План набегов на столицу мира мы составляли утром за завтраком. Папа наизусть цитировал "Три мушкетера", тетя Зина самозабвенно листала путеводитель, я высказывала свои соображения, а матушка, признанный знаток Парижа, компоновала наши пожелания по принципу маршрутной совместимости.
На утро третьего дня тетя Зина заявила с твердостью вождя пролетариата, уведомляющего, что они пойдут другим путем: Я отправляюсь смотреть Эйфелеву башню. Мечтала об этом с детства.
- На башню, так на башню, - философски заметила я, неинтеллигентно намазывая толстым слоем сыр "камамбер" на кусок булки и совершенно по-французски макая его в кофе...
На матушкином лице читалось полное отсутствие энтузиазма: Вообще-то, на Эйфелевой башне я была два раза...
Папа изумился: Два?
- Ну ладно, полтора.
- И что же ты запомнила из первых полраза? - продолжал допытываться вредный папа. Суть в том, что в первую поездку в Париж на полдня мама сопровождала группу детишек 9-10 лет. Как, по-вашему, что прежде всего интересует детей в таком возрасте в незнакомом месте? Пейзажи? Архитектура? Правильно, когда мы будем кушать и где здесь туалет. А также: можно ли на ту вон фиговину залезть и вот эту штуковину открутить. А теперь представьте себе пятнадцать человек, беспрерывно жующих, пьющих и бегающих в туалет, лезущих на все выступающие поверхности и ковыряющих все, что крутится и ковыряется. Все это на фоне исторических памятников и шедевров архитектуры. Вы видите этот самый фон? Вот и мама не увидела. Зато после этой первой поездки она точно знала, сколько туалетов на Эйфелевой башне.
Во второй раз матушку занесло на Эйфелеву башню с группой медиков. Люди солидные, они сосредоточенно поглощали культурную информацию из уст экскурсовода. К тому же мадам говорила - невероятная редкость! - по-украински! Если учесть, что медики все как один были из Донецка... А украинскому языку милую парижанку учила ее прабабка, уроженка Борислава, то бишь, Ивано-Франковска, и покинувшая "неньку" в 1898 году... Уж лучше бы мама переводила с французского...
В результате дебатов чаша весов склонилась в сторону башни и мы отправились в путь.
Мы не учли, что в этот самый день было воскресенье. А значит, на великое творение инженерной мысли жаждали влезть не только приезжие туристы, но и определенное количество аборигенов. То есть, если бы башня была не башней, а, скажем, версальской клумбой, мы бы ее из-за спин алчущих культуры вообще бы не увидели.
- В этой очереди я стоять не буду! - заявила громко матушка. Причем, каждое слово в этой фразе было начертано с прописной буквы.
Мы заменили башню на миленький речной трамвайчик, затем на живописные набережные...
- Я хочу на Эйфелеву башню! - так начала тетя Зина следующий день. - Меня не поймут сотрудники, если у меня не будет фотографии с вершины башни.
Я не совсем понимала, при чем здесь теткины сотрудники, но благоразумно смолчала.
И тут в матушке, как в том короле, проснулись предки по бабушкиной линии. Если верить семейным легендам, одна из прабабок была чуть ли не польской княгиней и славилась тяжелым нравом. Не знаю, была ли эта кровь в ее жилах и в самом деле, голубой, сильно сомневаюсь, но вот, что эта самая прабабка была упряма, как небольшой табун ослов - очевидно. Если уж матушка чего решала всерьез - конец, дискуссии были бесполезны.
- Я на башню НЕ хочу, - ласково пропела матушка. Я хочу в музей импрессионизма. Давно мечтала увидеть оригинал наших водяных лилий...
- Не понимаю этого искусства: кляксы, размазня. Это не живопись, - вступила опрометчиво в дискуссию тетя Зина.
- Этого искусства обычно не понимают те, кто воспринимает действительность ограниченно однобоко, не видят за примитивным материальным миром парения человеческого духа... - уронила матушка. Мы с папой поняли, что пора вмешаться, иначе поездка будет испорчена: матушке ни в коем случае нельзя давать "заводиться", потом поток ее ехидного красноречия можно остановить только танком.
