Дорога Сантьяго от города Понферрада до Сантьяго де Компостелла
Немного о предстоящей Дороге
Когда человек вроде меня в четвертый раз собирается на Дорогу Сантьяго, всем ясно, что он заболел. Заболевают Дорогой многие. Одни проходят ее вновь и вновь, другие становятся "хоспиталеро" - теми, кто безвозмездно работают в альберге - месте, где пилигримы останавливаются на ночлег. Если хорошенько поразмыслить, то найдутся несколько причин, которые заставляют людей вновь возвращаться на Дорогу. Часто Дорогу сравнивают с жизнью, а стремление идти по ней уподобляют стремлению к богу. Но это идеал, а до идеала дотягивают немногие. Можно сравнить движение по Дороге с процессом познания: за каждым ее поворотом прячется открытие и только от твоей настойчивости и любознательности зависит, дастся оно тебе в руки или пройдет мимо. Дорога привлекает людей азартных. Когда идешь, хочется пройти больше, пройти быстрее. Причин много, но у каждого есть своя собственная.
Для меня каждый день на Дороге обращается в праздник. Праздник укрощения тела и торжества душевных порывов. А кому не хочется вечного праздника?
Каждый раз на Дороге со мной случалось нечто не очень значительное, но необыкновенное, можно сказать, магическое. В этот раз магия не проснулась. Может быть потому, что за волшебными подарками нужно отправляться в путь одному?
Мы пошли по Дороге втроем. Шли вместе, не разлучаясь ни в пути, ни в отдыхе, но Дорога у каждого получилась своя. Потому что человек идет по Дороге, а она проходит сквозь него. Каков человек, такова и Дорога.
Как обычно, я решила описать ее день за днем. Когда я описываю пройденный путь, я снова переживаю уже пережитое. Поэтому получается, что я иду по Дороге дважды. В этом мой секрет. В конце концов, я поняла, что нет ничего более завораживающего, чем следить за ходом времени минувших дней. Особенно, когда прошедшее слегка приукрашено. Память сглаживает шероховатости, сохраняя самое яркое, самое значительное из того, что было.
Однажды, когда я уже не смогу поднять ослабевшими руками рюкзак и отправиться в Дорогу, правнуки будут читать мне эти записки. Тогда душа моя замрет от удивления: неужели это действительно случилось со мной? И решит побыть на Земле еще немного.
В пересказе событий не всегда можно отличить правду от вымысла. Правда - вещь скучная и потому весомая, вымысел веселей, но часто бывает легковесен. Когда правда уходит в прошлое, она становится вымыслом, ей перестают верить. Грань, отделяющая правду от вымысла, находится там, где кончается настоящее и начинается прошлое.
Моя Дорога находится в прошлом. Поэтому мне трудно уверять, что то, что происходило вокруг меня, есть истина. Это то, что могло произойти, а могло и не произойти.
Ходить три года по разным отрезкам Дороги и ни разу не дойти до конечной цели - города Сантьяго - немного странно для паломника. Но, наверное, я не настоящий паломник. Я - наблюдатель. Тот, кто рассматривает Дорогу и тех, кто по ней идет. В этот раз я иду 200 километров, отделяющие Понферраду от Сантьяго, чтобы связать свои прошлые Дороги.
Если мне придется пойти следующей Дорогой, она будет для меня началом нового этапа.
Со мной в путь отправились два близких человека - старая верная подруга и дочь. Для них мой последний отрезком стал первым.
День первый. Понферрада-ПьЕрос. 18 километров
До Понферрады мы добрались по кривому, как буква "Г", маршруту: из Барселоны до Сантьяго, а оттуда 200 км в обратную строну. Прибыли туда 1 мая около 12 часов.
Накануне город Сантьяго встретил нас холодным дождем. Самолет, подлетая к Атлантике, прорезывал слой за слоем связку облаков. Один слой был толще, другой тоньше, но плотнее. В промежутках между слоями тоже были облака. Казалось, что облакам нет предела. Холодный перрон аэровокзала, серое небо, клочья тумана под ногами и мы, недолго думая, сели в такси, которое отвезло нас до хостела.
- Неважная погода, - говорю я таксисту.
- Дождь, однако.
- Давно дождь идет?
- Давно.
- Но ведь когда-то он кончится? - Пытаюсь найти капельку оптимизма в его информации.
- Наверное, нет, не кончится.
- Но уж в июле-то наверняка дождя не будет!
- В июле тоже дожди льют каждый день.
- И как же вы живете под дождем?
- Как все!
