Встретили меня перрон и вокзал станции Гудермес без единого пассажира и провожающего, словно приехал ни в Гудермес, который в Чечне по величине второй после Грозного, а вышел на какой-то полустанок в далёкой степи, откуда мне топать и топать много вёрст до своей родни в Старый хутор. Даже дежурный по станции при виде меня поспешил скрыться в своём кабинете с решёткой.
Как только скорый поезд Москва-Баку прошел мимо привокзальной площади и проводники спрятали свои жёлтые флажки, то остался совершенно один на пустой платформе. Сразу все стало вокруг пустынно.
Можно было подумать, что на станции и в Гудермесе карантин. Возможно и так. Ведь давно не был в этом городе, и мы ничего не знаем из переписок с родственниками, с вязь с которыми у нас прервалась после февральских событий 1987 года в Душанбе и какими-то республиканскими разборками в самой Чечне.
Вероятно, людей не было и по той причине, что только вчера закончились майские праздники. Горожане с похмелья никак не могут раскачаться, чтобы так рано выйти на работу. Ведь сейчас всего лишь только пять часов утра.
До работы у большинства людей целых два часа в запасе. Так что на машине минут десять-двадцать до рабочего места в Гудермесе. Как раз мне хорошо.
Успею в Старом хуторе кого-нибудь из родственников захватить. Надо поспешить. От станции ходьбы километра три будет.
Как хожу, то минут через двадцать там буду. Только бы мне не заблудиться в перестроенных улицах Гудермесе.
Когда дошёл до родниковой речушки, которая протекала через весь город и впадала в речку Белка, то вспомнил, что мне надо всполоснуть лицо, а то как проснулся в купе вагона, так сразу побежал в тамбур к выходу.
Не хорошо к родственникам являться с сонным видом. Поспешил к речке и едва опустил свои руки в холодную воду, как тут же отдёрнул обратно. Когда-то прозрачная родниковая вода сейчас была похожа на сточную канаву с городскими отходами. От этой жидкой массы был такой не приятный запах, что мне даже стало дурно.
Быстро перешёл по небольшому мостику через сточную канаву, которая когда-то была родниковой водой. Быстро пошёл прочь от этого поганого места. Мне лучше было идти с грязным лицом, чем пачкать свои руки в этой помойке.
У меня была надежда встретить где-то кран с водой, которые раньше были здесь на каждом углу по всему городу, тут в каждом дворе был вода.
За время своего пути так и не нахожу ни одного крана, чтобы умыться и попить воды. С таким помятым лицом стучу в огромные дубовые ворота, оббитые кованым железом.
По номеру дома определяю, что здесь живут мои родственники, где когда-то на этом месте стоял Старый хутор.
В этом месте бегали голяком представители древнего рода терских казаков в течение более трёхсот лет. Вокруг этих мест было пустынно.
Огромные стада домашних животных нашего Старого хутора могли топтать траву на огромном пространстве. Сейчас этот пустырь застроен жилыми и административными домами, которые в целом называются - Гудермес.
Само место бывшего Старого хутора находится в центре города. После настырного стука в железную дверь, мелькнул волчок, вмонтированный на уровне глаз. Калитка, врезанная в ворота, стала медленно открываться. Проем калитки высунулась старая общипанная голова, в которой ни сразу узнал дядю Ваню Выприцкого. Следом за ним появилась женская голова.
Через минуту калитка открылась полностью. Меня стали рассматривать больше десятка пар человеческих глаз разных возрастов, не считая нескольких пар собачьих и кошачьих глаз, которые также любопытно рассматривали меня.
Все смотрели на меня, как на привидение, появление которого вся семья ждала ночью, а оно явилось днем. Не знали теперь, как поступать с этим привидением и поэтому с рассматривали.
- Меня зовут Саша, Александр Черевков! - удивлённо, назвал себя. - Вы что, своего не узнаете?
- Почему не узнаем! - также удивлённо, ответил дядя Ваня Выприцкий, протягивая руку. - Узна-ем! Как ты приехал к нам? Мы всю неделю не выходим из дома. Всюду грабежи и насилие от чеченцев.
- Нормально приехал на скором поезде Москва-Баку. - ответил, без приглашения проходят во двор к родственникам, они заперли ворота на замок. - Никто меня здесь не трогал. Всюду по городу пусто.
