Аннотация: Отец страстно рассказывал про свою охоту на зверей.
Охотничьи страсти.(S)
На следующий день в моей палате было массовое посещение. Первой пришла моя мама, но я уговорил ее идти домой. Себя я чувствовал ни так безнадежно, чтобы маме сидеть ночью у моей постели. Я мог сам за собой ухаживать и передвигаться по палате. У мамы дома еще есть два сына-близнеца. У первенца Сергея при рождении врачи щипцами проломили череп. Ему теперь постоянно нужен был присмотр, так как мозг Сергея, фактически, не защищен и любой толчок в голову может привести его к гибели. Кроме того, у мамы была новая забота, это секач, которого надо продать на мясо русским жителям Нового городка.
Так что мама у меня в гостях не задержалась. Когда выложила на тумбочку принесенные мне продукты, тут же ушла домой. Мне искренне было жалко свою маму, что у нее столько много проблем с сынами и с мужем. Примерно через час в гости пришел мой отец. От него так сильно пахло водкой, что я его сразу попросил открыть у меня в палате форточку, чтобы самому не опьянеть от водочного перегара, который шел от отца.
- Папа, где ты был все эти три дня? - сходу, спросил я, отца. - Когда оставил меня одного на тропе.
- Когда я спустился вниз ущелья к звериной тропе, - начал отец, свой рассказ, - то услышал движение стада свиней. Мной овладела страсть охотника. Я сел в засаду и стал там ждать. Стадо свиней было большое. Я даже оторопел от такой неожиданной встречи. Я мог почти, не целясь настрелять с десяток свиней. Но я дал слово старику Акмалу убить секача и должен был его дождаться. Ждать долго не пришлось.
Секач был настолько огромен, что его клыкастая морда резко выделялась над спинами всех свиней. Секач, как подобает вожаку стада, постоянно следил за передвижением стада и почти ничего ни ел. Лишь после того, как стадо сгруппировалось в одном месте и на стражу встали молодые самцы, секач принялся утолять свой голод. Секач ел долго и я терпеливо ждал, когда секач приблизится ко мне. Как только секач попал мне на мушку ружья. Я собирался выстрелить, где-то рядом раздался рев неизвестного мне зверя. Стадо свиней тут же покинуло свое лежбище, а сам секач словно растворился с моих глаз. Конечно, после всего этого зрелища я не мог сразу покинуть место своей засады. Стадо могло опять вернуться. Я остался ждать.
Я подумал, что ты ни станешь оставаться на ночь в горах один и уйдешь в кошары. Поэтому я ни стал подниматься на опушку леса к тебе. Как раз в этот момент стадо свиней вновь повернуло ко мне. Но лишь стоило мне опять взять секача на мушку, как тут же вновь раздался странный рев и я опять упустил секача из вида. Ну, разве может охотник уйти без добычи в таких условиях. Я дал себе слово, что не сдвинусь с этого места, пока не пристрелю этого секача. Стаду все равно некуда деться от меня, рано или поздно, преодолевая страх перед человеком, стадо свиней двинется к водопою, который находится ниже в ущелье. Тогда я пристрелю секача, он все равно пойдет ко мне, так как другой тропы в ущелье нет. Мне лишь осталось ждать этого момента, который мог быть там в любое время. Мог секач и вообще никогда не появиться.
Время шло, а вернее, мелькало, но только все постоянно повторялось. Стоило мне взять секача на мушку, как вновь раздавался рев и секач исчезал куда-то из виду. Все выглядело так, словно кто-то слишком умный контролировал данную ситуацию. Хотелось его обматерить, но я понимал прекрасно, что мой голос только спугнет стадо свиней, которое уже стало привыкать к моему присутствию. Некоторые дикие свиньи совсем осмелели. Прекратили метаться в истерике от зова вожака и расположились прямо вблизи меня, так близко, что я мог свободно на выбор пристрелить пару самых больших свиней. Вот только секач постоянно находился на расстоянии где-то в засаде, как подобает вожаку, охранял свое стадо. Мне никак не удавалось поймать секача на мушку своего ружья. Так я просидел рядом со свиньями до самой поздней ночи.
