Аннотация: Не было бы счастья, так несчастье помогло.
Выгнала жена из дома.
Работать дворником на перекрестках двух улиц Жаботинского и Герцеля одно удовольствие. Здесь далеко от многолюдного центра и от загаженных десятилетиями жилых кварталов ортодоксальных евреев. На этом участке двух улиц мало передвигается народу и к тому же улица Жаботинского граничит с пустырем, на котором два десятка лет был караван новых репатриантов из Советского Союза. Здесь долгие годы жили наши земляки.
В годы своего становления после второй мировой войны, молодое государство Израиль было не в состоянии обеспечить жильем всех евреев, желающих переселиться на Землю Обетованную когда-то предкам самим Все-вышним. Измученные бесконечными войнами и преследованиями многих народов за казнь Иисуса Христа на кресте, евреи веками скитались по всему белому свету в поисках места спокойной жизни себе и своим потомкам. Вдруг, зарожденное еврейское государство само позвало к себе своих братьев по религии и по крови.
С притоком в Израиль евреев в основном из северной части земного шара, правительством государства Израиль было решено строить временные караваны поселения в домиках и в палатках с последующим расселением новых репатриантов в благоустроенное построенное жилье. На территории Израиля, где круглый год плюсовая температура, прибывшим с северного полушария Земли можно было жить по-цыгански, как когда-то жили предки сорок лет, блуждая по пустыне в пути из Египта на Землю обетованную. Пока выродилось новое поколение евреев, которые не знали рабства. Видимо правительство Израиля хотела повторить пример своих предков, чтобы с караванов вышли новые израильтяне, которым небыли известны пороки фашизма и социализма. Таким образом, на территории Государства Израиль мог появиться совершенно новый народ иудеев.
Не думаю, что правительство Израиля смогло осуществить вторично опыт своих предков на Земле Обетованной. На территорию Израиля хлынул такой огромным поток новых культур и новых народов, особенно из бывшего Советского Союза, что культура Израиля стала меняться на виду у всего мира в течение короткого времени. Вскоре вообще отпала необходимость использовать караваны на временное расселение новых репатриантов. Подавляющее большинство новых репатриантов прибыли в Израиль не с пустыми карманами. Они не хотели ожидать подачек и халявы с жильем от правительства Израиля. Сами стали покупать себе жилье. Так постепенно стали закрываться бесхозные караваны, которые больше никто не хотел содержать.
На месте бывшего каравана новых репатриантов, который буквально на виду у всех вскоре превратился в рассадник бомжей и проституток, а затем вообще был заселен дикими животными и птицами. Теперь начали расчищать заброшенное людьми когда-то место временного проживания. Городские власти решили брошенное место превратить в один из самых современных центров торговли и культурного отдыха в нашем городе.
В течение одного года на огромном пустыре был построен вначале один, а затем другой торговый центр, куда стали приезжать покупатели и отдыхающие с многих городов Израиля, а также туристы из разных стран. В короткое время город Ашдод по своему экономическому и культурному развитию передвинулся с двадцатого на пятое место в Израиле. Сюда к нам стали переезжать на постоянное место жительства многие израильтяне.
Размышляя во время уборки улиц о месте своего проживания, я обратил внимание на полуголого мужчину, спящего на лавке вблизи стены жилого под кронами гигантских эвкалиптов, которые тенью своей листвы создали микроклимат с уютным местечком проживания бездомным животным и одинокому мужчине. Бездомные кошки и собаки буквально облепили мужчину спящего на лавке. Видимо так им всем вместе уютно отдыхать.
Проезжая раньше на служебном автомобиле к месту своей работы или прогуливаясь пешком со своей семьей на отдых к побережью Средиземного моря, я часто наблюдал присутствие этого мужчины на лавке под кроной эвкалиптов. Мне из-за вполне естественного человеческого любопытства хотелось ближе узнать о судьбе данного человека. Почему он на вид вполне нормальный человек нашел место своего обитания под деревом?
Вот сейчас у меня наступил тот самый случай, когда можно познакомиться ближе с неординарным человеком и узнать о нем то, что было раньше загадкой. Конечно, неудобно просто так к нему подойти. Здесь все-таки его территория, а частная собственность в Израиле охраняется законом. Хозяин имеет полное право вызвать полицию и оштрафовать того, кто без разрешения хозяина проник на территорию частной собственности.
