Прихватив с собой свой армейский рюкзак, потяжелевший от продуктов в дорогу собранных мамой, поспешил в сторону железнодорожного вокзала станции Беслан, которая находилась в конце нашей улицы.
Как раз в это время от станции Беслан отходил междугородный поезд до станции Орджоникидзе. Из-за того, что в субботу мало кто работает, а на отдых в Орджоникидзе в такую рань не едут, то вагон пригородного поезда "Беслан-Орджоникидзе" был почти пустой.
В вагоне сидели три старушки, которые, возможно, ехали на выходные дни к своим внукам или на дачный посёлок за сбором остатка своего урожая с грядок дачного огорода. Проводника в пригородном поезде нет. Уткнулся в угол свободной лавки в вагоне и стал дремать. За тридцать минут езды на поезде не выспишься, но немного подремать совсем не помешает.
Так быстрее пролетит время и приблизится конечная остановка на станции Орджоникидзе. Хоть мама и говорит, что время в пространстве жизни неизменно, но все-таки вовремя сна время проходит быстрее. Поэтому успеваем всегда туда, куда нам нужно успеть при сокращённом времени вовремя сна.
Конечно, это всего лишь наша фантазия. Время действительно постоянно и неизменно, но хотя бы в своих фантазиях мы опережаем поток времени своей жизни. Постоянно спешим куда-то, в своё будущее. Затем, со временем, скучаем о прошлом. Так как в прошлом остаётся тоже столько много прекрасного, куда нам уже никогда не вернуть обратно.
Особенно прекрасно наше детство, краше которого не может быть ничего в нашем будущем. Как бы дальше не сложилась жизнь человека с его дня рождения и до его дня смерти, но всегда, даже в самые ужасные или в самые прекрасные годы своей жизни, человек помнит хотя бы один самый прекрасный день из своего далёкого детства.
Как только пригородный поезд лязгнул своими тормозами на конечной остановке, тут же открыл глаза. В вагоне никого не было. Видимо старушки действительно вышли на дачном посёлке или на какой-то другой промежуточной станции, где живут их дети с многочисленными внуками.
Пошли обрадовать своих неугомонных внуков своим приездом. Сейчас начнут печь пирожки, разные сладости и старинные угощения своим внукам.
Старики все одинаковые. Несмотря на то, что сегодня было раннее утро и субботний день, на площади перед вокзалом станции Орджоникидзе было много людей.
Люди ехали отдыхать на выходные дни за город на свои дачи или просто на природу на пикник. У меня была другая цель поездки. До отправления автобуса в Тбилиси было достаточно много времени.
Но надеялся, что это будет не единственный автобус из Орджоникидзе до Тбилиси. Поэтому решил приехать на автовокзал раньше времени, чтобы успеть до вечера доехать в Тбилиси. Там мог сесть на вечерний пассажирский поезд, в сторону Батуми.
Утром следующего дня быть на месте в своей военной части. Как раз завтра у меня последний день возвращения в свою военную часть. Как это указано в военном предписании, выданном мне в Карталы Челябинской области, командиром военного штаба по уборке урожая с полей.
Сел на городской автобус, следовавший от железнодорожного вокзала прямо до автовокзала без пересадок. Ровно в одиннадцать часов дня был на автовокзале Орджоникидзе, где действительно оказались два автобуса следующих до Тбилиси. Первый автобус транзитным, который сейчас прибыл из Пятигорска. После заправки отправится автобус до Тбилиси через тридцать минут.
Два шанса было уехать автобусом в Тбилиси. Следующий автобус, на котором мы со Светланой прибыли сегодня утром из Тбилиси, отправлялся обратно из Орджоникидзе в Тбилиси в начале второго часа. Вполне понятно, что нужно было постараться приобрести билет на первый автобус. Тогда точно мог успеть вернуться вовремя, в свою военную часть.
Так что сразу поспешил к ближайшей кассе, по продажи билетов на автобусы до Тбилиси. Очереди у кассы не было. Наверно никто не захотел рисковать опасной поездкой через Крестовый перевал перед его закрытием до следующего сезона, то есть, до весны.
- На транзитный автобус мы билеты до Тбилиси не продаём. - ответили мне в билетной кассе. - Автобус загружен полностью с самого Пятигорска. Может быть, водитель автобуса возьмёт тебя на служебное место?
Тут же пошёл на стоянку транзитного автобуса, который пока не вернулся с заправки горючим. Транзитные пассажиры, уставшие от длительной поездки, разминали свои отёкшие ноги от долгого сидения в туристическом автобусе.
В подавляющем большинстве транзитные пассажиры были грузины, которые на своём языке обсуждали время, проведённое на курортах Минеральных Вод. Среди транзитных пассажиров не было ни одного военного офицера, к которому мог бы пристроиться, как случайный попутчик в одну из воинских частей на территории Грузии.
