Аннотация: Беспричинная, затаенная горечь еще подтачивала радость победы, но давно уже Таня не была так счастлива, как в эти недолгие часы возвращения домой.
КОМАНДИРОВКА
рассказ
Зоя Десятова
С утра шел дождь. Ветер все усиливался и свирепел. Облака проносились так стремительно, что каждую минуту менялись на все новые и новые: разнообразной формы, цвета, объема и немыслимой конфигурации. Только что хлестал безудержный ливень, гремел зловещий гром и сверкала белая судорожная молния, как тут же черная, тяжелая, гремящая махина, недовольно ворча, разворачивалась и с бешенством улетала прочь.
И тогда на миг выглядывало ясное солнце, омытые дождем деревья, дома и асфальт искрились, блестели, отражая лучи. Но тут же разгулявшийся ветер, будто спохватившись, с силой гнал на город черные грохочущие тучи. И все повторялось.
Несмотря на переменчивую, холодную, мерзкую погоду, Татьяна, надев теплую пуховую кофту и взяв зонт, отправилась в командировку, в районное село "Быстрый Исток", находящееся почти в ста километрах от Бийска. Поездка была необходимостью, бесконечной, как сегодняшний дождь, неблагодарной работой.
На должность инспектора по закупкам и качеству сельхозпродуктов Татьяна попала случайно. В лаборатории, на станции Ребриха, куда ее распределили после окончания Бийского механико - технологического техникума, появлялась иногда скромная, неказистая на вид, но наделенная властью проверять работу других, инспектор Вилкова. Почему ей пришло в голову предложить лаборантке, ничем не выдающейся, Татьяне Ветошкиной освободившееся место инспектора в Бийске? Может, потому, что посочувствовала ей: жила Таня в чуждой, далекой станции одна - с мужем развелась, зарплата мизерная, маленький ребенок постоянно болел, то ли хотела Краевому начальству угодить, то ли досадить бийской инспекторше, которую терпеть не могла?
Как бы то ни было, к несказанной радости и гордости родителей, Таня вернулась в свой родной город с повышением в должности. Она понимала: невероятная удача повернулась к ней лицом. Насколько легче теперь будет, если жить в родительском доме!
В инспекции Бийска Таня познакомилась с тремя сотрудниками: начальницей отдела - очень полной, с вечной, будто приклеенной, сладко - приторной улыбкой на лице, Музой Ивановной, вялой, невозмутимой Раисой Павловной и племянницей Музы Ивановны - гордой и высокомерной Любочкой.
Рабочий день начинался у них с обсуждения последних событий в стране и мире, прочитанных в газетах, увиденных по телевизору или услышанных по радио. Но подавались новости в собственных измышлениях и противоречивой интерпретации. Больше всего ценилось умение вести пустые разговоры ни о чем. Бессовестно лгать и пускать пыль в глаза, особенно, тихим, терпеливым, приезжающим по делам из деревень, людям. Особое место и время отводилось ленивому, торжественному ритуалу чаепития.
В их дружном и спаянном коллективе только у новенькой - бесхитростной и прямолинейной Татьяны не оказалась ни ораторских, ни актерских способностей, и проверять качество заложенного на хранение государственного зерна в районах, немного подучив, отправили ее. За год Татьяна объездила все близлежащие, окрестные села. Потом добралась и до дальних. Командировки изрядно надоедали, однако, она гордилась своим повышением и старалась изо всех сил, но отношения с начальницей и сотрудниками становились все хуже и хуже. Особенно, когда из Краевой инспекции в адрес Татьяны посыпались благодарности, а к ноябрьским праздникам ее одну наградили Почетной грамотой.
***
Частые дрожащие дождевые капли падали с зонта. Сквозь их струи мир казался унылым и пасмурным. Появились первые увядшие желтые листы, предвестники осени. Водяная пыль холодила лицо. Точно так же, холодно и как то странно, было у Татьяны на душе. То ли мучительно жгла тоска по женскому счастью, жажда любви не давала покоя, или мечты о верном, преданном друге, так и остались пустыми мечтами... Появилось неверие в счастливую, светлую жизнь именно для нее. Она... будто остекленела и замерла в бесконечном, томительном, всесокрушающем ожидании счастья.
