Аннотация: Буквально перед моими глазами убивали молодую семейную пару, а я ни как не мог предотвратить такое преступление.
Трагический праздник лета.
Несколько дней я жил с мыслями о тревожном звонке с пионерского лагеря. Но оттуда звонков никаких не было. Наконец, я не выдержал, поехал с Гиззатулиным Нигматом в пионерский лагерь "Афсана - сказка". Погода в этот день была прекрасная. Не было у меня никаких тревожных мыслей. Просто, мне хотелось увидеть своих сынов. Узнать, как у них дела в этот раз с поведением в пионерском лагере "Афсана-сказка".
- В пионерском лагере никого нет. - ответил мне, дежурный пионервожатый. - Все уехали на праздник лета к Варзобскому озеру. Вернутся обратно к ужину. Обедать будут там, на празднике лета. Поезжайте туда.
Мы сразу отправились на машине к Варзобскому озеру, которое находилось в нескольких километрах от пионерского лагеря в сторону города Душанбе. Чтобы не быть заблокированными приезжающими маши-нами, Гиззатулин Нигмат поставил свою машину у обочины трассы по ходу в город Душанбе. Я сказал ему, что скоро вернусь обратно. Сразу пошел вниз к Варзобскому озеру, где был детский праздник лета и мои дети. Чтобы не петлять между машинами, я спустился к озеру по узенькой тропинке, протоптанной в траве.
Праздник лета был в самом разгаре. Никому не было никакого дела до меня. Можно было подумать, что тут собрались дети со всего Таджикистана. По разным пестрым формам одежды можно было определить, что здесь присутствовали дети с разных пионерских лагерей. В таком шалмане я не мог понять, где искать моих детей. Тем более, я не знал какая у них форма одежды. Я просто стал искать глазами знакомые лица и случайно увидел Салмаеву Мадину, секретаря-машинистку, Насырова Сухроба. Она руководила праздником. Возможно, этот праздник организовал душанбинский Исполком или Фрунзенским райком партии.
- Здравствуй, Мадина! - окликнул я, Салмаеву Мадину. - Так это ваши кадры устроили здесь праздник лета?
- Здравствуй, Александр! - удивленно, приветствовала меня, Салмаева Мадина. - Да, это Исполком города Душанбе и Фрунзенский райком партии устроил детям праздник лета. Насыров Сухроб поручил мне руководство детским праздником. Насыров Сухроб, только что был здесь. У него встреча с гостями Востока в Исполкоме. К концу праздника приедет за мной и моим мужем. Александр, познакомься. Мой муж. Его зовут Салмаев Анвар. Если бы не он, то я не смогла бы руководить таким не управляемым детским коллективом.
- Очень, приятно познакомиться! Александр! - назвал себя я, пожимая руку красивому парню. - У меня здесь два сына отдыхают. Приехал их навестить. Пока не видел своих детей. У вас в "Волге" место лишнее найдется? Я хотел поговорить с Насыровым Сухробом. Заодно поехать по делам на объекты в город Душанбе.
- Конечно, есть! - радостно, ответила Салмаева Мадина. - Насыров Сухроб сказал, что отпустит водителя по делам, а сам заедет сюда за нами. Так что места хватит всем. Мы с Анваром сядем сзади, а ты впереди.
- Вот и прекрасно! - обрадовался я. - Тогда я отпущу своего водителя. У него тоже есть свои дела в городе.
Минуя тротуар, по узенькой тропинке пошел к машине Гиззатулина Нигмата, который дремал в ожидании.
- Ты сейчас езжай в распоряжение Шевелева Валеры до конца дня. - сказал я, Гиззатулину Нигмату. - У меня здесь будет встреча. Домой приеду своим ходом. До завтра в шесть часов утра. Заправься бензином.
Гиззатулин Нигмат спустил тормоза машины и "Жигули" радостно помчались вниз, экономя свой бензин. Я пару минут подождал с интересом, когда машина включит двигатель. Набирая скорость на холостом ходу под гору "Жигули" вскоре скрылись из вида, так и не включая двигатель. Следом промчались несколько машин без включенных двигателей. В Республике Таджикистан надвигался энергетический кризис и водители автомобилей, таким образом, экономили горючее. Нам тоже приходилось прибегать к такому методу экономии бензина. Дело было даже не в деньгах. Просто нам запас бензина негде было хранить, а бензоколонки всюду с большими очередями. Каждый раз стоять в очереди за бензином, совсем нет времени.
