знаю, сколько времени прошло, но все свои дела в Художественном Фонде я закончил. Собрался уходить, но что-то заставило меня посмотреть в окно на улицу. Возле административного здания Художественного Фонда стояли трое незнакомых мне парней. Трудно сказать, что произошло в этот момент в моем сознании, но какой-то, можно сказать, животный инстинкт к самосохранению, подсказал мне, что меня пасут, чтобы почистить мои карманы от денег. Я пошел к Алиханову Али в мастерскую, которая находилась этажом ниже, прямо под бухгалтерией. В это время, Алиханов Али, собирался уезжать к себе домой.
- Алиханов! Посмотри в окно, - от двери, сказал я. - Видимо, меня караулят с деньгами от райкома партии.
Али Алиханов осторожно подошел к окну и через закрытую занавеску посмотрел вниз. Несколько минут Али Алиханов внимательно разглядывал незнакомцев гуляющих по тротуару у административного здания.
- Думаю, что ты прав, - тревожным голосом, сказал Али Алиханов. - Эти парни были в фойе райкома партии, когда ты перед зеркалом рисовался с карманами набитыми деньгами. Остается поражаться, как это ты не догадался тогда отдать им добровольно свои деньги прямо в фойе райкома партии. Чтобы не утруждать их, лишний раз, своим визитом в Художественный Фонд. Сейчас не пришлось бы тебе здесь переживать.
- Тебе хорошо шутить, - расстроенным голосом, сказал я. - Но как мне сейчас выбраться отсюда? На твоей машине нельзя, они ее хорошо запомнили. Пешком мне тоже опасно идти, здание все просматривается со всех сторон. Что мне делать? Может быть, ты подскажешь, как мне выбраться из Художественного Фонда?
Али Алиханов ничего не сказал. Он думал. Мне трудно было представить, что всего несколько минут назад мы смеялись над моей историей с деньгами, а сейчас думаем, как нам безопасно закончить веселую историю с деньгами, из-за которой мне теперь стало опасно возвращаться домой в свой город Кофарнихон.
- У художника, Владимира Кононова, - нарушив молчание, стал говорить Али Алиханов, - легковая машина-фургон без окон. Когда мы приехали, эта машина еще стояла во дворе. Я сейчас пойду договорюсь с Володей, он тебя отвезет до вокзала, ты только не высовывайся из мастерской. Жди меня тут. Я скоро вернусь.
Али Алиханов ушел. Мои мысли становились тревожнее. Временами я даже не понимал, почему нахожусь здесь в мастерской, а не ухожу по своим делам в город. Видимо, что страх не овладел мной полностью и мое понятие обстановки колебалось, между абсурдом и тревогой. Было бы намного легче ускорить события этого периода, если бы Али Алиханов поспешил прийти к себе в мастерскую. Это желание заметно усиливало мою нетерпимость к ожиданию и время мое, казалось мне, бесконечно затянулось. Нечто подобное происходило со мной и раньше. Бывало, я наблюдал со стороны свою нетерпимость к затянувшемуся времени ожидания и в других событиях своей жизни. Наступали такие моменты времени, что я мог сорваться и нарушить ход событий, которые осторожно налаживались в мою пользу. Тогда требовалось дополнительное время, чтобы исправить нарушенный порядок данного положения, обратно в свою пользу. На это шли лишние затраты времени энергии моего импульсивного существа жизни. Бывало и так, что начинал все сначала. Именно в таком положении находился я сейчас, когда мог опрометчиво совершить необдуманный поступок, а позже сожалеть о том, что сделал все ни так, как от меня требовало событие в данное время. В такой напряженный момент размышлений, вошли Али Алиханов и Владимир Кононов. Я насторожено посмотрел на них и с безразличными мыслями, как в тумане, слегка пожал руку Владимиру Кононову.
- Мы пройдем через двор к моей машине, - сходу, сказал Владимир Кононов, пожимая мне руку, - так нас с улицы будет не видно. Мы с тобой тут поедем дворами вкруговую. Через новый квартал в сторону вокзала.
- Я поеду после вас в обратную сторону. - сказал Али Алиханов. - Со мной едет сосед. Я посажу его на заднее сидение и прикрою окна шторками, чтобы они не видели, кого везу в машине. Парни поедут за нами.
- Да, - поддержал я, обеих, - ты, Алиханов, увлечешь их за собой, а мы с Володей, проедем кругами и после "Масложиркомбината" можно повернуть в сторону цирка, а оттуда близко к железнодорожному вокзалу.
