Аннотация: Зачем тогда жить, если все под запретом?
Запрет-табу.
- Тебя обратно надули. - сказал мне, Полтиелов, когда пришел с накладными по материалам. - Цементный завод обратно прислал не доброкачественную продукцию. Раствор хороший невозможно сделать. Масляную эмаль с кооператива "Мраморщик" тоже прислали не доброкачественную. Часами краска не сохнет.
- Мы вот что сделаем. - сказал я, Полтиелову. - От продукции цементного завода ты откажись. Есть множество добросовестных поставщиков, который пришлют тебе цемент высокого качества. Насчет масляной краски я сам разберусь. Володя Гагиян забыл, что благодаря мне он купил барабаны под изготовления масляной краски в кооперативе "Комплект" у Линева Аркадия. Сырье на изготовление краски и парашек белила цинкового. То же я ему привозил из ставропольского края. Так что когда он делает для меня масляную эмаль, то пускай не жалеет олифы и сиккатив. Тогда и краска у него будет вполне доброкачественной.
Откровенно говоря, мне уже давно надоело быть через, чур, слишком добреньким, честным и справедливым. Люди уже до такой степени обнаглели, что готовы на голову сесть. Постоянно подставляют мне ножку. Они даже не задумываются, что своим плохим поступком отталкивают от себя людей. После говорят о наших взаимных проблемах. Мне самому порой хочется таким людям сделать какую-то гадость. Возможно, что они после этого поймут, что плохо поступают. Хотя таких людей, я так думаю, уже никогда нельзя исправить. Я даже стих такой сочинил про запрет, который в некоторых случаях стоит нарушать хотя бы для таких...
- Пожалуйста! Прочти этот стих. - попросил меня, Полтиелов. - Возможно, что для меня стих пригодится.
- Хорошо! Слушай! - согласился я, на просьбу Полтиелова. - Этот мой стих так и называется
"Табу-запрет".
Я не испытывал судьбу.
Имел на все запрет-табу.
Уже давно имел запрет,
На дым из пачки сигарет.
А за столом я ни лакал,
Вино, налитое в бокал.
Не нюхал белый кокаин.
Не приискал в вену героин.
Усвоил с детских лет запрет
И не ходил на красный свет.
Мужчинами не был любим,
А значит, не был голубым.
И в годы зрелые ни раз,
Я избегал девичьих глаз.
Ни ездил "зайцем" - знал запрет,
И на автобус брал билет.
Мне с детских лет твердила мать:
"Нельзя чужое воровать."
Я призирал всегда обман
И не залез в чужой карман.
От роду я был не дебил,
Себе подобных я не бил.
Я не имел детей и жен,
Но уважал табу-закон.
Лишь жила рядом, как раба,
Мной запрещенная судьба.
Мне все табу не перечесть -
Запретно пить, запретно есть...
Табу! Запрет! Ну, что, задело?
Табу повсюду без предела.
Табу, как чаша через край.
Уж лучше в ад, чем позже в рай.
Табу-запрет, как тяжесть мук,
Не слышно стон - запретный звук.
Совсем от скуки омертвело,
Лежит заброшенное тело.
Уйдет из тела, не спеша,
Забытая людьми душа.
Хотел бы видеть я в гробу,
Ни свое тело, а табу.
- Ну, я не совсем с тобой в этом согласен. - сказал Полтиелов, задумываясь над содержанием моего стихотворения. - Если бы все так жили, как ты придумал в своем стихотворении, то на земле был бы только мрак.
- На земле и света не будет. - парировал я. - Если одни будут обманывать других. Сейчас слишком много появилось обманщиков. Большая часть жизни построена на обмане. Это слишком плохо для всех людей.
- Я не буду с тобой спорить. - спасовал Полтиелов. - Если даже я окажусь прав, то ты все равно будешь отстаивать свою точку зрения. Хотя бы по той причине, что ты мой начальник, а я всего лишь подчиненный.
- Я с тобой в этом тоже не согласен. - отстаивал я, свою точку зрения. - Но сейчас мне некогда спорить.
- Да! Я чуть не забыл. - спохватился Полтиелов, уже на выходе из офиса. - Тебе вчера вечером и только что утром, звонил по телефону Насреддинов Хуршед. Он интересовался. Почему, ты к нему вчера не пришел? - У меня была уважительная причина. - ответил я. - Сейчас схожу к нему. Мы с ним обо всем поговорим.