Профессор водит очень старенькую и неприглядную машину для своего положения в обществе. Ниссан 94-го года изрядно проржавевший и давно немытый. Внутри он выглядит еще хуже. На верхней панели кто-то раздавил и высыпал сигарету в лужицу чего-то. Лужица высохла и табак намертво присох к панели, очертив границы неведомой пересохшей жидкости. Профессор водит машину очень нервно, дергая на рандебаутах и путая передачи. Трудно поверить в его 20-30 летний водительский стаж.
Возле банка мы подбираем еще пару ребят - англичанина Смита и шотландца Скота - и едем в отдаленный паб, расположенный в рыболовецкой гавани. Профессор покупает всем пиво и мы выходим на воздух. Конечно же, как всегда, столик выбрали так, что солнце агрессивно светит мне в глаза, мешая разглядеть даже самого профессора и коллег. На противоположной стороне гавани наблюдается некое оживление. Малолетние пацаны забираются на чью-то шхуну и прыгают в воду. Они плывут через узенький пролив на нашу сторону. Карабкаются наверх. Самый маленький из них отчаянно ругается и не может выбраться. Он, наконец, находит какую-то веревку и вылазит на площадку, где сидим мы, невероятно злой и изрыгающий самые немыслимые ругательства, что делает его 8-летнего мальчика взрослее и опаснее. Пацаны начинают прыгать в воду опять и из паба выскакивает барменша. Она объясняет пацанам, что они нарушают какой-то там закон о купании. Это действует и они все прыгают в воду и плывут на противоположный берег. Остается только самый маленький сквернослов. Он только что вылез из воды и, похоже, боится прыгать вслед за товарищами. Профессор, переживая что мальчик не в курсе что надо делать, обращается к пацаненку:
- Тебе теперь надо вокруг бежать. В воду прыгать нельзя.
Мальчик подходит к нашему стлику и кричит в лицо профессору
- Фак ю, мэйт!
-Пардон? - удивляется профессор
- Фак ю, конт! - еще раз кричит мальчик в лицо профессору, разгоняется и прыгает в воду.
Профессор несколько смущенно поворачивается к нам и говорит что-то о новом поколении. Потом он припоминает несколько недавних случаев, когда его так послали. Один раз он сидел где-то в лесу в ресторанчике и музыка была такой громкой, что они не могли общаться, а когда он попросил убавить звук, ведь де их тут всего 3 посетителя, то его послали к чертям и сказали, что эта музыка нравится их менеджеру. Другой раз ему показывали 2 пальца другие водилы и где-то еще нахамили. Другие, стараясь облегчить моральные страдания профессора, напоминают, что хоть мальчик и послал профессора на хуй, но не забыл сказать "мэйт" (старина).
Я решаю несколько оживить невеселый разговор и говорю, что случись это где-нибудь на моей родине, я бы уже надрал уши этому малолетнему идиоту, но здесь у них законы всякие...Это замечание дико нравится присутствующим. Они громко хохочут и потом погружаются в мечтательные раздумья о прекрасной стране Украине, где можно надрать уши малолетнему негодяю, а потом, если силенок хватит, еще и его придурастому папаше. В развитой демократии это все так же нереально, как чартерные полеты на Луну. Солнце постепенно садится и на улице становится холодно. Скот говорит, что холодно и пора бы в помещение. Все начинают смеятся и подтрунивать над ним, что мол настояшему скоттишу должно быть тепло при любой погоде. Он невозмутимо отвечает, что уж раз ему холодно, то мы все должны быть уже давно покрыты гусиной кожей. Так оно и есть. Мы заходим в помещение.
2. Такие вот мы....чтоб не сказать хуже.
В помещении вряд ли намного теплее чем на улице, но, по крайней мере, нет ветра. Мы обновляем содержимое стаканов и садимся в уголок комнаты для курящих. За соседним столиком сидит человечек с газетой, с интересом поглядывающий в нашу сторону.
