Аннотация: С самого детства мне было известно, когда, на ком и при каких обстоятельствах женюсь.
Предсказанная любовь.
Под самый новый 1971 год, подошла моя очередь игры насчет девушек, мы все вышли на парадалле.
- Сегодня твоя очередь игры. - напомнили мне друзья, во время выхода на манеж. - Попробуй, рискни и ты.
От занавеси форганга, выхода на манеж, хорошо видно всех зрителей в зале. Мы научились различать характер зрителей. Знали кто из них в цирк приходит впервые, а кто смотрит нашу программу много раз.
- На девятом ряду, в первой десятке мест, сидят сестры. - тихо, сказал я, друзьям, во время парада-алле. - На шестом месте сидит та, которая будет моей женой. В том случае, если только та девушка будет еврейка.
Друзья не выдержали подобного прикола и засмеялись, отчего вызвали удивление в зрительном зале.
- Тогда мы должны знать твои условия, этого необычного спора. - сказали друзья в нашей гримерной, куда мы пришли отдыхать перед своим выступлением. - Но почему девушка должна быть обязательно еврейка?
- Очень старая история. - ответил я. - В моем далеком детстве, в нашем доме жила семья евреев, беженцев из Европы во время войны. В этой семье были красивые дети. Моя бабушка мне сказала, что когда мне будет двадцать пять лет, то на цирковых гастролях я встречу девушку-еврейку, так я женюсь на ней. Когда у нас будет трое детей, то мы всей семьей уедем жить за границу. Куда, я не знаю? В ноябре мне исполнилось двадцать пять лет. Сейчас я на цирковых гастролях. В зале сидит моя будущая жена. Условия спора такие. Если я выигрываю, то стол в ресторане и свадьба в цирке за ваш счет. Если я проигрываю, то стол в ресторане за мой счет и плюс ящик коньяка в аттракцион, тоже за мой счет. Таковы мои условия спора.
- Мы согласны с твоими условиями. - ответил за всех, Борис Заморихин. - Нам эти условия выполнить просто пустяк. Вот ты смотри сам не проиграй. Иначе, твоей бабушке, на том свете тяжко будет, за такую предсказанную любовь внуку. Ты постарайся выиграть спор.
- Буду стараться. - ответил я. - Мне самому не интересно проигрывать. Эта затея дорого мне обойдется.
Видимо все-таки существует судьба, которую можно кем-то предсказать, как моя бабушка мне. Во время антракта мы стали готовить свой пол на манеже. Эти сестры спустились к барьеру манежа. Я посмотрел на свою избранницу и меня словно током ударило. Девушка была так прекрасна, что мой разум помутнел. Совершенно не контролируя свои действия, я приблизился к девушке. У моей избраннице не белой кофточке была красная брошка. На моем безымянном пальце большой перстень с камнем точно такого цвета. Перстень подарила мне бабушка. Когда мы жили в городе Гудермес, в нашем родовом хуторе терских казаков.
- Эти два камня должны соединиться вместе. - сказал я девушке и положил свой перстень на ее брошку. - Из-за близости этих камней, родятся прекрасные цветы, которыми будут наши дети. Пускай это сбудется.
Девушка вся вспыхнула от волнения, отчего стала прекрасней. Она только отчаянно глотала воздух и не знала, что сказать на мои слова. Затем она смущаясь осторожно повернулась, чтобы я случайно не расстегнул своим перстнем ее кофточку на белоснежной груди и тут же быстро удалилась из зрительного зала. Удивленные сестры последовали за ней. Я остался на манеже с протянутой рукой, которая только что отдыхала на ее брошке, ощущая стук девичьего сердца. У меня самого отчаянно в груди билось сердце, готовое выскочить и догнать избранницу, которая должна стать моей женой. У нас с ней будут прекрасные дети.
- Александр! Ку-ку! - окликнул меня, Иван Сечкин, опуская вниз мою руку. - Нам пора работать на манеже.
Я растерянно огляделся вокруг. Наш пол уже был готов к работе и зрительный зал наполнялся людьми. Я посмотрел на девятый ряд. Первые десять мест были пустыми. Выходит, что я проиграл. Мое отчаяние переполнило меня, но только, не оттого, что я проиграл, а от потери своей избранницы. Ведь я с трех лет ждал этой встречи, которая прервалась по моей вине. Где теперь надо мне найти эту прекрасную девушку? Но мое отчаяние было напрасным. Когда я хотел покинуть манеж, меня словно что-то развернуло в сторону зрительного зала. Я посмотрел на девятый ряд и едва удержался на месте, чтобы не броситься туда, где была моя избранница, которая сидела между сестер и смотрела на меня. Я посмотрел внимательно в ее глаза и даже на таком большом расстоянии понял, что это моя судьба и никуда мы ни денемся, через годы ожидания, от любви, предсказанной бабушкой. Я все сделаю, чтобы уговорить ее стать моей женой.
