Несостоявшаяся Швейцария

Демьянов Сергей Петрович: другие произведения.

Несостоявшаяся Швейцария

Сервер "Заграница": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]

Комментарии: 1, последний от 27/06/2013. © Copyright Демьянов Сергей Петрович (demia7@rambler.ru) Обновлено: 24/09/2013. 37k. Статистика. Впечатления: Румыния Иллюстрации: 22 штук.		Ваша оценка:
Аннотация: В Трансильвании есть Дракула... А еще немецкие города, румынские села, венгерские замки, очень зеленая трава, готические соборы, хранители древностей, цыгане, самогонные аппараты, старинные чертежи ракет, ищущие спонсоров графы, палинка и забытые боги

В конце 13 века восставшие против Габсбургов жители альпийских областей положили начало существованию Швейцарской конфедерации. В предшествовавшие этому событию десятилетия многие из искавших свободы предков нынешних швейцарцев могли рассматривать в качестве альтернативы мятежу против Габсбургов и созданию собственного государства отъезд в Трансильванию.

Эта ныне румынская область на рубеже 9 и 10 веков была захвачена венграми и вошла в состав созданного столетием позже Венгерского королевства. Надо было осваивать и защищать полудикую и уязвимую со стороны степей Северного Причерноморья область. Людей в Трансильвании тогда было маловато, поэтому начиная с 12 века сюда стали звать желающих из единоверной католической Европы. Чтобы привлечь поселенцев в дикие и небезопасные края венгерские короли обещали им свободы и привилегии - возможность жить на собственной земле и по своим законам, не платя оброка и не работая на барщине у аристократов. То есть переселенцы получали почти все, за что швейцарцам еще предстояло бороться.

Предлагаемые земли были как минимум не хуже, а в чем-то лучше швейцарских. Теплое, но не жаркое лето, мягкая зима, плодородные земли и обильные дожди. При этом гряда Карпат деликатно обходит Трансильванию с востока и юга, а внутри нет суровых и труднопроходимых гор, а только мягкие, уютные холмы, прикрывающие от ветра поля, сады и виноградники.

К концу 13 века переселенцы из Германии, которых местные румыны назвали саксами, основали в трансильванских владениях венгерских королей десятки городов и сотни деревень. Отведенные им земли управлялись автономными саксонскими органами власти, которые гордо назывались престолы, а королевские чиновники вмешиваться в их внутренние дела не могли. Венгерские бароны и графы жили по соседству, угнетали румынских крестьян, но в земли саксонских престолов не совались. Там сообщества вольных купцов, ремесленников и крестьян обустраивались по собственному разумению, то есть уважая собственность и права членов общины, но и не забывая об обязанностях и взаимопомощи. Они строили города и деревни, не отмеченные печатью пафоса и амбиций, зато добротные, удобные и уютные. Но при этом хорошо укрепленные.

Эти места никогда не были безопасными, а самые смутные времена начались, когда в начале 16 века Венгерское королевство распалось под ударами турок. Поселения трансильванских саксов приняли срочные меры для укрепления своей обороны. Как правило, стены были привилегией городов и рыцарских замков, а уж окрестные крестьяне искали убежища от врагов в этих местах. Если успевали добежать. Но не в саксонских областях Трансильвании - здесь сельским общинам хватало средств и способности договориться о справедливом распределении расходов для того, чтобы превратить в крепости свои сельские церкви.

В смутных 16 и 17 веках саксонские города и деревни не раз оказывались самостоятельной военно-политической силой и были в одном шаге от того, чего им не хватало для полного сходства со Швейцарией - независимости. Но здесь все было сложнее, чем в западноевропейских горах - саксонской независимости мешали и венгерские дворяне сверху, и румынские крестьяне снизу, и Турецкая империя извне. Включение Трансильвании в конце 17 века в состав Австрийской империи принесло саксам стабильность, а заодно и власть немецкой династии - тех самых Габсбургов, против которых четырьмя веками раньше восстали швейцарцы. Под управлением империи города трансильванских немцев развивались и богатели, но их политический статус менялся в обратном швейцарскому направлении. В середине 19 века, после преобразования Австрии в Австро-Венгрию, венгерские власти упразднили саксонские автономные области. Когда Австро-Венгрия распалась, не выдержав Первой мировой войны, Трансильвания досталась Румынии - власть перешла в руки народа, веками составлявшего крестьянские низы социальной пирамиды края. Но на первых порах это принесло неприятности венгерской аристократии, а не немецким бюргерам и крестьянам, которые работали сами и румын не эксплуатировали. Но потом грянула Вторая мировая война, завершившаяся разгромом Германии.

