Сан-Кугат дель Вальес - спутник Барселоны. Не спальный район, а состоявшийся город с многовековой историей. Между Барселоной и Сан-Кугатом лежит горная гряда Кольсерола. Такая как в сказке - вся в пиках и ущельях, поросшая лесом. Как будто именно здесь Иван да Марья, убегая от Морского царя, бросили частый гребень позади себя, сотворив непролазные горы.
Город Сан Кугат вырос вокруг бенедиктинского монастыря готической постройки 12 века. Он никогда не имел крупной промышленности, но промышленники в нем жили. Всего 5 километров до границы Барселоны, но частый гребешок - горная гряда - не пропускает влажный прогретый воздух средиземноморского побережья в эту долину. Здесь воздух суше и прохладней. Поэтому в 18-19 веке в Сан Кугате строили загородные дома те, у которых хватало денег на шикарные особняки. Да и сейчас он считается привилегированным местом обитания - не Рублевка, но цены на жилье достаточно высоки.
Монастырь, посвященный местному христианскому проповеднику, причисленному к лику святых, Сан Кугату, которого во времена оны казнили римляне, красив и обширен. Он доминирует над остальными городскими постройками - а те, что посмели возвыситься над ним - достаточно удалены. От площади Октавия, расположенной перед монастырем, отходят несколько пешеходных улиц с кафе, бутиками и банками. Вечерами здесь многолюдно, особенно в пятницу. Столики кафе, стоящие на улице, заняты. Нарядные горожане не спеша прогуливаются вдоль улиц семьями. В их неторопливых движениях, манерах, одежде чувствуется достаток. Маленькие дети бегают от одной блестящей витрины к другой, сопровождаемые радостно глядящими на них бабушками и дедушками. Их родители оживленно беседуют с равными им по положению в обществе друзьями. Все в их мире хорошо и пристойно.
Но есть в Сан Кугате один порожек, о который часто спотыкается глаз, один камушек, о который разбивается поток движения довольного существованием населения - пихос - как их называют в Испании. Есть одна соринка в глазу, которая не позволяет считать их жизнь абсолютно безоблачной. Это местный Бомж. Может быть он - реальность, а, может быть, и фантом. Бомж внезапно появляется и так же внезапно исчезает из поля зрения. Иногда он сидит на уличных ступеньках, подставив лицо скудным зимним солнечным лучам, иногда он просто бредет, устало переставляя ноги. Он не курит и никто не видел его пьяным. Он просто живет, как хочет.
В этот пятничный вечер он стоял посреди улицы, когда вечерняя толпа особенно многолюдна. Все привыкли к его виду. Линялая тряпка, обмотанная вокруг шеи вместо шарфа, длинная серая хламида, грубые башмаки, веревка, охватывающая его тело, словно орденская лента, на которой вместо медалей висят холщевые сумки. Не объемные, видно, что вещей у него нет или почти нет. Толпа обтекала его, как вода камень, а он стоял безучастно, словно пересчитывал песчинки в пустыне. Пожалуй, в тот момент я бы назвала его красивым, по крайней мере, одухотворенным. Волнистые седые волосы обнимали его лицо, будто ладони философа. В отрешенных глазах тусклым светом отражались фонари. Лохмотья, скрывая фигуру, превращали его в объект природы - скалу или остов дерева, побитого грозой.
Я никогда не видела, чтобы он просил милостыню, тем более, подходил к мусорному ящику в поисках объедков. Он выше этого. Он вообще высок, выше человеческой суеты. Вот от площади Октавия идет процессия ряженых с барабанами и флейтами. Огромные фигуры пляшут и кружатся, дети хлопают в ладоши, прохожие в такт притоптывает ногами. Бомж стоит. У него есть дела поважней. Он размышляет. Мне кажется, его мысль витает далеко за пределами нашей галактики. Он есть воплощение простоты отношения к жизни вообще. К нему подходит господин в шикарной одежде. Господин суетится, достает кошелек, вытаскивает деньги, извиняется, что много дать не может, ищет протянутую руку и не находит. Рука бомжа спокойно лежит в кармане. Господин изворачивается и сует деньги ему в карман. Бомж безучастен. Он постиг высшую меру жизни. Все преходяще. Не надо суетиться - пропустишь вечность.
Опять в Сан Кугате зимний вечер, освещенный светом тусклых уличных фонарей. Главная площадь тиха и немноголюдна. Жизнь течет, но только за окнами кафе и витринами магазинов. Январский вечер устал бороться со сном, но терпеливо ждет, когда последний прихожанин выйдет со службы из ворот монастыря. Тогда он, наконец, сможет опустить тяжелые веки. Сейчас же он с равнодушием ящерицы смотрит на продавца шаров, закрытого наполовину огромной связкой летающих монстров, красавиц и собак. От долгого стояния продавец тоже кажется воздушным - еще мгновение и он оторвется от земли и устремится к небу вслед за своей связкой. Увидев прохожего, человек с шарами сгибается вдвое и с надеждой опускает переплетенных крепкими нитями питомцев почти к земле. Но напрасно - площадь пересекает то ли фантом, то ли бомж. Продавец обреченно вздыхает и идет за угол монастырской стены. Наверное, там, наконец, он всё-таки оторвется от земли и полетит отдыхать на облако.
Бомж садится на постамент, окружающий монументальный ствол кипариса, достает тетрадку и карандаш и начинает что-то записывать, время от времени поднимая глаза к бледной звезде, стоящей над шпилем собора.
- Неужели поэт? - думаю я, не в силах угадать смысл его писаний.
- Привет! - говорит бомж, приветственно поднимая руку. - Ты откуда приехала?
А я израильтянин. Вот уже 50 лет живу здесь. То есть там! - бомж неопределенно махнул рукой в сторону звезды.
- А почему ты не вернешься в Израиль? - спрашиваю его, рассматривая лохмотья, совсем не похожие на одежду, - выгоревшее на солнце, промытое ливнями, обветшалое тряпье, которое как-то прикрывает его тело, но о том, чтобы согреть - не может быть и речи. Мысленно сокрушаюсь его неразумности - в Израиле тебя, обездоленного, хотя бы оденут и накормят - думаю я.
- А зачем? Мне здесь неплохо. Для молитвы мне нужно только небо, а оно у меня есть. Он поднял голову и зашептал слова молитвы.
Я сразу всё поняла. Он вовсе не бомж - он библейский проповедник, случайно попавший в наше время на улицы провинциального испанского городка. Ну да, именно такими они и были, я помню точно! Им тоже не нужны были излишества - ни деликатесы, ни модные аксессуары. Они были счастливы силой духа. Совсем как этот бом...нет, святой провидец!