С приходом ночи я совершенно потерял из виду расположившееся на ночь рядом стадо свиней. Я решил поспать до утра и на рассвете подстрелить секача. Чтобы меня ночью сонного не растоптало перепуганное кем-то стадо свиней или не загрызли хищные звери, я осторожно забрался на ближайшее дерево, расположился между двумя стволами, крепко привязал себя ремнем к дереву. Свежий воздух, напряжение в этой охоте и усталость за день, быстро склонили меня ко сну. Я даже не почувствовал, как там крепко уснул.
Проснулся я во второй половине следующего дня. Земля под моим деревом была истоптана следами свиней и огромными стопами человеческих ног. Точно такими следами, как на кукурузном поле. По свежим следам под деревом было видно, что каптар и стадо свиней прошли мимо меня ранним утром к водопою, а затем ввернулись обратно в горы. Я так сильно спал, что ничего не слышал. Мне было обидно за самого себя. Какой я тогда охотник, если проспал целое стадо дичи. Естественно, что было стыдно вернуться без добычи.
Возвращаться в кошары я ни стал. Пищи много в лесу и все еще лето, мне здесь жить было можно. Наевшись сочных плодов и ягод, я решил опять остаться в засаде у звериной тропы. Тем более что свиньи хрюкали где-то рядом за кустами ущелья. Однако, в течение всего светового времени этого дня, свиньи не спускались по тропе к моей засаде. Я бесполезно ждал до глубокой ночи. Свиньи находились где-то близко, но в мою сторону они не шли. Может быть, это свиньи чуяли меня и поэтому не решались спускаться ниже, а, возможно, корм там был лучше, чем возле водопоя? Но пить эти свиньи все равно когда-то захотят.
Второй день моего пребывания в засаде тоже ни дал никаких результатов. Я уже было собирался уходить отсюда, как, вдруг, стадо свиней повернуло в мою сторону и с ревом ринулось вниз ущелья, сметая все на своем пути. Я едва успел спрятаться за огромное дерево, чтобы не быть истоптанным копытами диких свиней, которые испуганные кем-то пронеслись мимо меня. Очевидно, что этот кто-то был страшнее, так как свиньи ничуть не испугались моего присутствия. Они проскочили рядом со мной, как мимо пня от дерева.
Даже ежику понятно, что он колючий. Я понял, что стадо вскоре вернется обратно. Ему в долине делать нечего. В долине много людей, а люди страшнее любого зверя. Надо мне только ждать, когда свиньи вернут обратно. Тем более что ветерок в мою сторону и секач в этот раз не обнаружит меня в засаде на него.
Но ждать мне свиней пришлось долго. В ущелье стало темнеть, когда послышалось хрюканье стада свиней. Я приготовил ружье и нацелился в сторону этого стада свиней, готовый нажимать курок ружья в любой момент. Однако и этот момент был мучительно долгим для меня. Стадо свиней шло, а секача все нет.
Секач появился совершенно неожиданно рядом. Совсем ни там, куда я нацелил свое ружье. Я сразу резко перевел мушку ружья на секача и в тоже мгновение прогремел выстрел. Секач слегка качнулся и нагнулся на передние копыта. Вторую пулю я влепил секачу прямо между глаз. Секач сразу завалился на правый бок. Из головы секача и с его правого бока стекала яркая алая кровь. Секач был мертв. Секач лежал всего в десяти шагах от меня. Мне его стало даже жалко, что он так геройски погиб защищая от меня свое стадо, а я его пристрелил, просто, как убийца. Но что поделаешь, такой жестокий мир в дикой природе.
