Как бы жизнь меня не крутила, я всегда знала, что за моей спиной есть две подруги. - Как и почему мы подружились - да не все ли равно? Главное, что с тех пор, как я начала ощущать себя собой, они были и есть со мной. Не скажу, что мы встречаемся часто или пишем друг другу убористым почерком подробные письма - нет, но мы так близки, что можем начать прерванный год назад разговор с того же междометия. Раньше мы вообще говорили слово в слово целые фразы. - Думали что ли по одинаковому? Сейчас, глядя на своих постаревших подруг, я вижу в них черты своей и их молодости.
Что нас в жизни старит?
Перво-наперво работа. Она подстегивает время, гонит вперед. На работе нельзя задумываться, нельзя остановиться и оглядеться. Там ты втянут в круг рутины, которая живет его величеством "Завтра". Вот ты еще новичок в своем деле, молодой специалист и нужно быстрее всему научиться, чтобы стать как все. Вот ты как все, но над тобой есть начальники и нужно до них дотянуться, стать ближе. Для этого просто необходимо все делать быстрей, выше, сильней остальных. Ты только начал работать, а тебе уже напоминают, что впереди маячит пенсия и о ней нужно заботиться. И вот ты уже пенсионер, а старше тебя только уборщица, которую вот-вот уволят.
Второй источник катастрофически приближающейся старости - это семья. В семье стареешь быстро. Так быстро, что ты не понимаешь, откуда появились внуки.
Вот ты только расцвела, встретила принца и кажется, что счастье бесконечно. Ты еще не успела насладиться романтическими моментами, а уже стала матерью и тебе нужно вкладывать себя для обеспечения жизни своей распустившейся и быстрорастущей "почечки". А ты еще не нагулялась, не натешилась, не надышалась. - Быстрей бы дети выросли, чтобы можно было раскинуть руки и воспарить к театрам, концертам, путешествиям - думаешь ты. Гонишь и гонишь время, пока в один прекрасный момент оказывается, что дети выросли, ты бабушка, и философские диспуты скучны, а тебя вполне устраивают детские мультики, театр кукол и разговоры о болезнях.
Только в окружении друзей твое время всегда с тобой - не нужно никуда спешить, тебя принимают такой, как ты родилась, твои проблемы понятны и никто не покрутит пальцем у виска - все сами такие, как ты.
Если на работе возраст - положение, в семье - статус, то с друзьями - возраст это дым, который легко развеять, и в котором отчетливо видны картины прошлого.
Я люблю своих подруг самих по себе и еще потому, что я с ними такая, какая я есть: молодая, умная, веселая, привлекательная.
Судьбы наши складывались по-разному, а сложились одинаково: к концу жизни мы остались безмужние. Что мешало каждой из нас сохранить отношения с некогда любимым мужчиной, сказать трудно. Что помешало мужчинам удержать нас? - наверное, отсутствие любви. Но что было, то прошло. Дети выросли, работа закончилась, а жизнь продолжается. Вышло так, что смысл жизни заключается ни в детях, ни в работе - тогда в чем?
Танька. Из нас троих Танька всегда была самая уверенная в себе, самая начитанная и самая благополучная. Она и родилась в генеральской семье. Если моей площадкой для развития был широкий подоконник в комнате коммунальной квартиры, то у Таньки была своя отдельная комната, и в школу ее водила няня. Я же с семи лет шустро перебегала дороги, мчалась по проходным дворам, чтобы перед звонком прошмыгнуть перед носом дежурной учительницы. А Любаня воспитывалась в сельской тиши, где папа ее трудился на опытной станции агрономом, а мама заведовала аптекой, и ее растила заботливая бабушка.
Детство Танька провела в раю с генеральским пайком, Любаня в заповедном сельском краю, ну а я на рабочей окраине. Собрались мы вместе на институтской скамье. Первые замужества не разлучили нас. Так, слегка пораскидали. Быстрые вторые замужества тоже ненадолго оторвали нас от общения друг с другом.
Но вот настал момент, когда мы вдруг очутились на свободе.
- "Куда хочу, туда лечу" - пела ворона из детского мультика. Но в том-то и дело, что, привыкнув к ярму семейных забот, к манежу, где - школа - работа - магазин - дом - дача - все вдоль одного забора, мы на свободе растерялись. Это сейчас я понимаю, что все, что с нами произошло потом, происходило от растерянности, а вначале мы были полны решимости остаться самими собой и приспособить круто изменившуюся жизнь под себя. Посудите сами: с чего бы человеку самому меняться, если обстоятельства остаются прежними? Ну а если меняется "питательный бульон" среды обывания: семейный бюджет, пространство существования, степень любви окружающих, да и, чего греха таить, мера собственной любви к тем же окружающим, то поневоле начинаешь меняться сам. Каждая перемена - это движение, а в каждом движении должна присутствовать осмысленная цель для того, кто его начал. Без цели жизнь превращается в маниакально-депрессивный психоз.