Возмездие победителей в 1945г. не минуло трансильванских немцев, но с ними все получилось не так жестоко и однозначно, как с изгнанным из родных мест населением Восточной Пруссии, Померании, Силезии и Судет. Часть населения саксонских городов и весей советская военная администрация направила на работы по восстановлению Донбасса и других промышленных районов Советского Союза. Тоже, конечно, не легкая прогулка, но и не вечное изгнание - через четыре года саксы смогли вернуться в родные места. Но Румыния к тому времени стала социалистической, и вот теперь то со всеми прелестями жизни вольных бюргеров пришлось расстаться. Саксов потянуло в Западную Германию.

Уехать из социалистических стран было трудно, и Румыния, в принципе не являлась исключением. Но имелись нюансы. Вождь румынских коммунистов Чаушеску захотел избавить уже очищенную от эксплуататорских классов страну еще и от нерумынского населения. И ему пришла в голову замечательная идея, как это можно сделать без излишних зверств. А даже наоборот, идя навстречу пожеланиям народа. Если находится много несознательных граждан, желающих покинуть социалистическое отечество, то почему бы не их не выпустить. Но только представителей отдельных национальностей. Тех, на отъезде которых можно заработать твердую валюту.

Шедшие с 1967г. переговоры Румынии и Западной Германии по вопросам эмиграции трансильванских немцев, надо полагать, напоминали торги на рабских рынках древнего Рима. В конце шестидесятых за разрешение выпустить одного обыкновенного немца Румыния брала с ФРГ 1 800 марок, за квалифицированного рабочего - 2 900. А обладатель диплома о высшем образовании стоил аж 11 000 марок! Германия платила исправно, так что из полумиллиона саксов, живших в Трансильвании после Второй мировой войны, к 1989г. осталось лишь двести с небольшим тысяч. А когда в 1990 году свергнувшая Чаушеску Румыния открыла границы, произошел обвальный исход остатков немецкого населения. В считанные месяцы саксонские города и деревни опустели.

Мне не дано было побывать в Сигишоаре году в 1991 и ощутить печаль города-призрака. Кто знает, может быть, тогда можно было обойти весь Холм, так и не встретив ни одного человека. Холм - это основа очарования Сигишоары. Он невысок, но склоны у него крутые, что наряду с хорошо сохранившимися стенами и башнями создает впечатление отстраненности и защищенности этого избранного пространства от окружающего мира.

Сверху, мягко говоря, не просторно - в длину вершина Холма около полукилометра, а в ширину метров двести. В таких маленьких, замкнутых волей природы и человека убежищах пространство начинает казаться особенно ценным, и собрать его обитателей вместе легче, чем на бесконечной равнине. И легко поверить сказкам о том, как жители старинного городка любили свою родину и всегда помогали друг другу. Но и представить, что обитатели Холма презирали население нижнего города. По законам средневековой Сигишоары открывать мастерские на Холме имели право только ювелиры, жестянщики, плотники и портные. Они составляли элиту этого небольшого даже по меркам древних времен города, где редко селились аристократы, и было мало купцов.

В конце девяностых, когда я впервые поднялся на Холм, город еще хранил воспоминания о глухих временах после исхода немецкого населения. Пара крохотных магазинчиков торговала сувенирами, работал один ресторан (и тот безалкогольный!), путеводители советовали желающим посмотреть Сигишоару ночевать в гостиницах расположенного в полусотне километров отсюда курорта Совата. Редкие туристы бродили по двум главным площадям Холма - Крепостной и Музейной, а множество закоулков по краям верхнего города давали возможность надолго остаться наедине с неровной брусчаткой миниатюрных переулков, двухэтажными домами под черепичными крышами, выкрашенными с желтый, рыжий, голубой и зеленый цвета, и темными потрескавшимися башнями с названиями, напоминающими об объединениях ремесленников, некогда бывших хозяевами города.

Теперь Сигишоара стала куда больше похожа на бойкий туристический центр. В Совате ночевать явно незачем, гостиницу или пансион можно найти чуть ли не в каждом втором доме города на Холме. Я выбрал "Каса ку черб" (Дом с оленем). Путеводитель "Лонли плэнет" описыввает обстановку этой гостиницы как "элегантную, но чопорную и холодную". Дому с оленем досталось за наиболее приближенную к действительности передачу атмосферы Средневековья. Голые беленые стены, массивные, покрытые темной морилкой двери, оконные рамы и предметы мебели, сверху - либо сводчатые потолки, либо толстенный темный брус перекрытий.

Сводчатая келья одноместного номера кому-то и в самом деле может показаться мрачноватой, зато ее окно выходит на главную площадь верхнего города - Крепостную. Там почти всегда оживленно, но все равно уютно и по-домашнему, ведь размеры этого окруженного разноцветными домиками квадрата брусчатки будут поменьше величины среднего московского двора. А когда по вечерам в выходные здесь разыгрывают представления средневековых боев и танцев, можно удобно устроившись у окна с банкой пива или бутылкой вина почувствовать себя главой цеха жестянщиков, или каким другим важным горожанином, имеющим возможность наблюдать рыцарский турнир из окна собственного жилища, в отличие от толпящегося по краям площади простонародья из нижнего города.