Хостел стоял у подножия крутой травянистой горки, посреди которой виднелась широкая каменная трех-пролетная лестница, уходящая в заоблачные выси. На склоне пламенели разноцветные кусты азалий. В небо упирались вершинами огромные темно-зеленые кипарисы. Было видно, что дождливая погода им в радость.
На следующее утро дождь лил без передыха, и мы опять решили взять в такси, чтобы доехать до ж\д вокзала. Вместе с нами на поезд, идущий в сторону Барселоны, сели несколько возвращающихся домой пилигримов.
- Пять дней шли под дождем. Галисия - мокрая страна, но исключительно зеленая. Необыкновенно красивые места!
В вагоне было тепло, а в окна, не переставая, барабанил дождь.
Понферрада находится в провинции Кастилия и Леон, поэтому дождя там не было.
Понферрада - крупный современный город, стоящий у слияния двух рек Боэса и Силь. В отличие от других современных городов в нем находится настоящий замок тамплиеров, построенный в 1178 году. История города упирается в тьму веков. Давным-давно, задолго до нашей эры, здесь поселились племена кельтского происхождения. При римлянах в его окрестностях нашли золото. Римские золотые прииски Лас-Медулас вошли в список всемирного наследия ЮНЕСКО в качестве исторического памятника той эпохи. В летописях 1082 года имеется упоминание о строительстве железного моста для паломников, идущих в Сантьяго де Компостелла. Для защиты паломников от мавров и построили свой замок тамплиеры.
Замок стоит на небольшом холме, где когда-то находилось кельтское укрепление, и занимает площадь 8000 кв.м. Во внутренней территории замка сохранились ряды укреплений 12 века, построенные тамплиерами, но основные постройки принадлежат 15 веку.
В настоящее время замок отреставрирован и смотрится как новый. В ряде помещений размещены экспозиции, посвященные истории строительства крепости, средневековым книгам, костюмам и рыцарскому вооружению.
Тамплиеры. В 1119 году в Иерусалиме группа людей знатного происхождения заявила о своем намерении провести всю жизнь в целомудрии, бедности и послушании. Они решили добровольно возложить на себя обязанность охраны потока паломников, устремившихся в Святую Землю. Таких потоков существовало три: Палестина, Иерусалим и Сантьяго де Кампостелла.
Они создали орден и назвали его "Нищие рыцари". Рыцарей было девять, но главной движущей силой были два человека: Гуго де Пэн и Жофруа Сен-Омер. Король отдал рыцарям в пользовании церковь в Иерусалиме к югу от развалин Храма Соломонова. "Храм" на французском языке - "тампль". Очень скоро в Иерусалиме рыцарей стали звать "те, что у Храма" или "храмовники" - "тамплиеры". Рыцари разъехались по Европе, чтобы собрать средства для ордена. Церковные и светские феодалы жертвовали деньги, а чаще - доход от того или иного владения или даже то или иное владение, - кто на время, а кто в постоянную собственность ордена. Десятки людей вступали в орден. Основная масса жертвователей и участников были французами.
Тамплиеры носили белые одежды, как монахи, цистерианского ордена. Позднее они стали нашивать на нее красный мальтийский восьмиконечный крест - как все участники крестовых походов. Было принято нашивать крест на груди, отправляясь в поход и на спине при возвращении из похода.
Они совмещали монашество с войной, пожизненные обеты нищеты, послушания и безбрачия - с намерением орудовать мечами.
У большинства христиан тамплиеры вызывали восхищение. В течение нескольких лет в орден вступило 300 рыцарей, среди которых было немало принцев и герцогов. В подражание им в 1164-1170 годах были созданы испанские ордена Калатравы, Сантьяго, Алькантары, а в 1198 по их уставу был принят устав Тевтонского ордена. За основу устава ордена тамплиеров был принят устав цистерианского ордена. Вступая в орден тамплиеров, рыцарь отказывался не только от мирской жизни, но и от родственников. Их пищей должны были служить хлеб и вода. Но на самом деле тамплиеры прославились своей жадностью в отношении военной добычи и не стеснялись убивать и грабить даже единоверцев. Богатство ордена стремительно росло. По доказательствам историков основным источником богатства ордена стала ростовщическая деятельность. Фактически тамплиеры стали создателями банковской системы Европы. Они построили систему кредитов и векселей, в которой денежные операции велись не только при помощи денег, но и при помощи ценных бумаг.
Официально орден прекратил свое существование на основании папской буллы в 1312 году.