- На девятом ряду. Шестое место. Сидит девушка в белой кофточке с красной брошкой. - сказал я, контролерше Валентине. - Если она меня будет ждать после работы, то тогда я буду твой должник за эту встречу.
Валентина кивнула головой в знак согласия и отправилась в сторону мета указанного мной. Сестры девушки и контролерша Валентина убеждали ее на встречу со мной. Она отрицательно вертела головой. Во время нашего выхода на манеж, все в зале сидели спокойно на своих местах. Валентина из прохода в зале показывала свой большой палец, в знак моей будущей удачи. Осталось мне встретиться с этой девушкой. Возможно, что так хорошо на манеже я никогда не работал. Старался все делать чисто, как в технике, отшлифованной на многочисленных тренировках. Белоусов во время пауз тихо подбадривал нас в отличной работе. Был даже момент, что я едва не выпустил раньше времени Невидимку на манеж. Вовремя спохватился и притормозил мгновение перехода между номерами. Иначе бы у нас уже мог быть провал в работе. После того, как наше представление успешно закончилось, мы стали убирать свой пол с манежа и готовить манеж в обычный вид, чтобы завтра утром на нем могли репетировать другие номера. Зрители давно покинули территорию цирка, а я так увлекся работой, что совершенно забыл про свой уговор. Я буквально случайно вышел в фойе цирка и увидел девушку с сестрами, которые ждали меня наверно минут двадцать.
- Извините! Я сейчас! - сказал я, девушке, смущаясь своим полуголым видом. - Переоденусь и выйду. Но мне ваши сестры не нужны. Мне хочется проводить домой вас одну, без сестер. Подождите меня здесь.
- Я живу далеко от вашего цирка. - осторожно, сказала девушка. - Может быть, с вами завтра встретимся?
- Нет, уж! - решительно, заявил я. - Я готов вас сегодня проводить хоть на край света. Останьтесь!
- Оставайся! Оставайся! - настойчиво, стали говорить сестры, со страстью разглядывая меня. - Мы уедем.
Ее сестры быстро покинули цирк. Я некоторое мгновение смотрел в глаза застенчивой девушке, но затем спохватился и побежал в душ, чтобы принять там облик обычного человека, который встретил свою любовь. Мне нельзя задерживаться, иначе я мог потерять любовь навсегда и больше никогда не встретится.
- Меня зовут, Александр! - радостно улыбаясь, сказал я, девушке, сразу, как только вошел в фойе цирка.
- Меня зовут, Людмила! - смущенно, назвала себя девушка, осторожно протягивая мне свою белую ручку.
Я нежно принял ее руку, словно от Бога мне был послан дар природы. Мне даже страшно было прижимать в своих клешнях этот бесценный подарок, настолько прекрасна была рука, как сама ее владелица. Я ничего не мог произнести в ответ в знак нашего знакомства, лишь с трепетом минуту держал ее руку.
- Может быть, мы пойдем? - едва слышно, спросила Людмила. - Сейчас поздно. Нам надо далеко ехать.
- Да! Да! Конечно! - опомнившись, согласился я, осторожно отпуская ее руку. - Нам пора ехать к вам домой.
Цирк всюду был закрыт. Мы пошли на выход через служебный вход, провожаемые строгим взглядом дежурного вахтера. На зависть моим друзьям, которые осторожно расступились перед нами, пропуская нас вперед, как почетную пару высокого сословия, словно высоко-почтенных, уважаемых гостей нашего цирка.
- Людмила! Как прекрасно твое имя! Людям мила! - говорил я, стоя в тамбуре пустого трамвая. - Рад тебе!
Людмила стояла, смущаясь от нашей неожиданной близости, но не убирала свои руки, которые грелись в моих руках. На Людмиле старенькое пальто, которое, возможно, носили ее старшие сестры и мама. На ногах сапожки не первой молодости и старая шапка из лисы, которая, быть может, постарела будучи шапкой на головах сестер Людмилы. По всему видно, что семья у родителей Людмилы большая. Если в цирке сестер было шесть. Сколько есть сестер и братьев в этой семье? Ну, конечно, из всех сестер семьи она самая прекрасная. Так и должно случиться, что любовь лучше всех.
- Людмила! Хочешь, я тебе с двух раз скажу твою нацию? - неожиданно, спросил я.
- Скажи. - обиженным голосом, согласилась Людмила. - Если тебе, это так очень важно выяснить нацию.
- Ты, вероятно, меня ни так поняла. - словно извиняясь, себя поправил я. - В моем понятии национальность разницы никакой не играет, тем более, при знакомстве с тобой. Просто я привык с самого детства отгадывать национальности. Так как родился в многонациональной среде и большую часть своей жизни прожил на Кавказе. Среди моих друзей парни и девушки многих национальностей. Ты по нации еврейка или армянка.
- Первое ты угадал точно. - доверчиво прижавшись ко мне, ответила Людмила. - Я и есть еврейка по нации.
- Очень прекрасно! - откровенно, обрадовался я. - Мечта моей жизни сбылась. Я рад нашему знакомству.
