Выйдя на дорогу пасмурным утром 9 мая, я вспомнила слова друзей-итальянцев, поглядывавших вчера на тучку, зацепившуюся за вершину скалы, повторявших: "как пить дать - завтра дождь будет". Дождем это назвать было нельзя - так, морось, лягушкино счастье - теплая влажная атмосфера. Горы были окутаны туманом, но внизу у самой дороги было чисто. Как всегда, накануне пилигримы читали путеводители и обсуждали, какой дорогой лучше идти. У меня не было путеводителя, а была небольшая книжечка, которую мне дали в центре информации, - она содержала только весьма условные схемы, лишенные каких бы то ни было подробностей. Выйдя на дорогу вместе со всеми, я бы, наверное, машинально пошла, куда идут все, но тут держалась желтых стрелок и очутилась на дороге, петляющей по долинам и по взгорьям, мимо деревень.
Настроение у меня было приподнятое и шагалось легко. Серые краски окрестных полей, унылые животные, нехотя выщипывающие траву на пастбищах, туманные холмы могли бы навеять тоску на кого угодно, но почему-то меня распирало от радости. Вокруг не было ни души, и я начала петь песни о войне и о победе. Память моя, как оказалось, хранила отдельные куплеты некоторых из них, но это лишь добавляло мне веселья.
Наверное, это всем давным-давно известно, а мне открылось лишь сейчас: движение приносит радость! Утихли тревоги и опасения - смогу-не смогу, выдержу-не выдержу, миновали два дня акклиматизации и вот я, свободна от прошлого, а в настоящем у меня все хорошо: есть цель, я иду, вдыхая воздух с океана, у меня всего одна забота - шагать по дороге и это мне нравится! Я отлично понимаю бродяг, странников, калик перехожих, болтавшихся по дорогам Земли - они находились в состоянии счастливого бытия. Оказывается, для счастья неважно, что и сколько ты ешь и почти неважно, на чем ты спишь, и уж совсем не важно, во что ты одет, по крайней мере, летом. Конечно, у меня болят ноги сами по себе, на подошвах появились водяные мозоли, затекает спина под рюкзаком, тянет плечи, но это все кажется абсолютной ерундой по сравнению с радостью, испытываемой в каждый момент времени. Я счастлива и это счастье идет изнутри и неподвластно внешним обстоятельствам.
Вот я опять попала в каменный лабиринт, по которому крестьяне гонят скот на пастбище - мне он кажется необыкновенно надежным; я вижу столб у перекрестка, а на нем каменный медальон, на котором вырезана богоматерь в полный рост, поддерживающая одной рукой младенца Христа. Кажется, этот столб стоит тут со времен первых христиан. Кажется, я вижу того камнетеса, который дождливым осенним вечером при свете свечи высекает фигуру богоматери, взяв за образец образ своей жены, держащей на руках сына. Я вижу аккуратные домики на всхолмье, а за ним полоску моря и это прекрасная картина!
Когда я прохожу мимо крестьянина, спешащего по своим делам, он останавливается и начинает мне подробно объяснять дорогу. Я его с внимание слушаю, задаю встречные вопросы, хотя знаю, что там, куда он меня посылает, есть желтые стрелки и мне совсем не трудно по ним ориентироваться. Пройдя несколько деревень, я вошла в лес с размытой дождями дорогой. Она карабкалась вверх и вверх через перевал и вышла в зеленую долину, где стоял фургон, и паслась пара лошадей. Подойдя ближе, я увидела мужчину средних лет.
- Далеко ли до Лоредо? - спросила я.
- Отсюда 10 километров.
- А бар есть где-нибудь не так далеко?
- Бар есть в деревне, до нее километра четыре.
Мужчина залез в фургон и достал оттуда листок бумаги и ручку. Положив листок на коленку, он начал рассказывать, как добраться до бара, и по какой дороге выходить потом. Рассказав один раз, он для закрепления понятий повторил тоже самое еще раз, а потом, на всякий случай, повторил и в третий раз. Поэтому нарисованная схема мне не пригодилась.
Бар находился в селении Льендо, насчитывающем чуть более 1000 жителей. Оно было похоже на фешенебельный дачный поселок - добротные дома, фруктовые деревья, дорожки, покрытые фигурной плиткой. Широкая плоская равнина, посреди которой находилось село, была окружена со всех сторон горами, - это карстовая вытянутая замкнутая котловина (карстовая слепая) долина. Карстовые формы рельефа вносят значительное разнообразие в ландшафт. Разломы, овраги, впадины, глубокие озера с чистой водой, пещеры возносят наше воображение к космическим далям, мы в ломаных формах угадываем рельеф дальних планет.
Бар был полупустым, я села у окошка - на меня никто не обращал особого внимания - я выпила кофе и съела бутерброд - полчаса принудительного отдыха, после которого ноги снова зашагали в нормальном темпе. За селом на косогоре, по которому струилась дорога, краснела земляника. Это были первые ягоды, но они уже вполне налились под нежарким солнцем. Скоро показалась блюдце бухты и вдоль нее город Ларедо.