Однако, я здесь как на службе. Форма на мне такая яркая и кричащая своим цветом, что, мол, тут я один хозяин. Вокруг меня ходить и ездить запрещено. С таким ярко-зеленым цветом накидки я похож на ядовитую гусеницу, которую нельзя птицам клевать, а животным кушать. Сам цвет гусеницы напоминает всем, что можно отравиться. Вот так вокруг меня, точнее вокруг моего цвета, люди, транспорт и животные двигаются кругами.
Вместе с коляской по сбору мусора и со всем своим инвентарем я прошел к небольшому магазинчику, в котором я иногда покупаю холодное баночное пиво, чтобы в тропическую жару утолить свою жажду к напитку. Три-четыре баночки пива до конца работы в жару под открытым небом мне вполне хватит. Затоварившись в магазинчике у бухарского еврея баночным пивом. Вместе со своим инвентарем прохожу к жилому дому, где сейчас под кронами эвкалиптов мужчина наводит порядок вокруг своего жилого места. Убирает мусор, выброшенный кем-то из окон этого жилого дома. У людей не стыда и не совести. Видят, что тут человек живет и все равно прямо себе под окна бросают мусор. Сегодня пятница, как суббота в России короткий и не рабочий день. Вот мужчина решил устроить субботник, точнее пятничник, на месте своего постоянного жительства.
- Можно у вас в тени пиво попить? - спросил я, хозяина лавки. - Жара сегодня ужасная. Голову мне напело...
- Сидите. Если вам так хочется. - не доброжелательно, ответил мужчина. - Место не пересидите. Но не сорите.
- Извини, что я на "ты". По возрасту я старше тебя буду. - решил по проще подойти я с разговором к мужчине. - Как раз я тот человек, который не сорит, а сор убирает за другими. Сейчас попью пиво и уберу вокруг тебя.
- Нет уж! Здесь я сам как-нибудь уберусь. - голосом собственника, возразил мужчина. - Вы в другом месте...
- Да сядь ты наконец-то отдохни и людям дай отдохнуть. Вот пива выпей. - буквально за руку усадил я мужика рядом с собой на лавку и дал ему в руку баночку холодного пива. - Можно подумать, что ты тут на производстве. Успеешь на хозяина поработать, а сегодня небе некуда спешить. Целых два дня выходных. Как тебя зовут?
- Меня Алекс зовут или Саша. Как тебе будет угодно меня называть, так зови. - протягивая руку Степану, назвал себя я. - Теперь мы с тобой часто будем видеть друг друга. Мне эту территорию доверили убирать...
Несмотря на то, что с виду Степан был интеллигентного вида, на мягкой ладони его правой руки были твердые мозоли. Сразу можно определить, что вместо инженера по специальности вкалывает где-то на стройке или, скорее всего на заводе. Так как скобари строительные компании заставляют рабочих вкалывать чуть ли не круглые сутки и даже в пятницу люди работают на стройках. Строительным компаниям огромная прибыль.
Государству Израиль быстрый рост населения, чтобы по численности арабов было меньше евреев. За все отдуваются обычные репатрианты в подавляющем большинстве из бывшего Советского Союза и образованные.
- Степан! Ты где работаешь? - поинтересовался я, когда холодное баночное пиво как бы сдружила нас в тени.
- На северной промышленной зоне на кирпичном заводе работаю. - грустно, ответил Степан. - Разноцветные кирпичи из шлака бетона отливаю. В основном брусчатку, из которой тротуары и площадки выкладывают.
- Меня один раз туда направляли работать. - стал я раскручивать наш разговор. - Посмотрел, как вкалывают мужики и сразу решил, что лучше метлой в жару махать, чем из печи доставать раскаленные кирпичи. Вот! От такой мысли даже почти стихами с тобой заговорил. Думаю, что тебе там не до поэзии. Давно там работаешь?
- Честно! Не помню! Наверно, лет пять? - оживился Степан в разговоре. - До кирпичного завода много мест перебрал. Все ни как не мог закрепиться на одном месте работы. Всюду гонят нашего брата хозяева предприятий. В свое время в Советском Союзе инженерам работал. Поэтому сразу было сложно привыкнуть к такому труду...