Людмила что-то хотела спросить у меня, но в это время трамвай прибыл на конечную остановку. Водитель пригласил нас покинуть салон его вагона. Мы вышли на улицу. Дул сильный ветер со снегом. Я огляделся вокруг себя. Перед нами станция Пермь-2, на которую мы прибыли два месяца назад. Всюду безлюдно. Под навесом вокзала толпятся несколько человек, готовые куда-то уехать ближайшей электричкой.
- Ты тут у вокзала, что ли живешь? - удивленно, спросил я, Людмилу, пытаясь отыскать рядом жилые дома.
- Я же тебя предупреждала, что живу очень далеко от вашего цирка. - осторожно, напомнила Людмила.
- Ах! Да! - спохватился я, боясь отпугнуть Людмилу. - Я так увлечен тобой, что совсем забыл о расстоянии.
Людмила радостно засмеялась. От кассы мы пошли к электричке, которая прибыла к вокзалу. Я украдкой посмотрел на купленные билеты, там было написано станция "Железнодорожная". Мне интересно было знать, где находится станция "Железнодорожная", чтобы к утру не опоздать на тренировки и репетицию.
- Очень хочется спросить. - поинтересовалась Людмила. - Какая у тебя есть мечта всей остальной жизни?
- Жениться на еврейке и уехать за границу. - выпалил я, одним дыханием. - Мне это предсказали бабушка...
До самой "Железнодорожной" станции, я рассказывал Людмиле, о том, что мне предсказала моя бабушка. Людмила смеялась, прижавшись ко мне, словно ей предсказали о нас и все у нас скоро сбудется.
- Первая часть предсказанной любви, возможно, сбудется. - с надеждой в душе, сказала Людмила. - Но вторая часть сбудется едва ли. Твоя предсказанная любовь жила всю жизнь в закрытых городах, откуда нам за границу, практически, выбраться никогда не возможно. Всегда мы будем жить в Советском Союзе.
- Понятно! - тяжело вздохнув, выдавил я. - Но наша жизнь вся впереди. У нас все может быстро измениться.
Станция "Железнодорожная" оказалась маленькой платформой с дырявой будкой в виде билетной кассы, больше похожей на городской газетный киоск, с деревянной площадкой на два метра шириной и десять метров длиной. Вокруг тайга покрытая снегом и мерцающие огоньки двух железнодорожных фонарей по обеим сторонам железной дороги. Всюду нет ни одного человека, словно тут все люди вымерли от холода.
- Людмила! Ты куда меня привезла? - спросил я, шутя, выворачивая карманы. - У меня с собой денег нет.
- Пойдем! Сейчас ты все увидишь! - смеясь, ответила она, увлекая меня по глубоким сугробам. - Это рядом.
Мы двинулись наверх, в сторону таежного леса, который стоял на холмах в виде зеленой стены или огромного забора. Пройдя метров сто от платформы, я увидел между деревьями современные здания, в которых изредка горел в окнах свет. Возможно, что именно поэтому я сразу не увидел зданий без света при слабом мерцании звезд. Мы перешли современную бетонную дорогу, покрытую льдом и снегом. Я вцепился крепко в Людмилу, чтобы не упасть на скользкой дороге, сильно накатанной людьми и машинами. Людмила привычно ловко прошла скользкие места дороги, мягко ступая своими сапожками по скользкому льду, придерживая меня за пояс поверх пальто. Мне пришлось балансировать вокруг Людмилы по льду в своих лаковых туфлях, которые никак не вписывались в окружающую природу заснеженной улицы поселка.
- Вот мой дом. - сказала Людмила, показывая рукой на четырехэтажное здание. - Здесь живет наша семья.
- Очень приятно! - ответил я, дрожа всем телом, то ли от холода, то ли от страсти к Людмиле. - Я рад этому.
- Ты хочешь меня поцеловать? - неожиданно, спросила она, приблизив свои пылающие губы к моим губам.
Ответом был мой страстный поцелуй, от которого Людмила едва не задохнулась. Вырвавшись из моих объятий, она побежала в темный подъезд своего дома, оставляя меня среди улицы наедине с природой и горящими от ее поцелуя губами. Вокруг меня только ночь, огромная тайга и нет ни одного человека рядом. Пару минут я приходил в себя от поцелуя с Людмилой. Но вскоре мороз напомнил мне о себе, я стал мерзнуть. Понял, что надо быстрее возвращаться обратно в гостиницу цирка. В это время на мне серое пальто джерси, через которое можно процеживать лапшу. На ногах лаковые туфли. Лавсановые брюки и лавсановая рубашка, которые я купил летом в городе Батуми во время службы в армии, совсем не спасали меня от холода. Чтобы не позориться перед Людмилой, я ни стал надевать драную шапку, купленную мной в первый день прибытия в город Пермь. За прошедшие два месяца, на гастролях в городе Пермь, у меня не было времени, чтобы купить что-то из теплой одежды. Каждый день репетиции, тренировки, выступления. Цирк и гостиница, совсем рядом, можно пробежать в любой одежде и не замерзнуть. Даже в ресторан отдыхать ходили близко от цирка. Всего сто метров. Поэтому о теплой одежде не приходилось думать.