Чтобы избежать конфискации замка в Понферраде, кастильский магистр ордена накануне указа о запрещении деятельности тамплиеров, передал его во владение брату короля. После этого замок переходил от одного владельца к другому, пока Католические короли Фердинанд и Изабелла в 1486 году не решили взять его штурмом. С тех пор замок управляется от имени короны. В 1492-1504 годах в замке была построена башня Католических королей.
Если кому-то хочется попасть в прошлое и вообразить себя рыцарем, нужно приехать в Понферраду и побродить внутри стен замка. Создастся полная иллюзия присутствия в 12 веке. Если еще удастся попасть на ежегодный праздник и увидеть рыцарский турнир, то можно вообще заблудиться в иллюзиях и не вернуться в реальность.
Наша же реальность была такова. По желтым стрелкам и по знакам с изображением морского гребешка мы прошли по улицам города и начали свой путь по Дороге Сантьяго. Первая встреча на Дороге для меня наполнена особенным смыслом. Она утверждает меня в реальности того, что я действительно нахожусь на Дороге. Первым встречным оказался пожилой американец из Нью-Джерси. Он шел уже две недели. Дорогу он начал вместе с дочерью, которая вернулась домой из-за проблем с коленями.
- Мы собираемся дойти до Сантьяго к 9 мая, - сказала я ему в разговоре.
- А такое возможно?
- Еще не знаю, поживем-увидим.
Отправились мы по моему обыкновению без справочных материалов и схем. Остальные полагались на меня, как на человека с опытом, а я люблю сюрпризы в хорошем смысле этого слова. Преодолеть 200 километров на 9 дней движения по моим подсчетам было нам вполне по силам, а все остальное пусть идет, как получится.
Нет, первый день был слегка распланирован. Я хотела попробовать пройти 24 километра. А там как получится. Получилось пройти всего 18. При этом мы их прошли с большим трудом.
А вначале мы шли, обходя город Понферрада по дуге - слева маячил ассиметричный дом и никак не хотел скрываться с глаз долой. На километровых указателях почему-то не менялась надпись: до Сантьяго 200 километров.
Создавалось впечатление, что мы топчемся на месте. Получался какой-то "День сурка".
Чтобы сойти с круга, мы решили немножечко подкрепиться.
Не знаю, как решают проблемы с питанием в дороге сыроеды в цивилизованном мире, но у нас это выглядело так. Моя подруга, вставшая на путь тотального оздоровления путем потребления сырых продуктов, носила с собой в рюкзаке кочан капусты, пучок салата и какой-нибудь овощ в контейнере, плюс бутылочку с маслом, плюс разделочную доску, плюс миску, плюс столовые приборы. На завтрак, обед и ужин все это изымалось из рюкзака, овощи мелко крошились, заправлялись дикорастущим анисом и с аппетитом поедались. Справедливости ради замечу, что энергии от капустной диеты выделялось у нее не меньше, чем от любого другого рациона. Шла она в достаточно хорошем темпе и на ходу от потери сил не падала. Другое дело, что носить на плечах лишний груз, когда к середине дня они начинают ныть, а к концу дня каменеть, смысл, на мой взгляд, небольшой. Как небольшой смысл и в монодиете. Конечно, если этот единственно потребляемый продукт не является единственно оставшимся любимым блюдом, без которого жизнь не в радость.
Универсалу живется проще, а значит легче. Хорошо живется тому, кто может есть мясо и рыбу, а может обходиться без особых страданий и без них.
- Не сотвори себе кумира! Это сказано не о капусте, но и о капусте, кажется, в том числе.
После завтрака дорога показалась веселей. Мы, наконец, вышли из пригородных районов, и с обеих сторон пошли луга, пестреющие разнотравьем, скромные цветы, сверкающие драгоценными камнями среди буйной зелени травы, заборы деревенских усадеб, увитые розами, поля с колосящимися злаками. Если бы суметь оставить беспокойство о том, где нам доведется ночевать, то, проникнувшись состоянием природы, можно было бы впасть в нирвану.
1 мая в Испании день праздничный, но народ с флагами и транспарантами по пути не попадался. Можно сказать, что мы шли по пустынным улицам деревень. Лишь одно место, неподалеку от городка Кампонарайя было запружено припаркованными машинами - там находилась зона отдыха. Но народ развлекался не только там. В селе Какабелос, следующем на пути, царил престольный праздник. По этому поводу здесь развернулась длинная, на несколько улиц ярмарка. Протискиваясь через плотную толпу селян, ходящих от прилавка к прилавку, мы еле-еле двигались вперед. Не только от усталости. Было интересно, чем здесь радуют покупателей. На ярмарке торговали сельскохозяйственными и промышленными товарами. На нас смотрели прилавки с огромными пирогами, пышными хлебами, сладостями, орехами и сухофруктами. На каждом углу были развернуты полевые кухни, где готовили знаменитого осьминога по-галисийски. Но, увы! Тому, кто ест сырую капусту, не доступны радости простого обжорства! Да и тому, кто идет по Дороге, объедаться не пристало.