До отправления транзитного автобуса оставалось двадцать минут. Автобус прибыл на свою стоянку. Транзитные пассажиры тут же пошли на посадку в автобус. Терпеливо стоял в стороне. Ждал, когда водитель проверит билеты у транзитных пассажиров перед их посадкой.
У меня всё-таки была надежда, что водитель автобуса согласится взять солдата в свой транзитный автобус. На служебное место или хоть на ступеньки в салоне автобуса. Лишь бы уехать.
- Биджо! Возьми, пожалуйста, меня до Тбилиси. - обратился, к водителю, когда последний транзитный пассажир прошёл в автобус. - Сейчас опаздываю из служебной командировки в свою военную часть в Батуми.
- Солдат! С удовольствием взял бы тебя в автобус. - как бы извиняясь, ответил водитель. - Но у меня даже на служебном месте сидит беременная женщина, которая едет к себе домой рожать. Взять на ступени тебя не имею право. До Тбилиси постоянно проверяют туристический автобус. За левого пассажира меня могут уволить с работы.
Водитель закрыл дверь автобуса и через пять минут транзитный автобус отправился в сторону Тбилиси без меня. Мне ничего не оставалось делать, как тут же заблаговременно взять билет на последний автобус этого сезона.
Не хватало, чтобы и на этот автобус остался без билета. Может быть, сейчас все грузины, находящиеся в гостях у своих родственников в Орджоникидзе, решили вернуться в Тбилиси.
Тогда точно буду кандидатом срока на два года, в дисциплинарный батальон за нарушение закона в советской армии. Сидеть мне совсем не хотелось. Надо было спешить. Там на месте в Батуми можно будет как-то разобраться с проблемой.
Подготовить себе надёжное оправдание на то, что у меня была уважительная причина опоздать на службу в армии.
- Солдат! Все-таки ты успел к моему автобусу. - узнал меня, водитель автобуса, когда пришёл открывать дверь своего автобуса перед посадкой. - Мог раньше уехать. Здесь был транзитный автобус в Тбилиси из Пятигорска.
- Пробовал сесть в транзитный автобус. - огорчённо, сказал. - Но там совсем мест не было. Водитель сказал, что сейчас за левого пассажира могут отобрать права и выгнать с работы. Вот, хорошо, что, хотя бы с тобой поеду.
- Да! Сейчас стало строго с проездом в междугородных туристических автобусах. - подтвердил водитель на сказанное его коллегой. - Когда мы сюда ехали, то мой автобус проверяли несколько раз по обеим сторонам Крестового перевала. Совсем не дают водителям заработать деньги. Зарплату тоже не спешат повысить. Как нам жить дальше?..
Не слушал жалобы водителя. У меня были другие мысли. Надо было как-то рассчитать время по прибытию в Тбилиси, чтобы успеть на самый ближайший пассажирский поезд, в сторону станции Батуми. Как назло, не знал расписание пассажирских поездов от станции Тбилиси до станции Батуми. Знаю только, что один поезд из Тбилиси прибывает утром, а другой вечером.
Мне об этом рассказывал после своих отпусков домой Лева Амборян, который призывался в армию из Тбилиси. Лева Амборян весной демобилизовался. Было бы свободно время, то можно было к другу в гости заглянуть на пару часов. Он говорил, что живёт прямо рядом с заправкой автомобилей "Петролеум".
Там его все во дворе знают и на заправке автомобилей "Петролеум" тоже. Найти легко такую заправку, которая единственная в Тбилиси с таким названием. Находится заправка рядом со зданием, которое похоже на руки с этажами. Такое необычное здание, часто показывают по советскому и по грузинскому телевидению тоже.
Ровно по расписанию наш рейсовый туристический автобус отправился от автовокзала Орджоникидзе в сторону Тбилиси. В автобусе пассажиров было чуть больше, чем, когда на нем ехал сюда из Тбилиси.
Мне досталось первое место с правой стороны салона автобуса. Рядом со мной никто ни сел. Наверно на это место продали билет девушки грузинке, которые не очень-то любят садиться радом с незнакомыми парнями.
Тем более с русским солдатом. Хотя к солдатам в Грузии относятся очень хорошо, но местные девушки солдат все равно сторонятся. Наверно боятся, что влюбятся. После придётся ехать за любимым в Россию, где намного холоднее, чем в Грузии.
Вот поэтому местные девушки знакомятся чаще с местными парнями. Хотя у меня была подруга местная девушка в Батуми. Но мы с ней были просто друзья, ничем не были обязаны друг перед другом. Конечно, мог жениться на грузинке или на гречанке и остаться жить в Батуми.
Однако с самого детства твёрдо знал, по предсказаниям бабушки, что женюсь на еврейке, когда буду работать в цирке и вместе со своей семьёй уеду жить за границу. Поэтому никак не хотел менять свою судьбу, которая давно с детства была предсказана моей бабушкой. Надо без риска для себя дождаться, когда сбудутся бабушкины предсказания.