Разговор переключается на обсуждение огромной каланчи, которую упорно строят в порту уже который год. К моему удивлению, обнаруживается, что каланча не будет нести никакой смысловой нагрузки. Даже не маяк, а просто каланча, как некий символ города. Каланчу явно не успеют отстроить в положенный срок и строителям прийдется платить городу неустойку. Как всякая малоинтеллектуальная тема, обильно сдобренная тем не менее многочисленными финансовыми и контрактными деталями, эта тема надолго удерживает внимание бриттишей. Наконец, обсудив каланчу, профессор встает и раскланивается.
Мы остаемся втроем да еще странный человечек за соседним столиком. Мы начинаем бурно обсуждать достоинства медицинского обслуживания в Британии и Франции. Как обычно в таких случаях, каждый рассказывает страшилки о британской медицине - сколько часов ждал и как его потом послал врач родом с Джамайки погулять. Зато вот во Франции медицина супер. Оказывается, там оказывают помощь немедленно. Даже сразу делают рентгеновские снимки и анализы. Такая расторопность явно не укладывается в голове бриттишей. Они приходят к выводу, что британцы очень мало путешествуют и не знают как все работает в остальном мире. Поэтому каждый британец думает, что выплачивая дикий налог ежемесячно за практически несуществующий мед сервис, он тем не менее делает лучшее на что способен и сервис работает наилучшим возможным образом.
Смит продолжает восхищаться французами. Вот взять хоть к примеру законы ЕС. Крючкотворчество Евросоюза вяжет по рукам и ногам, особенно в науке. Обойти все эти запреты почти нереально, не заплатив за многочисленные лицензии буквально за право прикасаться к тем или иным реактивам. А вот французы молодцы! Они делают так, как им удобно и плюют на все эти рогатки. И никто ничего с ними поделать не может. Не то что мы, бриттиши....
3. Неистовый ирландец.
Вдруг, с соседнего столика раздается дружественное кряхтение. Человечек хочет вступить в разговор.
- Эй, а ты парень из Белфаста? - обращается он к шотландскому члену нашей группы. Тут только я понимаю, что шотландец действительно говорит с североирландским акцентом! И это после 8 месяцев знакомства! Вот так прощелкал..Впрочем, протрезвев наутро я обнаружил что акцент Скота опять стал шотландским. Видимо, после второй пинты "р" окончательно выпадало из его речи и Скот превращался в Джерри Адамса.
Чтобы уравновесить воображаемое сальдо не в свою пользу, кидаю наугад вопрос человечку
- А вы из Дублина?
Попадание было точным - человечек оказался из Дублина. Он сразу же начал сетовать на то куда мы все катимся и как мы утратили нашу культуру. Ему надо было куда ехать. Его с нетерпением ждали в ирландском пабе на улице Вязов (есть у нас такая не шучу). Он сообщил, что его такси подъехал и удалился.
Мы, тем временем, заказали тарелку чипсов. Обильно сдобренные многочисленными натриями бензоатам и монооксидами, чипсы вовсе не утоляли голод, а наоборот разжигали. В самый разгар активности вокруг тарелки, вдруг опять появился ирландский человечек. Он сказал, что наша компания ему нравится больше и погрузил пальцы в тарелку с чипсами.
- А что это за поц с вами был, ребята? - спросил он. - Когда вы зашли с улицы, он сменил черные очки на обычные и я сразу понял, что он поц.