Я обратно по той же тропинке спустился к озеру. Все дети сидели за столами. У них был праздничный обед. Мне неудобно быть приглашенным к детскому столу, за которым сидели Салмаевы, Анвар и Мадина. К этому торжеству я не имел никакого отношения. Тем более, не хотел показываться своим сыновьям. Я отошел в сторону и незаметно прошел к реке Варзоб, которая течет в сторону города Душанбе и в городе всеми жителями ласково называется "Душанбинка". Вода кристально чистая, прямо из родников и горных ледников, которые усиленно тают в летние дни. Вода настолько прозрачная, что видно на большой глубине камешки и песок. Маленькие рыбки, словно серебро переливаются между камней, уткнувшись с обратной стороны камней против сильного течения. Передохнув, рыбешки быстро устремились в реке вверх по течению. Видимо, выше больше корма или рыбки в это время мечут икру. Наверно, это голавли или плотва? В реке Варзоб я не ловил рыбу. Поэтому мне неизвестно, какая рыба водится в этих местах на реке.
Увлеченный природой, я не заметил, как стало вечереть. Спохватившись, я быстро направился к Варзобскому озеру. Праздник лета видно давно закончился. Все дети разъезжались по своим пионерским лагерям.
- Насыров Сухроб, не приехал? - спросил я, Салмаеву Мадину, которая стояла возле большого навеса.
- Нет, не приехал. - ответила Салмаева Мадина. - Что-то он задерживается. Может быть, пробка на дороге.
- Я, наверно, пойду к автобусу. - сказал я, Салмаевой Мадине. - Мне надо из города Душанбе домой ехать.
- Нам придется ждать до конца. - сказала Салмаева Мадина. - Здесь у нас есть много дорогой аппаратуры.
Салмаева показала в сторону Анвара. Он сворачивал провода электронной аппаратуры. Я попрощался с Анваром и Мадиной. Сказал им, что с города Душанбе обязательно позвоню в горисполком Насырову Сукхробу. Скажу, что Салмаевы застряли с аппаратурой у Варзобского озера, чтобы машину им прислали. Последний автобус с детьми поднимался от озера в сторону трассы. Вокруг озера остались мелкие постройки, у которых была здесь постоянная прописка, а также столик с электронной аппаратурой, над которой склонились Салмаевы, Анвар и Мадина. Я напоследок посмотрел в их сторону. Пошел за автобусом с детьми в сторону трассы. Место вокруг озера сразу опустело. Одинокий фонарь на столбе тускло горел в вечерних сумерках над семейной парой у стола. На трассе совсем пусто, совсем нет ни одного автомобиля.
Остановка автобуса на трассе в стороне от поворота к озеру и дальше того места, где стояла машина Гиззатулина Нигмата. На остановке пусто и темно. Я всматривался в сумерки быстро наступающей ночи, но кроме света фар машин, больше ничего не мог рассмотреть. В это время на другой стороне дороги проскочила машина Насырова Сухроба. Он меня не заметил. Я тоже его узнал лишь по цвету машины и по освещенным номерам. Опасаясь, что они на обратном пути меня не заметят, я решил напрямую спуститься по тропинке к озеру. Пока они будут складывать аппаратуру в багажник машины я успею добраться до озера. Мы вместе оттуда уедем в город Душанбе. Узкую тропинку в траве совсем не было видно. Почти на ощупь я скользнул вниз к озеру, опасаясь свалиться кувырком по склону и остаться одному в горах возле Варзобского озера. На расстоянии нескольких метров до небольшой постройки под фонарем, перед площадкой у озера, я услышал какую-то возню на площадке у озера и вскрикнувшую от боли Салмаеву Мадину.
- Вы зачем их зарезали? - услышал я, голос Насырова Сухроба. - Вам надо было только кассету забрать...