Удобно разместившись на своём свободном месте, стал смотреть вперёд автобуса на заснеженную трассу, которая встретила нас огромными сугробами сразу, как только мы проехали на водную станцию. Место отдыха всех, кто живёт в Орджоникидзе и в правобережном районе, к которому относится Беслан.
Сколько жил в Беслане, столько каждый в выходной в тёплое время года приезжал отдыхать на водную станцию в Орджоникидзе или в Дарьяльское ущелье, которое начинается сразу за селением Балта. Моё место отдыха и у моих друзей не ограничивалось Дарьяльским ущельем и водной станцией. Пожалуй, что нет в Северной Осетии такого места, где не побывала бы группа друзей. Об этом можно рассказывать отдельно, так как всюду на месте нашего отдыха в горах были интересные истории. Но это совершенно другие истории.
Едва лишь наш рейсовый автобус доехал до селения Балта, как наш автобус остановил первый контроль проверки автобуса. Наверно жалобы туристов за плохой сервис в обслуживании туристических маршрутов по Северному Кавказу достали всех. Поэтому стали контролировать все автобусы между городами Северного Кавказа и Закавказья. Прибавили бы водителям зарплату хотя бы на дальние рейсы. Тогда был бы порядок в пути у туристов и водителей.
После селения Балта на военно-грузинской дороге в Дарьяльском ущелье нас встретила снежная буря с резкими порывами ветра. Мы словно въехали аэродинамическую трубу, в которой проверяют обтекаемость и надёжность самолётов перед испытанием на прочность. Но наш автобус не имел такой обтекаемости, как самолёт.
Поэтому мы стали ползти в ущелье по военно-грузинской дороге так медленно, словно вообще никуда не спешили. С такой скоростью мы сегодня вообще могли не доехать даже до Крестового перевала. Ни то, чтобы до самого Тбилиси.
Километров десять в ущелье ехали окутанные клубами снежного вихря. Автобусу приходилось прощупывать светом своих фар и чутьём водителя каждый метр движения по заснеженной дороге. Ничего не стоило сорваться с автобусом в глубокую пропасть, которая находилась где-то рядом, то слева, то справа от военно-грузинской дороги.
В зависимости от того, на какую сторону реки Терек переезжал автобус на очередной мост в Дарьяльском ущелье. Здесь всюду глубокие пропасти и несмотря то, что всюду есть оградительные столбики у края пропасти, это не всегда спасает транспорт от возможных аварий. Особенно вовремя снежных лавин, которые сравнивают глубокие пропасти и ленту дороги в одно общее белое пространство.
Определить место нахождения пропасти можно только тогда, когда угодишь в него. До этого ужасного познания надо ехать осторожно по трассе, которая почти не проглядывается после снежных лавин. Только летом, когда солнце очистит от снега всю военно-грузинскую дорогу, можно узнать, кто определил место нахождения пропасти после снежных лавин.
Внизу пропасти на реке Терек и на реке Арагви повсюду видны останки автомобилей, которые упали в пропасть вовремя снежных лавин или вовремя очередной аварии из-за лихачества одного из водителей автомобилей. Здесь горные дороги не любят плохих водителей.
Когда мы наконец-то выбрались из заснеженной бури, то увидели, впереди, себя тот самый туристический автобус, который не взял меня с собой в рейс. Так что ничего не потерял в том, что поехал вторым автобусом. Тут в автобусе даже намного уютнее, чем в первом автобусе. Не приходится сидеть стеснённым попутчиками в салоне автобуса.
Наверно, первый автобус где-то стоял, пока в опасном месте спасатели расчистят дорогу от снега. Теперь первый автобус нам, как проходчик опасного пути. Где пройдёт первый автобус. Там тоже пройдём мы на своём автобусе.
Через пару километров военно-грузинская дорога обратно пересекла очередной мост через реку Терек. На повороте дороги увидел, что впереди первого автобуса едет легковой автомобиль, а чуть дальше грузовой автомобиль. Нашему автобусу ехать четвертым по горной дороге безопаснее, чем первым автомобилям. Дорога становится утрамбованной и менее безопасной.
Даже по лицу нашего водителя было видно, что он доволен такому преимуществу своего автобуса на дороге. Встречных автомобилей нет. Уступать дорогу никому не нужно. Дорога в горах свободная до Крестового перевала. Дальше за Крестовым перевалом будет теплее, чем на Северном Кавказе, ехать безопасно.
До Крестового перевала оставался один опасный участок с туннелем похожим на гребешок для волос, с прорезанными щелями со стороны пропасти. Здесь больше всего бывает сход снежных лавин.
Поэтому наш водитель надел на себя шапку ушанку. Слегка приоткрыл окно со своей стороны, чтобы слышать возможный гул нарастающей снежной лавины. Так можно определить силу снежной лавины и возможную опасность лавины. Хотя, это мало чего даёт.