Свое название гостиница получила потому, что там есть "олень-антидракон". Голова у него одна - скульптура, укрепленная на торце дома, а туловища два - фрески на обеих расходящихся от торца стенах.

Покинув "Каса ку черб", правильнее всего идти направо, навстречу потоку непродвинутых туристов, не живущих на Холме, а входящих на него через ворота под Часовой башней. Это впечатляющее сооружение, господствующее над второй главной площадью Холма - Музейной, находится в двух шагах, но еще ближе, через дом от гостиницы, есть достопримечательность, которую никак невозможно миновать. Ведь это дом... (ну, конечно же, как в Трансильвании без него родимого!) Дракулы. Величайший вампир всех времен и народов в Сигишоаре родился и провел первые четыре года жизни. Здесь он впервые глянул на белый свет и увидел окружающие город мягкие и мирные зеленые холмы. Сделал первые шаги. Произнес первые слова. Выпил первую кровь? Ну... мне почему-то кажется что это произошло позже.

В наше время в доме Дракулы ресторан. Тот самый, который когда-то был безалкогольным. Теперь с выпивкой все в порядке. Заведение обставлено с тяжеловесной претензией на роскошь, имитирующей Средневековье, хотя на мой взгляд и менее удачно, чем это сделано в "Каса ку черб". Ресторан находится на втором этаже. Когда поднимитесь туда, прежде чем отдать должное основному залу и внутреннему дворику, загляните налево от лестницы в малый зал. В его дальнем левом углу под потолком побелка стены прерывается, чтобы была видна темная фреска. Один из ее персонажей - добрый молодец в красном кафтане, с большими красивыми глазами и лихо торчащими усами. Вот он - один из двух прижизненных портретов Дракулы!

Но и теперь идти в башню еще рано. Между ней и домом Дракулы есть еще музей оружия. Помимо сабель и мушкетов там можно увидеть портрет почтенного господина в парике и пышном мундире 18 века. Михаэль Фридрих Бенедикт Фрайхерр фон Мелас - австрийский военачальник, вместе с Суворовым воевавший против французов в Италии. Уроженец поместья Радельн недалеко от Сигишоары. Казалось бы, мало что связывает с Россией крохотный трансильванский городок, но мир тесен. И возможно в часы отдыха русскому герою доставило удовольствие послушать воспоминания командующего союзников о его тихой и красивой родине.

Вот теперь к Часовой башне. Солидная и внушительная, с часами и ходящими в соседней нише фигурками, с одним большим и четырьмя маленькими шпилями. Последнее не просто для красоты. Лишь самым заслуженным городам королевства монарх присваивал право воздвигать четыре маленьких шпиля на углах городской башни, что символизировало предоставление их гражданам дополнительных свобод и привилегий. Башня веками служила казнохранилищем и резиденцией городского совета, многократно достраивалась и перестраивалась, приобретя свой нынешний вид к концу 17 века. За исключением нарядной разноцветной черепицы на пяти шпилях. Ее сделали только в конце 19 столетия. Ведь здесь не Средиземноморье с его керамикой, а страна лесов, так что все крыши в Сигишоаре долгие века покрывались не черепицей, а дранкой. Вид у города под серыми деревянными крышами был посуровее, чем у нынешней черепичной туристической игрушки, зато такое строительство обходилось дешевле.

Теперь в башне музей истории города. Страшно скрипучие деревянные лестницы ведут от древних черепков, мимо подробнейшего макета средневекового города к старинным шкафам, расписанным забавными провинциальными подражаниями французской пасторальной живописи 18 века. Здесь же есть экспозиция, посвященная еще одному знаменитому уроженцу этих мест. Герман Оберт - отец немецкого ракетостроения и американской космонавтики, учитель Вернера фон Брауна - в начале 20 века провел в Сигишоаре значительную часть детства и юности. Здесь появились его первые труды о полетах в космос. Видимо именно в маленьком и тихом городке думы легче воспаряли к заоблачным высям, как и у Циолковского в Калуге. На сигишоарской выставке можно увидеть чертежи ракет, фотографии молодого Оберта в трансильванских городах и постаревшего на послевоенных научных конференциях. Но нет ни одного изображения создателя ракет "Фау" в компании нацистских активистов или генералов - маленько подретушировали сигишоарцы биографию великого земляка.