- Я пытался выхватить у нее сумочку. - стал оправдываться, знакомый мне голос. - Анвар полез на меня с кулаками. Я ему воткнул нож в бок. Мадина сорвала с меня маску и сразу узнала. Я ее тоже пырнул ножом.
- Мы зря их зарезали. Может быть, кассеты у нее вообще не было? - спросил другой, знакомый мне голос.
- Нет! Кассета была! - твердо, заверил Насыров Сухроб. - Когда я вышел в приемную, то видел, как Мадина положила кассету в свою сумочку. После этого до отъезда, я не выпускал из виду ни Мадину, ни ее сумочку.
Все стали шарить в сумочке и на столе с аппаратурой. Я в это время спрятался за постройкой, откуда едва не выскочил на площадку у озера. Через щель между досок, при свете фонаря над столиком, я разглядел лица убийц. Это были парни, которые грабили бар в университете во время февральских погромов. - Ладно! Сейчас бесполезно искать. - сказал Насыров Сухроб. - Когда я заберу всю аппаратуру, то в ней посмотрю кассету. Вы сейчас уезжайте на базу к своим близнецам и там сидите. Мне придется поехать до ближайшего телефона, там сообщить об убийстве. Когда вы приехали к этому озеру, вас никто не видел?
- Когда мы приехали с гор и сворачивали с трассы, то один парень пошел на автобусную остановку. - ответил голос убийцы. - Мы не могли его разглядеть. Он там прошел вперед. Лица парня нам не было видно.
- Зато он мог вас разглядеть. - настаивал Насыров Сухроб. - Сейчас проедете на автобусную остановку. Если стоит парень там, то вы его убейте. После этого уезжайте на базу. Свидетелей нам надо убирать.
Убийцы сели в свою машину и поехали в сторону трассы. Насыров Сухроб постоял пару минут у трупов и тоже уехал в сторону трассы. Мне нужно было убегать из укрытия. На трассу идти опасно. Меня могли убить или обвинить в убийстве. Путь только один. Вокруг озера к реке и дальше вдоль реки до первой переправы на другой берег, дальше от этого опасного места. Надо успеть в город до комендантского часа. Я вышел из укрытия и направился к реке через площадку места убийства. На расстоянии десяти метров от столика с трупами, зацепил ногой какой-то предмет. Нагнулся и взял, то была магнитофонная кассета.
"Может быть, это Салмаева Мадина выбросила кассету во время драки?" - подумал я. - "Под общий шум в сумерках, убийцы могли ее не заметить и не услышать. Возможно, что на кассете записано что-то важное."
Я положил кассету в карман и бегом спустился к реке. Возле горной реки не было нигде песка и брод в темноте невозможно найти. В любом месте может быть яма с большой воронкой водоворота, который подхватит течением и утащит в глубину. Даже вскрикнуть не успеешь, как утащит на дно бурной реки Варзоб. Кричать в моем положении бесполезно. Мое обнаружение равносильно своему самоубийству. Меня даже слушать не будут, они просто, как собаку пристрелят. Тем более что сейчас здесь скоро будет милиция. От Варзобского озера до города Душанбе больше десяти километров. Сколько точно, это мне неизвестно. Скакать по камням возле речки мне придется очень долго, но другого выхода нет. Я не успел, как следует убежать от места убийства, а с той стороны у озера уже было слышно лай собак и свет фар машин. Видимо, это с убийцей Насыровым Сухробом ищут убийц Салмаевых, Анвара и Мадины. На моем пути, между рекой и трассой, находилась турбаза "Варзоб". С одной стороны, это хорошее прикрытие у меня, если я успею пройти здесь незаметно. С другой стороны, тут меня могут обнаружить и сдать в милицию. Я обошел забор турбазы "Ворзоб". Ближе к реке шел, согнувшись до самой земли. Мне повезло, что луна была слабой, плохо освещала землю, а шум реки скрыл меня. Возле турбазы "Ворзоб" меня никто не заметил.