Вначале казалось, что Любане было проще всех нас: ее дочь нарожала столько внуков, что смысл жизни стал ей понятен, как никогда.
Танька же всегда была борцом Шивой, которому нужно все ранее существующее превратить в навоз, чтобы на нем взрастить цветок лотоса. Она быстро разошлась с мужем, разменяла квартиры, уволилась с работы и стала маниакально пытаться стать счастливой.
Ну а я начала метаться. Мне казалось, что где-то там в другой стороне земли есть "потерянный рай" и до него можно добраться, если суметь купить билет в нужном направлении.
Танька
Но вернемся к началу.
А началось все с бани. Дело в том, что на протяжении многих лет мы раз в неделю ходили в баню. Вначале в Щемиловские, у метро "Новослободская", потом на нашем предприятии открылся оздоровительный центр с сауной и мы перешли туда, потом, когда предприятие закрылось, записались в клуб "Любителей бега" стали бегать по набережной от Парка Культуры до Нескучного сада - получалось шесть километров - после них полагалась парная. Парная была маленькая, а таких, как мы, "любителей бега", становилось все больше. Когда остальные не поделили с нами очередь в парную, мы тихо ушли, найдя уютный подвал в кооперативном доме, где предприимчивый председатель соорудил сауну с маленьким бассейном и комнатой отдыха с электрическим самоваром. Вот там-то мы окончательно прижились. Банный день мы выбрали четверг. Чтобы ни случалось, Любаня в этот день бросала внуков, Танька приезжала из Лыткарино, куда переселилась, сдав московскую квартиру, а я появлялась, как могла часто.
Та "банная встреча" не сулила ничего нового, и все началось как обычно. Танька принесла чай в термосе, заваренный одной ей известным сбором трав, большую банку "зеленого" коктейля и пророщенную пшеницу. Любаня достала из сумки бутыль со святой водой, слоеные пирожки собственного приготовления, дубовый веник и настойку эвкалипта. В моем арсенале был винегрет, хлеб с отрубями и лимон.
Каждая из нас своим путем искала возможность сохранять активность и достойно встретить приближающуюся старость. Любаня предпочитала тихую молитву, я - физическую нагрузку, а Танька искала панацею при сохранившейся сексуальной активности.
Татьяна сохранила фигуру и энергию двадцатилетней девушки. Все остальное было соответственно возрасту, но это ей не мешало: при ней всегда был мужчина. Знаете, такой собирательный образ, у которого разнился возраст, семейный статус, имена, привычки. То есть мужчины были разные, но только отношение к ним у Таньки одинаковое. Своего мужчину она превозносила, каков бы он ни был, и старалась осчастливить, питая очередной панацеей. Первым магическим средством от всех болезней была урина, прокипяченная и отфильтрованная, собранная, как полагается, на рассвете. Потом на ее место пришли продукты из сои, потом - "синий" йод, потом - перекись водорода, потом - магия простой воды, а теперь вот - "зеленый" коктейль. Сила Танькиного убеждения действовала разяще - никто не мог отвертеться от напора ее страстных речей. Мужчины, как серые грызуны следовали за звуками свирели Танькиного голоса и становились последователями всех новых веяний нетрадиционной медицины. Разочаровывалась в своих избранниках она сама. Мне мнится, что можно было бы вывести закономерность появления очередной мужской особи у Танькиных ног и появление очередной панацеи.
В тот день, окунувшись в бассейн с ледяной водой после парной, мы сели на диван и приготовились слушать Таньку. Дело в том, что Таньке нужны были слушатели, а не собеседники. Говорила она обо всем, но в основном, о диетах, вегетарианстве, здоровом образе жизни и о своих замечательных детях.
Но на этот раз она сидела, не отрываясь глядя на тарелку с винегретом. За столом повисло молчание и мы с Любаней, переглянувшись, одновременно наступили друг другу на ногу и хором сказали: Ой!
Танька встрепенулась и посмотрела на нас. Потом заговорила, но не как обычно о пользе зеленого коктейля, а стихами.