Мы с отцом вовремя поиска заказов на изготовление портретов, часто пробирались на драндулете домой по снежным дорогам Кавказа. Мой отец как-то в горах Дагестана вовремя схода снежной лавины говорил мне, что снежная лавина как снаряд, выпущенный в тебя из орудия. Если слышишь, что летит на тебя, то бесполезно куда-то прятаться. Лишь на том свете можно определить на себе ту силу снаряда и снежной лавины свалившейся с вершины горы.
До туннеля было все спокойно. Туннель проехали без снежной лавины. Едва мы проехали туннель, как на выезде из туннеля сразу почувствовали одновременно землетрясение и гул снежной лавины.
Водитель нашего автобуса тут же остановился свой транспорт. Переключил двигатель на заднюю скорость и быстро поехал обратно в туннель. Наш автобус продвинулся почти до самого конца туннеля, чтобы хватило места идущим впереди ещё трём автомобилям.
Как только наш автобус остановился в другом конце туннели, как тут же сразу над туннелем пронёсся с большой силой гул снежной лавины. Землетрясение повторилось вновь с новой силой. Туннель и наш автомобиль так сильно тряслись, что нам казалось, вот-вот мы вместе с туннелем свалимся в глубокую расщелину между гор, откуда начинается река Терек. Снежная лавина и землетрясение как начались неожиданно, так и закончились неожиданно.
Сразу стало тихо. Впереди, сзади и сбоку туннеля. Откуда, только, что пробивался солнечный свет, стало, вдруг, сразу темно. На месте бывшего солнечного света появились просто белые пятна, сквозь которые не пробивался солнечный луч дневного света. Словно в проходах туннеля и в щелях самого туннеля поставили белое матовое стекло, сквозь которое не пробивался дневной солнечный свет.
Мы оказались в туннели и в автобусе под снежной лавиной. Впереди нас нет ни одного автомобиля. Выходит, что впереди идущий транспорт накрыла огромная снежная лавина.
- Вот, влипли! - с досады, выпалил водитель, стукнув кулаком по сидению. - Теперь будем сидеть в этой ловушке, пока нас не откопают спасатели. Но нам с вами повезло больше, чем тем трём автомобилям, прошедшим впереди нас.
Наверно, все в нашем автобусе были в шоке. Никто не обронил ни единого слова. Даже дыхание людей не было слышно. Спустя пару минут, в автобусе стало слышно всхлипывание. За тем плачь и причитание на грузинском языке какой-то нервной женщины, которая ругала кого-то, кто заставил её сесть на этот проклятый рейсовый автобус, когда она могла спокойно улететь самолётам и сейчас была бы у себя дома в Тбилиси. Рядом с нервной женщиной стал плакать подросток, который постоянно вспоминал свою маму. Тоже кого-то ругал за поездку, через этот перевал.
- Прекратите реветь! - сказал мужчина, сразу на двух языках. - Надо Бога хвалить, что он подарил жизнь.
- Хватит вам ругаться. - встрял в разговор водитель. - Вам хочу дело сказать. Послушайте меня внимательно. Никто из нас не знает, сколько времени мы будем в этом туннели. Поэтому не могу постоянно греть салон автобуса. Нам ещё надо доехать хотя бы до первой заправочной станции, где есть горючее для автобусов. Наденьте на себя все, что у вас есть в запасе из одежды. Периодически буду немного подогревать автобус. Пока нас вытащат с туннели.
После слов водителя все стихли. Водитель включил в салоне слабый свет. Пассажиры немного по копошились, напяливая на себя запасную одежду. Тоже надел на себя заштопанную форму. Сверху напялил на себя единственный свитер, который положила мне мама в дорогу. Зная о том, что на Крестовом перевале лежит снег и температура ниже нуля. Теперь мне стало тепло, как в пуховой перине. Сразу постарался заснуть, чтобы быстрее прошло время. Ведь как только что сказал водитель, то никто из нас не знает, когда нас откапают из заваленного снегом туннеля.
Вполне возможно, что нам придётся здесь зазимовать под снегом. Было бы только тепло и пищи хватило бы. Так-то вполне нормально здесь жить под толщей снега. Пока воздух чистый. Вот как только все станут бегать оправляться, так до весны не дотянешь. Можно будет помереть от запаха собственного дерма. Вся надежда на горных спасателей.
Наверно, кто-то из пассажиров автобуса прочитал мои мысли или приспичило со страху. Засыпая, услышал, как пассажиры периодически, через каждые пять десять минут стали выходить оправляться. Отчего салон автобуса по температуре сравнялся с температурой туннеля. Стало холодно, как в морге.
Вот только трупов нам не хватало в салоне автобуса. Так вообще все помрём здесь от запаха разложения трупов. Лучше хорошо выспаться до спасения.