После своих черных размышлений, я хотел подойти к секачу, но в это время ветки впереди стоящего дерева резко качнулись. Прямо рядом с секачом появилось это существо, которое горцы на Кавказе называют каптаром. Теперь у меня совершенно не было сомнений в том, что каптар существует. Мне только стоило нажать на курок ружья, чтобы пристрелить каптара. Но каптар был сильно похож на человека. Моя рука дрогнула, я не посмел в него выстрелить. Ведь я мог убить человека, который сильно волосатый и все.
Каптар был ростом около трех метров. Все его тело было покрыто густыми черными волосами. Именно волосами, как у людей, а не шерстью звериной. Точно такие черные волосы огромными прядями падали с головы на его плечи. У него даже на лице всюду были такие точно черные волосы, как на теле. Словно на человека надели маскарадный костюм из черных волос. Лишь на огромных ладонях не было волос. Большое тело каптара было настолько мощное, что даже через волосы чувствовались мощные мускулы. По всему можно определить, что он мужского пола.
'Раз есть мужчина, то есть где-то и женщина такая' - подумал я и стал ожидать даму каптара.
Я как завороженный смотрел на это существо и не знал, что же мне делать дальше. Стрелять или нет? У меня от напряжения аж руки свело. Лишь палец на спусковом крючке медленно сжимался. Мой разум протестовал, а звериный инстинкт охотника приказывал мне убить каптара. В то самое мгновение, когда мой палец на крючке почти сжался, что-то тяжелое ударило меня с огромной силой по голове. Я только почувствовал, как во время падения выстрелил из ружья. Все сразу перевернулось перед моими глазами, словно падал в какую-то темную бездну ада. Мое тело и душа летели куда-то в пропасть, куда не хотел мой разум.
Находясь в бессознательном состоянии, я почувствовал, как чьи-то огромные руки подняли меня над землей и понесли куда-то вниз. Словно сквозь сон мне казалось, что меня окружают каптары, тот черный и другой совершенно с человеческим обликом, похожий на богатыря из русской народной сказки. Огромная борода и доброе лицо напоминали мне кого-то из моего далекого детства. Я пытался вспомнить, где видел это лицо когда-то, но боль в голове мешала мне. Мои мысли так путались с болью, как птичка в паутине.
Пришел в сознание ранним утром. Голова сильно болела, под собой чувствовал влагу. Пересиливая боль, я открыл глаза, увидел, что нахожусь в совершенно другом месте ущелья. Ни там, где подстрелил секача, а возле красивого водопада, который стекал с отвесной стены украшенной барельефом похожим на лицо того каптара, которого я хотел подстрелить этой ночью. Я подумал, что все нахожусь в бреду и сильно ущипнул себя, чтобы определить через боль, что это не бред, а вполне реальная моя жизнь. Когда я ощутил, что все это у меня наяву, то стал осторожно оглядываться. Так как хотел понять, где я нахожусь, и, что со мной произошло ночью? Мне все также казалось, что я окончательно не пришел в себя от сна и боли.
Это место в ущелье, как райский уголок, всюду поросшее ягодниками и плодовыми деревьями. Вокруг большая трава и папоротник с человеческий рост. Но самое удивительное то, что рядом со мной был убитый мной секач. Такой огромный боров, ну, прямо, как хороший бычок. Вот только какую надо было иметь силу, чтобы принести меня и этого секача за километр через ущелье? Ну, вес этого секача, примерно, триста килограмм и плюс я девяносто килограмм. Почти четыреста килограмм тащить сквозь заросли мог только трактор-тягач или вездеход. Всюду на земле были следы каптара и стада свиней. Кто же меня и секача принес к водопаду? Может быть, что этот каптар какое-то разумное существо, как человек. Наверно есть такие огромные люди у нас в горах.
- Это все сделали Егорыч и его сын Миша, - сказал я, отцу. - Тебе ничто не приснилось. Все так и было. Только они могли тебя и секача принести сквозь большие заросли ущелья к водопаду...
- Постой! Постой! Какой Егорыч и Миша? - спросил отец. - У тебя бред что ли? Откуда ты знаешь?