Находясь в уральской тайге, я понял, как опасно быть плохо одетым. У меня все тело начало сводить от холода. Я почувствовал, как разум начинает мерзнуть вместе с мозгами. Мне надо было быстрее спасаться от холода. Утопая в сугробах выше колен, я с большим трудом пробрался до железной дороги. Минут десять скакал с ноги на ногу, как замерзшая лошадь на скачках заснеженного ипподрома. Убедившись в том, что даже лешие в такой холод сидят дома, ни то, чтобы какие-то там электрички, которым некогда забирать на пустых станциях болванов, таких как я. Я был одним тупым исключением на полустанке, ради которого жалко людям тратить электричество. Поэтому я решил пробираться обратно на трассу. Возможно, что там будет транспорт в центр города, который сможет подобрать обезумевшего от холода одинокого человека.
Протаранив обратно совершенно свежие сугробы, я выбрался на пустынную улицу поселка. Все дома погрузились в кромешную темноту. Кое-где одинокие фонари освещали падающие с неба снежинки и дальше своих замерзших столбов ни распространяли свой свет. Мне было бесполезно что-то спрашивать у этих единоличников-столбов, которым все до фонаря. Рядом на заснеженной улице не было ни одной души. Вдруг, из-за угла одного жилого дома, выполз одинокий мужчина, пропитанный алкоголем, от запаха которого даже самые стойкие заборы сильно пошатнулись, стоило только к ним приблизится этому пропойцу. Однако, в лице этого заблудшего сына природы, у меня тускло блеснула надежда на собственное спасение. Совершенно не решительно я скользнул как тень к пьяному мужчине, который готов был нырнуть в сугроб.
- Вы можете мне сказать, когда будет автобус в центр города Пермь? - спросил я, мужчину, подойдя к нему.
- Какой еще автобус среди ночи? - удивленно, спросил мужчина, посмотрев на меня, как на новое открытие века, которое только что совершил он. - В такой холод водители и транспорт давно пьяны. Вот видишь! Я никак не могу добраться до своего дома. Мой автобус тоже заглох в сугробе. Он не довез меня до дома.
- До центра города отсюда далеко? - спросил я, мужика, который пытался продолжить движение вдоль забора к следующему дому. Забор не выдержал водочного перегара и завалился в сугроб вместе с мужиком.
- Не-е-ет! - протяжно, ответил мужчина, показывая мне направление из сугроба. - Все время по дороге прямо и там направо по мосту через реку Кама. Не промажь до следующего моста. Автобус едет в шесть утра.
Я понял, что большей информацией мужчина не владеет и поэтому, когда поставил его на ноги, то отправился в указанном направлении. Другого выхода у меня не было. Надо было спасаться от холода. Скользя и буксуя, как машина по льду без цепей и шипов, я рванул в указанную сторону центра города Пермь. Преодолев несколько километров пути, я оказался на трассе в тайге, где по краю дороги кое-где появлялись лоси, объедая небольшие хвойные деревца и замерзшие кустарники с сухими листьями. С небольшим жизненным опытом, я знал, что дикие звери, особенно хищники, гоняются за тем, кто убегает. Мне не совсем известно было, к какому роду диких животных относить огромные лосей, но вид у них был настолько страшный, что я старался спокойно проходить посередине трассы, чтобы не провоцировать лосей нападать на меня. Стоило мне удалиться от мирно жующих лосей, как я тут же пускался в бега, пытаясь таким образом спастись от диких животных, а также хорошо согреться от своего бега на лютом холоде. Лоси с глупыми мордам смотрели мне в след, продолжая жевать зеленую хвою. По лосям было видно, что им не до меня.
Я давно потерял счет лосям, километрам и времени. У меня в мыслях было только одно, это выжить в тайге и добраться до тепла. Задрав свое пальто-джерси на голову, я пытался как-то сохранить свои мозги и разум, которые уже имели лишь малую надежду на свое выживание в дороге на сильном морозе. От моего дыхания под пальто, на бровях и ресницах, появились сосульки. Я осторожно трогал лед руками, чтобы от тепла пальцев сохранить свое зрение и растопить быстро растущие сосульки по всему лицу. Но это не приносило мне больших успехов. Стоило мне перенести свои пальцы на новое место, как тут же на прежнем месте начинали появляться совершенно свежие сосульки от испарения моего дыхания. Приходилось мне опять с головы убирать дырявое пальто и тут же ускорять свой бег, на ходу растирая руками голову и вески. За время моего заснеженного путешествия через тайгу, мимо меня изредка проскакивали машины в обе стороны, каждый раз с опаской объезжая меня. Как бы я ни старался остановить машины, они все равно ухитрялись объехать меня, рискуя сойти с трассы и застрять в снегу. Я тоже рисковал быть задавленным.