Вполне возможно, что спал целые сутки. Может быть и больше суток. Проснулся от неудобной позы и от запаха конька, который мне поднесли под самый нос в стакане. Открыл глаза и удивлено стал озираться. Затем, не спрашивая ничего, взял стакан с коньком и выпил коньяк одним дыханием.
Тут же кто-то перед моими глазами поднёс мне кусок лаваша, огурец и кусок копчёной колбасы. Мне стало как-то неудобно перед теми, кто даже не знает моего имени и так щедро угощает меня коньяком с продуктами, когда сам не знает, сколько ему придётся здесь жить в западне под толщей снежной лавине.
Не хотел быть в долгу перед другими. Когда повернулся в сторону тех, кто подаёт мне закуску, то увидел на заднем сидении продукты. Тут же встал со своим рюкзаком и направился к заднему сидению в салоне автобуса. Из своего рюкзака достал все, что было у меня из продуктов. Включая сухой поек, который у меня был с целины. Такой продукт долго не пропадает. Свои продукты выложил на общий "стол".
- Это надо обязательно "обмыть". - радостно, сказал седоволосый грузин. - Тут и полевая кухня имеется.
Мне налили ещё полстакана коньяка. Все мужчины попутчики выпили за кухню полевую, которая нас спасает даже в автобусе под снежной лавиной. Затем мы по старому обычаю выпили за дружбу между советскими народами.
Не забыли выпить и за тех, кого нет рядом с нами. Следом выпили за тех, кто остался в снежном плену за пределами туннели. Конечно, также не забыли выпить про своих родителей, которые сейчас молятся Богу за наше спасение.
Не знаю, сколько мы выпили всего. Но только почувствовал, что с меня уже достаточно выпитого. Всему надо знать меру.
Так что извинился перед теми мужчинами, которые пока мог пить. Затем медленно отполз на своё место впереди салона автобуса.
Так как идти туда был уже не в силах от выпитого коньяка и от множества съеденных продуктов. Теперь мне требовался хороший отдых и хороший сон, до того времени, когда нас откапают от снежной лавины.
Если нас откапают вообще. Пока у нас все идёт хорошо. Все сыты и пьяны. Никто не обижается на свою судьбу в снежном плену. Выходит, что временный шок после землетрясения и снежной лавины у всех давно прошёл.
Новый страх ещё не зародился в людях, так как все довольны тем состоянием, в котором они находятся в данный момент.
Спешить людям некуда, а мне спешить бесполезно. Опоздаю днём больше или днём меньше, все равно срок мне не уменьшат и не увеличат. Два года дисциплинарного батальона мне вполне обеспечены от военного суда.
Откапали нас в туннели спасатели своими бульдозерами только на третьи сутки, когда среди пассажиров автобуса уже начались стоны среди женщин. Видимо у женщин были свои женские проблемы, о которых они не делились с мужчинами, а только тихо плакали и о чем-то женском шушукались между собой. Мужчины держались стойко до последнего.
Никто из мужчин не проронил ни слова жалобы на свою судьбу в снежном плену. Вот только разные мужские байки и анекдоты в салоне автобуса прекратились. Вполне возможно, что кончился запас историй, мужских баек и анекдотов. Мужчины просто старались как можно больше спать после пьянки, чтобы проснуться освобождёнными.
Пока нас откапали из снежного плена, то в автобусе кончилось горючее, которое водитель автобуса использовал на обогрев салона автобуса. Наш автобус пришлось спасателям тащить на прицепе следом за вездеходом до самого Крестового перевала.
Обещали заправить автобус горючим и сопроводить до посёлка Пасанаури, где нас ждёт бесплатный обед. Всем нуждающимся будет срочно оказана хорошая медицинская помощь. Найдётся место ночлега.
Когда междугородний автобус тащили вездеходом сквозь толстые стены снежной лавины по проложенной бульдозерами дороге, то нам не встретились первый автобус, легковой автомобиль и грузовой автомобиль. Этого транспорта не было и на Крестовом перевале, куда нас притащили от туннеля, примерно, за час времени. Выходит, что автобус более чем с сорока пассажирами, легковой автомобиль с пассажирами и грузовой автомобиль минимум с двумя людьми, забрала с собой снежная лавина на дно глубокой пропасти.
Теперь трупы погибших людей смогут достать тогда, когда снег сойдёт хотя бы до видимости транспорта на дне этой пропасти. Таким образом, получается, что вовремя этого землетрясения и схода снежной лавины только на участке туннеля погибло около пятидесяти человек.
Сколько погибло всего человек в этом году на Крестовом перевале, могут знать лишь горные спасатели и те представители местной власти, которым спасатели сообщат о гибели людей на перевале. Но только, сколько точно погибло вообще, людей на Крестовом перевале в этот сезон никогда не узнает никто, кроме самой дикой природы.