К тому же, в последнее время, она влезла в чудовищные долги, выпросив взаймы у своих многочисленных родственников - теток и дядек - огромные деньги на строительство собственной кооперативной квартиры. И теперь... просто вынуждена была мотаться по командировкам, чтобы полностью отдавать зарплату, а жить на командировочные деньги. Испытывая тревогу, постоянный, тайный страх, что не сможет рассчитаться, Татьяна нервничала и переживала по пустякам.
Слава Богу, по ее подсчетам, остался долг в три зарплаты. Надо выдержать еще три долгих голодных месяца и она рассчитается с родственниками и, какое счастье, получит, наконец, собственную, постоянную квартиру, отделится от родителей! Тем более, что пятиэтажный дом в престижном районе уже построен.
***
Сквозь плачущие стекла было видно, как хлестал и хлестал по асфальту дождь. Таня уныло смотрела на проплывающий город и все просчитывала, где бы взять деньги, на чем бы еще сэкономить, но вновь убеждалась, что скоро из долгов ей не выбраться. И наладить отношения со своей начальницей... тоже не удастся! Работать еще лучше? Похоже, это как раз ее и не устраивало!
Чем дальше отъезжали от Бийска, тем меньше куражился ветер, хлестал надоедливый дождь. Наконец, в окнах автобуса показались лучи расплавленного солнца. Раскинул объятья и голубой небосвод. Сквозь запотевшие стекла, Таня увидела, как с полей убирали зерно: копошились комбайны, казавшиеся маленькими из-за расстояния, к ним подъезжали машинки, как в кузов сыпалось струей зерно в одну, другую... третью. Жизнь не останавливалась. И от плохого настроения Тани ничего вокруг не менялось.
***
Огромное село "Быстрый Исток" утопало в зелени. Горячо жгло солнце. Ни ветерка, ни прохлады. В теплой одежде сразу стало жарко.
Места в гостинице были. Показав паспорт и командировочное удостоверение, Таня заплатила деньги за сутки проживания. Дольше находиться здесь она не собиралась. Гостиница хоть и была одноэтажной и неблагоустроенной, но огромная светлая комната ей понравилась. Из соседнего помещения неслись звуки темпераментной музыки, слышался громкий компанейский разговор, в коридоре то и дело хлопали дверью. Жизнь у невидимых соседей била ключом.
Таня умылась с дороги. Маленьким кипятильником, который всегда брала с собой, вскипятила воду, залила кипятком пакетик чая, поела дешевых круглых конфет с хлебом и, чтобы не расслабляться, решительно заторопилась на работу. Чем быстрее проведет надоевшие уже проверки, тем быстрее вернется назад, к себе домой.
***
- Здравствуйте. - Настороженно проговорила Таня, поднявшись на второй этаж, где располагалась лаборатория. Заглянула в двери, внимательно оглядела женщин в белых халатах, пытаясь глазами отыскать знакомых. Теперь, приезжая с проверками в села, где были хлебоприемные пункты, она часто встречала бывших сокурсников.
- Здравствуйте, Татьяна... Извините, забыла, как Вас по отчеству? Я - Галина Александровна.
Увидев инспектора, поднялась и пошла навстречу ей пожилая женщина - заведующая лабораторией.
- Можно, просто Татьяна. Я приехала к вам с проверкой... - скромно ответила она.
Таня всегда вначале заходила в лабораторию и определяла качество зерна. Это было самым важным в ревизии: во время уборки везли зерно прямо с полей. Лаборанты давали оценку качества зерна, на основании которой и производился расчет с совхозами и колхозами за сданную государству пшеницу или рожь. Контрольные образцы зерна хранились ровно сутки и только потом их обезличивали: сдавали на склад.
- Нет, так дело не пойдет... Как я при всех буду к Вам обращаться? - строго спросила заведующая.
Тане не понравилось, что при виде инспектора в глазах у Галины Александровны вспыхнул гневный, дерзкий, недовольный огонек. Заведующая лабораторией была явно расстроена. А как она хотела? Бессмысленно было ожидать, что проверка будет по расписанию, она и должна быть неожиданной! Таня взяла себя в руки: ведь это она приехала с неожиданной ревизией! И должна диктовать свои правила игры, ставить свои условия, из подчиненной превратиться в начальника! И четко, с достоинством, ответила, пытаясь придать голосу строгости и настойчивости:
- Я - Татьяна Николаевна! Давайте сразу приступим к делу!