"Если ты любишь, то всем существом -
Что б ни случилось, ты думать будешь
Не о себе, а всегда о нём -
Да, именно: прежде всего о нём,
О том, кого ты беспредельно любишь..."
- Ну и кто он на этот раз? - Спросила Любаня.
Танька промолчала, что было на нее совсем не похоже.
- Ну и каков он, твой нынешний избранник? - повторилась Любаня, и неожиданно заговорила сама.
Монолог ее о любви и сексе свелся к тому, что всему свое время, что любить нужно в молодости, что хорошие мужики все при бабах, а с женатыми дело иметь грех, что наш удел помогать детям и воспитывать внуков и что нЕ фига себе забивать голову разными глупостями. Лучше попить святой водички - от всех напастей помогает.
Она разлила на три стакана воду, и мы ее залпом выпили. Очень хотелось пить.
Поставив стакан на стол, Танька заговорила и опять стихами.
"Не привыкайте никогда к любви!
Не соглашайтесь, как бы ни устали,
Чтоб замолчали ваши соловьи
И чтоб цветы прекрасные увяли.
И, главное, не верьте никогда,
Что будто все проходит и уходит.
Да, звезды меркнут, но одна звезда
По имени Любовь всегда-всегда
Обязана гореть на небосводе."
И снова замолчала.
- А я в "Одноклассниках" фотографию Витьки Шмелева видела. Помните, какая у него шевелюра была? А сейчас он лысый, как шар - сказала я, чтобы поддержать не начатый разговор.
И тут из Таньки полилось.
Выяснилось, что в коттедже сына, у которого Танька живет и убирает за всеми, появился мастер на все руки. Вначале он пришел, чтобы прочистить канализацию. Потом его попросили перестелить полы на втором этаже, потом разобрать мотор в старом движке. Спал он на топчане в щелястом дровяном сарайчике. Голубоглазый украинец, с восемью классами образования, понятно, что на 15 лет ее моложе, поселился в танькиной душе, внеся в нее сумбурную растерянность и отход от прежних идеалов. Как у всех украинских мужиков, приехавших на тяжелые работы в Россию, у него дома остались жена и дочка, а как все хохлы он любит после работы выпить самогонки и закусить ее салом с луком. И вот в такого Танька и влюбилась.
- Его зовут Иван - мечтательно закрыла глаза Танька - необыкновенное имя! Жена у него сексуально несостоятельная - он мне сам рассказывал. - После рождения дочери не хочет с ним в постель ложиться. Он так страдает от этого! А мне он цветы каждый день дарит.
- Цветы? - удивились мы щедрому украинцу. - Ну да, цветы - одуванчики или ромашки. Один раз ничего не нашел, так он лопух принес.
- А как он относится к твоему зеленому коктейлю? - Спросили мы хором. - Помогает ли он ему от депрессии и от ностальгии? - Да никак - покачала головой Танька, - не хочет пить. Но это пока.
В следующий четверг я не пошла в сауну, какие-то дела закружили меня и телефонный звонок, раздавшийся от Любани в понедельник, подтвердил мое нехорошее предчувствие.
- Слушай - говорила она, прикрывая трубку ладонью. Ее голос и без того тихий постоянно прерывался голосами ее младших внуков. - Танька не пришла в баню в четверг, и не позвонила. Я ей звоню по три раза на день, а она трубку не берет. Нужно ехать в Лыткарино и вызволять ее из цепких украинских объятий. Поехали завтра.
Когда мы вышли из автобуса и пошли знакомой улицей, то удивились благоуханной красоте, которая царила вокруг. Цвела сирень. Оттенки соцветий от бледно-лилового до насыщенно сиреневого, сплетаясь в полотно из размытых пятен, образовывали объемные мягкие фигуры на разлапистых кустах. Аромат кружил голову.
- Скорей бы дойти - что-то мне не по себе - пожаловалась Любаня.
Калитку Танька открыла сразу.
- Тише, Тимофей дома, пойдем сразу ко мне.
Она привела нас в тот самый сарай, стоявший на задворках.
- Маленькая обитель, да своя - распахнула она дверь. За дверью стоял круглый стол, два стула, застеленный лоскутным одеялом диван и посудный шкафчик. На столе стояла недопитая бутылка, тарелка с колбасой и салом и пучок зеленого лука. На диване лежал загорелый худой голубоглазый мужчина. Увидев непрошеных гостей, он поднялся и сказал, делая акцент на мягкое "г": ладно, вы пока тут угощайтесь, а я пойду грядку копать.