Город Ларедо знаменит на всю Испанию своими великолепными пляжами, растянувшимися на несколько километров. Ларедо был основан в 1200 году, когда король Кастилии Альфонсо V111 даровал окрестные земли вблизи часовни Сан Мартин городскому муниципалитету Кастро Урдиалес. Ларедо стал одним из опорных пунктов морского укрепления побережья Кантабрия. Он играл значительную роль в истории Испании в средние века, потом наступило время упадка, а теперь он снова возродился благодаря потоку туристов.
Город был внизу, туда спускался серпантин дороги, а вниз по склону шла прямо в средневековый центр крутая лестница. Из Ларедо можно было идти окольной дорогой, огибающей узкие каналы-промоины, а можно было на катере пересечь бухту и попасть в Сантонью. Я так и сделала.
Ларедо и Сантонья - два брата, два глаза, смотрящие с двух сторон бухты в сторону залива. Если бы я пошла окружной дорогой, я вряд ли попала бы в Сантонью, потому что мне пришлось бы возвращаться немного, но назад, а попав в нее, я поняла, что очутилась в очень странном, но очень интересном месте. Но вначале меня постигла боль утраты. Мне кажется, что не только для меня, для всех на Дороге Сантьяго важно чувство близости с другими идущими по ней людьми. Большинство пилигримов, как и я, пошли на путь Саньтьяго в одиночку - по дороге лучше идти одному, в своем темпе, повинуясь внутренним потребностям - но какую же радость доставляют встречи - знакомые по предыдущим ночевкам лица! На один день в альберге образуется братство, которое культивирует любовь друг к другу и ко всем окружающим.
Альберге Сантоньи оказалось немного в стороне от города за консервной фабрикой. Оно было при огромном спортивном молодежном центре. Здесь в больших бассейнах тренировались водники. Здесь же был музей и школа навигации. Ночевка в альберге вместе с завтраком и обедом стоила 18 евро. Поднявшись в комнату, я увидела там американку Кару, друзей-итальянцев и двух капитанов.
- А вы не знаете, где Катя? - спросила я у них. Итальянцы сказали, что Катя первую часть пути шла по шоссе, а потом от Ларедо решила по огибающей петле пойти дальше. Это известие меня чрезвычайно расстроило. Конечно, дорога, как и жизнь, соткана из встреч и расставаний. Катя была намного моложе меня и не знаю почему, меня так тянуло в общество этой немного странной замкнутой девушки, ежеминутно строчащей что-то в своем дневнике. Мне было жаль, очень жаль, что уйдя вперед, Катя бесследно ушла из моей жизни.
Тем временем во дворе альберге я встретила знакомых испанцев, немку Эльвиру и Пабло с Ханом.
Капитан Игнасио был горд тем, что прошел не как все, а по петляющей дороге.
- Не гордись так - сказала я ему - я тоже той же дорогой шла. Мы с уважением посмотрели друг на друга.
После простого сытного обеда я пошла осматривать город. Выйдя на набережную, я осмотрелась вокруг и предо мной предстала такая картина: белесо-голубые дали, в которых небо сливается с дальними отрогами гор, а они с водой в заливе. Чуть темнели на воде застывшие лодки, даже распашная лодка с гребцами, казалось, остановилась в тягучем как смола воздухе, не в силах преодолеть его сопротивление. Здесь, на набережной, ходили люди, а там, за кромкой прибоя, заснуло время, застыло в ленивом покое. Я стояла на границе реальности: взгляд на улицы - там суетятся горожане, бегают дети, сидят в кафе туристы, взгляд на море - застывшая картина неведомого века.
Город Сантонья известен с римских времен, с тех времен остались одни руины, но руины все же лучше, чем ничего. В средние века здесь была биржа и игравший значительную роль торговый и рыболовецкий порты. Порт есть и сейчас. Вечерами, когда рыбаки приходят с промысла, рыбачки, как им и положено, садятся на пирсы чинить сети. Улов же несут на рыбный аукцион, который происходит ежедневно, кроме воскресенья, а большой улов поставляют на знаменитую консервную фабрику, которая производит великолепные консервы и продает их в сети магазинов для гурманов.
Сантонья находится у подножья горы Buciero - с одной стороны она окружена морем, а с другой - болотами, образованными морскими хлябями - marismas.
На горе Buciero можно увидеть старые крепости, сыгравшие свою роль в обороне в войне с наполеоновской армией.
В морских хлябях, marismas, находят приют десятки тысяч птиц, следующих миграционными путями из Европы в Африку и обратно. В районе, куда входят нескольких деревень, находящихся в дельте реки Азон, образована заповедная зона "Santoña, Victoria and Joyel Marshes Natural Park", составляющая 3 866 гектаров земли.
Заповедный парк начинался сразу за альберге. Сейчас там бродили по кочкам редкие экземпляры пернатых.
- Приезжайте к нам в конце осени или начале весны - увидите птичье столпотворение - тысячи видов разнообразных птиц - сказал мне дежурный по альберге.
- Галдят, наверное - сказала я, но это от сожаления, что армады птиц пролетели мимо меня.