На последнем перед выходом на верхнюю галерею уровне башни можно через окошко посмотреть вблизи на движущиеся рядом с часами фигурки. Они представляют римских богов, символизирующих соответствующие дни недели - Диану (понедельник), Марса (вторник), Меркурия (среду), Юпитера (четверг), Венеру (пятница), Сатурна (суббота) и Солнце (воскресенье). Фигурки вырезали из липы в конце 17 века. Италия и Париж были далеко, античные памятники местные мастера знали не особо хорошо, так что римские боги получились не вполне соответствующими стандартным представлениями об этих персонажах. В простецких одеждах, без какой-либо классической игривости, не говоря уже об обнаженке, коренастые, с серьезными немного грустными лицами и большими натруженными руками местных крестьян и ремесленников.

На открытой галерее верхнего яруса трудолюбивые представители последующих поколений создали что-то вроде метеостанции с многочисленными графиками местных температур и осадков и привинтили к перилам медные таблички с указанием расстояний отсюда до великих городов мира. От Сигишоары до Москвы 1368 километров. Внизу греется на теплом, но нежарком трансильванском солнышке упомянутая выше туристическая игрушка - головоломка из черепичных крыш, белых печных труб, улочек и переулков. Старые дома тесно стоят на Холме и в ближайшей долине, склон соседнего холма рядом, так что хочется протянуть руку, чтобы погладить покрывающую его ярко-зеленую, несмотря на начало осени, травку.

Кампанию Часовой башне на Музейной площади составляют два других крупнейших здания города на Холме. Справа за высокими деревьями виднеется древняя кладка стен монастырского собора - самого цельного и классического образца готического стиля в Сигишоаре. Остальные сооружения монастыря доминиканцев снесли в конце 19 века, чтобы построить дом для администрации созданного на месте упраздненных саксонских автономий комитата Венгерского королевства. Великая Венгрия распалась через 20 лет после этого строительства, но дом на месте, и теперь там работает мэрия Сигишоары. Нарядный фасад обители власти с высоченной черепичной крышей, островерхими башенками и закругленным фронтоном посередине господствует над восточным склоном Холма и в первую очередь бросается в глаза тем, кто подъезжает к старому городу по шоссе ведущему из Бухареста.

Комплекс мэрии по масштабам верхнего города очень велик, так что если его западное крыло примыкает к одной из двух самых бойких площадей, то миновав восточное, мы окажемся в самом глухом закоулке Холма. За церковью святого Иосифа, в дальнем северо-восточном углу Холма располагается скверик, пустующий почти всегда даже в нынешней туристической Сигишоаре. И в силу этих или каких других причин находящийся в небрежении - раскопанный и заваленный стволами спиленных деревьев. В самой глубине этого укромного места стоит Башня сапожников - приземистая, сероватая и ободранная, с живописно-неаккуратной деревянной лестницей, змеящейся по ее стене. Подходящее место для того, чтобы предаваться готической грусти, а ближе к полуночи пасть жертвой вампиров.

Однако пора выбираться из глухих мест. Для этого нужно пройти метров сто, а может быть целых сто пятьдесят по улице Бастионной переходящей в Школьную. Она самая длинная на Холме, а над ней, между двух рядов черепичных крыш, возвышается горка, покрытая пышной зеленью, из которой торчит стройный неоготический дом. Потому что на Холме есть Супер Холм - место еще более уединенное и романтичное.

Оно будет служить путеводной звездой в странствии по главной улице Холма, которое может затянуться для путника, не сумевшего преодолеть стоящие на его пути алкогольно-гастрономические соблазны. Для начала по левой стороне Бастионной улицы будет высоченный (аж целых три этажа!) дом с единственной сохранившейся крышей из дранки, а рядом с ним в подвале и во дворике оживленный и недорогой "Калчер паб".

Затем мы замкнем круг, миновав Крепостную площадь и оставив слева "Каса ку черб" с торчащей из угла головой оленя. При всем уважении к избранной им гостинице, обладающей рестораном в настоящем средневековом подвале и несколькими столиками, выставленными на центральную площадь, наилучшим местом для утоления голода автор этих строк нашел ресторан соседней гостиницы "Сигишоара". Он, вероятно, самый большой на Холме и располагается в плавно перетекающих друг в друга двух или трех внутренних двориках отеля, исключительно зеленых и живописных.

После гостиницы "Сигишоара" Школьная улица берет круто вверх - начинается подъем на Супер Холм. Здесь стоит идти не спеша не только для того, чтобы не запыхаться, но и поскольку это место не меньше двух главных площадей насыщено живописными строениями почтенного возраста. А свернув в предпоследний перед подъемом на Супер Холм переулок по левой стороне Школьной улицы, вы попадете в место, которое может подвергнуть вашу способность идти дальше самому тяжелому испытанию - "Погребок Тео". Здесь можно попробовать и приобрести местного вина, но его немного и ничего выдающегося оно из себя не представляет. Почему - объясню позже. Основная специализация погребка - местные самогоны: цуйка - тридцатиградусный напиток из слив, и палинка - зелье от сорока градусов и выше, которое гонят из абрикосов, яблок или тех же слив. Цуйка для настоящих русских ценителей и по крепости слабовата будет и, как правило, сивухой слишком сильно отдает, а вот палинки встречаются вполне достойные.