Без устали я скакал, как горный козел по камням, несколько километров. Когда мои ноги были избиты об острые камни и устали до измождения, я перешел на шаг. Я так сильно устал, что мне уже было все равно, заметят меня или нет. Но все же, какой-то страх в сознании не пускал меня на трассу. У меня было какое-то предчувствие, что на трассе все еще ищут убийц, но только не в том направлении. Наверняка, Насыров Сухроб, дал ложные показания, отвлекающие поиск убийц в другую сторону. Ведь он очень известный человек. Его слово, это закон даже милиции. Насырову Сухробу поверят на любую выдуманную им историю. Мне пришлось пройти еще пару километров вдоль реки, прежде чем я увидел мост через реку Варзоб. Но мое лицо не обрело радости надежды. С обеих сторон моста стояли милицейские автомобили с мигалками. На основной трассе стояла еще одна милицейская машина с мигалкой. Все вокруг реки было блокировано.
"Обложили со всех сторон." - подумал я. - "Придется сидеть и ждать. Покуда меня милиционеры увидят."
Мне некуда было деться. Надо было ждать результата. Возможно, он будет в мою пользу. Меня пока сейчас они не обнаружили. Только предательница луна вылезла из-за тучи, ярко светит над головой, как солнце днем. Я посмотрел вокруг себя, куда бы сесть. Нашел вблизи кусок доски. Положил доску на небольшой камень и сел, прикрывшись со стороны стоящими радом огромными валунами камней. Так меня не было видно со стороны моста через реку Варзоб и со стороны трассы. Если они меня не заметили тогда, когда я шел вдоль реки. Но вокруг было совсем тихо и никого не видно. Даже овчарок нет, возле машин милиции.
Ночная прохлада с гор опустилась в долину. На мне одна рубашка с короткими рукавами навыпуск, без майки, на голое тело и еще брюки. На ногах босоножки и тонкие летние носки. Голое тело обдувалось прохладой. Вся кожа покрылась пупырышками. Мне стало холодно, но разогреться было невозможно, так как любое мое резкое движение могли увидеть милиционеры с моста или с трассы. Я заправил рубашку в брюки и стал потирать тело руками, чтобы как-то мне быстрее согреться. Согревшись немного от растертого тела, я прислушался к окружающим звукам природы. Рядом журчала в реке вода. Где-то у дороги кри"чала ночная птица. За рекой выли шакалы и тявкали лисицы. Привыкнув к постоянным звукам природы, я стал медленно засыпать между камней. Мне нужно было дождаться, когда отсюда разъедутся машины милиции.
Разбудил меня рев большегрузной машины на трассе. Я посмотрел на мост и на трассу. Там не было милицейских автомобилей. Оглядевшись вокруг, я пошел в сторону моста через реку Варзоб. Возле моста на асфальте были разбитые стекла от машины. Очевидно, это тут была авария, поэтому здесь были автомобили милиции, а точнее ГАИ. Я решительно перешел через мост и направился в сторону поселка, который находился на краю города Душанбе. Оттуда близко к транспортным линиям до центра города Душанбе. Когда я оказался в городской черте, то быстро направился в сторону общественного транспорта. Мне нужно успеть на последний автобус домой. При свете уличных фонарей посмотрел на свои наручные часы, на которых был двенадцатый час ночи. Я буквально помчался к троллейбусу, идущему до железнодорожного вокзала. В салоне троллейбуса было всего пять человек. Обычно, в такое время, в городе Душанбе всегда летом много народа, но после февральских погромов люди стали бояться выходить ночами на улицу. Особенно от этого пострадали кинотеатры, рестораны и общественный транспорт, так как резко сократился приток денег. Некоторые кинотеатры и рестораны закрылись. Меньше стало ходить общественного транспорта. По городу Душанбе объявлен комендантский час. Кроме того, начался отток русскоязычного населения, которые на восемьдесят процентов участвовали в развитии экономики Таджикистана.