- Никакой у меня ни бред, - ответил я, отцу. - Я видел этот водопад и человека всего волосатого. Зовут его Миша, сын Егорыч. Они жили в домике возле маяка, у моря за пресными заливами. Это их домик сожгли, когда я простудился и болел почти три месяца. Они были нашими друзьями...
Я рассказал отцу про наши ночные рыбалки с Мишей и Егорычем. Как мы все лето ловили с ними рыбу, а говорили дома, что мы помогали рыбакам колхоза. Рассказал так же про купание с пацанами у водопада. Рассказал так же, что следу на кукурузном поле оставили Миша и Егорыч.
- Что же ты мне раньше об этом ничего не сказал? - возмутился отец. - Я ведь мог человека убить.
- Папа, ты меня о них не спрашивал, - ответил я. - Ты сам, мне не все рассказываешь о своих событиях. Я даже о твоих родственных корнях ничего не знаю. Кто ты? Откуда корни твоего родства.
Отец пробурчал что-то себе под нос и задумался о чем-то своем. Я тоже молчал и думал, что на следующие летние каникулы обязательно с друзьями найду Мишу и Егорыча. Хватит им от людей скрываться по лесам. Они такие же люди, как и мы все. Им нужно жить среди людей, а не где-то в лесу, как диким зверям. Надо обязательно выручить из беды наших друзей. Пусть живут с людьми.
- Этого Егорыча, случайно, не Тимофеем звали? - спросил меня, отец. - Был у меня один знакомый гигант в детстве. Наш дальний родственник среди казаков. Звали его Тимофей Бакулин. Трехметрового роста детина, который подковы гнул одной рукой. Его отца звали Егор Матвеевич Бакулин. Выходит, что Тимофей мог просто называть себя Егорычем. Я помню, что когда Тимофею было за двадцать, то его в народе называли Егорычем и ему это очень нравилось. Он сам говорил, что по батюшке имя его звучит гордо. У меня дома есть где-то фотография Тимофея и Егора Бакулиных. Отец наполовину меньше сына, а был Егор Матвеевич среднего роста. Вот, только, какая дура согласилась рожать дитя от такого великана? Да и сам плод у нее был, очевидно, очень огромный, раз сын удался ростом больше отца. Однако, тут странного много. Почему он молчит, если слышит и отчего у него такие волосы черные по всему телу? Таких людей я никогда не встречал. Может быть, это совсем не сын Егорыча, а настоящий каптар, которого приручил Егорыч детенышем, но не смог научить разговаривать? Ведь многие звери прирученные, человека понимают, но они не умеют разговаривать. Тогда выходит, что Миша настоящий каптар. Нам надо в этом разобраться.
- Папа, я больше ничего не знаю про Егорыча и Мишу Бакулиных, - уточнил я, - кроме того, что рассказал про нашу дружбу с ними. Если ты мне и моим друзьям поможешь, то мы обязательно вернем Бакулиных жить в город среди людей. Ведь они тоже люди, такие точно, как мы.
- Хорошо! - согласился отец. - Помогу. Только ты быстрее выздоравливай и больше не болей. Я так же обещаю рассказать тебе о наших родственных корнях. Мне есть, что тебе рассказать.
Отец ушел. Обещал, что принесет мне завтра фотографию Тимофея и Егора Бакулиных, а также фотографии наших родственников, о которых я пока ничего не знаю. Я так сильно устал от суеты сегодняшнего дня, что решил выспаться после визитов отца и матери. Мне было тяжело лежа выслушивать рассказ отца. Никогда я не думал, что человек вот так может уставать от лежачей жизни в одном положении. Понадобилось мне больших уси?лий, чтобы повернуться на правый бок и заснуть. Опять у меня сильно болела спина и кружилась голова. Надо мне быстрее засыпать.