На самом Крестовом перевале, где в 1824 году был установлен каменный крест с обозначением точки высоты, откуда началось название самого перевала. Нас ждал не только автомобиль с горючим для нашего автобуса, а также множество разных корреспондентов радио, телевидения и газет. Готовые взять у нас интервью. Как от людей, вернувшихся с того света. Но от нас так сильно пёрло спиртным перегаром, и мы настолько были пьяны, что интервью с нами никак не могло состояться. Мы были просто невменяемыми.
Нам нужно было отрезветь после возвращения с того света. Так что после заправки автобуса бензином, нас повезли до посёлка Пасанаури, в котором земляки спасённых пассажиров накрыли огромные столы с угощением в ресторане под огромным чинаром. Можно сказать, что нам устроили осетинский куфт. В знак того, что мы все в автобусе остались целыми и невредимыми. Несмотря на то, что нам грозила явная гибель от снежной лавины и от сильного землетрясения, в центре которого мы были некоторое время.
После поголовной пьянки всех пассажиров автобуса и водителя автобуса тоже, имею в виду мужчин, местные жители посёлка Пасанаури разобрали пассажиров по своим домам. Нас хорошо отмыли и уложили спать.
На следующий день грузины нас с похмелья отпаивали виноградным вином. Нас больных после вчерашней пьянки нельзя было отпускать в Тбилиси. На похмелье понадобилось несколько декалитров домашнего виноградного вина.
На третий день после освобождения от снежного плена нас освободили от пьянки. Обратно посадили в тот самый автобус, в котором мы находились три дня в снежном плену. Автобус тронулся в сторону Тбилиси в сопровождении огромного картежа автомобилей ГАИ и милиции. Видимо службы безопасности, спасавшие нас от снежного плена, беспокоились за нас, что мы обратно попадём в какое-то бедственное положение по пути в Тбилиси.
Приехали мы на своём рейсовом автобусе из Орджоникидзе в Тбилиси, к вечеру шестого дня нашего путешествия из Орджоникидзе через Крестовый перевал. С тремя днями отдыха в снежном плену в туннели и с тремя днями отдыха в посёлке Пасанаури. Милиционеры сразу отвезли меня на железнодорожный вокзал станции Тбилиси.
Посадили меня там совершенно бесплатно, в купейный вагон поезда "Тбилиси-Батуми", который отправился до станции Батуми, где находилась моя военная часть, куда уже опаздывал почти на целую неделю. Собственно говоря, мне было как-то все равно, на сколько дней опаздываю в свою военную часть.
Главное, так это то, что вообще живой прибываю в свою военную часть. Ведь меня могли туда привезти и в цинковом гробу, по военному предписанию, выданного мне командиром военного штаба по уборке урожая в Челябинской области. Тогда бы меня встречали, как героя целины. Теперь же будут встречать, как преступника, нарушившего армейский закон Советского Союза вовремя своей службы в советской армии. Лучше пускай меня посадят, но зато останусь живым.
Так рассуждал сам про себя и вслух в присутствии попутчиков в вагоне и в окружении проводников поезда, которым милиционеры рассказали черти что, про мои приключения в снежном плену. Конечно, в пути к своей армейской службы ничего толком не мог соображать, так как почти неделю не выходил из запоя. Тут проводники подливали мне стакан за стаканом сухого грузинского вина. Так, что окончательно одурел от выпивки и завалился спать в купе.
Проснулся рано утром с больной головой. В это время поезд прибывал на станцию Батуми. Собрал свои вещи и вышел на платформу вокзала, где угодил прямо в руки патруля военной комендатуры.
Если бы меня забрал наш патруль, то мог бы отделаться лишь хорошим разгоном со стороны подполковника Карпухина. Но тут меня задержали патрули с комендатуры, ярые враги нашей военной части.
Так как постоянно в военном гарнизоне было противостояние нашего военного патруля против военного патруля комендатуры. Мы словно соревновались друг перед другом. Кто кого больше поймает за нарушение воинской дисциплины и посадит на гауптвахту. Тут же в моём лице попался такой матёрый нарушитель противной стороны. Мало того, что опоздал в свою военную часть на целую неделю.
К тому же в таком отвратительном виде и настолько пьяный, что военный патруль комендатуры от моего перегара сам чуть не захмелел, пока меня отвозили в начале в военную комендатуру, чтобы оформить документы на моё задержание. Хорошо, что мои воинские документы были в целости и в сохранности, со всеми другими справками.
Затем отвезли меня на гарнизонную гауптвахту и посадили в самый холодный карцер. В то время как в Батуми была температура плюсовая, то в карцере температура ровнялась нулю. Кроме того, в карцер постоянно подливали воду, чтобы заключённый не мог спать на бетонном полу. В карцере нар не было вообще. Стены каменные, а пол бетонный. Под самым потолком замурована лампочка, которая тускло, горит круглые сутки.