На привокзальной площади стоял последний автобус в город Кофарнихон. Автобус собирал опоздавших пассажиров. Я прошел на свободное место и сел у окна. Автобус не успел решиться на отъезд, а я уже спал утомленный беготней от опасного места, где был трагический праздник лета. Мне было жалко Салмаевых, Анвара и Мадину, но никто не мог их вернуть к жизни. Но самое ужасное впереди. Придется работать рядом с преступниками и делать вид, что я ничего не знаю об участии рприступников в убийстве молодой пары. Даже сказать о преступлении я никому не могу. Ведь мой рассказ тут же повлечет уголовное дело против меня. У меня нет никаких вещественных доказательств и свидетелей этого преступления. Мне надо дома прослушать пленку магнитофонной кассеты. Может быть, там есть какие-то доказательства других преступлений, чтобы за это как-то зацепиться, а после раскрутить все преступления совершенные при участии Насырова Сухроба. Таким образом, у меня будет возможность раскрыть тайну убийства, чтобы пресечь дальнейшие преступления этой банды. Ведь они на этом не остановятся. Когда-нибудь доберутся и до меня.
Тем более, я так думаю, что Насыров Сухроб не простит мне резкого разговора с ним, во время спора насчет работы Шевелева Валеры и Гиззатулина Рашида. Лучше бы я тогда с ним согласился. Сказанного слова уже не вернешь. Но в то время мне не было известно, что Насыров Сухроб преступник. Ведь я только предполагал, что у него ни все чисто, но не до такой же степени, как убийство собственной секретарши. Возможно, что Салмаева Мадина знала о нем такое, за что его могли посадить. Вот он и приказал убийцам добраться до нее. Убийцы перестарались. Убили Мадину и ее мужа Анвара. Все остальное, что говорили убийцы в свое оправдание Насырову Сухробу, так это лапша на ушах глупцов. Убийц было четверо здоровых парней, двое даже из машины не вышли, так были уверены в способностях двоих своих друзей. Им ничего не стоило побить Анвара и забрать у Мадины пленку. Но преступники заранее собрались убить молодую пару. Драка была лишь предлогом убийства. Скорее всего, у этих преступников вошло в привычку убивать людей. Мне было известно на их совести три убийства и одно ранение. Сколько всего убийств было на их совести? Вероятно, что это они были организаторами погромов, а руководил погромами Насыров Сухроб. Блюститель порядка города Душанбе, столицы Республики Таджикистан, сам намечал в ней погромы. Вдобавок, Насыров Сухроб, контролирует контрабанду в Таджикистане из стран ближнего Востока. Не многовато ли этого одному человеку? Вероятно, что есть в правительстве более важная птица, которой известны все каналы мафиозных структур. Вот бы мне до них добраться. Жалко, что я не пошел учиться юристом, тогда бы им несдобровать. Постарался бы их всех упрятать за решетку. Хотя, у меня есть такая возможность. Все исправить. Может быть, бросить свой бизнес и согласиться идти работать в КГБ, это еще мощнее организация, чем юридические органы. Тогда я их всех уже точно пересажаю. Но, пока мне самому надо выбраться из этого дерьма, в котором я сижу с головой и не знаю, как поступать дальше.
Автобус сильно качнуло. Я открыл глаза и посмотрел на улицу через стекло автобуса. Мы подъезжали к нашему городу Кофарнихон. Я встал и пошел к выходу. Хотелось быстрее идти домой. На нашей остановке вышло большинство пассажиров. Все тут же разбрелись в разные стороны. К своему дому я пошел один. Когда проходил мимо окна Шевелева Валеры, то увидел в нем свет. Полуночник не спит и при своей семье. Тогда в стройбанк Шевелев Валера приходил со своей женой и дочерью. Семью привез на лето в Республику Таджикистан отдыхать от чернобыльской радиации. Шевелев Валера сам говорил, что в городе Киеве счетчик Гейгера от радиации зашкаливает и трещит больше нормы. Поэтому Шевелев Валера привез семью на лето в Республику Таджикистан, словно за лето радиация в городе Киеве упадет ниже нормы. После взрыва Чернобыльской атомной электростанции, в тех местах теперь зашкаливать будет несколько столетий. Кто попал в эту зону, уже давно больные. Так что семье Шевелева и ему самому, никакие поездки не помогут, тем более он сам говорил, что зашкаливает. Если Шевелев Валера видел, что зашкаливает, то он тоже на всю жизнь поражен атомной радиацией, которая мгновенно прошивает все и всех вокруг себя.