Таня прошла вглубь комнаты, положила на стол документы, вынула ручку и карандаш. Вдруг увидела Веру, а потом и Свету - девчонок с которыми училась в техникуме, подошла к ним. Вера, не отрываясь от весов, приветливо улыбнулась. Светлана, подскочив, обняла знакомую инспекторшу. Поговорив с девчонками, Таня почувствовала себя увереннее. Работу выполняют лаборанты, страха у них не было, а небольшие погрешности по их вине можно и не отмечать.
Не отвлекаясь больше на разговоры, Татьяна взяла несколько контрольных образцов, тщательно разобрала каждую навеску на засоренность, проверила влажность, другие показатели, предусмотренные ГОСТом и результаты сверила с данными лаборантов. Расхождения оказались в пределах допустимого. Так чего же боялась заведующая? Что у них не так?
- Теперь и чайку можно попить. - Не упустила возможности перекусить Таня, зная, что к чаю всегда есть печенье или пряники. Вдруг заметила, что девчонки собираются домой, рабочий день давно закончился. С начала проверки пролетело пять часов, но никто не напомнил ей об этом.
- Вера, - обратилась заведующая к девочкам, будто не видя, что им пора уходить. - Поставь воду для чая. А я пойду в буфете чего-нибудь куплю.
- Да ничего не надо. Вы бы лучше комиссию собрали, - попросила Татьяна.
Вдруг почувствовала, что именно это заведующую и волнует. Глаза ее забегали, а на лицо упала неуловимая тень. Неужели проблемы с хранением зерна? Самое страшное, что может произойти - самовозгорание. А это бывает, когда свежее зерно, заложенное на хранение с высокой влажностью, оживает, увеличивается температура, выделяется тепло и постепенно зерна начинают себя сжигать, превращаясь в черные, обугленные комья. Но горение бывает редко. Чтобы довести зерно до непригодного состояния, в склады нужно вообще не заглядывать! Подпорченное зерно парит и издает неприятный запах. За все время работы Татьяна только раз видела оставленную на улице, накрытую мокрым брезентом, кучку сгоревшего зерна.
- А я думала, что вы сегодня отдохнете. Итак много сделали! Такая молодая. Сходите с девочками в клуб.
Пыталась отговорить ее Галина Александровна.
- Да нет... Вы же в две смены работаете! Быстрее все сделаю, быстрее уеду. И не такая я молодая, чтобы по танцам бегать. - Холодно отказалась Татьяна, теперь все время помня, что она инспектор.
- Сколько же вам лет, если не секрет, - усмехнулась заведующая.
- Двадцать четыре... - неохотно ответила та.
- Да! Мне бы ваши годы! - устало улыбнулась Галина Александровна и вышла из помещения.
И все-таки Вера со Светой остались в лаборатории. Поставили кипятить воду, достали булочки, варенье... Когда Татьяна училась в техникуме, то была старше их года на два, на три потому, что сразу после школы вышла замуж. И только опомнившись, что осталась без специальности, без образования, будучи замужем, поступила сразу на второй курс. С сокурсниками близко не общалась. Танцы, дискотеки - все прошло мимо. Она оставалась в стороне и наблюдала за ними, как за другим, недоступным для нее, миром.
- А как вы живете? - спросила у Веры, не зная, что их волнует. - Замуж не вышли?
- Света собирается. А я нет, - ответила Вера.
- Да что там, нет! - вдруг заметила Света. - Тоже дружишь!
- Серега просто одноклассник. За одной партой сидели. А тебя уже просватали!
Татьяна видела перед собой озорных, беззаботных девчонок, которые еще не оторвались от родителей, были, практически, совсем детьми. Легкий полушутливый мимолетный разговор о женихах, веселое оживление и блаженный смех подняли настроение, и она не заметила, как уже искренне смеялась вместе с ними. Боже, какое хорошее, безмятежное время сейчас у них!
Пила настоящий индийский чай, расслабленно и умиротворенно слушала щебетание девчонок. Хорошо! Однако, ей нельзя сейчас расслабляться, надо как можно быстрее провести проверку и, может быть, сегодня же, поздно вечером, а в крайнем случае, завтра, рано утром, уехать домой. Только бы успеть пройти по складам, а их, обычно, не меньше пятнадцати, написать акт проверки, напечатать его, подписать у всех членов комиссии, и все! В лаборатории полный порядок, а по хранению зерна проблем обычно не бывает.