Если заключённый ложится спать на мокрый пол, то его поднимает часовой и гоняет вокруг гауптвахты до тех пор, пока заключённому становится жарко. Тогда заключённого обратно отправляют в сырой карцер на кусок хлеба и на стакан воду в сутки. Меня праздник в карцере не ждал. Два дня занимался спортом, отжимался от пола, чтобы не замёрзнуть и не заснуть. На третий день заснул стоя с открытыми глазами.
Спал так до тех пор, пока часовой не дотронулся до меня руками, чтобы убедиться, что стоя жив. Со сна не понял, где нахожусь. С целью самозащиты врезал по физиономии часового с такой силой, что его сразу отвезли в санбат с разбитой челюстью и с лёгким сотрясением мозга. Мне могли дать заключение не в два года, а значительно больше с исправительным сроком за нападение на часового.
Подполковник Карпухин появился на гауптвахте лишь на четвёртый день моего заключения. Не знаю, почему он не пришёл ко мне в первый день? Ведь в военную часть сообщили сразу о моём задержании. Возможно, что подполковник Карпухин отсутствовал вообще в нашем воен-ном гарнизоне Батуми.
Но как только появился на гарнизонной гауптвахте, так сразу потребовал, чтобы меня привели к нему в кабинет на допрос. Хорошо, что не следствие.
- Фу! Боже мой! Ну и вид у тебя. - брезгливо, сказал подполковник Карпухин, как только меня завели к нему в кабинет на гарнизонной гауптвахте. - Тобой полы мыли в карцере или спал целых четыре дня в дерьме?
- Это вы, товарищ подполковник, спросите у своих подчинённых по гауптвахте. - ответил, по-армейски.
- Ну, ладно! Бог с тобой. Рассказывай мне, за что тебя посадили и за что ты морду набил часовому. - стал задавать мне вопросы подполковник Карпухин. - Ты, наверно, знаешь, что тебя комендатура хочет посадить на большой срок.
- Догадываюсь. Но только не в чем не виноват. - стал оправдываться. - Во-первых, меня бросили на произвол судьбы на уборке урожая. В то время как выполнял поручение партии и правительства по составлению отчёта по уборке урожая. Во-вторых, спас девушку от насильников и отвёз её к себе домой в Беслан, так как ближе отвезти её было некуда. В-третьих, возвращаясь в военную часть через Крестовый перевал, наш автобус попал в самый центр сильного земле-трясения и схода снежной лавины. Наш автобус успел спрятаться в туннель.
В то время как впереди идущий автобус, легковой автомобиль и грузовой автомобиль сразу попали под самую снежную лавину.
Там погибли около пятидесяти человек. Нам пришлось просидеть в туннели в снежном плену целых трое суток. Когда нас откапали, то три дня нас в посёлке Пасанаури грузины приводили в чувства своим домашним виноградным вином.
В таком виде приехал на поезде на станцию Батуми, где военный патруль комендатуры сразу задержал меня и посадил на гарнизонную гауптвахту в самый холодный карцер. Два дня качал себе мышцы, отжимаясь от пола, чтобы не замёрзнуть и не заснуть на мокром полу карцера.
Когда наконец-то не выдержал издевательств над собой и заснул стоя с открытыми глазами, то часовой подумал, что умер и толкнул меня рукой. Со сна не разобрался в чем дело и в целях самозащиты врезал часовому по морде. Так меня учили защищаться с самого детства. Здесь моей вины нет совсем. Меня вообще патруль задержал напрасно. На службе никогда ничего плохого не совершал.
- Если тебе поверить, то тебя надо выпустить и наградить. - ехидно, подметил подполковник Карпухин. - Ну, а если ты врёшь, то тебе надо посадить в дисциплинарный батальон лет на пять, как минимум, чтобы знал меру своего вранья.
- Это ваше право верить мне или нет. - с обидой в голосе, сказал. - Но вы сами меня много раз награждали отпуском на Родину за отличную службу в советской армии. Даже министр обороны меня награждал за отличную службу. Так что не было у меня никакого умысла нарушать военный закон и опаздывать на целую неделю в военную часть. Все то, что вам сказал, то легко проверить. Тем более что спасённая мной девушка дочь вашего коллеги, военного офицера из Симферополя. Вы скоро сами все узнаете, когда офицер заберёт свою дочь из дома моей мамы.
- Да! Задал ты мне вопрос под конец своей службы. - с досадой, сказал подполковник Карпухин. - Попался бы ты нашим военным патрулям, так мы с этим давно разобрались бы. Но вот в чем беда, что ты попался военному патрулю комендатуры нашего гарнизона. Кроме того, ты челюсть часовому комендатуры гарнизона свернул. В этом у нас трудности твоего освобождении. Попробую комендатуру заинтересовать тем, что ты художник. Пока мы будем расследо-вать обстоятельства происшедшего. Может быть, комендатура переведёт тебя под домашний арест, в своей гауптвахте и даст тебе работу на время нашего расследования. Иначе, тебя то-гда точно могут посадить на пять лет.