- Ты, что так поздно приехал? - спросила Людмила, когда я тихо вошел в квартиру. - Я переживаю за тебя.
- Спи, все нормально. - тихо, ответил я. - Нигмата отпустил домой. Сам еле добрался из города Душанбе.
Я отправил жену спать, а сам пошел на кухню покушать и спрятать подальше магнитофонную кассету. Ни дай бог, если кассета попадет кому-то в руки, это может стать трагедией всей нашей семьи. Надо кассету спрятать так, чтобы до выходных дней она была в безопасном месте. Когда я буду свободен от работы, то тайком от всех прослушаю ее содержание. Может быть, там нет ничего особенного, просто кто-то потерял магнитофонную кассету, а я заранее волнуюсь. Пожалуй, спрячу кассету в свой хозяйственный шкаф за ин-струменты и художественные краски. Сейчас сынов дома нет. Это они постоянно наводят обыск в моем шкафу. Что им там искать, я никак не могу понять? Ведь у меня нет в этом шкафу пороха, который был у моего отца. Нет спиртного и сигарет, чтобы могло мальчишек привлекать. Но они все равно постоянно вскрываю мой шкаф. Наводят обыск. Может быть, это у них в генах по родству, шарить по вещам отца?
После того, как я спрятал кассету и покушал, то по старой привычке пошел посмотреть в детскую комнату. Мои сыновья спали в кроватях. Я аж глаза протер, думал, что мне показалось. Артур и Эдик спали в своих кроватях. Это был не мираж с приведениями от моих детей. Там в кроватях спали оба мои блудные сына.
"Неужто они и оттуда сбежали?" - удивленно, подумал я. - "Ну, дети! Никакого спасу от моих детей нет."
- Людмила! Почему сыновья дома? - тихо, спросил я, жену, не дождавшись утра. - Они обратно сбежали?
- У них был праздник лета возле Варзобского озера. - шепотом, ответила жена. - Затем их повезли к нам на сутки с визитом дружбы в пионерский лагерь "Горная сказка". Наши сыновья отпросились домой на эти сутки. Завтра вечером наших сынов заберут обратно в пионерский лагерь "Афсана-сказка". Ты спи спокойно.
Мне стало легче на душе оттого, что мои дети спят дома и не знают о трагедии праздника лета у Варзобского озера. Я больше ни стал беспокоить Людмилу. Занял там удобную позу в постели и сразу крепко уснул.
- Ты вчера был у Шевелева Валеры? - спросил я, Гиззатулина Нигмата, когда утром сел в его автомобиль.
- Мы с ним ездили на объекты. - ответил Гиззатулин Нигмат. - Позже заезжали в райком партии к Насырову Сухробу, но там никого не было. Мы вечером рано вернулись домой. Ты видел своих сынов там у озера?
- Там столько было много детей, что я никого не мог найти. - ответил я. - Да и тот, с кем я должен был встретиться, туда не приехал. Так что я зря тебя отпустил. Вскоре, я сам уехал автобусом в город Душанбе. Своим ходом было тяжело добираться домой. Лишь к середине ночи я смог приехать в город Кофарнихон.
Мы поговорили с ним о работе и поехали с проверкой по нашим объектам в городе Душанбе. Всю первую половину дня я разговаривал со своими рабочими только о деле. Специально не затрагивал тему, которая могла бы коснуться разговора об Исполкоме города Душанбе. Я не брал в руки газет. Всячески хотел обойти темы связанные с Насыровым Сухробом. Никому не мог довериться. Подозревал всех в участии с мафией Республики Таджикистан. Ведь я сам, фактически, был причастен к этим делам, против своего желания. Теперь вся моя работа в Республике Таджикистан каким-то образом тесно связана с таджикской мафией. Чтобы меня случайно не признали те, кто меня видел у Варзобского озера, я переоделся в совершенно другую одежду и даже свои большие бакенбарды подбрил на уровне своих глаз. Моим работникам понравился мой вид, они сказали, что я сильно помолодел с такой прической. Это мне льстило и тем более отделяло от вчерашнего облика, который, возможно, милиция искала всюду по городам и населенным пунктам.