Городок веселился от души. Кажется, сюда съехалось население со всех окрестных сел.
- Вы пилигримы? - спросил нас веселый дядечка немного подшофе. В лихо заломленной шляпе, нарядном жилете, отутюженных брюках, он наслаждался жизнью, гуляя в одиночестве.
Дядька намеревался отправиться в кабачок.
- Не хотите ли пропустить со мной стаканчик? - я угощаю! - Широким жестом приглашал он вовнутрь неприметного с вида здания под неказистой вывеской.
- Вина! - Не пьете? - Тогда пива! - Тоже не пьете? - Тогда налей им побольше воды, - крикнул он кабатчику.
Ступеньки кабачка вели в такою глубокое и таинственное сумрачное пространство, что меня непременно потянуло туда войти. Это был винный погреб славящихся на всю округу местных вин. Внутри узкого и длинного прохладного помещения вдоль одной из стен стояли огромные, в два человеческих роста, винные бочки. Тут же с потолка свисали связки чеснока, сушеного перца и помидоров. В конце помещения была еще одна дверь, выводящая в уютный двор. Неподалеку от двери находилась узкая стойка, за которой стоял кабатчик и разливал желающим напитки. Перед ним на столе виднелся обширный поднос с тапасами. Тапасы - маленькие поджаренные кружочки хлеба величиной с окружность соединенных большого и указательного пальцев. На хлебе лежали разные начинки. Там были мидии, моллюски, кальмары в остром соусе и половинки вареных яиц с красным перцем.
Тапас - закуска на один укус. Нужно выпить стаканчик терпкого красного вина, такого, от которого разливается по горлу чистота и прохлада, а потом на зубок положить тапас с острой начинкой. Эффект потрясающий!
Я так и сделала, и мне стало нестерпимо хорошо.
- Спасибо, Дорога, за первый подарок!
После Какабелоса мы решили пройти еще два с половиной километра и остановиться на ночлег в маленьком селе ПьЕрос.
На выходе из Какабелос стоял мужчина с подносом, на котором лежали чищеные грецкие орехи и блюдечко с мелочью.
- Угощайтесь, угощайтесь, - сунул нам под нос поднос с орехами мужчина.
- Надо же какие добрые люди, какой сервис на Дороге! - сказали мои спутницы, беря по ореху.
Мы ушли, не положив ни цента на тарелочку. Они не поняли, чего хотел мужчина, а я не люблю, когда мне не оставляют выбора.
Примерно через километр начался подъем. Село ПьЕрос стояло на холме.
После практически бессонной ночи и пройденных 18 километров мы чувствовали себя как последние бобики после неудачной охоты. Было уже 7 часов вечера. В конце подъема на круглом камне была нарисована стрелка - до альберге 50 метров. Ниже висела табличка: "мест нет".
До следующего альберге нужно было пройти еще 4 километра.
- А может у них какой сарай есть? Или кладовая? Пойдем, узнаем! - решили мы.
Альберге находился в античном здании, сложенном из крупных подогнанных друг к другу камней. Добрую его половину закрывал плющ, раскинувшийся широко и привольно до самой крыши. Перед домом теснились два столика со скамейкой и там сидели любители пива. Внутренняя часть дома была под стать внешней. Каменные ступеньки выводили на широкую площадку, выложенную стертыми подошвами камнями. Оттуда несколько ступеней вели вниз в широкое темное помещение. Здесь стояли стиральные машины, и сушилось белье на подставках. Другие ступеньки шли вверх в широкий коридор, часть которого занимали столы, а другая часть была отгорожена для кухни. За кухней был виден широкий проем спальни с двухъярусными кроватями. Найдя дежурных по альберге (о них потом), я спросила, нельзя ли получить приют на одну ночь для трех женщин - усталых и голодных, не имеющих никакой возможности сделать хотя бы один шаг.
- У нас уже есть такие - молодая женщина, хоспиталеро, показала на переминающихся с ноги на ногу двух мужчин. - Ну что с вами делать? Пойдемте, покажу комнату. Если вас она устроит, оставайтесь! Будете ужинать?
Ночь в альберге стоила 5 евро, а ужин - 8.