Минут десять мы вспоминали наше хорошее прошлое, которое не нравилось всем, однако все вспоминают о тех временах с душевной теплотой. Как бы ни писали сейчас в международной прессе о неудачном социализме в бывшем Советском Союзе, но то, что мы были как братья и сестры, независимо от нации и религии, никто из бывших союзных республик не может этого отрицать. Нас и сейчас на чужбине тянет друг к другу как родственников. Несмотря на политические и военные противоречия между бывшими союзными республиками, здесь в Израиле никто из нас, бывших соотечественников, ни одного раза не отнесся друг к другу враждебно.
- Степан! Я давно замечаю, что ты здесь живешь на улице. - исподволь, стал подходить к теме разговора. - По тебе не видно, что ты бомж. Вполне нормальный интеллигентный человек. В чем причина обитания на улице?
- Выгнали меня из дома за то, что я всего один раз не принес зарплату. - с горечью в голосе, ответил Степан.
- Боже мой! Тут и математиком не нужно быть! - воскликнул я. - Как минимум лет пять живешь под деревом.
Степан кивнул головой и больше ничего не сказал. Я был в шоке от того, что услышал. Мне даже в голову не могли прийти такие размышления, в которых можно разобраться, что человек вкалывает на заводе. Зарабатывает такие деньги, на которые можно содержать семью, как минимум в три человека, а сам живет фактически на улице под открытым небом. Если бы у меня был собственный двор с виллой или с коттеджем, то я с огромным удовольствием спал под целебной кроной эвкалипта на чистом воздухе. Но тут улица и транспорт всюду.
- Не буду вмешиваться в твою личную жизнь. - немного очухавшись от шока, поинтересовался я. - Меня интересует лишь одно. Как ты живешь тут без бытовых условий, которые приняты во всем цивилизованном мире?
- Все мои бытовые условия на работе. - задумчиво, ответил Степан. - Я на заводе работаю каждый день по двенадцать часов. Сюда прихожу только спать. Вы входные дни хожу отдыхать на берег моря. Зубы чищу под капельницей в кустах. Вся моя нужда через дорогу на пустыре. Вот только там началось строительство какое-то?
- Если тебя выгнали с дома, а ты работаешь, так пойди, сними квартиру. - попытался, подсказал я, горе-мужику.
- Если бы так было, как ты говоришь. - ухмыльнувшись, ответил Степан. - Они забрали у меня все документы...
- Извини за любопытство. Кто они, которые забрали у тебя все документы? - продолжил я, раскручивать тему.
- Как кто? - удивленно вытаращив глаза, переспросил меня, Степан, словно мне все было о нем известно. - Жена и дочь забрали у меня удостоверение личности, банковскую карточку с нашего общего совместного банковского счета. Когда выгоняли из квартиры, то пригрозили, что если я исчезну из поля их зрения или перестану работать, тогда они меня посадят в тюрьму. Сидеть в тюрьме мне не хочется. Поэтому я живу тут под деревом.
- В таком случае ты, Степан, полная тряпка и полный дурак, а не мужик. - не на шутку разозлился я. - Есть масса способов избавиться от фактического рабства жены и дочери. Но тебя видимо самого устраивает такая жизнь. Иначе бы мог нанять адвоката, обратиться в международную организацию по правам человека. В самом крайнем случае сбежать отсюда куда-нибудь подальше и жить бомжем. Твои бабы без тебя сами подохнут без денег или со слезами на глазах будут искать тебя и просить у тебя прощение, чтобы ты вернулся в свою квартиру.
Степан больше ничего не сказал. Занялся своими кошками, которые липли к нему также как к клоуну Куклачеву. Мне больше нечего было делать рядом с такой размазней, как Степан. Сам себя загнал в рабство. Мой перерыв на обед сильно затянулся. Надо было убирать улицу. Совсем не хочется скандалить с кабланом (подрядчиком). Мне до пенсии по израильским меркам вкалывать почти пять лет. В то время как по российским меркам мои ровесники уже два года на пенсии. Государственной пенсии в Израиле мне не видать. Хотя бы пособие по старости получить и подрабатывать на по-черному, чтобы сводить концы с концами до конца своей жизни.