Как истинные разведчики, мы с Володей Кононовым тайно прошли через черный выход во двор, под прикрытием складских навесов вышли из-за забора прямо к задней двери мини-фургона. На несколько метров Володя Кононов опередил меня. Когда он открыл заднюю дверь машины, я прямо сходу влетел вовнутрь машины и Володя Кононов в ту же секунду захлопнул за мной дверцу фургона. В фургоне тесно и холодно. Машина дернулась, мы поехали со двора влево по улице. Машина кружила по городу, а меня бросало в фургоне во все стороны, как пустую бочку в закрытом контейнере. Сесть в фургоне негде и держаться тоже не за что, всюду голые металлические стены, пол и потолок. Так что я набил себе много шишек, пока машина остановилась где-то на обочине, наклонившись в правую сторону. Дверь фургона тихо открылась. Я буквально вывалился из машины и чуть не угодил в арык возле дороги. Володя Кононов прямо на лету поймал меня за рукав и помог удержать равновесие у самой воды грязного арыка, который был рядом.
- О, боже мой! - вскрикнул Кононов Володя, разглядывая меня. - На что ты весь похож? У тебя ужасный вид!
- А ты бы поездил в этой консервной банке! - возмутился я. - Тогда я посмотрел бы на тебя, какой ты стал.
- Но ты добровольно залез туда. - обиженно, огрызнулся Володя Кононов. - Я поэтому и остановился не в центре города, чтобы ты мог привести себя в порядок. Иначе тебя сейчас тут в автобус водители не пустят.
У меня сильно кружилась голова и тошнило. Состояние такое, как после хорошей попойки. Мой праздничный костюм весь помят и запачкан. Я посмотрел внутрь фургона и ужаснулся от увиденного. Весь пол фургона был засыпан сторублевками разорвавшейся пачки денег. Задрав штаны и рукава пиджака, я неуклюже полез обратно в фургон собирать там свои разбросанные деньги, которые как магнит прилипли всюду.
- Ну, ты, артист! - сказал Володя Кононов, сквозь смех и слезы. - Тебя куда, именно, надо подвести? А то мне надо съездить в детский садик за своей дочкой. Кроме того, есть много разной работы у меня дома.
- Нет, уж, - выбираясь из фургона, ответил я, - дальше сам доберусь, как-нибудь. Хватит с меня поездки в твоем фургоне!
- Как знаешь. До свидания! - сказал Кононов Володя, на прощание, и, сразу же он уехал на своей машине.
Одернув задранные штаны и рукава, я посмотрел по сторонам, определяя свое местонахождения. Каково было мое удивление, когда я увидел, что Володя Кононов привез меня к тому самому арыку, который мне приснился ночью в страшном сне. Возле арыка действительно были всюду следы засохшей человеческой крови, но только, к счастью, не было рядом никаких трупов. Кое-где, валялись обрывки от женской одежды.
Спрятав деньги поглубже в карманы костюма, чтобы не было видно их присутствия, я пошел в сторону троллейбусной остановки возле "Текстиля". На остановке многолюдно, словно ничего не произошло пару дней назад. В основном, толпятся тут девушки и еще несколько пожилых женщин из текстильной фабрики.
"Возможно, что уже конец работы у текстильщиков.". - подумал я и посмотрел на свои наручные часы.
На часах восемнадцать часов двадцать минут. В это время к остановке подъезжает троллейбус с маршрутом до железнодорожного вокзала. Девушки расступились, пропуская меня на посадку. Они на меня смотрят с удивлением и опаской, на мой взъерошенный вид и помятый костюм с раздутыми карманами.
Я встал у заднего окна троллейбуса и обеими руками крепко вцепился в металлические поручни. Троллейбус дернулся и мы поехали в сторону железнодорожного вокзала. Все-таки я не думаю, чтобы мой вид сильно настораживал людей. От меня не пахло спиртным и лицом я не похож на разбойника-террориста. Но все же я сам сторонился людей, чтобы среди стоящих пассажиров в троллейбусе не оказалось человека с ножом, который знает содержимое моих карманов. У меня в карманах из десяти тысяч осталось еще пять тысяч рублей. По тем временам это была очень огромная сумма денег, на такую сумму денег, моя семья из пяти человек, могла прекрасно жить в течении целого года. По этой причине мне было страшновато ехать в переполненном людьми троллейбусе. Хорошо, что еще пять тысяч рублей я оставил в кассе Художественного Фонда. Иначе бы, с раздутыми от денег карманами, мне не суждено было бы доехать до железнодорожного вокзала. Меня убили бы в пути. Никто из людей не встал бы в мою защиту. Такие сейчас времена.
