Аннотация: Финиш после старта - это не конец, а начало новой жизни.
На пути к рабству.(S)
Караван медленно продвигался от оазиса к оазису. В самое жаркое время дня караван останавливался под редкими деревьями и в расщелинах между пустынных холмов. Все днем спали. С падением жары, во второй половине дня, караван поднимался и опять медленно двигался. Всюду пустынно, нет ни одной живой души. Даже дикие животные попадаются очень редко. Кругом пески и обгоревшие вершины плоскогорья Негев. Жара такая, что куриные яйца можно в песке варить всмятку. По ночам плоскогорье обдувается ветрами и можно быстрее каравану передвигаться. Лошади и ишаки давно измотались в ночных переходах.
Все еле живые. Вчера днем издохла одна лошадь. Как раз перед очередной остановкой. Всего километр не дотянули до небольшого озера в горах. Караван расположился на отдых у озера. Мы видели, как хищники устроили пир над нашей лошадью. Вначале умершую лошадь увидели огромные орлы-стервятники. Когда они во время своего пира устроили между собой дележку, то на их крики прибежали шакалы и лисицы. Не успели хищники приступить к своим разборкам, как появились гиены. Гиены настолько страшные и сильные, что шакалы и лисицы ни стали с гиенами спорить, а поспешили убраться восвояси. Когда гиены насытились, после этого вернулись к объедкам шакалы и лисицы. Орламстервятникам оставалось наблюдать с высоты своего полета за пиром хищников. Ко времени нашего отъезда от бывшей лошади остались всего лишь белые кости, которые обгладывали более мелкие хищники пустыни.
Изнурительное путешествие через пустыни и вершины плоскогорья Негев длилось много дней. Я давно устал считать наши дни и привалы на отдых. Мое тело изнывало от различных поз на лошади, верблюде и ишаке. Горные тропы я шел пешком, чтобы размять измученное тело, которое к тому же дурно пахло от налипшей на меня грязи. От меня исходила такая вонь, что когда я шел рядом с лошадью, то она отворачивала от меня свою морду и фыркала. Даже скотине было неприятно мое присутствие. За время нашего путешествия по плоскогорью Негев мы могли только помыть свои руки и лицо у источников воды. Купаться нам не разрешалось, так как нельзя осквернять священную воду грешным телом. Здесь для людей был святым каждый такой источник, который давал людям возможность выжить в пустынных местах.
После аравийской пустыни я издали почувствовал запах морской воды и ускорил шаг. Когда с вершины песчаного бархана показалось море, я побежал к нему и прямо в одежде бросился в морскую воду. Арабы не спеша распрягли караван и отпустили животных к водопою, который находился в ближайшем оазисе за песчаным барханом. После арабы разделились наголо и вошли в море. Арабы не плескались, как я, а сидели в морской воде и отмачивали тело от грязи. Когда морская процедура закончилась, арабы пошли в оазис, чтобы смыть морскую соль со своего тела.
Я последовал за арабами и прямо в одежде обливал себя пресной водой из ковша. Мне нельзя раздеться наголо по одной причине, что они меня сразу признали бы иноверцем, так как я не был обрезан, как мусульманин. Собственно они меня не спрашивали ни о чем. Просто везли, как товар, купленный в Палестине. Возможно, что у себя дома они меня продадут втридорога. Поэтому хорошо кормят, охраняют и не заставляют работать. Ценят меня, как хороший товар. Когда появится новый хозяин, то стану рабочим скотом в доме нового хозяина. Вот тогда достанется. Пожалуй, я никогда не вернусь к себе домой. Сбегать бесполезно. До моего дома несколько тысяч километров. В пути больше десятка, чужих стран и границ. Всюду не знакомые места и люди.
После хорошего отдыха возле моря и оазиса, караван ни стал дожидаться прохлады вечера, поднялся и двинулся в путь по берегу вдоль Красного моря. С моря постоянно обдувал прохладный воздух и передвигаться было легче. Я привык к своему положению и прислушивался к разговору погонщиков верблюдов. Постепенно стал запоминать арабские слова и немного понимать их речь. Тем более что в арабском лексиконе попадались знакомые слова, которые были знакомы с известных мне языков. Так дорога стала менее изнурительной и не заметной во времени. Кроме того, я разглядывал прекрасный пейзаж окружающий нас у Красного моря.