- Я предлагаю разделиться, - провозгласил папа. - Ты, Зина, идешь на башню, а мы все - смотреть Моне и компанию.
- Но я же не знаю языка!
- А что ты языком делать собралась? Мы с тобой доезжаем почти до башни, потом разделяемся. Встретимся у башни.
Желающих лицезреть шедевры импрессионизма было тоже изрядное количество, но тут матушка стоически согласилась ожидать. Правда, очередь двигалась достаточно быстро и вскоре мы уже наслаждались обещанным парением человеческого духа. После того, как мы, наконец, нашли оригинал вывешенных дома в большой комнате водяных лилий Моне, матушка сочла живописную часть визита завершенной и с настойчивостью серийного убийцы заметалась по залам в поисках творений какой-то скульптурессы, то ли сестры, то ли любовницы великого Родэна. Она вдохновенно вещала, что произведения этой дамы (мне очень стыдно, но имени я так и не запомнила) подтверждают ее, матушкину, теорию о безусловном превалировании женского таланта над мужским и угнетением этого последним. Она сооружала что-то еще столь же сложное по смыслу и формулировкам, обрывки которых мы с отцом ловили на лету вдогонку за матушкиной спиной. Я сильно подозреваю, что матушка сама не очень твердо помнила, как звали великую и непризнанную при жизни даму, поскольку ее гениальных творений мы так и не нашли.
Пришлось подняться на крышу и утешиться чашечкой кофе в кафетерии в сочетании с нежнейшим персиковым пирогом.
Затем, умиротворенные и расслабленные, с площадки на крыше мы любовались Сеной, величественными зданиями на том берегу, искали взглядом знаменитую башню...
- Боже мой! - воскликнул папа. - Зина!
О назначенной встрече с тетей Зиной мы как-то совсем забыли. Пришлось взбодриться и снова мчаться ....
А В ЭТО ВРЕМЯ...
Разумеется, тетя Зина вышла из автобуса не на той остановке, которая ей была нужна. Но башня высилась впереди, как указующий перст, прохожие на улице бодро шагали все, как один в направлении башни, тетя Зина просто присоединилась к массам.
Дружная колонна выплеснулась на площадь и превратилась в неорганизованную толпу. Тетя Зина несколько растерялась.
Каждая из "ног" Эйфелевой башни - это шахта лифта, который поднимает на смотровые площадки. Для того, чтобы это понять, знаний языков не требовалось. Но вот дальше все было несколько сложнее. У одной из "ног" стояла длиннющая очередь. У другой - средней величины. У третьей совсем маленькая, и у четвертой - никого.
Тетя Зина героически занялась расследованием. То, что четвертый лифт просто не работает, она поняла сразу же.
Немного поразмыслив, тетя Зина пристроилась в самую маленькую очередь, по принципу: там разберусь. Время тянулось медленно. Тетя Зина наслаждалась самим фактом своего нахождения ПОД ЭЙФЕЛЕВОЙ БАШНЕЙ наяву. Внезапно очередь перед ней зашевелилась, заволновалась как-то очень уж организованно. Веселые молодые люди неизвестной национальности закучковались вокруг пожилой дамы, выхватывая у нее из рук крохотные кусочки картона.
Так, сказала сама себе тетя Зина. Явное и типичное "не то". Это очередь для групповых экскурсий. За ней уже выстроились в затылок друг другу дисциплинированные японцы. Или корейцы. В общем, не суть важно кто именно, все равно тетя Зина покинула их стройные ряды. Предстояло решить, в какую же очередь становиться дальше. Но сначала надо было купить билет.
Тетя Зина повертела немного головой и увидела несколько киосков, у которых организованно сгрудились граждане отдыхающие. Тетя Зина задумчиво перечитала несколько раз то, что было начертано на вывеске. Затерявшиеся в глубинах памяти со школьных времен немецкие слова ничем помочь не могли. Однако, она заметила, что все, кто отходит от киосков, держат в руках кусочки картона. Все просто! Это и есть кассы!! Осталось решить, в какую из них становиться и сколько стоит билет.