Передо мной предстали родственники, у которых изменился не только наружный вид, но и культура общения. Когда десятками семей жили в Гудермесе. Здесь целые улицы, районы и посёлки состояли из родственных кланов. Не помню ни одного дня из тех лет жизни, чтобы мы тут хотя бы один день не пришли друг к другу в гости.
Не говоря о свадьбах, днях рождения, праздниках и траурных днях нашего рода, когда сотнями детей и взрослых собирались родственники в те годы. Никто никому не мешал. Все были рады ежедневно видеть свою родословную ораву, детей и взрослых. Теперь здесь все сильно изменилось. Сегодня, за много лет разлуки, один приехал в родовое гнездо нашего казачьего племени.
Но меня родственники встретили так, словно к ним явился не приглашённый гость с другого рода и племени кавказского народа, о котором нечего даже сказать. Словно ни враг и не друг, а так себе что-то живое, что иногда встречается им на их жизненном пути, к такому гостю все безразличны. Даже не спрашивают не о чём.
- Ты к нам надолго пожаловал? - забеспокоился дядя Ваня. - Мне скоро на работу идти...
- Дядя Ваня! Вы не волнуйтесь. - успокоил, своего родича. - Может быть, сегодня вечером уеду. Мне надо сходить посмотреть на родные места, где прошло моё далёкое детство и все. Можно будет ехать дальше.
Сославшись на то, что у меня совсем нет свободного времени, ни стал сидеть с родственниками за большим семейным столом, который они все-таки накрыли. Откровенно говоря, после такого холодного приёма у меня в горле кусок их хлеба застревал камнем. Поэтому всего лишь выпил ковш хлебного кваса.
Переоделся в своё спортивное трико и прихватив с собой пару яблок, отправился налегке к речке Белке. Так как моё сознание постоянно мне подсказывало, что утерянную реликвию племени людей-птиц надо искать именно там, где больше всего находились наши родичи и особенно дедушка Гурей с бабушкой Маней.
Почему-то их постоянно тянуло на берег речки Белки. Даже после того, как ни стало дедушки Гурея, то бабушка Маня часто одна приходила к обрыву на правом берегу речки и постоянно смотрела куда-то, словно проверяла сохранность того, во что была посвящена только она одна, после исчезновения брата Гурея.
Видимо, что дедушка Гурей все-таки приоткрыл перед своей сестрой тайну племени людей-птиц, о которых никто даже не догадывался.
Узнал об этом совершенно случайно и то, если хорошо вдуматься, можно предположить, что все-таки моя встреча со Стариком ОН была не случайной, а подготовленной десятилетиями моей жизни. Возможно, что до этого времени просто в своём сознании не был подготовлен к такой встречи в другом измерении и в пространстве с племенем людей-птиц.
То есть, мне нужно было созреть. Иначе, зачем тогда Старик ОН стер все в сознании моих однокурсников о встрече с племенем людей-птиц в другом измерении, а у меня в сознании оставил все и даже подсказал, что могу помочь им найти реликвии племени людей-птиц. Вот интересно, где же все-таки находятся реликвии, бревно и книга?
С такими мыслями стоял над обрывом правого берега речки Белки и всматривался в то место, откуда когда-то начинался род терских казаков Выприцкие, Ивлевы, Куценко...
Разве всех вспомнишь и перечислишь. Если только двоюродных братьев и сестёр больше сорока человек мне хорошо известны, от которых образовались новые семьи терских казаков.
Сколько же их было за три сотни лет?! Ведь самая маленькая семья, из этого рода терских казаков, насчитывала в своём кругу не меньше шести человек детей. Если в семье всего только три сына, то семью считали бедной, так как род этой семьи мог оборваться в пистонной резне с горцами, особенно с чеченцами.
Мама часто мне говорила, что за речкой Белкой была станица Кахановская, где родились и жили терские казаки Выприцкие. Дальше был огромный лес до самой крепости Грозной. Где сейчас аулы ведено и Шали, был аул, в котором жили горцы. Оттого, что эти люди были дикими по отношению к русским и к терским казакам, а вокруг их аула были черные горы, то этих людей так и называли "черногорцами".