И попросить в командировочном удостоверении не ставить дату убытия. Ну, а если поставят, чего практически никогда еще не было, кому хочется плохой акт проверки получить? тогда еще куда съездит, еще деньги получит! Каждый ее день начинался с одного всепоглощающего интереса: как прожить день и не затратить ни копейки?
***
Появилась заведующая, прервала мысли Тани о деньгах.
- Комиссия готова. Можно начинать.
Худая, шустрая Галина Александровна так быстро шла впереди всех, что даже стройная Татьяна еле успевала за ней. Два одинаковых колобка - заведующий складами и механик - явно отставали. Солнце немилосердно жгло своими лучами. Тяжелый, горячий, неподвижный воздух, казалось, давил духотой. Скорей всего, завтра будет нешуточный дождь. Таня оглядывалась. на разгоряченных от быстрого шага, мужчин, взглядом подгоняла их. Но грузность и положение не позволяли им на людях особо спешить и торопиться. Важные какие! Из - за этих увальней можно и завтра домой не попасть!
- Так, мужчины, давайте поживее! Мне некогда! Сегодня надо уехать!- не выдержала все же Татьяна. Ей - то они не начальники!
- Как сегодня? Сегодня уже не получится. Автобус через час уходит. Вы все равно не успеете! - Галина Александровна приостановилась и удивленно посмотрела на инспекторшу. Прыткая какая!
- Попрошу директора, может, машину даст, шофер и увезет! - нашла что ответить Татьяна, решив поднять свой авторитет.
Было совершенной правдой и то, что ее не раз подвозили на директорских машинах и тогда она экономила на проезде. Потом, рассудительно доставала использованные билеты, выпрашивала их у приезжающих пассажиров, и отчитывалась так, будто сама покупала: на автобусных билетах фамилии не ставили. Сейчас огорчилась: придется, однако, не одну ночь здесь ночевать! Машину она просить не будет, если директор сам не предложит.
Знала и то, что инспектора, ее коллеги, не были такими дотошными, как она. Никто по зерну сам не лазил, не выискивал "гнезда", никто не хотел мараться, зная, что верхний слой очень пыльный. Она даже улыбнулась, представив себе низкорослую, дородную Музу Ивановну, взгромоздившейся на многометровые зерновые кучи.
Вместе с заведующей лаборатории Таня принялась шагать по пыльной насыпи, с трудом вытаскивать щупы, в которых были вставлены термометры и смотреть температуру. Внимательно оглядывала и крышу: нет ли где светящейся точки - дырочки, из которой возможно попадание дождевых капель. Руками разрывала подозрительные места, брала в горсть и обнюхивала взятые зерна. "Колобки" оставались внизу, снисходительно наблюдали за молодой и слишком ретивой инспекторшей.
Методично, склад за складом, осматривала Татьяна состояние зерна, и вдруг в одном из них, прямо в проходе, на видном месте увидела зеленый лоскут сросшихся зерен. Она даже чуть не запнулась за него. Решительно взяв в руки, внимательно оглядела комок. По плоской, продолговатой форме Таня поняла, что это не было ни гнездовым, ни тем более, столбовым самосогреванием. Скорей всего намок и пророс, рассыпанный возле дверей, пластик зерна. Странно, будто кто-то нарочно кинул его под ноги, да еще в момент проверки.
Не зная как вести себя дальше, Татьяна разломила его, понюхала и отбросила в сторону. Под пристальными взглядами людей, работающих в складе, спокойно вынула ручку и сделала отметку о гнездовом самосогревании. Записала номер склада, поставила вопросительный знак, а потом полезла на зерновую кучу, чтобы продолжать привычную работу. Более тщательно облазила каждый квадрат, выискивая гнездовое самосогревание - "гнезда", которые появлялись всякий раз, когда через поврежденную крышу капли дождя попадали на пшеницу и вызывали ее к жизни. Зерна начинали проклевываться, прорастать, получался единый живой сросшийся комок.
Толпа рабочих наблюдала за действиями Татьяны. Этот непонятный склад она проверила с особой тщательностью. Заметила, как начальники - колобки настороженно переглянулись и, один за другим, полезли за ней, начали вынимать и ставить назад копья с термометрами. Было видно, что найденный лоскут им тоже не понравился. Но больше Таня ничего не нашла. Кусок сросшегося зерна ни о чем не говорил и она поняла: он, действительно, был подкинут. Да, мир не без "добрых людей", вечно кто-то, кого-то подставляет! Так же понимала: комиссия боялась ее неопытности и того, что она может написать все, что угодно.