Подполковник Карпухин сдержал своё слово. На следующий день меня перевели под домашний арест в гауптвахту военной комендатуры нашего гарнизона. Заключение под домашним арестом состояла в том, что в течение дня находился под охраной часовых комендатуры в актовом зале "Дома офицеров", где выполнял заказы по наглядной агитации военной комендатуры нашего гарнизона.
Из актового зала "Дома офицеров" меня водили под охраной часовых кушать в столовую офицеров военной комендатуры, когда в столовой никого не было.
Питался как офицер военной комендатуры гарнизона. Как сейчас говорят, у меня был шведский стол. Выбирал сам себе кушать, то из блюд столовой, что мне больше всего нравилось. Так что если отбросить часовых, то жил лучше, чем у себя в военной части.
Единственное, что меня смущало, так это свобода передвижения. Постоянно находился под присмотром часовых военной комендатуры гарнизона. Часовые ходили за мной даже в туалет и охраняли мой сон в казарме, в отдельной комнате, в которой до меня жили солдаты спецназа. В настоящее время отсутствующие на задании.
Меньше чем через месяц, сделал все, что требовалось по наглядной агитации в военной комендатуре нашего гарнизона. В это время следствие военной комендатуры подготовило на меня такой обвинительный документ, что мне грозило до десяти лет заключения в дисциплинарном батальоне, что по меркам военного заключения равнялось, чуть ли не высшей меры наказания в советской армии по нарушению устава.
В это время, со стороны нашей военной части собрали только скудные сведения о моём снежном плене в туннели на Крестовом перевале, вовремя землетрясения и снежной лавины. Со стороны военного офицера спасённой мной девушки по имени Светлана ничего не было. Словно девушка по имени Светлана вообще не существовала вовремя происшествия со мной в поезде "Москва-Тбилиси". Что там случилось, в Беслане и в Симферополе, пока совершенно ничего не знал.
- Не в силах тебя спасти от дисциплинарного батальона. - с горечью, сказал мне, подполковник Карпухин, в начале ноября месяца. - Тебе грозит срок тюремного заключения в дисциплинарном батальоне. - подполковник Карпухин сделал паузу. - Но! Справедливость всегда торжествует. Ты полностью освобождён от своего заключения. Свобода!
- Ура! - громко, закричал. - Наша взяла! Почему тогда меня держали почти целый месяц под стражей?
- Дело в том, что полковник Супрунов, отец Светланы, сразу после отъезда дочери, уехал в отпуск. - стал мне рассказывать, подполковник Карпухин. - Светлана никак не могла связаться с отцом. Когда полковник Супрунов вернулся в свою военную часть из отпуска, то тут же вылетел самолётам в Беслан к твоей маме за своей дочерью. Как только со своей дочерью Светланой вернулся в свою военную часть, то сразу обратился к нам с сообщением о твоём подвиге по защите его дочери Светланы.
Из комендатуры военного гарнизона Симферополя, из военной части, которой командует полковник Супрунов, а также из других военных подразделений Симферополя и всего военного гарнизона полуострова Крым в наш адрес пришли многочисленные благодарности за отличную службу рядового солдата Черевкова Александра. По всем законам Советской Армии тебе полагается достойная награда или как минимум заслуженный отпуск к себе на родину в Северную Осетию. Подумаю, как тебя поощрить за подвиг.
- Лично мне отпуска домой надоели. - откровенно, признался. - Наград тоже мне не нужно. Так как больше спасал свою шкуру, чем дочь офицера советской армии. Если бы мы тогда со Светланой не спрыгнули с вагона поезда "Москва-Тбилиси". Меня все равно могли скинуть с вагона поезда проводники, которые подозревали меня в том, что у них сорвалась с наживки Светлана. Так что лучшей наградой для меня была бы демобилизация из советской армии.
- В таком случае можешь собирать свои вещички и отправляться к себе домой. - усмехаясь, сказал подполковник Карпухин. - На основании нового положения в советской армии. Солдаты, прослужившие два года и более, имеют полное право на досрочную демобилизацию. Твои документы к увольнению готовы. Ты можешь, ехать к себе домой.
Прямо из гауптвахты военной комендатуры гарнизона отправился в свою военную часть в художественную мастерскую. Только тут понял, почему у подполковника Карпухина, вдруг, пропал интерес к моей персоне, как к художнику. В художественной мастерской был другой художник, салага из Абхазии, по имени Джава, который рисовал не хуже меня. Может быть даже лучше. Просто у него пока не было опыта художника оформителя в военной части. Поэтому мне предстояло перед демобилизацией научить салагу всем хитростям ремесла художника оформителя в военной части. После моей демобилизации из советской армии и моего отъезда домой Джава пройдёт свой путь художника оформителя в военной части. Каким будет путь художника оформителя, мне больше никогда не придётся узнать. Через три дня заканчиваю свою армейскую службу, которая была насыщена многими приключениями.