- Это Иван, познакомьтесь - с гордостью оглядела широкие плечи, мощную грудную клетку и втянутый живот Ивана Танька.
-Видите - вся светилась Татьяна, обводя глазами убогую, но чистую обстановку. - Это Иван все здесь оборудовал. Сколько мусора выкинуть пришлось! Он и пол укрепил, а окно - мы посмотрели на маленькое слепое окошко - замазкой замазал. Все своими руками. А я уж тут занавески повесила, и уютно стало, правда? К зиме мы здесь стены утеплим и печку поставим.
- Работа-то есть у него хоть какая-нибудь?
- Есть работа! - Танька гордо задрала нос.
- И сарай до ума довести надо, и огород посадить. А я ему плачу за его работу, 30 долларов в день, значит, 900 в месяц. Я же квартиру сдаю. Ему для семьи на Украину деньги отсылать нужно, а у меня еще пенсия остается.
Тань, ну что тебе не жилось в хоромах у сына? - задала я риторический вопрос.
-А вы, девчонки, не завидуйте. Хорошо мне с ним. - Проводила она нас до калитки.
- Ты смотри, не спейся с ним.
- От счастья не спиваются - сказала она и закрыла дверь на засов.
(использованы фрагменты из стихотворений Э. Асадова)
Любаня
Скучно нам стало с Любаней одним в баню ходить. Танька, ошалев от счастья, из своего Лыткарино не вылезала. Нет, конечно, мы еще пришли пару раз в сауну, но потом у Любани на окне поднялись помидоры, и нужно было ехать в деревню их сажать. Любаня в молодости была точь-в-точь героиня с картины Сандро Боттичелли "Весна", а сейчас она выглядела скорей Кустодиевской домовитой дамой. У нее семь внуков. Пять от одной дочки, два от другой. Дачные дома обеих дочек стоят за соседним забором, поэтому, чтобы полюбоваться своим счастьем, ей можно просто встать на межу и крутить головой - то налево, то направо - и тут радость, и здесь не наглядишься. Но счастье - дама капризная.
В это лето в деревню ее привезли одну с кошками и саженцами, выгрузили у межи и уехали. Старшая дочка с пятью внуками поехали загорать в Крым, а младшая с двумя другими отправились путешествовать по Черногории.
У Любани осталась одна ниточка-связь с остальным миром - мобильный телефон. Созванивались мы с ней регулярно. Она подробно рассказывала, сколько листов прибавляют саженцы или как кошки в очередной раз изгадили ей кровать и все такое прочее, но однажды в трубке зазвучало:
В реке - корабль луны и ивы тень.
Солнца стояние в Троицу -
Длинный-предлинный день -
Как пережить бессонницу?
Поля полны земляники
Липа вот-вот зацветет...
Девочке Веронике
шестое лето идет.
Шалости и упрямство -
Ей прощается все...
Безмерного неба пространство -
Вот окруженье мое...
- Вероника - соседская девочка, которая забегает к Любане за перепадающими ей конфетами.
- Любань, ты что, стихи стала писать? - спросила я, не зная, как реагировать на услышанное.
- Знаешь - ответила она - я тут одна. То с кошками поговорю, то с помидорами. Что-то вот накатило случайно.
Но это была не случайность, а хроническая болезнь. Через день я услышала поэму об улитке, ползущей по бикарбонатной теплице.
По белому-белому, гладкому-гладкому,
Двигаясь осторожно,
Вытянув шею, поводя рожками,
Ползла прекрасная невозможность.
Полна любопытства, стремясь ввысь,
Цвета штрихов на березе,
-Откуда оно появилось?
-Она задавалась вопросом.
Кто-то принес мох и землю под кров
Туда, где когда-то лишь сорняки и камни
И насажали испуганных помидоров,
Вчера еще бывших в коробках и банках.
Лицо озабочено у хозяйки
Хлопочет над саженцами с утра
ее тревожит, что недополитые посадки
потопчут резвые ножки внучат.
Приехали и задают вопросы:
- А где помидоры, когда же начнут краснеть?
- Вы не пораньте мою улитку движеньем неосторожным,
Глазами? - Глазами можно смотреть!
Но все поломали Уся, Маруся и Вася,
шумливые, с искрами смеха в глазах
Все это вместе теперь называется счастье.
Бикарбонат-теплица и солнце на лопухах.
Почуяв недоброе, я осторожно начала расспросы и выяснила, что соседи через другую межу начали возводить четырехэтажный дом и пригласили бригаду молдаван. Один из них, Петр, немолодой, но крепкий мужчина, изредка заходил помогать Любане по хозяйству. Топор насадить ли, косу наточить ли - все умели крестьянские руки зеленоглазого Петра. И с Любаней стало твориться что-то, неподвластное ей. Вот стихи, например.