Вот теперь мы у подножия Супер Холма. На него ведет лестница, упрятанная от непогоды в длинную деревянную галерею. Этакая сибаритская идея пришла в голову сигишоарцам еще в 17 веке. Любил здешний народ удобства, но и работать ради них был готов (рабов в 17 веке у сигишоарцев не было, сами платили дань туркам, так что строили, надо полагать, собственными силами).

По этой лестнице жители города ходили в церковь и в школу. И та и другая и поныне стоят на Супер Холме - Вера и Знание мирно соседствуют в самой высокой точке Сигишоары. Школа много раз перестраивалась, и нынешнее здание относится к началу 20 века. А церковь перед выходящими из галереи крытой лестницы горожанами 17 века представала уже в том же виде, что и перед современными путешественниками. Храм около Часовой башни первоначально принадлежал монастырю, а городская церковь была здесь, на самой вершине Холма. Ее заложили в начале 14 века, строили, как и полагалось в уважающем себя средневековом европейском городе, не спеша, и закончили в 1525 году. Считанные годы церковь успела побыть католической, а потом Сигишоара присоединилась к реформации, и остальные почти полтысячи лет своего существования она оставалась лютеранской кирхой.

Здание Церкви на холме - классическая западноевропейская готика, без такого изобилия скульптуры и резьбы, какое можно увидеть в соборах более богатых городов, но солидная и гармоничная. Внутри нет боковых галерей, все внутренне пространство занимает одно большое помещение с широкими окнами и белыми стенами, так что здесь очень светло и просторно. Свет небесной благодати не сияет где-то под куполом или сводами, недостижимый для собравшейся внизу темной толпы, а беспрепятственно достигает любого пришедшего в храм. Впрочем, для контраста здесь есть темный и таинственный подвал-крипта с могилами 16 - 18 веков.

Формально церковь действующая, но прихожан-лютеран почти нет, так что она является скорее музеем, где можно посмотреть средневековые фрески, сохранившиеся кое-где на стенах, и алтарную живопись. Особенно последнюю, поскольку в церкви стоит не только собственный алтарь, но и несколько других, привезенных оттуда, где за ними некому было присматривать из-за полного запустения бывших саксонских поселений.

Напротив входа в церковь стоит древняя Башня канатчиков, которой ползущий по старинной кладке плющ и крохотный, но очень пестрый садик придают совершенно сказочный вид. Теперь здесь живет смотритель кладбища.

Последнее спускается от церкви по противоположному склону Холма, покрытому вековыми деревьями. Если вокруг, в мире живых, Румыния, то попав сюда, в мир мертвых, переносишься в Германию - готический шрифт надписей, имена и фамилии почивших и немецкоязычные эпитафии продолжают хранить память о рассеявшемся народе трансильванских саксов. В густой тени дремлют могильные камни с полустершимися гербами или иными таинственными знаками и датами, начинающимися с 18, а то и с внушающих совсем трепетное почтение 17. Много памятников девяностых годов прошлого века - умирали те, кто уже не имел сил принять участие в окончательном исходе сигишоарских немцев и остался доживать жизнь на опустевшей родине. А совсем новых могил уже почти нет - хоронить на лютеранском кладбище больше некого.

Теперь можно спуститься и отдать должное предлагаемым в городе выпивке и закуске. Имеет смысл начать с заведения, в которое можно попасть, спустившись по крытой лестнице и повернув направо. Несколько столиков поставлены на тесной площадке справа от переулка. Здесь особо сытно не накормят, только нальют пива. Зато столики стоят около черной замшелой стены, неаккуратно сложенной из почти не обработанного камня. Это самая древняя стена в городе - остатки первой городской церкви Сигишоары, возведенной возможно в 12 веке. А по другую сторону от мрачной стены солнце освещает домик с уютными мансардами и фигурно выложенными печными трубами, играет зелеными и желтыми бликами в бесчисленных листьях вьющегося по столбам и стенам винограда. Жизнь продолжается.

Таков Холм. Но со всех его склонов видны соседние холмы, то пушистые от покрывающих их лесов, то покрытые гладко-зелеными лужайками. Эта очень близкая природа, несомненно, всегда привлекала горожан. До сороковых годов прошлого века каждую весну здесь разыгрывалось типично немецкое действо, сочетавшее восхваление порядка с легким (а может быть и не всегда легким) расслаблением. Для начала в городе проводился парад школьников под недобрым названием Skopationfest (от латинского scopa - розга). Но это мероприятие, скорее всего, было прилеплено некими старательными учителями к куда более древнему майскому празднику. Потому что, порадовавшись тому как прилежны и дисциплинированы дети, взрослые загружали повозки пивом, палинкой и закуской и отправлялись в урочище Брейте, где до ночи продолжался посвященный наступлению весны пикник.