Потом человечек побежал к стойке и начал делать заказы на напитки. Вскоре он появился с большим подносом, уставленным самыми разнообразными сортами пива и ликерами. Тары тоже были разными. Видимо, человечек любил разнообразие. Звали человечка Джерри. Сразу же после первых его фраз у меня начался припадок истеричного смеха, который закончился только когда я пришел домой. Если вы когда-нибудь смотрели ирландский сериал Father Ted, то поймете о чем я. Человечек был просто собирательным образом всех комедийных персонажей из этого фильма. Похоже, создателям фильма не пришлось сильно напрягать фантазию. Они просто вышли на улицу какого-нибудь ирландского городка зашли в паб и записали на пленку диалоги сидящих там людей. Не буду дословно приводить изречения Джерри. В основном, они состояли из оброненных вовремя и не вовремя Feck off, Arse, Drink. Джерри в тот вечер был озабочен судьбой Скотта - шотладского паренька, попавшего в людоедское английское общество. Джерри очень интересовался как Скотту удается здесь выживать, ведь он сам де приехал в это факерное место 20 лет назад и пошел в морфлот. Сейчас у него все хорошо и он работает смотрителем кладбища. Но как же эти английские собаки...каждый раз как Джерри доходил до разбора английских собак, он вспоминал о Смите и обрывался в самом интересном месте. Тогда он начинал разбор мусульман, негров, желтых и прочих факинг форинерс, но тут он вспоминал обо мне - факинг форинере. Джерри довольно долго барахтался в лабиринте проклятых дефиниций, пытаясь найти удачный компромис между факинг форинерс, блади инглиш и необходимостью таки выразить свое кельтское негодование. В ходе этой борьбы Смит задал ему контрольный вопрос - как же все-таки правильно произносить - Кельты или Селты? Джерри не знал. Чтобы замять неприятный момент, он опять побежал купить напитков. Во время тайм-аута он обдумал стратегию и вернулся со свежими идеями относительно мусульман, негров и факинг форинерс. Ему удалось найти лазейку - он сказал, что я счастливый сан оф э бич, потому что я не мусульманин и не негр, а факинг КГБ-агент.
Примерно в этот момент я уже не мог смеятся. От проглоченных напитков, купленных Джерри, я начал чувствовать себя плохо. Речь Джерри становилась все более неразборчивой. Я извинился, сказав что плохо понимаю, что он говорит. Смит успокоил меня, сказав что тоже ни фига не понимает. Слова, которые все еще можно было разобрать в джерриной речи были "мусульмане" "негры" и "факинг форинерс".
Исчерпав эпитеты в адрес форинерс, Джерри сказал, что ирландское коммюнити здесь тоже никуда не годится и просто шит. Поэтому он не поехал на улицу Вязов. Но как же все-таки бедный Скот тут выживает? Скот, изрядно подвыпив, вдруг понесся критиковать ненавистных англичан. Он сказал, что вот в Глазго можно спросить незнакомого человека на остановке как он поживает, а тут за это могут и арестовать. Он припомнил, как когда они только приехали сюда, они постучались к соседям справа и слева, чтобы познакомиться, а те смотрели на них как на убийц и бандитов.
Я сидел слушал и думал "Если у вас ребята столько проблем тут, то что мне, факинг форинеру, делать?".
Неожиданно кельтские корни Скота поперли наружу и он, несколько громче чем надо, начал рассказывать, что род его происходит с маленького островка в аккурат посередине между Ольстером и Шотландией. Поэтому он истинный кельт и у него такой айриш-акцент. Акцент Скота к этому моменту был уже совершенно неотличим от акцента гида в экскурсионном автобусе Белфаста. Официантка, подошедшая убрать пустые стаканы, испуганно косится на Скота. В мой подогретый купленными Джерри "Бэйлис" и "Рамбуйе" мозг вдруг приходит шальная мысль, что Скот действительно северный айриш и может быть даже член ИРА. Я встаю и, прощаясь, жму руку Джерри. На глазах у Джерри блестят слезы. Он приглашает заходить к нему в гости на кладбище. Я обещаю и иду к выходу.
4. Финита ля комедия.
Прийдя домой, я поспал часок, потом бодро встал и прошел в туалет. Там я до утра надрывался над унитазом, извергая в него химические чипсы, мыльное пиво и воспоимнания о Джерри. То что осталось от последнего, я записал дрожащей рукой, чтобы рассказать вам.
35-го мартобря где-то в графстве Дерьмшир на западо-восток от Лондона.