Однажды среди ночи меня разбудил испуганный звонок. Любаня билась в истерике.
- Понимаешь - рыдала она в трубку - ложусь я спать, а в окно стучат. Я халат накинула, приоткрыла окошко, а там Он стоит.
- Кто? - не поняла я спросонья.
- Ну как кто, Петр! - Говорит, что окно в их бытовке было открыто, и дождь его постель намочил. Стал на ночевку проситься.
- Ну и ты? - проснулась я окончательно.
- А я ему говорю: хочешь, я тебе сухое одеяло, подушку и белье чистое дам? А он говорит: Нееет! Пусти к себе.
- Пустила ты его? - спрашиваю. - Да какое там пустила. У меня весь дом кошками пропах, а диван мой на трех кирпичах стоит. Куда я его пущу? - говорит Любаня, а сама в трубку рыдает.
- Дура ты, дура - пожалела я ее.
На следующий вечер Любаня мне выдала еще одно стихотворение:
Задумчивая тетка 60-ти лет
Не знала, что опасно рукой махать в ответ
На утреннее "Здрассте", вечернее "Пока"
Смотря, как проплывают шальные облака.
А он неторопливо - топор блестит в руках -
насаживал ей вилы и говорил "пока!"
- "Работы выше крыши и дел невпроворот",
И тетка, улыбаясь, шагала в огород.
А в огороде счастье, а в огороде рай.
Малина поспевает, бери и собирай.
Собрать ее полдела - корзинка под рукой,
Но кто со мной разделит вкус ягоды хмельной?
Кому малина - сладость, кому - варенья таз,
А мне б его улыбку и ласку нежных глаз
В обмен на чай с малиной, кипреем, чабрецом,
Чтобы нашлось для сердца заветное словцо.
Блины поспели к сроку, дымятся на столе,
Душистый сок малины застыл как в янтаре.
Но снова слышны "Здрассте", ненужное "Пока"
Спешат куда-то мимо шальные облака.
Медовый свет заката растаял на плетне
Луна посеребрила наличник на окне
Платочек вышиваю узором непростым.
Улыбкой окаймляю и шорохом ночным.
Я по нему о счастье своем поворожу
Потом в сундук на память поглубже положу.
Следующую неделю, как я знаю, Любане было не до звонков. Она съездила в соседний Дмитров, купила известки и обоев, вычистила и обклеила избу, настелила везде половики и села у окошка ожидать его. И ведь дождалась! Целый месяц беззаботного лета достался ей с Петром. Потом он уехал к семье в Молдавию, а к Любане привезли внуков, всех семерых.
(стихи самой Любани, переработанные автором)
Я
Скучно и не интересно писать о себе. Жизнь летит, а годы неумолимо струятся. После ухода подруг в раковины личной жизни, мне вдруг стало так тоскливо, что я решила переместиться в другое пространство. Недолго подумав, поехала жить к дочке в Испанию. Но, как и следовало ожидать, тещ не любит никто - ни российские зятья, ни испанские. Тогда я решила затеряться в сарагосской глубинке. У зятя в Арагонской деревне есть маленький домик, и он ненавязчиво предложил мне погостить там, сколько захочу.
Уехала я в тот домик жить, а дочку с внучкой решила время от времени навещать, когда денег на дорогу поднакоплю. Пообжилась слегка, выучилась испанскому так, чтобы в магазине спросить, что почем. С подружками время от времени по скайпу болтаю. Все хорошо у них, несмотря ни на что, настроение нормальное. Только мне грустно. Не то, чтобы завидую (чему тут завидовать), а как-то безнадежно потерялся глубокий смысл существования.
А тут смотрю, вокруг меня один марокканец крутится. Разговаривает тихо, ласково, в глаза смотрит. Симпатичный. Абдуллой зовут.
- У тебя семья есть? - спрашиваю я его.
- Нет, - говорит, - семьи нет, один живу. - Семья в Марокко осталась. Я туда четыре раза в году езжу.
- Надо же, думаю, как Петр и Иван у Таньки с Любаней. Они тоже каждые три месяца на родину едут, чтобы перерегистрироваться.
- Ты мне нравишься, - говорит он - можно я к тебе ночевать приду?
Прогнала я его, а сама думаю, может зря я так сделала? Может быть, он и есть для меня главное средство от тоски и всех болезней?