Вот и моя последняя остановка. Троллейбус остановился прямо напротив автобуса, отправляющегося в наш город Кофарнихон. Как только двери троллейбуса открылись, я тут же перешел в наш автобус. Салон автобуса забит полностью людьми, до придела. Автобус ворчал, ворчал и никак не мог завестись. Видимо, извелся бедолага за целый день, силы больше нет вести живой груз - людей, в ближайший отсюда город.
Замученные ожиданием отъезда, несколько мускулистых мужчин вышли из автобуса и стали выталкивать его с остановки. Автобус упирался и никак не хотел покидать свое насиженное место. После третьей попытки, когда автобус толкали еще множество проходящих мужчин, переполненный автобус медленно тронулся со своего насиженного места стоянки, постепенно набирая скорость. Мужчины, толкнувшие автобус, быстро заскочили на ходу на ступеньки. Автобус, слегка качнувшись влево и вправо, поспешил убраться с площади железнодорожного вокзала. Виляя толстым задом, в маленьких переулках, автобус медленно выбирался из огромного города. Только на выезде из города автобус спокойно вздохнул всей своей лошадиной мощью и уверенно помчался по финишной прямой дороге из города Душанбе в наш город Кофарнихон.
Вечерело. Пахло у дороги красной глиной, намокшей от вечерней росы. С огромных гор в долину осторожно спускалась прохлада. Пассажиры дремали, утомленные заботами тяжелого дня. Автобус облегченно вздохнул у обочины дороги и заглох окончательно, не дотянул метров сто до моста через реку Кафирниган. За мостом находился город и первая городская остановка автобуса. Так что в город пассажиры входили пешком огромной толпой, прыгая через лужи. Мне тоже пришлось преодолеть грязный путь до города. Мой потрепанный вид смущал не только пассажиров из автобуса, но знакомых горожан, которые попадались навстречу. Очевидно, следовало мне быстрее поспешить к себе домой, чтобы не позориться.
- О! Боже мой! - всплеснув руками, удивленно, воскликнула жена, когда я переступил через свой порог. - Это что за вид у тебя такой? Где тебя опять носило? Ты, прямо, как твои детишки. Только наказать некому.
- Люда, оставь меня в покое, - отстранился я, от жены, - я тебе объясню все позже. Сейчас мне надо быстрее переодеться. А где дети? Опять у мамы? Я когда-нибудь увижу дома своих детей? Все время их нет!
- А ты всегда дома во время бывай, - съязвила жена, - вот тогда и детей своих будешь видеть. Ты же отец.
- В таком случае, - возмущенно, заявил я, - ты иди за детьми, а я схожу сейчас в Дом Культуры. Проведу экстренное собрание с бригадирами художников и скоро вернусь домой. Побеседую со своими детьми.
Переодеваясь, я запутался в штанинах своих брюк и свалился на пол. Из всех моих карманов посыпались деньги сторублевых купюр. Но я все еще недоумевал из-за отсутствия детей. Не обращая никакого внимания на разбросанные деньги, я топтался по ним, как по разбросанному на полу мусору. Скинул с себя все. В чем мама родила, побежал быстрее в ванную мыться под душ. Хорошо, что с водой нет дома перебоев.
- Ты, что, обокрал кого-то, что ли? - в ужасе, спросила жена, когда я стоял под струей горячей воды, пытаясь быстро смыть с себя дорожную грязь. - У тебя что, крыша совсем поехала? Забыл, что у тебя дети!
- Ничего у меня не поехало. - зло, ответил я, жене, вытираясь полотенцем. - Достань из кармана бухгалтерские документы. Спрячь ордера и деньги подальше от детских глаз. Деньги не смей тратить. Я за каждую копейку буду отчитываться перед горисполкомом Душанбе. Деньги на художественные и оформительские работы по устранению погромов города Душанбе. Завтра начну собирать художников на эти работы.
Ни думаю, что Людмила слушала меня внимательно. Когда я вошел из ванной в зал, то Людмила все еще с перекосившимся от ужаса взглядом рассматривала разбросанные по всему залу деньги. Людмила много лет работала бухгалтером, но в семье таких денег она никогда не видела. Зарплата была у нас не большая. - Убери все подальше. - спокойным голосом, повторил я, вытаскивая из карманов бухгалтерские документы и остатки денег. - Там, в моих документах, все написано про наличие денег. Завтра я разберусь с деньгами.