Брейте - это расположенный на вершине холмистой гряды западнее Сигишоары обширный массив лугов, среди которых возвышаются огромные старые дубы. До тех благословенных мест я не добрался, ограничившись экспедицией на холм, расположенный южнее центра города - наиболее близкий и заметный из крепости. Для этого нужно выйти из верхнего города через ворота под Часовой башней, спуститься на площадь Оберта, пересечь главную улицу нижнего города и, выбрав подходящий переулок, карабкаться наверх.

Через квартал от главной улицы городская местность кончается. Большие (двух-трехэтажные) дома сменяются отдельными коттеджами, окруженными садами и огородами. После оживленной площади Оберта улицы очень быстро становятся почти пустыми, зато изредка встречающиеся прохожие в отличие от обитателей центра здороваются с каждым встречным, как и положено вежливым жителям деревни. Сельское предместье тоже невелико. Через 15 минут ходьбы улица заканчивается, и за последними изгородями начинается зеленый простор лугов, уходящий к голубому небу. Поднявшись по лугу, попадаешь на гряду, с которой очень хорошо фотографировать Сигишоару.

Итак, я обещал объяснить, почему в Сигишоаре мало местного вина. Для этого нужно ехать за пределы города. Здесь нагляднее видны как процветание этих мест в старинные времена, так и запустение второй половины 20 века, в деревнях преодоленное в меньшей степени, чем в Сигишоаре. Бьертан - это расположенная в двадцати километрах западнее Сигишоары деревня. По-немецки она называлась Биртхельм. Нынешнее название - это просто искаженное румынским произношением немецкое слово. Тем не менее, подобное порождение безграмотности является официальным названием, и с таким подходом в путешествии по Трансильвании сталкиваешься не раз.

Городом это место не было никогда. Когда въезжаешь в Бьертан, поначалу он и в самом деле выглядит как деревня - дома добротные, но небольшие, вида вполне сельского. Но это до тех пор, пока не выедешь на главную площадь, и не остановишься пораженный перед закрывающей полнеба громадиной готического собора.

Построен он в 16 веке, в начале трансильванских смутных времен. Стесненность сельских условий, конечно, сказывается - все поселение стеной не прикрыто, так что при приближении врага бьертанцы покидали дома и бежали в храм. Атаковать эту внушающую трепет твердыню было непросто - снизу видно, что ее окружают два ряда стен. На самом деле стена одна, но закрученная вокруг холма по спирали, между витками которой идет дорога. Так что штурмующим приходилось долго пробираться между стенами, с которых их обстреливали защитники Бьертана.

Где источники средств, позволивших осуществить столь впечатляющие работы? Думаю, их было много разных, но один из них очевиден. С центральной площади и тем более со стен видны окрестные холмы. Здесь они все изрезаны террасами. На защищенных от холодных ветров склонах местное население выращивало виноград, и Бьертан веками славился своим вином. Теперь на террасах лишь зеленые лужайки - нынешнему населению Бьертана неохота связываться с таким требующим больших знаний и трудолюбия занятием как виноградарство.

Впрочем, не будем судить наши времена слишком строго. Храм достойно отреставрирован и отлично содержится. Посетившие его могут восхищаться прекрасными картинами и тончайшим готическим кружевом алтарного распятия работы Вита Ствоша, рассматривать языки пламени на парящем на недосягаемой небесной высоте потолке. Не столь изящна, и исполнена не христианских, а скорее древнегерманских языческих мотивов мемориальная плита в честь бьертанцев, погибших в Первую мировую войну, воюя за Австро-Венгерскую империю. Такие есть и в других саксонских городах Трансильвании. Когда они сооружались, область уже находилась под властью Румынии, в Первую мировую сражавшейся по другую сторону фронта. И, тем не менее, румыны великодушно позволили своим бывшим врагам почтить память своих павших.

Одно из помещений храма запирается на необычайно хитроумный замок, получивший премию на Парижской всемирной выставке 1900г. Спрашиваю у присматривающей за храмом девушки, где находится эта достопримечательность. Та неопределенным движением руки указывает направление, а потом со злой настойчивостью говорит, что через пять минут у нее обеденный перерыв, так что нужно срочно очистить помещение. Все же успеваю найти комнатку слева от алтаря и бросить взгляд на чудо местной техники, но внимательно рассмотреть все засовы и колесики не получается. Под грозные окрики смотрительницы посетители устремляются к выходу из храма. Что же, тем приятнее будет встреча с хранителем следующей древней церкви.