Долго спать мне не пришлось. Пришла медсестра делать уколы. Затем последовал обед прямо в мою пастель. После обеда явились оравой мои друзья. Пацаны долго уговаривали врача впустить их в палату. Дежурный врач немел никакого права впускать ко мне посетителей. Но мои друзья и одноклассники были такими настойчивыми, что дежурный врач не мог устоять перед уговорами.
- Ладно, входите все, - согласился дежурный врач. - Все равно от вас просто нельзя отвязаться.
- Череп! У тебя дома такой балаган! - прямо с ходу начал Сулимов Вовка. - Два дня назад привезли большого секача. У него огромные клыки. Прямо, как ножи торчат. Разделали тушу секача. Начали продавать мясо. Люди к вам в квартиру толпами ломятся. Приходят охотники, смотреть на голову секача и купить мяса домой. Твой отец устроил целый пир для своих соседей и друзей-охотников. Пили они водку целый день. Пока жены не растащили своих мужей по домам.
- Вчера привезли полную машину баранов из аула, - вступил в разговор Абдуллазизов Абдулл. - Прямо с машины твой отец продал баранов. Мы купили двух баранов. Одного барана мой отец тут же сразу зарезал, а другого привязал к дереву у нашего окна. Твоя овчарка Джульбарс охраняет нашего барана целые сутки. Весь Новый городок доволен тем, что твой отец хороший охотник.
- Так же из аула привезли кур, гусей и уток, - добавил Пузан. - Моя мама купила у вас трех кур и гуся. Так что в Новом городке пир на весь городской мир. Мы про тебя тоже не забыли. Вот, принесли тебе покушать. Здесь много разных блюд от мяса баранины, говядины, гусей и свинины.
Друзья начали вытаскивать из своих больших сумок разные чашки, свертки и кастрюли с продуктами. Вскоре у моей кровати небольшой столик, тумбочка и табурет были завалены продуктами.
- Да, вы, что! - радостно, возмутился я. - Решили из меня еще одного секача выкормить? Я это за всю свою жизнь не съем. Да и доктор вам сейчас такой разгон устроит, за этот огромный банкет. Зачем мне все это. Давайте лучше раздадим все эти продукты по палатам тяжело больным.
- Мы и доктора угостили, - сказал Исмаилов Махмуд. - Так что у него времени нет устраивать нам разгон. Если тебе слишком много продуктов осилить одному, то можешь раздать продукты...
- Ну, ладно. Спасибо вам за все! - поблагодарил я, своих друзей. - Эти продукты я раздам медсестрам и больным. Мне все равно продукты не съесть. Я для вас тоже приготовил огромный сюрприз. Вы даже догадаться не можете. Хорошо подумайте. Чего вам больше всего хочется узнать? Мне тоже хочется знать, это узнать. Какая у нас с вами была заветная мечта с прошлого года?
- Не учиться в школе, - смеясь, сказал Витька Журавлев, - и кушать много разного мороженого.
- Нет! - добавил Пузан. - Отправиться в новую пещеру и чтобы вы меня там таскали на руках.
Друзья разом поднесли кулаки Пузану под нос. Пузан тут же обнюхал кулаки, как моя овчарка.
- Хорошо! Не буду вас мучить, - решил, сказать я, друзьям. - Егорыч и Миша живые. Отец видел в ущелье наших друзей, которых там, в горных аулах принимают за каптаров...
- Ура! - истерически, заорали от радости, мои друзья. - Егорыч жив! Миша жив! Мы победили!..
- Вы, что орете? - спросил нас, вошедший в палату, дежурный доктор. - Это больница, а не стадион. Прекратите сейчас же орать. Иначе я вас всех выставлю за дверь. Вы меня поняли? Сейчас же закройте рты! Вам вообще давно пора идти по домам, а больному нужен хороший отдых и сон.