После обеда я решил поехать к Насырову Сухробу, тем более, что мы с ним планировали сегодня встретиться в райкоме партии. Хотелось посмотреть на его рожу, как отреагирует он на гибель собственной секретарши и ее мужа. Ведь у них остались сиротами двое детей. Салмаева Мадина была беременна третьим ребенком. Насчет родителей этой семейной пары, мне тогда ничего не было известно. Да и зачем мне это.
В фойе здания Фрунзенского райкома партии стояли портреты Салмаевых, Мадины и Анвара. Через портреты висели траурные ленты с надписями. Вокруг портретов лежали венки и букеты цветов. В фойе много народа. В такой момент, по мусульманскому обычаю, никто не задает никаких вопросов. Я понимал, что сейчас начнется траурный обряд. Мне нужно либо свою одежду, сменить, которая не подходит к трауру, либо покинуть здание, в котором сейчас траур. Нужно как-то незаметно выйти из траурного фойе здания.
- Извини, я не знал, что у вас тут беда. - тихо, сказал я, Насырову Сухробу, который стоял здесь же в фойе.
- Ну, что ты, в этом нет твоей вины. - обливаясь слезами, ответил Насыров Сухроб. - Их зарезали бандиты.
- Передай мои соболезнования родным. - тихо, сказал я, Насырову Сухробу. - Извини, завтра к тебе приду.
Насыров Сухроб закивал головой и отправился руководить трауром. Я вышел на улицу и показал Гиззатулину Нигмату, чтобы он выехал с площадки парковки в сторону от здания райкома партии. Мне нужно было купить местную газету, в которой должен быть некролог по погибшей паре. Я пошел к киоску за газетой. В газете писали, что вчера вечером, с целью грабежа, зарезана молодая семейная пара Салмаевых, Анвар и Мадина, которые руководили детским праздником лета, состоявшимся у Варзобского озера. Далее приводились, почти фантастические события, в которых рассказывалось о борьбе молодой пары за сохранность общественного имущества. По словам очевидцев, ниже описывались предполагаемые приметы пятерых убийц. В одном из которых я мог легко опознать самого себя. Таким образом, если бы я сегодня имел вчерашний вид, то меня бы давно могли арестовать за преступление, которого я не совершал, но был случайным свидетелем. Надо было пережить в себе тревожное состояние души от вчерашней трагедии.
Я понимал, что на этом рабочий день закончился. Таджики, которые были с райкомом партии связаны, устремились на похороны Салмаевых, поэтому в райком партии не попасть. Разумеется, что все завтра станет по-прежнему. Вот только Салмаевых рядом с нами больше никогда не будет. Мне придется делать вид, что причины трагедии я узнал из местных газет, а тем временем убийцы будут планировать свои новые преступления, против неповинных людей. Как все-таки подло, когда преступники известны, но их нельзя наказать, так как в этом случае могут опять пострадать совершенно не виновные люди. Вот только куда мне деть мою память, которая вместе с совестью поедает меня изнутри. Ощущение того, что я причастен к смерти этих людей, не покидает меня. Ведь если бы я остался с ними ждать Насырова Сугроба, то, возможно, преступники не решились бы напасть на нас. Я все-таки старше их всех и здоровья у меня гораздо больше, чем у Салмаевых и преступников. Тут было бы сразу видно явное преимущество мое в силе против каждого в отдельности преступника. Как я сейчас понимаю, то огнестрельного оружия у преступников с собой не было. Нож, это ни такое уж страшное оружие, если быть на расстоянии от него. Ведь мне приходилось встречаться с ножами. Каждый раз я выходил победителем в этих схватках, независимо от численности преступников. Таким образом, у меня уже на этот случай имеется опыт. Я никому не позволил бы так приблизиться к себе на расстоянии удара ножом. Кроме того, преступники не рассчитывали на посторонних людей. Они могли подумать, что где-то есть люди, раз находится третий, совершенно лишний в этой паре человек. К этому времени подъехал бы Насыров Сухроб, совершенно не подозревавший о моем присутствии. Не думаю, чтобы Насыров Сухроб стал светиться своими связями с преступниками. Зачем ему это?