Это после русские дали горцам прозвище чеченцы, по аулу Чечен, или как сами себя называют чеченцы "нохчи", не помню, как переводится название горцев. На расстоянии до крепости Грозной и аула с "черногорцами" чеченцами не было никакого поселения. Поэтому терские казаки считали эти земли своей собственностью.
Терские казаки часто к батюшке царю обращались с просьбой, чтобы он дал им документ, что эти земли закреплены за терскими казаками. Но батюшка царь боялся, что терские казаки после отсоединятся от России.
Поэтому документ на владение землями терским казакам не давал. Тогда терские казаки стали в кровопролитной борьбе с кавказскими горцами доказывать своё право владения на этих свободных землях.
Поэтому нужно было иметь в клане терских казаков, как можно больше мужчин. Но мальчики не рождались каждый год, из-за этого семьи насчитывали в своём кругу более десятка детей, из которых несколько было мальчиков, а остальные девочки.
Чтобы род был крепким и не извёлся подчистую от близости родственных связей, казаки брали невесток из далёких родов терских казаков.
Были в нашем роду невестки от русских и от горцев. Это как-то налаживало тесную связь с Россией и с местным населением.
Были многие примеры и случаи жизни в роду терских казаков с местным народом. В царское время наши станичники ездили обозами на базар к крепости Грозной. Это была очень опасная дорога. Чеченские абреки постоянно грабили казаков.
Не было дня, чтобы поездка на базар в крепость Грозную не заканчивалась резней между терскими казаками и чеченскими абреками.
Как-то со станицы Кахановской отправился на базар в крепость Грозную обоз в тринадцать подвод перед рождественскими праздниками. На обратном пути на них напали абреки чеченцы. Убили тринадцать человек из нашего рода.
Забрали все имущество вместе с лошадьми. Один казак убежал и сообщил в станицу. Зазвонили в колокола, и вооружённые казаки поскакали на помощь своим станичникам, но было поздно. Казаки были убиты.
Осталось много сирот. Было много предателей среди терских казаков, которые за большие деньги наводили абреков на стада терских казаков. Показывали слабые места в терских станицах. Предателей казаки казнили публично перед всеми станичниками. Предателей выводили на большой круг, раздевали догола и сами родственники секли предателей кнутами-нагайками до смерти. Затем саблями рубали труп предателя на куски. Куски трупа предателя отвозили в чеченский аул их собакам.
В присутствии старейшин чеченских аулов вооружённые до зубов казаки смотрели, как чеченские собаки ели труп предателя. Чеченцы в это время не вмешивались в столь дикий обычай расправы с собственными предателями терских казаков. Предателей никто не уважал. Даже сами чеченцы тоже жестоко расправлялись с предателями своего клана.
Но все-таки родственные связи с чеченцами часто помогали обеим сторонам местных родов Кавказа. Один наш станичник украл из соседнего аула девушку-чеченку, они любили друг друга, у них родился сын, который вырос и остался в нашей станице. Как-то после очередной резни между терскими казаками и чеченцами, станичники возвращались от своих родственников из-за реки Терек.
Когда они переправлялись через реку, то их уже ожидали два чеченских аулов, ворожённых до зубов от маленьких детей до дремучих стариков.
Чеченцы горели кровной местью за своё поражение перед терскими казаками во время последней резни. Едва станичники выбрались из переправы, как их тут же окружили чеченцы и решили убить всех наших станичников из обоза.
В это время станичник, который родился от чеченки. Захватил в заложники старейшего из чеченского аула. Станичный чеченец сказал своим родичам по матери, что если хоть один казак погибнет, то он перережет горло старейшине рода чеченского.
Чеченцы долго спорили с нашим станичником от чеченки. Тогда старейшина сам сказал, что остановит бесполезную резню.
Старейший поехал на коне к обоим аулам. Приказал своим сородичам пропустить терских казаков в станицу Кохановку через оба аула без препятствия, чтобы никого из казаков не трогали. Так налаживались отношения с чеченцами.
Был и другой случай. Когда чеченец украл девушку из нашей станицы. Когда девушка была беременная, то сообщили её родителям.
Разрешили родителям девушки забрать её в станицу. Но девушка сама не захотела уходить от чеченца. Тогда родители чеченца заплатили хороший калым за свою невестку. Справили смешанную свадьбу по обычаю терских казаков и чеченцев.