Друзья разом показали пальцами замки на своих ртах. Дежурный доктор улыбнулся и вышел. Я долго рассказывал друзьям про кошары и про огромные следы в кукурузном поле. Рассказал о барельефе на скале с водопадом. О новых друзьях из аула, а также про охоту отца на секача, которого караулил три дня. Конечно, рассказал друзьям, как я с испугу бежал с горы и разбился.
- Надо устроить экспедицию в горы, - сказал Пузан, - чтобы нам спасти Егорыча и Мишу от горцев.
- Ага! - возразил Сулим. - Ты еще танки туда пошли. От такой твоей помощи все горцы разбегутся.
- Это наши друзья, - сказал Махмуд. - Мы сами должны принять меры для спасения своих друзей.
- В этом году мы не успеем, - вступил в разговор Абдулл. - Скоро в горах начнутся дожди и снег. Когда наступят летние каникулы, мы тут же оравой отправимся в горы на поиски своих друзей.
Мы долго обсуждали свое мероприятие, как организуем поиски наших пропавших в горах друзей. Рассматривали множество вариантов, но все, же пришли к общему мнению, что только мы должны сами заниматься поиском, так как Егорыч и Миша, только нам могли доверить свои тайны. Ведь они оба наши друзья.
- Дуры процедуры, - обиженным голосом, передразнил я, доктора. - Этим приходится заниматься.
Мои друзья ушли, а я начал принимать таблетки, от которых меня просто всего выворачивало до острой тошноты. Я пересиливал себя и глотал эту гадость, которую выписывали врачи. После таблеток меня опять больно кололи различными уколами в руку, в задницу и в спину. Мое измученное тело не переставало ныть ни днем и ни ночью. Спина и правый бок, занемевшие от позы, обливались холодным потом, казались мне просто куском деревяшки в моем больном теле. Когда все уходили, то я плакал от боли и скуки.
На следующий день отец в больницу принес очень старую фотографию, на которой были изображены двое мужчин на сцене. Один среднего роста, а второй буквально гигант. Такой огромный, что первый казался перед ним просто карликом. Внизу фотографии едва заметная надпись гласила - 'Великан Т. Бакулин'.
- Мне так трудно определить, - сказал я, отцу. - Фотография старая. Сходство какое-то есть. Думаю, что великан, Егорыч в молодости. Но у Егорыча сейчас большая борода и огромные усы. Лица у него тоже почти не видно.
- Ладно, - сказал отец. - Пускай доживут до следующего лета, затем мы их все равно найдем там, в горах и вернем их в город к людям.
- Папа! Ты обещал мне рассказать о своих корнях, - напомнил я, отцу.
- Да! Конечно! Обязательно сейчас расскажу, - всполошился отец, доставая из хозяйственной сумки пакет фотографий. - Здесь все наши корни.
Фотографий было ни так много, как я ожидал. Всего с десяток. Но фотографии были настолько старые, что выгорели от солнечных лучей. На них трудно было разглядеть даже очертания лиц. В большинстве на фотках был старика с большой окладистой бородой и весь взъерошенный.
- Это твой прадед Кокалов Яков Борисович, - показывая на замусоленную фотографию, старика с седой бородой, сказал отец. Мой дед был родственником и переводчиком имама Шамиля, за которым была замужем сестра Кокалова, Анна Улуханова, после принятия ислама Шуанат. Яков Богданович был по национальности армянин. Он написал три книги 'История беглого каторжника'.
- Папа! Почему ты мне ничего о нем раньше не рассказывал? - поинтересовался я. - Ведь он мой прадед. Выходит, что у меня по отцу армянские корни, а также корни рода имама Шамиля...
- Понимаешь, Шурка! - стал объяснять отец. Мы жили в такое время, что за небрежно оброненное слово могли упечатать на много лет в тюрьму или отправить на много лет в таежные края...
- Да! Это мне известно, - грустно подтвердил я замечания отца. - Я знаю, что моего дедушку Ваню посадили в тюрьму за то, что он зажег спичку о портрет вождя. Моей мамы старший брат Федя, был выслан на дальний восток только за то, что сбежал от фашистов из концлагеря и остался жив.