Тетя Зина придвинулась ближе. Чудесно, все расписано: какой билет и сколько стоит, и что-то еще. На двух языках: по-английски и по-французски. Вот только по досадной случайности именно с этими-то языками у тети Зины и не сложилось... Собственно, сложилось только с русским... Ну, еще с трудом - с украинским. (Кстати, меня всегда удивляло, что человек, который родился и вырос на Украине, никогда с нее не выезжал, не может двух слов слепить в кучу по-украински. Ну, сейчас не об этом речь.)
Рядом с Зиной остановился молодой человек с маленькой девочкой на руках. Они внимательно читали доску объявлений. Тетя Зина набрала в грудь воздуха, как перед прыжком с вышки и пролепетала: Силь ву пле.. Молодой человек слегка подпрыгнул на месте и промычал нечто в ответ.
Наверное, картина была изумительная: общаются два человека, которые совсем не понимают друг друга. Тетя Зина, в частности, не только не понимала, что говорит ей парень, но и на каком языке. Но не по-французски, это точно.
- Тут я вспомнила, как Мила в Германии разговаривала с официанткой, - рассказывала тетя Зина, - и применила ту же методику.
Она достала из кармана билет в пятьдесят франков и предложила его молодому человеку. Тот отпрянул. Отрицательно замотал головой. Тетя Зина решила, что билет стоит дороже и добавила еще одну купюру. Молодой папаша осторожно отступил еще на два шага. Тетя Зина улыбнулась еще шире и сказала громко и выразительно, указывая пальцем сначала на себя, потом на башню: Купите мне один билет, пожалуйста.
Молодой человек перестал пятиться, его дочь вытащила изо рта палец, который она самозабвенно сосала. Оба с любопытством уставились на Зину, впрочем, без малейшего проблеска понимания на лицах.
Тетя Зина ткнула купюрами себя в грудь, подняла вверху один палец, потыкала им в башню, покачала головой, еще раз улыбнулась и снова попросила: Пожалуйста, я не говорю по-французски, помогите мне купить один билет.
Молодой человек что-то пробормотал в ответ и спешно отступил подальше от Зины. "Дурак. Тупица", - прокомментировала мысленно его поведение тетя Зина и обратила свое внимание на очередь у кассы. Молодой человек уже стоял в конце одного из хвостов.
- Ага, сообразила понятливая Зина. - Он тоже на башню. Пойду за ним.
Она подождала, чтобы за молодым человеком встал кто-нибудь и пристроилась следом.
В кассе она протянула в окошко свою купюру в пятьдесят франков и показала один палец. Натренированная общаться с бестолковыми клиентами девушка-кассирша взяла бумажку, выдала тете Зине яркий кусочек картона и большой римской цифрой 1 и зачем-то сказала "Мерси". Тетя Зина тоже решила быть вежливой и в свою очередь сказала девушке "Мерси". В общем, все остались довольны друг другом. Кроме парня с ребенком. Ему почему-то показалось подозрительным, что эта дама в кружевной блузке опять идет за ним следом, чего она от него хочет и он поспешил присоединиться к толпе, ожидающей, пока их пропустят в лифт. И все время тревожно косился на эту, в блузке... Но тетю Зину с толку сбить не так-то просто. Она тоже смешалась с той же толпой, не упуская мужчину из виду. Так вместе, к полному удовольствию тети Зины они и поднялись на первый ярус Эйфелевой башни. Тут только Тетя Зина поняла значение цифры один на билете: только на первый ярус.
Но и этого было вполне достаточно. Тетя Зина кружила по смотровой площадке, любовалась Парижем. Встретила мужчину с девочкой, протянула ему фотоаппарат и сказала: Плиз...
Видимо, свежий ветер верхотуры благотворно подействовал на сообразительность мужчины, он, широко улыбаясь, с удовольствием "щелкнул" Зину пару раз на фоне панорамы Парижа. Они обменялись "мерси", как старые знакомые.
Мы нашли тетю Зину на скамейке под башней. Она лизала мороженое и взирала на окрестности с тем выражением лица, которое в нашем семейном лексиконе получило название "лицо тети Зины в Париже", то есть абсолютного вдохновенного счастья...