В этой счастливой семье было много детей, которые постоянно роднились с нашей станицей и чеченским аулом.
Вот так и жили долго, бок о бок, станица терских казаков и чеченский аул. Воевали между собой и роднились семьями уже через новое поколение. Это после появились Грозный и населённые пункты Гудермес, Аргун, Шали, Ведено. После революции стали выкорчёвывать огромный лес между Грозным и Гудермесом.
В этом лесу водилось много разного зверья к промысловой охоте. Затем пустоты на месте бывшего леса распахали под огромные поля, которые скоро засеяли пшеницей и кукурузой. Статус города Гудермес получил в 1941 году перед самой войной с фашистами.
До этого времени родовые места терских казаков никто не трогал. После отечественной войны с фашистами, на месте родовых развалин терских казаков Выприцких и Ивлевых, распахали поля и построили совхоз "Кундухово" с мостом через речку Белка, в реке было много разной рыбы.
С воспоминаниями о прошлом, обратил внимание на новый мост, который был построен вскоре после исчезновения дедушки Гурея.
Поразился, что этого раньше не заметил. Между бетонными колоннами, которые подпирали новый мост, стояло то самое "железное" бревно из нашего Старого хутора. Просто удивительно, как бревно туда попало? Почему никто из наших родичей этого до сих пор не заметил? Может быть, у терских казаков в новом поколении с памятью о прошлом стали все забывать?
Кто знал хорошо тайны, рассказанные на этом бревне в глубине нашего сада в Старом хуторе, давно покинули наш мир. В момент моего размышления что-то тяжёлое обрушилось на мою голову. Потерял сознание.
В моем теле и в разуме все поплыло куда-то. Как возле Ставрополя в лесу также почувствовал, что меня куда-то несут. Затем запихивают во что-то серое с запахом бензина и везут в неизвестном направлении.
Долго болтаюсь из стороны в сторону в этом транспорте, как тот мешок, наполненный какими-то овощами. Когда вернулось моё сознание, то обнаружил себя в каком-то помещении с отвратительными запахами гнилья и дохлятины. Воздух настолько спёртый от этих запахов, что мне стало тяжело дышать.
Едва сдерживаюсь, чтобы у меня ни началась рвота, так мне придётся, дополнительно, позже находиться среди запаха собственной рвоты. Понимаю, что меня отсюда, возможно, не скоро вытащат.
Ведь ни потому сюда везли и запихивали, чтобы тут же отправить обратно туда, откуда меня забрали. Видимо, меня выкрали, чтобы после получить за меня хороший выкуп? Но со мной у них ничего не получится. Никак не продаюсь.
Сильно болела моя голова. Мысли тоже перепутались. Пытался вглядеться в темноту, но ничего не мог рассмотреть, так как было совсем темно.
Значить нахожусь в каком-то подвале или в яме с плотной крышкой, сквозь которую не проникает солнечный свет и совсем плохой воздух. Даже при полной темноте вокруг ощущалось какое-то пространство.
Лежал возле стены, которую ощущал своей спиной и по её мягкости определил, что это земля. Значить посадили в зиндон, это яма пленников, которую использовали народы Кавказа во время войны с Россией в царское время. Но сейчас советское время, начала перестройки в Советском Союзе. Причём тогда зиндон? Мои мысли обратно стали путаться.
Никак не мог ничего понять. Ведь не Афганистан с пещерой-ловушкой, где нас хотели превратить в рабов. Приехал туда, где живут мои родственники более триста лет. Здесь в Гудермесе, когда-то меня родила мама.
Прошло какое-то время, прежде чем окончательно смерился с местом своего пребывания и стал думать о том, как бы мне отсюда быстрее удрать.
Сидеть мне здесь совсем не хотелось. Надо было в полной темноте определить руками объем ямы и подумать о действиях. Растопырил руки в разные стороны, чтобы узнать пространство, окружающее меня. Тут же моя правая рука наткнулась на чьё-то лицо. От неожиданности сразу отдёрнул свою руку обратно. Лицо было обросшее и тёплое. Выходит, что этот человек живой.
- Ты кто такой? - испуганно, спросил, того, кто находился рядом в яме наполненной вонью.
- Алексей Прохоров. - неохотно, ответил сосед по вонючей яме. - Бывший солдат Советской Армии.