- Дебил! Ты бы еще в плавках голосовал. - высунувшись в окно машины, кричал мне очередной водитель, показывая мне пальцем на свой висок. - Побереги хотя бы свои яйца, если у тебя совершенно нет мозгов.
Водитель был прав. Мои мозги едва реагировали, а яйца в штанах позванивали, как колокола от сильного мороза, которые оповещали меня о своей скорой кончине. Во время бега мне приходилось постоянно засовывать свои руки под плавки, чтобы как-то греть свое наследство, без которого не могла состояться мечта моего детства и все мое семейное будущее. Какой тогда из меня будет муж, если я отморожу все свое мужское достоинство. Я ни смогу производить на свет собственное потомство, ради которого построена вся наша жизнь между мужчиной и женщиной. Ведь не только в том состоит, между мужчиной и женщиной, половая близость, чтобы получить наслаждение, главное в том, чтобы размножаться человечеству через рожденных детей. Поэтому нужно думать в заснеженной тайге о своем будущем потомстве, а также о себе.
Когда я окончательно выдохся от долгого бега и стал терять надежду на спасение, совершенно неожиданно для меня, вдруг, появился как призрак, огромный мост через реку Кама, за которой были далеко огни огромного города Пермь. Меня ни пугало расстояние через мост и дальше бег по всему городу Пермь. Я вкушал близкую победу над собой и над природой, которая пыталась лишить меня жизни и заветной цели к мечте. Оставалось сделать только последний рывок на дистанцию между мной и цирком, затерявшемся где-то в дали, в глубине огромного города Пермь. Прямо, как у настоящего спортсмена, у меня появилось второе дыхание к жизни и к победе. Я рванул через огромный мост к городу Пермь. Мысленно представляя то место, где ждет меня ленточка финиша моего марш-броска. Между смертью и жизнью. Там из моего прошлого в будущее, которое скрыто далеко от меня множеством неизвестных, бесконечных препятствий.
Несколько сот метров от соснового бора до города Пермь через мост продувались сильным ледяным ветром, который словно лезвием бритвы чиркал по моим не прикрытым частям тела, пытаясь таким образом лишить меня жизни или хотя бы затормозить мое движение к финишу, чтобы самому остаться лидером в движении природы к намеченной цели. Я ни хотел сдаваться перед стихией природы. Растирая на ходу руками свои замерзшие части тела, я не прекращаю свое движение. Всей сущностью своего живого существа и мышления, я, как жертва, рвался из капкана холодной тайги к своей единственной цели - выжить. Спотыкаясь и падая от сильного порыва ветра, я тут вскакивал и бежал дальше. Все не теряя надежду на успех.
За мостом через реку ветер стих и постепенно потерял свою силу между громад домов на улицах города-исполина, которому я был намного ближе чем дикий ветер. Это руками людей был построен такой город-гигант и людям он должен был служить во всех случаях жизни в стихии дикой природы окружающей город. Пробираясь через центр города в сторону цирка, я четко понимал, что мне будет тяжело дотянуть до гостиницы "Спутник". Поэтому у меня были мысли заночевать в своей цирковой гримерной. Там всегда тепло.
- О! Боже мой! - воскликнула вахтерша, когда открыла двери служебного входа, на мой слабый стук, на большее у меня не было сил. - Вы работаете в цирке? Что с вами случилось? Вам нужна скорая помощь?
Теряя последние силы, я вынул из кармана свой обледеневший пропуск в цирк и упал без сознания. Где-то, словно сквозь сон, я услышал неразборчивые голоса людей. Почувствовал, как меня тащат куда-то за ноги и за руки. Затем почувствовал, как меня раздевают и растирают спиртом. Позже подносят к носу нашатырный спирт, который своим запахом бьет мне в голову. Я дергаюсь, как контуженный после ранения.
- Наконец-то очухался! - радостно, говорит Владимир Красильников. - Ты где болтался всю ночь раздетый?
- Все! Точно женюсь! - сказал я, пытаясь встать с пропитанного спиртом дивана, обратно теряю сознание.
Меня шлепают ладонями по обеим щекам. Дают опять понюхать нашатырный спирт. Ставят на обе ноги.
- На, выпей! - строго, приказывает Отар Александрович Белоусов, дает мне в руки стакан. - Одним глотком.
Ни раздумывая, я залпом выливаю себе в рот содержимое стакана и тут же начинаю задыхаться от чистого медицинского спирта, который сразу обжигает мое состояние души и тела. Я начинаю сильно кашлять.
- Теперь он будет жить! - смеется Белоусов и наливает в стакан воды из граненого графина. - Запей водой.
Я жадно запиваю, медицинский спирт водой и растерянно рассматриваю вокруг рядом стоящих людей.
- Теперь рассказывай, что с тобой случилось. - сказал Отар Александрович, забирая у меня пустой стакан.
- Я вчера провожал домой девушку. - начал растерянно, рассказывать я. - Она живет на станции "Железнодорожной". Транспорта никакого не было. Мне пришлось добираться по трассе пешком до нашего цирка.