Наконец, Татьяна закончила проверку. Уезжать она и не собиралась, а вот поесть и помыться было бы здорово. Может, с девчонками поговорить на счет бани? А может, душ есть на хлебоприемном пункте?
***
- Вы почему проверку без меня делали?! - на выходе из территории хлебоприемного пункта прервал ее мысли раздраженный голос незнакомца. Таня увидела пожилого коротконогого мужчину и остановилась, ничего не понимая. Интересно, кто этот наглый грубиян? Может, директор? Не должно быть! Директора в таком тоне с ней не разговаривают. Накладно будет! Кто он тогда? И как он смеет ее в чем - то обвинять? Она честно сделала свою работу!
- Ну... и что дальше? - Татьяна смерила мужчину с головы до ног, готовая выплеснуть на него все скопившееся раздражение: и уехать не успевает и грязная вся, да еще этот... но сдержалась, человек был намного старше ее.
- Я представитель райкома партии! - гордо ответил он. - А ты разве не знаешь, что обязана делать проверку вместе с райкомом? - Ни с того ни с сего он перешел на пренебрежительное - "ты". Перекошенное злобой лицо, скользящий мимо взгляд... Неужели вновь придется идти с ним по пройденным, проверенным складам? Татьяна взяла себя в руки, хотя так и подмывало послать подальше, поругаться с незнакомым мужиком.
- Я везде делаю проверку без представителей, - спокойно, но твердо ответила она, глядя в его колючие глаза. Изо всех сил сдержалась, чтобы не сорваться.
- А ты знаешь, что здесь вредительством занимаются?! - вдруг закричал он так, будто навредили ему. Таня внимательно оглядела мужика. Неужели он серьезно? Злится и бесится, будто самого обкрадывают!
- Я отметила все склады, где есть гнездовое самосогревание. Вы знаете что это такое? - с издевкой спросила у него. Когда на нее кричали, Таня, будто со стороны, объективно оценивала обстановку и начинала контролировать себя.
- А я говорю, что зерно гноят! - истерично вскрикнул он.
- Монолитной порчи зерна, когда горит весь склад, нет. - Твердо глядя в глаза, повторила Татьяна. - Нет даже столбового самосогревания, если вы это имеете в виду! Комиссия, в составе четырех человек, проверила все склады, если не верите нам, можете сами проверять!
Мужик не тронулся с места. Стоящие рядом члены комиссии тоскливо наблюдали за диалогом. Никто не посмел вмешиваться.
- Если ты хорошо проверяла, ты должна знать, что зерно гноят и надо написать об этом, иначе я бумаги не подпишу!
- Да кто Вас просит подписывать - то? - повысив голос, вдруг возмутилась Татьяна и тут же опомнилась: плохой пример заразителен. Взяла себя в руки, добавила:
- Я вас и в комиссию включать не буду! Идите своей дорогой!
И разозлилась, разглядывая неизвестно откуда взявшегося, неприятного ей мужика. Небольшими темными, колючими глазами обшаривал он Татьяну, готовый кинуться и ударить ее. И сколько бурной, холодной злобы, неприкрытой, искренней ненависти к ней - человеку, которого видит впервые! Но Таня понимала также, что это напускное лицемерие, показная значимость, человек просто умеет... ломать комедию.
Поняв, что перед ней настоящий артист, вдруг засмеялась и повернулась, чтобы пригласить членов комиссии посмеяться вместе с ней, но лица их были не только серьезны, но и напуганы. Татьяна поняла, что совершила ошибку. Но такой уж у нее был упрямый характер: если обидеть, притом несправедливо, будет стоять до конца. Таня перестала смеяться, но уже твердо знала, что никто и никогда не уговорит ее сделать так, как скажет этот бесчувственный человек. Не дослушав его, она пошла дальше.
- Попробуй только не включи! Вы у меня все попляшете! Я предупреждал директора, что приду с проверкой! - кричал он Тане вслед.
- Да он и сам не знал, что инспектор из Бийска приедет... - вдруг оправдалась заведующая.