- Меня зовут Александр. - спокойно, сказал, довольный тем, что не один сижу. - Давно ты здесь?
- В армии дембель. - разговорился Алексей Прохоров. - Собирался майские праздники дома отметить. Сколько здесь нахожусь? Этого не знаю. Ночью меня выводили, точнее, вытаскивали из ямы. Говорили, что как получат выкуп, сразу отпустят домой. Но выкуп за меня не дадут. Нет денег.
Солдат не успел договорить, как в это время яма открылась. Над нами появился свет фонаря, который ослепил меня. Ничего не мог рассмотреть у себя над головой, но зато отчётливо увидел зиндон, в котором находился. Это была яма глубиной метров семь. Так что если даже нам встать друг на друга и то нельзя достать крышки над головой.
Скорее всего, это был старый колодец, который давно высох без воды. Яму даже не вычистили, как следует от грязи и дохлых животных, которые падали в старый колодец и не могли выбраться из него. Сюда просто набросали соломы, которая пахла гнильём. Больше ничего в яме не было.
Возможно, что мы с солдатом первые в этом "бизнесе" торговлей людьми. Надо как-то использовать прокол в деле начинающих "бизнесменов". В любом деле у новичков бывают проколы, как было у меня.
- Завяжи себя крепко за пояс! - крикнули мне сверху над ямой. - Это тебе, говорю! Завяжи глаза.
Ни стал ждать, когда меня уговорят. Мне самому не терпелось быстрее выбраться из этой вонючей ямы. Поэтому в темпе сделал два круга верёвкой вокруг своей талии и завязал толстую верёвку морским узлом так, чтобы она не развязалась до подъёма моего из ямы. Там наверху мог одним рывком развязать эту верёвку, чтобы тут же сбежать из принудительного заключения.
Надо использовать любую оплошность тех, кто был наверху этой ямы. Удрать и все дела. Повязку на глаза тоже одел слабую, чтобы она упала. Меня действительно стали вытаскивать из ямы, точно так, как сейчас говорил солдат. Но наверху были, явно слабея меня. Четверо парней с огромным трудом поднимали мой вес, который свободно поднимал во время своих тренировок со штангой, когда качал свои мышцы. Это придало надежду на то, что легко от них отделаюсь.
Возможно, что спихну в эту яму. Вот только бы они меня не упустили сейчас обратно, пока вытаскивают из этой вонючей ямы. Хорошо, что мои руки свободные. Могу оказать сопротивление. Все мои планы вскоре были обречены на провал. Как только моя голова появилась вблизи крышки над ямой, мне тут же натянули на голову какую-то сумку из чёрной ткани и приподняв ещё немного над краем ямы завязали этой же верёвкой мне руки за спиной и остатком верёвки обмотали меня вокруг пояса.
После чего окончательно вытащили меня из ямы. Повели куда-то по дорожке, давно утрамбованной ногами людей. Пока меня вели, то пытался как-то ориентироваться, где нахожусь. По прохладе на ногах понял, что нахожусь где-то в горах.
Вокруг пахло овцами. Скорее всего, меня привезли в кошары с овцами или в какой-то высокогорный аул.
Слышно было, как где-то лают кавказские овчарки. Такие пароды собак больше всего имеются в Дагестане и на границе с Дагестаном. Из этого можно сделать вывод, что нахожусь на территории Дагестана или где-то совсем рядом. Ну, может быть, где-то между Гудермесом и Хасавьюртом. Ни так далеко от Гудермеса. Может быть, даже на границе между Дагестаном и Чечней?
- Назови своё имя, фамилию и место жительства. - сказал мужской голос, когда меня привели в какое-то помещение. Явно не хотел, чтобы его когда-то узнали, картавил голос и пальцами, прижимал нос.
- Дай мне немного воды попить, - шипящим голосом, процедил, - чтобы мог говорить с вами.
Мужской голос, что-то сказал на чеченском языке с дагестанским акцентом, как говорят аварцы из Хасавьюрта. Вероятно, что всё-таки, примерно, угадал место, где нахожусь сейчас.
Такой говор слышал у этнических чеченцев в горах Дагестана, где-то на реке Аксай, совсем близко от Хасавюрта. Чеченцы посоветовались между собой. Принесли мне медный ковш с холодной водой.