- Это просто не возможно! - воскликнула вахтерша. - Железнодорожный район, примерно, двадцать километров от цирка. Половину пути надо идти через тайгу. В такой одежде? Просто немыслимо пройти в холод!
- Ты когда ушел от девушки? - серьезно, спросил меня, Белоусов. - Хоть приблизительно, время помнишь?
- Когда мы подъехали к станции, - напрягая мысли, стал вспоминать я, - то было полночь, часы стучали.
- Как вы сами сказали, - обратился Белоусов к вахтерше, - он пришел в шесть часов утра. Этого времени ему было вполне достаточно, чтобы преодолеть такое расстояние в двадцать километров до города Пермь.
- Да, кстати! В цирк звонила Людмила. - вспомнил Владимир Красильников. - Так она беспокоилась за тебя.
- Я вчера совсем забыл взять у нее номер телефона. - ответил я. - Придется ехать к ней домой за номером.
- Она сказала, что будет тебе звонить в цирк. - успокоил Владимир Красильников. - Так что ты сиди в цирке.
Все стали расходиться из гримерной по своим делам. Я посмотрел на часы. Было около восьми часов утра. Получается, что со мной возились два часа. Людмила звонила к нам из дома. Устроил я людям своими походами беспокойное утро. Поднял чуть свет всех на ноги. Так мне долго не продержаться на работе в цирке. Спасибо Отару Белоусову за его терпение, другой бы давно выгнал меня за такие проступки в цирке. Ни то чтобы документы на меня за границу подготавливать. На цирковые гастроли по зарубежным странам.
Я быстро принял душ, переоделся в униформу и пошел на второй этаж в буфет. Надо было подкрепиться перед тренировкой и репетицией, которые мы проводили даже по выходным дням. Сейчас у нас после завтрака силовая разминка. Белоусов сказал нам, что мы все должны выглядеть культурными не только внутренне, но и внешне, постоянно качать свои мышцы. Красота циркового искусства в разуме и в силе людей.
- Я прошу у вас всех извинение за беспокойство. - сказал я, всем работникам аттракциона, когда вошел в буфет. - Однако мое решение остается в силе. Уже сегодня вечером вы убедитесь сами в том, что я сказал.
- Извинение принимаем! - ответил за всех, Борис Заморихин. - Иди, подкрепляйся, подкидыш! Все после.
Мы легко позавтракали и пошли в тренировочный зал качать свои мышцы. После похода по ночным дорогам через тайгу, мне тяжело было восстанавливать свои мышцы растянутые ходьбой. Пришлось делать специальные упражнения способствующие восстановлению мышц. Больше всего качал свой пресс и руки. После двухчасовой разминки и тренировки, мы обратно отправились в цирковой буфет. Надо было теперь хорошо покушать перед репетицией номеров аттракциона. На этот раз я уже заказал много молочных продуктов, также как мы с Володей Маргослипенко завтракали в Москве. Каждый заказал себе завтрак по мере возможности кошелка и желудка. Ведь в перерывах между гастролями сотрудники Союзгосцирка получали подъемные, которые были значительно меньше основной зарплаты во время гастролей, когда платили нам командировочные и почасовую оплату. Поэтому, сейчас сотрудники "Союзгосцирка" сидели "на голодном пайке". Первая зарплата у нас на гастролях была уже почти месяц назад. Она лишь покрыла долги друг перед другом, а новая зарплата будет через неделю. Все ассистенты, кроме меня, были "на голодном пайке". Я предлагал им свои деньги, но они наотрез отказались. Сказали, что так проблему не решишь. Мы все равно нашли выход из положения. Договорились с Пермским хладокомбинатом. Каждый третий день после работы ездили разгружать вагоны с продуктами. За каждый вагон нам платили сто двадцать рублей наличными и кормили нас там столько, сколько мы могли съесть. Вот только с собой нам продукты брать не разрешали. Все равно у нас была там тройная выгода - зарабатывали наличные деньги, качали мышцы и ели сколько помещалось в желудок. Таким образом, наша группа экономила деньги на своем питании в цирке.
Репетиция аттракциона закончилась у нас в двенадцать часов дня. Мы пошли в буфет на полдник. До обеда было еще два часа. Мы перекусили молочными напитками и бутербродами. Все друзья пошли по своим личным делам. Возможно, что Людмила была на работе и мне не звонила. Я взял с собой пачку цирковых газет и журналов. Пошел в приемную директора цирка ждать от Людмилы звонка. В приемной, кроме секретарши, никого не было. Я сел у окна. За окном метель. Температура воздуха минус сорок градусов.
- Александр! Тебя Отар Александрович зовет! - сказал мне, Красильников Володя, заглядывая в приемную.
Я оставил газеты и журналы на столике. Пошел на первый этаж в гримерную руководителя аттракциона. Володя Красильников пожелал мне удачи и пошел на выход из цирка вместе со своей женой Надеждой.