Здесь начали появляться поля и небольшие заросли леса, которые сменялись отдельно стоящими пальмами и банановыми плантациями. Все чаще стали встречаться люди и стада домашних животных. Во время привалов я проявлял собственную инициативу и помогал погонщикам верблюдов разбирать тюки товаров для отдыха животных. Ахмед одобрил мое желание помогать и погонщикам приказал не мешать мне в работе. С этого времени я стал такой же работник, как и все остальные в караване. Разница между мной и Ахмедом была в том, что он был хозяин этого каравана, а я его работник. Все остальное поровну. Работа и пища на всех одинаковая. Ахмед объяснял всем, что надо делать и сам вместе с нами выполнял работу. Постепенно, я стал привыкать к своему положению, мне стало легче.
На третий день своего пути, вдоль Красного моря, караван вошел в населенный пункт Акаба, где был караван-сарай и приличное место отдыха. Это первая стоянка за все время нашего пути, где мы остановились на целые сутки. Ахмед здесь поменял лошадей и верблюдов. Продал местным купцам часть своего товара. На следующее утро с раннего рассвета караван двинулся из Акабы. Мы опять оказались во власти природы. С правой стороны нашего пути находилось бесконечное Красное море, а с левой стороны постоянно менялся пейзаж природы. Песчаные холмы заменялись небольшими полянками и жиденькими оазисами, из двух-трех пальм и нескольких кустарников. Постепенно, все меньше и меньше, мы стали встречать людей, которые вовсе исчезли на пятый день нашего пути из Акабы. Я опять потерял счет времени нашего пути.
Менялись ночь и новый день. На смену пыльным бурям наступала тихая погода. От изнурительного перехода погибла еще одна лошадь. Слишком медлительных ишаков мы оставили в Акабе. Корабли пустыни - верблюды, жевали постоянно свои колючие кусты и размеренным шагом сокращали наш путь к Медине. Верблюды не требовали ни пищи и ни воды. Сильно раскачиваясь при ходьбе, уверенно они ступали своими копытами в раскаленный песок. Никто из каравана не желал окунуться в соленую воду Красного моря, так как после морской воды каждому требовалось ополоснуться в пресной воде, которой давно не было рядом с нами. Поэтому арабы считали, что лучше быть грязным, чем быть соленым от моря.
Привыкший к однообразию пути я сразу не заметил, как караван неожиданно ускорил шаг. Когда верблюды пустились в скачку, я понял, что впереди есть пресная вода. Поднявшись на стременах лошади, я посмотрел вперед и увидел высокие стволы пальм. Там была река. Первая река за все время нашего путешествия от Хеврона. У реки караван остановился на длительный привал. Скинув товар на раскаленный песок, люди и животные вошли в холодную воду горной реки. Несмотря на то, что над нами пылало раскаленное солнце пустыни, вода в реке была настолько холодной, что у меня через некоторое время окоченели ноги, я не выдержал холодной воды и вышел на раскаленный берег. Обжигая подошву ног, я поспешил обуть истертые сандалии. В скором времени весь караван выбрался из студеной воды горной реки.
- Хиджаз! - сказал Ахмед, показывая широко раскинутыми руками на высокий горный хребет.
Я понял, что так называют горный хребет. Туда, в Хиджаз, устремился караван вверх вдоль горной реки. По меркам российских рек, это была просто речушка, которую всюду можно было перейти вброд. Но мы не решились этого делать и стали подниматься в горы по правому берегу реки. Берег реки от моря пологий, с каждой сотней метров стал изменяться. Через несколько километров караван удалился от воды. Внизу была видна полоса воды и в ущелье чуть слышен рев водяного потока. Караванная тропа вела нас все выше и выше по ущелью, вдоль русла горной реки. Ландшафт окружавшей нас местности сильно напоминал Дагестан вблизи Буйнакска. Только оставалось нам увидеть крепости Шамиля. Крепостей никаких здесь в горах не было, но изредка попадались маленькие селения горных арабов, у которых Ахмед запасался продуктами и водой. После маленького привала, в таких селениях, караван вскоре продолжал движение. Переход через горы казался для меня отдыхом после тяжелого пути в мертвых песках. Я словно наслаждался природой в горах Кавказа. Сходство это меня поразило, когда караван достиг горного перевала. Все напоминало мне родные места, словно рядом нет песков. Остается спуститься в наш хутор.