Задрали до носа чёрную сумку и ковш с водой поднесли к моим губам. Всячески старался делать так, чтобы вода не могла попасть мне в рот. Словно мешали связанные руки за спиной и чёрная сумка на лице.
Таким образом, во время питья воды, сумел из-под чёрной ткани разглядеть помещение, в котором находился.
Мне хотелось как-то зацепиться в разговоре с чеченцами за обычай, который они уважают и таким образом выбраться из своего заключения без выкупа. Знал с детства, что горцы уважают обычаи.
Поэтому не пойдут против закона гор. Мои выкрутасы с водой принесли мне небольшую зацепку. Понял, что нахожусь в ауле, а не в Хасавюрте.
Такие чеченские и дагестанские мазанки из самана давно не строят в городах Кавказа. К тому же, к моему удивлению, увидел нарисованный портрет "соусом" сухой краской. Такие работы мог узнать из десятков тысяч фотографических и художественных работ. Это был почерк работы моего отца.
Даже нескольких мгновений мне хватило рассмотреть несколько портретов на стене мазанки. Среди портретов были и портреты работы моего отца. Лекало, к которым сам когда-то помогал вырезать отцу, так как он мечтал, что стану великим фотографом. Великим фотографом ни стал, но зато опыт работы с отцом пригодился мне на всю жизнь в работе художника-дизайнера.
Вот и сейчас эта работа может спасти меня, если только вспомню, кто изображён на этом почти выгоревшем на солнце портрете старика в черкеске. Отцу приходилось делать много портретов стариков в черкесках. Но дай мне Бог памяти!
Все черкески, нарисованные отцом на портретах, соответствовали нации, а также аулу хозяина портрета. Так можно мне определить место, откуда родом старик, а также можно вспомнить родовой клан, принадлежащий старику.
- Теперь внимательно тебя слушаю. - повторил чеченец, когда напился воды. - Говори! Кто ты?
- Родился в 1946 году, в Гудермесе, в Старом хуторе. - уверенно, ответил. - Терский казак. Приехал сюда из Избербаша к своим родственникам. Женат, имею троих детей. Зовут меня Александр.
- Он все врёт! - закричал не терпеливый чеченец. - Там в Гудермесе вовсе нет Старого хутора!
- Ты не можешь этого знать! - закричал, из-под чёрной тряпки. - Тебя в проекте не было, когда снесли последнюю мазанку в нашем Старом хуторе на улице Дербентской дом 25. Зато старый мост дружбы между чеченцами и терскими казаками моего рода висит там до сих пор через речку Белка.
Чеченцы заспорили между собой о чём-то. Почувствовал, что они колеблются в том, как поступать со мной дальше.
Очевидно, это уважение к жителям старых родов среди горцев передалось чеченцам от дедов. Теперь они боялись нарушить закон шариата, чтобы не опозориться перед своими стари-ками. Мне надо как-то в этом закрепиться, но только не спешить. Мне надо вспомнить порядки приличия в Чечне.
- Ну, хорошо! - своим голосом, спросил допрашивающий меня чеченец. - Оставим Гудермес в покое. Расскажи мне про Избербаш. Где ты живёшь со своей семьёй? На каком заводе работаешь.
- Живу ни в самом Избербаше, - начал, свой рассказ о местах жительства в детстве, - а в Новом городке. Мои друзья с детства, это аварец Абдуллазизов Абдулл, работает слесарем на заводе. Даргинец Исмаилов Махмуд, который сейчас генерал армии. Могу список продолжать до бесконечности. Могу добавить, что мой отец рисовал портреты ваших дедов. Работаю слесарем на заводе...
- Кто может подтвердить, - растерянно, спросил чеченец, - что ты сын фотографа? Кто ты сам?
- Это может подтвердить старик Акмал! - уверенно, ответил. - Портрет которого висит у вас на стене и друзья моего детства. Мирза и Яхъя, внуки старика Акмала. Подтвердит так же каптар, которого выгнал мой отец из аула. Избавил аул от стада диких свиней, которые гадили на полях у этого аула.
- Какие приметы ты помнишь на друзьях из аула. - удивлённо, спросил мужчина с другим акцентом. - Яхъя был коротышкой в этом ауле! - вспомнил, приметы друзей детства. - Мирза был высокий. Но сама существенная примета у Мирза, это шрам на правой руке, который случайно оставил ему во время игры...