- Это правда, что ты собираешься жениться? - спросил Отар Александрович, приглашая меня на стул рядом с собой у зеркала. - В цирке принято сохранять традиции. Ты это хотя бы знаешь? Если ты решил стать артистом цирка, то в жены себе бери пару из цирка. Посмотри, сколько прекрасных девушек у нас в цирке...
- Отар Александрович! Извините, что я вас прерву, - решительно, сказал я, - но я так считаю, что профессию можно сменить, я их много имею, но вот жену я беру себе одну и на всю жизнь. Такой у меня принцип.
- Может быть, ты прав. - согласился Белоусов. - Но до конца гастролей не уходи из цирка. Это у меня к тебе личная просьба. Ты хорошо работаешь. Мне трудно будет сразу найти тебе хорошую замену ассистента.
- Я никуда не собираюсь уходить. - ответил я. - Может быть, моей будущей жене, тоже найдется место в цирке. Она очень красивая девушка. Вы, как-то, сами говорили, что красота всегда украшает арены цирков.
- Хорошо! Иди! Пробивай себе дорогу в жизни. Пускай тебя ждет удача. - сказал Отар Александрович.
Я вернулся обратно в приемную и принялся читать все подряд, чтобы как-то сократить время на ожидание звонка от Людмилы. К тому же мне многое хотелось узнать о цирке в газетах и журналах. Ведь я только начинал работать в "Союзгосцирке". Толком ничего не знал о внутренних делах самого конвейера в цирке.
- Тебя к телефону! - сказала секретарша, когда мне надоело читать, я тихо дремал за столиком у окна.
- Людмила! Здравствуй! - сказал я, когда услышал ее голос в трубке телефона. - Со мной все хорошо, но твои извинения я буду принимать только во время нашей встречи с тобой в цирке. Приезжай. Я жду тебя.
Людмила согласилась, мы договорились с ней встретиться через два часа у проходной нашего цирка. Я посмотрел на часы, которые показывали начало шестого. Времени у меня было достаточно, чтобы договориться с друзьями, заказать столик в ресторане на восемь часов вечера. Я поблагодарил секретаршу за телефон. Сразу отправился в гостиницу цирка к своим друзьям, которые там отдыхали после работы.
- Наше слово - закон! - ответил Борис Заморихин, когда я напомнил о ресторане. - Как мы договорились, так и будет. Ты приводишь свою избранницу в восемь часов вечера в наш ресторан. Отдыхаешь за наш счет.
В своем не очень богатом гардеробе, который уменьшался в одной сумке, я выбрал самую лучшую одежду. Нагладил стрелки на брюках. Выгладил белую сорочку. Надел теплый шерстяной пуловер и сверху черный пиджак от костюма. У меня были только лаковые туфли. Другой обуви не было. На свои шикарные волосы, спадающие до плеч, я ни стал одевать дранную шапку. Тем более, что от цирка до ресторана всего два дома пройти, ближе, чем от гостиницы до цирка. Можно не замерзнуть. Дырявое пальто из джерси я тоже ни стал одевать. Чего уж позориться. Лучше отвезу Людмилу от ресторана домой на такси. Нам обоим это будет удобно. Я не замерзну в пути. Думаю, что в этот раз мне уже не придется обратно идти пешком.
Как полагается девушке, Людмила опоздала на первое свидание со мной на целых десять минут. Я стоял внутри цирка в фойе возле батареи отопления и мне минуты ожидания не были так мучительны. Наоборот, я накапливал в себе большой запас тепла и наслаждался минутами ожидания. Я так разомлел от тепла, что сразу не увидел, как Людмила вышла из трамвая. Когда она с обратной стороны коснулась стекла витрины у моего лица, я словно почувствовал ее прикосновение ко мне, слегка вздрогнул от неожиданности и улыбнулся радостно ей. Я тут же побежал через служебный вход к ней навстречу. Людмила тоже побежала навстречу мне. Видимо ей хотелось поскорее встретиться со мной и извиниться за вчерашнее.
- Здравствуй, Саша! - радостно, сказала Людмила, плотно прижавшись ко мне. - Если бы ты знал, как мне сильно влетело от папы и мамы. За то, что я тебя бросила почти раздетого на морозе. Когда мы с тобой расстались, я пришла тихо домой и только легла спать, как ко мне подошла мама. Я сказала ей, что ты меня проводил до самого дома. Только тут я сообразила, что тебе нечем добираться до цирка. Был первый час ночи. Я быстро оделась и с сестрой Цилей выскочила на улицу. Мы с ней бегали до железной дороги. Смотрели тебя всюду, но нигде не смогли найти. Ты словно провалился где-то в огромном сугробе снега.
- Вот, теперь садись у телефона и звони в цирк. - строго, сказал папа, когда мы с Цилей вернулись домой. - Сообщи им, что по твоей милости их сотрудник цирка замерз раздетый на улице. Завтра поедешь к нему.