Еще пять километров пути по широкой долине, обрамленной террасами, на которых когда-то рос виноград, и я в селе Рикиш (опять же исковерканное немецкое Рейхесдорф). В отличие от освоенного туристической индустрией Бьертана, здесь настоящая деревня. Вокруг ни души, тишина нарушается только пением петухов. Тихо дремлет после Бьертана кажущийся приземистым, но весьма солидный для средних размеров села храм. "Лонли плэнет" называет его фантастическим, но при первом знакомстве ничего выдающегося в рикишской церкви я не нашел.

Дверь была закрыта, но после того, как я проявлял интерес к объекту в течение минуты, появился цыганенок и предложил отвести (не бесплатно, но и не за дорого) к дому экскурсовода. Йохану Шаасу лет 70 - 75, он последний немец Рикиша, двадцать лет назад отказавшийся покинуть родину вместе с остальными соплеменниками. Его помощь, в самом деле, необходима, чтобы человек со стороны смог не только войти внутрь рикишской церкви, но и понять в чем ее прелесть.

Местный храм на сто с лишним лет старше бьертанского, а это значит, что сооружали и отделывали его до того, как протестанты осудили почитание икон и прочих священных изображений. Первоначально храм был богато украшен резьбой и скульптурами, но потом по призыву лютеранского пастора часть "идолов" уничтожили. Удивительна дата этой акции - не 16, не 17 столетие, а пятидесятые годы века двадцатого. Но вдумаемся - как раз перед этим были разгром Германии, принудительные работы в СССР, конфискация немецкой собственности коммунистическим правительством Румынии. И кому-то в глухом немецком селе пришла мысль - все несчастья оттого, что прихожане Рикиша не соблюдают заветы отцов лютеранской церкви, продолжают поклоняться католическим "идолам". К счастью, борцы за чистоту веры не доделали свое дело до конца, и часть таинственного и чарующего средневекового наследия Рикиша дожила до наших дней.

Несмотря на почтенный возраст, господин Шаас многократно влезал на скамейки или низко наклонялся к какому-нибудь углу, показывая сделанной из прутика указкой древнюю резьбу, прятавшуюся от людской жажды разрушения в самых неожиданных местах. Пришедший сюда без экскурсии сможет оценить пышность украшений и виртуозность работы, но заметит разве что меньшую часть того, что покажет экскурсовод. Неведомые древние мастера вырезали множество гирлянд из ветвей, трав и цветов, через которые совершенно неожиданно проглядывают некие лица. Где-то хорошо различимые, где-то представленные лишь парой глаз, подглядывающих за прихожанами из густой листвы. Они похожи не на христианских персонажей, а скорее на античных богов природы - Пана, Вакха, Сатурна. Кто-то из побывавших в Рикише европейских специалистов сказал, что, скорее всего это Зеленый Человек и другие полузабытые кельтские божества. Культ которых был в Европе вытеснен христианством почти за тысячу лет до постройки рикишской церкви, а в этих местах вроде как вовсе не практиковался. А может быть это последние отголоски какой-то вовсе забытой веры?

Рикишская церковь хранит свою тайну. Которая в свою очередь наполняет смыслом одинокую и небогатую старость Йохана Шааса. Надо пожелать ему долгих лет жизни, потому что трудно сказать, будет ли кому присматривать за древними лесными божествами, когда не станет последнего сакса села Рикиш.

Саксонские города и села были не единственными соседями Сигишоары. Большую часть Трансильвании занимали земли, принадлежавшие венграм и населенные румынами. И румынскую деревню, и венгерский замок можно увидеть совсем рядом с Сигишоарой. В соседней долине, километрах в десяти от города, находится село Криш с поместьем Бетленов - одной из самых знаменитых трансильванских аристократических семей, выходцами из которой были князь Трансильвании 17 века и премьер-министр Венгрии начала 20 века.

С дороги замка не видно, так что приходится спрашивать. Жители села показывают на заросший густым лесом холм - позже выяснится, что это был парк Бетленов. Обход холма в поисках более удобного подъема приводит меня на поляну, с одной стороны которой стоит полуразрушенное здание бывшего правления колхоза, с другой виднеется старинная башня. Путь к ней преграждает забор с грозной надписью "Частная собственность. Проход закрыт". Когда я уже посмотрел на башню издали и собирался покидать Криш, по ту сторону забора появился человек. Это оказался сторож по имени Олимпиу, охранять свой замок его наняли Бетлены. Поместье у них отняли в начале коммунистического правления, но вернули после свержения коммунистов, хотя и не сразу, а около десяти лет назад. Да только вот незадача - в иммиграцию Бетлены не уезжали, были рядовыми гражданами социалистической Румынии, мягко говоря, не богатыми. За прошедшие со времен конфискации пятьдесят лет замок пришел в запустение, стал явно не способным принести какой-либо доход, зато требовал огромных затрат на реставрацию. Так что просто жить в замке в свое удовольствие, как это когда-то делали их предки, у нынешних Бетленов вряд ли получится. Составлен проект создания в Крише гостиницы и культурного центра, под который ищутся спонсоры. Пока их щедрот на завершение работ не хватает. Жалование, выплачиваемое Бетленами сторожу, тоже, надо полагать, не велико, так что он рад возможности немного подработать, проведя экскурсию.