Мы поднялись по деревянной лестнице наверх и оказались в комнате, убранной в восточном стиле. На полу лежали половики и циновки. Возле стены стоял диван, с разложенными на нем разноцветными подушками. Напротив двери находились симметричные балконы, с которых открывался чудесный вид на зелень полей и купы деревьев. К одной из стен был прислонен широкий матрас. Скоро выяснилось, что это комната хоспиталеро - дежурных по альберге, которую они предложили нам разделить вместе с ними.
Был разложен матрас для хозяев и четыре спальника на полу. Диван оказался невостребованным, и его заняла я. Чему сопротивлялась недолго. После ужина мы уснули довольно быстро. Не слышали, как пришли хозяева и улеглись на свой матрас, ни как они поднялись рано-рано и отправились готовить завтрак.
Хоспиталеросами были молодая женщина и ее жених. Женщина из Бразилии. А мужчина...
- Откуда вы родом? - спросила я его после ужина, услышав сильный испанский акцент.
- А ты отгадай! - сверкнул он глазами.
Мужчина был сух, худощав и лыс. На лице имел бородку, туго оплетенную цветными нитями. Она словно длинный шип боярышника торчала параллельно земле. На нем была футболка без рукавов с размытым рисунком и восточные шаровары. Пока я его разглядывала, перебирая известные мне расы и народы, он начал приплясывать и кривляться.
- Я думаю, что ты англичанин, - наконец решилась я.
- Фью - присвистнул он. - Только чуть северней, я ирландец!
Его невеста, бразильянка была симпатичной молодой женщиной. Мы с ней немного поговорили. Я ее начала благодарить за то, что они пустили нас ночевать к себе в комнату.
- Я не могу по-другому, ответила она. - Не могу отправить людей назад в Какабелос. Сегодня праздник и там наверняка нет мест в альберге, не могу усталых женщин отправить вперед, идти еще 4 километра. Но я не считаю, что совершила что-то особенное. Просто поделилась ночлегом. Я и мой жених решили, что будем жить на Дороге. Сейчас нужны хоспиталерос в разных альберге. Месяц поживем здесь, а потом переберемся в следующий.
Свободная жизнь свободных людей, всегда готовых прийти другим людям на помощь. Наверное, в этом есть особая правда жизни, необходимая не меньше, чем хлеб и вода!
Ужин, приготовленный ирландцем, был вегетарианским и супер великолепным.
На первое был подан печеный сладкий перец. Кто не знает, что это такое, прошу меня простить. Перцы, которые вырастают на огородах Испании, огромны, как поросята и имеют толстую сочную мякоть. К тому же они пламенеют красным цветом. Когда его пекут на углях и снимают тонкую пленку кожицы, сбрызгивают оливковым маслом, а потом укладывают в огромное блюдо, а блюдо ставят на стол, то руки сами тянутся к нему. Отрезая один кусочек за другим, нетерпеливо отправляют их в рот. Во рту в это время происходит праздник вкуса. Примерно такой, как мы видели в соседнем селе, только насыщенней. Перец хочется держать и держать во рту, ни в коем случае нельзя спешить глотать - так приятна его масса небу, языку и прочим внутренним слизистым оболочкам!
На второе был кус-кус, ароматный от приправ и острый от пряностей, с ассорти из целиком вареных овощей - баклажана, кабачка, лука, моркови. На десерт подали суфле из маниоки. Вру, конечно. Не из маниоки, а из чего-то не менее вкусного.
Мы сели за стол, где уже начала вкушать поданные блюда группа немцев.
Они пили вино и общались по-немецки. Я обратила внимание на то, что в этом альберге за редким исключением присутствуют в основном женщины разных возрастов. За нашим столом, правда, сидел один молодой парень со своей девушкой.
Вдруг посреди общего разговора немцев повисла пауза. Это парень обратился к нам на чисто русском языке: Вы из России?
В наших руках застыли ложки, недонесенные до рта.
- А вы кто?
- А мы - русские немцы.
Саша и Ирина из тех немцев, семьи которых переселились в Германию из Казахстана. Живут там вот уже 16 лет. Родители дома говорят по-русски и настоящими немцами так и не стали. Сами ребята свободно владеют русским и, конечно, немецким языками. Между собой же они общаются на смеси двух языков.
Этот их язык не понимают ни настоящие русские, ни настоящие немцы. Слова в них перемешиваются в свободном порядке.
- Мы русские немцы, - говорят они сами про себя. На дорогу пошли в первый раз. Идут уже 20 дней от границы с Францией.
- Нам нравится ходить. Мы идем в день по 30-35 километров.
- А мы идем, как хотим, ни о чем не заботясь.
- Ну, тогда мы с вами, наверное, больше не встретимся, сказали они на прощание.