- Кунак! - радостно, закричал один из присутствующих в мазанке. - Как рад, что мы встретились!
Неизвестный мне спаситель содрал с меня чёрную сумку с головы. Продолжая тискать меня в своих объятьях.
Он принялся быстро развязывать мне руки. В этом спасителе с большим трудом узнал друга детства длинноногого Мирза. Скорее догадался по его росту и по шраму на правой руке, которую ему случайно порезал кинжалом во время игры возле водопада с портретом каптара на скале.
- Мирза! - с большей радостью, закричал, когда увидел друга и почувствовал рядом свободу.
Мы долго друг друга тискали. Совершенно не обращая своего внимания, на присутствующих рядом чеченцев, которые растерянно разглядывали нас и не знали, как теперь поступать в таком случае со мной.
Вёл же себя совсем не принуждённо, словно заглянул в гости к своему лучшему другу детства, который искреннее был рад нашей неожиданной встречи при таких неординарных обстоятельствах.
Мирза действительно словно забыл, как попал к нему. Он тут же распорядился, чтобы накрыли хороший стол лучшему другу детства, отец которого, спас их аул от каптара и от стада диких свиней, позорящих их горный аул.
- Так, что в твоём доме? - удивлённо, спросил, после еды. - Где сейчас старик Акмал? Он жив?
- Да, ты в моем доме. - грустно, ответил Мирза. - Но, ни в ауле. Деда Акмала давно нет среди нас.
- Извини, не знал, что Акмал умер. - печально, сказал. - Пускай ему будет хорошо, как дома.
Показал на небо руками и вместе со всеми присутствующими произнёс молитву во имя Аллаха, которым мне, кстати, был нужен, чтобы мне быстрее выбраться из гостеприимного заключения. Как бы ни было прекрасно в гостях, но тут находился не по доброй воле. Неизвестно чем могло обернуться дальше моё пребывание в неожиданных гостях у друга моего детства. Мне надо было покинуть быстрее дом своего друга.
- Ты, извини, что мы с тобой так обошлись. - сказал Мирза, когда все подошло к развязке, надо было как-то все разрешить дальше. - Тебя отвезут обратно, но с повязкой на лице. Меня не о чём не спрашивай. Не имею право отвечать за других. Но чтобы с тобой ничего в дороге не случилось, сам со своими друзьями отвезу тебя обратно в Гудермес. Только извини меня за такой оборот нашей неожиданной встречи.
- Хорошо! - согласился. - Тебя можно понять. Ни всё в наших силах, что иногда происходит рядом с нами.
Мне тут же повязали на глаза чёрную ткань из чёрной сумки, которая была у меня на голове. Без верёвки на руках отвели в машину на заднее сидение и сели в машине по обе стороны. Мирза сел рядом с водителем.
Машина медленно выехала из двора моего друга детства. Машина медленно стала спускаться по серпантину горной дороги.
Ветерок слегка освежал нас через открытое окно в машине. Чувствовал, что мы едем где-то возле речки. Скорее всего, это река Аксай. Чтобы не провоцировать своих попутчиков, среди которых могли быть и мои враги, сидел в непринуждённой позе и слегка дремал. Но чувствовал постоянный взгляд на моё движение в дороге.
Может быть, это мне казалось, но чеченцы, присутствующие в доме моего друга аварца по национальности, были недовольны таким исходом. Очевидно, что они собирались получить за меня хороший куш, а из этой затеи у них вышел огромный шиш и они никак не могли с этим смериться.
Поэтому пристально следили за мной, чтобы найти какой-то повод вернуть меня, обратно в горы на выкуп. Но старался не провоцировать их в пути нашего движения. Постоянно притворялся спящим.
- Пойдём! Тебя провожу. - сказал мне, Мирза, когда мы вышли из машины. - Ты не бойся.
Машина уехала, а мы вдвоём пошли вперёд. Прошли метров сто, прежде чем перестал слышать шум мотора отъезжающего автомобиля. Мы прошли ещё несколько сот метров.
- С тебя сниму повязку, но ты не оглядывайся и продолжай свой путь. - сказал Мирза, снимая с меня чёрную повязку. - Извини, что так плохо поступил со своим другом. Тебе мой подарок. Пригодиться.