Замок, как и положено, отражает основные этапы развития и смены вкусов в старой Европе. Справа в глубине внутреннего двора возвышается почтенный донжон (главная башня), происхождение которого восходит куда-то вглубь Средневековья. Позже к нему пристроили большую лоджию - приподнятый над землей портик. Эта затея вдохновлялась желанием подражать итальянскому Возрождению. По левую сторону внутреннего двора расположено основное жилое крыло в стиле барокко, с фасадом украшенным гербом Бетленов. Покровительствующая этому роду тварь выбрана неожиданно - ни орел и ни лев, а вызывающая мало положительных эмоций змея.

Большая часть замка из-за выбитых окон и выщербленных стен имеет нежилой вид, хотя и руинами его не назовешь - древняя кладка стоит крепко. Но зайдя внутрь, видишь, что сделано не так уж мало. Новые лестницы и полы позволяют передвигаться без затруднений, бетонные стяжки предотвращают разрушение стен и перекрытий. Но на вопрос, когда гостиница и культурный центр предстанут во всей красе, ответа у Олимпиу нет.

- Отделочные материалы для такого рода работ очень дороги, - разводит он руками.

Если о проекте Бетленов я узнал случайно, поехав посмотреть старый замок, находящийся рядом с Сигишоарой, то о похожем проекте Калноки я прочитал в Интернете за много лет до этой поездки. Написано было так интересно, что я решил поехать посмотреть, как все это выглядит, хотя до поместья Калноки в Миклошоаре от Сигишоары надо ехать без малого сто километров, почти до Брашова - центра южной Трансильвании, за которым уже Карпаты и Бухарест.

Отправляясь в путь, я знал, что граф Калноки, получив назад свое поместье, но не имея средств для восстановления главного дома, все же сумел отремонтировать несколько флигелей, где разместил пансион. Стоит день пребывания в этом месте порядка 50 евро, что для румынской деревни весьма дорого, а на полученные доходы граф намерен восстановить основной дом усадьбы.

Миклошоара - село большое и многонаселенное. Чуть в стороне виднеются фирменные трансильванские зеленые холмы, но по самому населенному пункту бродит многочисленная скотина и воняет навозом. Здесь живут венгры, которые говорят по-румынски с забавным акцентом, вызывающим в памяти анекдоты про эстонцев. На пансионе нет вывески - он рассчитан не на случайных проезжающих, которых в этом глухом месте может вовсе и не быть, а на обитателей дальних городов и стран, соблазнившихся рекламой в сети. Состоит заведение из нескольких исключительно аккуратных и уютных домиков, старинных, но хорошо отремонтированных, и тихого садика между ними. Стоит ли поездка сюда тех денег, что за нее просят? Находись пансион в маленьком, но красивом городе, вроде Сигишоары, или, наоборот, на лоне дикой природы, ответ был бы утвердительным. Но бедноватая и грязноватая деревня - вариант, на мой взгляд, проигрышный.

Однако надо глянуть на результат - основной дом усадьбы Калноки стоит через овраг от флигелей. И он-то как раз убеждает в обратном. Путь внутрь усадьбы перекрывают новенькие ворота, за которыми виднеется как будто сошедшая со страниц русской классики липовая аллея. Пройдясь вдоль основательного каменного забора, удается издали увидеть и сам графский дом - сооружение в стиле классицизма, похожее на русские дворянские гнезда 18 - 19 веков. Он выглядел отреставрированным и вполне пригодным для жизни - судя по всему, пансион принес достаточный для восстановления большого дома доход. Рекламная кампания сделала свое дело, и граф Калноки получил возможность жить в поместье своих предков.

Много интересного в трансильванских деревнях. Но у них есть существенный недостаток. Все они в нижнем мире, то есть не на Холме. А Холм зовет вернуться, чтобы минут за пять неспешным шагом пересечь Дворцовую и Музейную площади и расположиться на скамейке в скверике перед мэрией. Здесь идеально с высоты уютного и надежного Холма рассматривать живописные, но неуютные просторы нижнего мира. В темноте зажигаются огоньки предместий, угрожающе чернеют дальние холмы, суетятся машины на бухарестском шоссе, народ шумит в кабаках на площади Оберта, потом начинает расходиться. Вечер сменяется ночью, но уходить не хочется.

Комментарии: 1, последний от 27/06/2013. © Copyright Демьянов Сергей Петрович (demia7@rambler.ru) Обновлено: 24/09/2013. 37k. Статистика. Впечатления: Румыния	Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта

"Заграница"

Путевые заметки

Это наша кнопка