- Сейчас ничего не изменишь. - сказала мама, шлепнув меня тряпкой по мягкому месту. - Пускай ложится спать. Утром перед работой или с завода дозвонится в цирк, тогда узнает все. Затем едет извиняться.
Устроив мне хороший разгон, мама уложила нас спать. Мы с Цилей спим на одной кровати. Так она долго мне не давала заснуть. Постоянно спрашивала меня, какой ты и как мы с тобой целовались. Циля так увлеклась своими расспросами, что маме пришлось шлепнуть ее по голой заднице, чтобы она угомонилась. С самого утра и до работы я постоянно звонила в цирк, но там никто не отвечал. С завода в восемь часов утра, наконец-то я дозвонилась до цирка. Красильников Владимир сказал, что ты лежишь в гримерной отмороженный при смерти. Тебя стараются привести в чувства, но, пока, все бесполезно. Поцелуй любимой может вернуть его к жизни. Вот я и приехала по твоему первому желанию, чтобы крепко поцеловать тебя. Спасти твое любящее сердце от смерти. Ты, пожалуйста, прости меня за то, что я тебя оставила в ночь.
Людмила поцеловала меня в щеку, но я воспользовался моментом и страстно поцеловал ее в губы. Людмила ни стала мне сопротивляться. Я обнял ее крепко за плечи. Наш поцелуй затянулся на много времени.
- Ой! Я совсем забыл! - вспомнил я, переводя дыхание в промежутке между поцелуями. - Нас в ресторане ждут мои друзья. Ни спеши отказываться и не беспокойся. Дорогу от тебя уже знаю. Провожу тебя до дома.
- В ресторан с тобой я пойду. - согласилась Людмила. - Но пешком ты так больше ходить от нас не будешь.
- Теперь со мной рядом всегда будет такси. - опередил я, Людмилу, опасаясь приглашения к ним домой.
Мы побежали в сторону ресторана, так как было уже восемь часов вечера. Благо, что ресторан тут рядом.
- Вот, молодцы! - сказал Борис Заморихин. - Вовремя пришли. Мы только что уселись за столик. Садитесь!
Кроме пятерых моих друзей за столиком сидели еще три девушки. Таким образом, нас было десять человек. Наш столик выглядел огромным столом из двух столов сдвинутых вместе. Мы ни долго знакомились между собой. Все прекрасно понимали, что завтра рабочий день и сидеть долго нам не придется. Пить крепкие напитки никто не захотел, поэтому заказали три бутылки "Советского шампанского". Девушкам большие шоколадки "Бабаевский". Всем мясной под жарки с жаренной картошкой. Да, на всех зеленый салат из свежих парниковых овощей и пять бутылок лимонада. Вскоре уже весь заказ лежал на нашем столе. Ресторан был ни настолько огромен, чтобы в нем была эстрада. Рядом со стойкой бара находился аппарат с пластинками, которые включались от пятикопеечной монеты и кнопки выбора песни. В ресторане находилось несколько пар. С небольшим интервалом, кто-то из нас вставал и шел к стойке бара включать музыку. Мы танцевали с Людмилой, прижавшись, друг к другу. Нам было приятно, что мы нашли свою любовь на расстоянии многих тысяч километров. Вот лишь расставаться сейчас мне с ней совсем не хотелось.
- Саша! Нам пора ехать домой. - тихо, сказала Людмила, когда большие часы в ресторане пробили десять.
Распрощавшись с друзьями, мы вышли к такси, которое заказали по телефону из ресторана на десять часов ночи. Людмила ни стала застегивать на себе пальто, взятое в гардеробе, чтобы легче сидеть в такси и удобнее целоваться. Таксист через зеркало посмотрел на нас и медленно стал разворачивать машину в сторону центра города Пермь. Нам некуда было спешить. Такси под нами и дорога скользкая. За деньги мне ни стоило волноваться. Деньги оттопыривали мои карманы. Можно ехать на такси хоть на край света.
- Железнодорожный район, улица Заречная! - тихо, объявил таксист, прерывая наши поцелуи. - Приехали.
- Спасибо! - сказала Людмила, таксисту. - Саша! Ты не выходи! Встретимся, как договорились. Я позвоню. Людмила ушла в сторону своего подъезда. Я сидел в такси с открытой дверкой до тех пор, пока Людмила повернулась у подъезда и помахав мне рукой скрылась в темноте. Я захлопнул дверцу такси, машина тут же развернулась в обратную сторону. Таксист оказался культурным человеком и ни стал обсуждать меня с моей избранницей. Вероятно, он понял, что обсуждать настоящую любовь совсем неприлично. Так что я сидел в машине и думал о своем. Мы с Людмилой договорились, что когда она будет работать во вторую смену, то мы будем встречаться утром. Все остальные дни Людмила будет с работы приезжать ко мне в цирк. В воскресные дни, мы будем вместе, в свободное от цирковой программы время, прямо в цирке. В цирке так давно заведено, что вход в цирк, невестам и женам, всегда свободен. Я объявил Люду невестой.