Следующую рабочую неделю и выходные дни я больше не видел Степана под кроной эвкалипта у его жилого дома. Затем городские службы по озеленению территории после обрезки декоративного кустарника и деревьев навели порядок возле эвкалипта. Выбросили в мусорный контейнер все, что находилось под эвкалиптом. В том числе принесенную откуда-то Степаном лавку и картонную коробку с его вещами. Вскоре на очищенную площадку привезли морской песок и там устроили детскую площадку, которую дети тут же оккупировали.
Прошло несколько месяцев после моей беседы со Степаном. Меня перебрасывали несколько раз на разные участки города по уборке улиц. На одном из таких участков в микрорайоне "Далет" во время сильного проливного дождя я поскользнулся и полетел вниз головой по двадцати четырем бетонным ступенькам. Очнулся в хирургическом отделении в реанимации госпиталя. Легко отделался от травмы и вскоре пошел на выписку.
- Степан! Ты ли это?! - увидел я, Степана сразу на парковке автомобиля, едва только вышел из госпиталя.
- Да! Меня правда зовут Степан. - удивленно разглядывая меня, ответил Степан. - Но вы наверно ошиблись.
- Ты разве забыл, как несколько месяцев назад мы с тобой пили пиво под эвкалиптом. - напомнил я, Степану.
- Сашка! Алекс! - узнал меня, Степан. - Сейчас тебя без той формы на уборке улицы совершенно нельзя узнать.
- Ну, а ты, куда тогда пропал? - стал допытываться я от Степана. - Я думал, что ты из-за меня покончил собой.
- Как раз из-за тебя я стал человеком. - стал объяснять Степан. - После нашего с тобой разговора я решил сбежать из своего рабства. Но оказалось, что я даже на бегство не способен. Не буду вдаваться в подробности. Скажу лишь, что оказался я в реанимации в этом самом госпитале, откуда ты только что выписался. Надо мной сердобольная нянечка. Вся в слезах, словно я ее ближайший родственник. Когда я сумел нормально говорить, то выложил ей все то, что у меня набралось на сердце и на душе за последние годы. От нее мне стало известно, что мои дамы, дочь и жена, как только узнали, что я нахожусь в реанимации в госпитале в другом городе. Так сразу затеяли продажу квартиры. Ведь они за всю свою жизнь ни одного разу не работали. Содержать жилье не могут. Все годы жили за мой счет. Вот сразу всполошились. Особенно после того, как врачи в госпитале сообщили, что я могу умереть или стать инвалидом на всю жизнь. Так они сразу завели со мной разговор о том, что им жить не на что и мое лечение оплачивать не за что. Надо срочно продать квартиру, чтобы оплатить мое лечение и содержание их жизни. Я действительно был очень плохой. К тому же мне все равно было, что будет с моей квартирой, в которой я последние пять лет ни одного дня не был. В общем, я подписал документы на продажу квартиры. Больше я своих баб не видел. Как мне стало позже известно. Мои бывшие бабы, жена и приемная дочь, от этого брака у меня не было детей. Так вот когда эти две сучки получили деньги за продажу квартиры, тут же вылетели из Израиля в неизвестном мне направлении. Однако моя безнадежность врачами была сильно преувеличена. Через месяц меня выписали из госпиталя. Вот только идти мне было некуда. У меня не было места жительства и документов мне эти две сучки не оставили. Оказалось, что у этой сердобольной медицинской сестре, также как у меня, в Израиле никого нет. Медсестра на время приютила меня у себя. Помогла мне окончательно восстановить не только мое здоровье, а также мои утерянные документы. Мы узаконили свои отношения. Скоро у нас будет ребенок. Вот так благодаря несчастью и тебе я приобрел себе счастье.
Я ни стал больше задерживаться возле госпиталя. Надвигалась гроза, а мне надо было без зонтика добраться до автобусной станции, чтобы оттуда междугородным автобусом добираться в другой город, где живет моя семья. Степану надо было подождать с работы жену, чтобы на своем автомобиле отвезти жену домой и по пути заехать в супермаркет за продуктами. Поэтому попрощавшись со Степаном, я поспешил в своем направлении. Так закончилась история с мужчиной, которого выгнала жена из дома, только за то, что он не принес зарплату.