Но, что случилось, того не вернешь. Как говорят сами таджики - "Аллах дал - Аллах взял". Вот только мне придется жить с этими переживаниями в себе, но паниковать мне, конечно, не стоит. Так я могу вызвать на себя подозрение в причастности к преступлению. У меня появятся симптомы внушения против самого себя в убийстве. Однако, это психическое состояние души, после увиденного убийства, когда-нибудь во мне пройдет. Надо лишь набраться терпения и пережить этот страшных кошмар моих трагических воспоминаний. В жизни все проходящее, как и сама наша жизнь. Жалко только, что ничего хорошего уже не вернешь.
В этот день я приехал домой раньше обычного времени. Сказал Гиззатулину Нигмату, что надо дома поработать над новыми фор-эскизами к объектам. Разрешил ему заниматься своими делами. Как только я поднялся в свою квартиру, то замкнулся изнутри на ключ и пошел слушать запись на вчерашней магнитофонной кассете. Мне надо было это сделать до прихода жены с работы. Затем сделать несколько копий за"писи, если она представляет какой-то интерес в деле. В случае опасности со стороны Насырова Сухроба можно будет подстраховаться с помощью этой кассеты. Даже можно посадить его надежно на крючок.
Я не ошибся, пленка многое сохранила, что могло быть прямым доказательством преступлений не только Насырова Сухроба, но также высокопоставленных людей в правительстве Республики Таджикистан. Салмаева Мадина сумела записать через селектор разговор собрания верхушки мафии Республики Таджикистан. На пленке были записаны обсуждения совершенных преступлений во время февральских погромов в городе Душанбе, а также планы будущих погромов по всей Республике Таджикистан. С целью нарушения стабильной обстановки в Республике Таджикистан и методов реализации обогащения за счет совершаемых погромов. Это не было похоже на подготовку государственного переворота в Республике Таджикистан. Им было все равно, при каком строе заработать деньги. В пленке обсуждались планы контрабандных поставок товаров, оружия, наркотиков. Разные варианты реализации перечисленного в пределах Советского Союза.
Эта пленка была, как бомба с замедленным действием, которую можно было всегда использовать в различных целях. Таких, как шантаж с целью обогащения, прекращения преступлений. Однако, это лишь мои бредовые предположения. У меня на примете не было ни одного человека, который мог бы поддержать меня на сто процентов в моих будущих действиях с этой магнитофонной записью на кассете. Один брат сидит в тюрьме. Второй брат тяжело болеет. Между тем, на мой взгляд, это все-таки была, очень, ценная запись.
Я ни стал откладывать свое решение на завтра и тут же сделал несколько копий этой пленки на другие магнитофонные кассеты. Затем спрятал все эти кассеты в совершенно разных местах своей квартиры. Где бы кассеты ни были доступны никому из моей семьи. Даже в случае обыска нашей квартиры, ментам не пришлось бы нигде у нас в квартире найти ни одной из этих кассет. Так я думал насчет своих тайников в квартире, которые вынужден был сделать от своих детей. Постоянно шныряющих по моим личным вещам. Судя по всему, мне нужно было выждать какой-то период времени, чтобы решить, как поступать с этой записью на магнитофонной кассете. В этой пленке не указывалось о времени начала будущих погромов, только говорилось о предполагаемых местах будущих погромов. Так что запись на кассете имела интерес рассмотрения на любой период времени и моя спешка была бы преждевременной. Мог бы лишь навредить самому себе необдуманными поступками действия. Время покажет, как мне поступить дальше с кассетой. Все это ясно, посмотрим, как будут дальше развиваться события моей дальнейшей жизни в окружении мафиозных структур Республики Таджикистан. Ведь они планируют совершить погромы по всему Таджикистану. Насырову Сухробу выгодно использовать в восстановлении разрушенных объектов собственные подконтрольные ему кадры художников и альфрейщиков, то есть, меня и моих работников. В конце концов, сумею я позже найти удобный случай, чтобы наказать Насырова Сухроба и его людей, за совершенные ими многочисленные преступления в Республике Таджикистан. Лишь время знает, как мне поступать дальше.