- Вот именно поэтому я не мог тебе ничего раньше рассказывать, - поддержал отец мои выводы. - Ведь твой прадед Кокалов был родственник и переводчик на службе у Шамиля, который воевал против царской России. Кроме того, Яков Борисович был фальшивомонетчиком и аферистом. Так считало царское правосудие. За это твой прадед седел на каторге, откуда он вскоре сбежал. Когда война с Шамилем закончилась, то нашего деда полностью реабилитировали, то есть оправдали. Так как на него кто-то сделал ложный донос. За что Якова Борисовича осудили, а после оправдали. Но пятно на нашем родстве осталось почти на пять десятков лет. Только сейчас стало возможным об этом сказать. Так как больше нет никаких репрессий в сторону родства по моей линии.
Мы долго с отцом обсуждали тему нашего родства по женской и по мужской линии. В этой беседе с отцом мне стало известно много того, что раньше мне не было известно. Ведь мой отец больше был занят своей работой, а также лечением своих ран после войны. Так как ему надо было прокормить нашу семью и освободить свое тело от микроскопических осколков, которыми отец был напичкан с ног до головы и был похож в рентгеновской пленке на улей из пчелиных сот.
Лечился я много месяцев. Думал что никогда не избавлюсь от ран, как мой отец. Так незаметно для меня наступила суровая зима с обильным снегом и с трескучими морозами по ночам. Зима казалась мне настолько долгой, что я помышлял сбежать с больницы. Однако, нянечки, медсестра и доктора, постоянно зорко следили за моим передвижением по больнице. Они постоянно меня занимали различными делами, чтобы мне не было скучно. Я рисовал им картинки под новый год. Оформлял там стенную газету. Помогал развозить по палатам продукты больным. В общем, делал все, что мне было под силу, как больному с таким диагнозом. Я постоянно отпрашивался домой у своего лечащего доктора. Но он мне говорил, что все может повториться, я тогда уже никогда не встану на свои ноги. Мне ничего не оставалось, как выть по ночам в подушку, а днем принимать ненавистные процедуры, от которых я уже стал зависеть, как наркоман. Если, вдруг, медсестра не появлялась в назначенное время, то я начинал сильно волноваться. Так у меня, порой, доходило до истерик. Мой организм попал в прямую зависимость от разных уколов. Я даже не чувствовал, когда меня кололи, эти места тела совсем потеряли ощущение на боль, одеревенели.
Под давлением моих друзей, родителей и учителей, врачи все-таки решили меня отпустить домой под новый год и на зимние каникулы. Но с одним условием, что меня ничем не будут перегружать, умственной и физической работой. Два раза в неделю я буду появляться на приеме у доктора. Дома также буду принимать участие в постоянном лечении назначенным мне докторами. Принимать дома различные процедуры. Даже уколы прописали делать мне медсестрой на дому. Хорошо, что этой медсестрой оказалась моя крестная мама Галина, родная сестра моего отца. Крестная старалась делать мне уколы аккуратно и ни так больно, как это делали врачи в больнице.
- Ура! Черепа выпустили на свободу, - заорал Абдулл, как только я вошел в нашу общую коммунальную квартиру. - Теперь мы все опять вместе. Ты сейчас поднимайся на крышу в наш штаб, а я пойду за друзьями. Нам будет, о чем поговорить на случай зимних школьных каникул...
- Никаких штабов! - приказала моя мама. - Друзья могут прийти в дом, на кухне места всем хватит. Если вы будите моего сына сильно загружать, то я его обратно в больницу отправлю. Пускай тогда лечится в больнице. Если вам не терпится таска больного по чердакам и подвалам наших домов.
- Хорошо, тетя Маша, - согласился Абдулл. - Мы Сашку, постепенно, будем учить новой жизни.
Абдулл ушел за друзьями, а я пошел к своим братьям-близнецам, которых давно не видел.