***
Всей толпой зашли в кабинет директора. Теперь представитель райкома кричал на него, грозил снять с работы, выгнать к такой-то матери, из партии и посадить в тюрьму за то, что испортил, доверенное государством, зерно. Преклонный возраст незнакомца, мокрые от пота, редкие седые пряди волос, прилипшие к черепу, темные, тусклые глаза, синие губы, тяжеловесная, неповоротливая походка - все говорило о том, что не так уж долго осталось ему топтать землю. Пора бы и остановиться, подумать о душе! А он все не угомонится!
Таню не волновало то, что ее оскорбили. От голода кружилась голова, за весь день она ничего существенного не съела, а потратила столько энергии! Проделала огромную тяжелую работу, добросовестно излазила чужие склады, выложилась полностью, а на нее еще и орут! Надо бы поскорей попасть в гостиницу, да смыть с себя пыль, а она слушает теперь дурацкие разборки.
Но больше всего пугало то, что придется идти в вечернее кафе и тратить последние деньги. Предстоящие затраты не входили в ее планы и вовсе испортили настроение. Провались вся эта нищенская жизнь, да необходимость с утра до вечера надрываться на работе!
Татьяна уже не принимала участие в начатой ругани. Внутренне напряглась, готовая всем дать отпор, злилась на райкомовского мужика, на то, что получается не так, как хотела она. Молчала, сама холодно и невозмутимо набрасывала акт проверки. Дело было привычное. На заготовленные ранее чистые бланки внесла некоторые замечания. Отметила в складе, где чудом появился проросший лоскут, наличие гнездового самосогревания, хотя, в принципе, гнезда и не было. Хлебоприемный пункт Быстрого Истока отличался даже большей чистотой и порядком, чем многие другие в Алтайском крае. Не обращая внимания на истеричные крики, Татьяна дописывала акт.
Наконец, ответственный работник райкома партии выдохся: устал кричать, хлопнул дверью и, опираясь на костыль, вышел. В кабинете воцарилась гробовая тишина.
- Татьяна Николаевна, где вы питаетесь? - вдруг послышался голос директора.
- Пока нигде... - машинально ответила Таня и внутренне напряглась: неужели будет предлагать ресторан, где все дороже, а для нее любая трата денег - нож острый?
Но что поделать? Совсем нищей себя показывать не станешь. Она ведь все-таки инспектор. Лицо официозное. Будь что будет. Вечные проблемы уже не удивляли, в последнее время они возникали всякий раз, за что бы она ни взялась. Хоть и этот случай: не успела приехать, начались крупные неприятности.
Директор принялся кому - то звонить. Таня дописала акт, включила фамилии только тех членов комиссии, что ходили с ней и отдала секретарю в печать.
- Галина Александровна, отведите Татьяну Николаевну в буфет. А потом возвращайтесь сюда, ко мне в кабинет, продолжим разговор, - распорядился директор.
Татьяна поняла, что они хотят на время избавиться от нее, чтобы откровенно поговорить.
***
В пустом буфете, прямо перед ней поставили огромную, полную тарелку борща. На рифленой тарелке принесли красиво выложенный, черный нарезанный хлеб. Таня попробовала глоточек мясного бульона и чуть было не обожглась: он был жирным и очень горячим. Кажется, еще никогда не ела она с таким удовольствием и аппетитом, как сейчас.
Наслаждение было непередаваемым, ведь последнее время Татьяна постоянно недоедала. Хорошо распаренный, довольно большой кусок мяса дополнял великолепное пиршество. Она уже наелась, когда перед ней поставили второе: мелко нарезанные кусочки мяса - гуляш с гречкой. Вся гречка не влезла, но каждый кусочек мяса она доела. Когда появился стакан компота Таня напугалась: от постоянного недоедания ее маленький желудок никогда не вместил бы столько еды, но также понимала, что за комплексный обед все равно придется платить, съест она его или нет.
И уже медленными глотками, наслаждаясь, отпивала восхитительный напиток, дошла до фруктов и через силу съела все! Вот это да! Да за такой пир никаких денег не жалко! Может же она, хоть раз в неделю, позволить себе такой великолепный ужин! Поднимаясь со стула, Таня показалась себе тяжелой, но была совершенно счастлива и удовлетворена. Наелась дня на два. Такого ужина хватит, чтобы до дома доехать. Хотя и там питались скромно: хлеб да пустой суп без мяса. В семье работал один отец. Мать водилась с ее сыном, а она все деньги отдавала за долги.
- Сколько с меня? - спросила Таня, подойдя к стойке высокого буфета, чтобы рассчитаться.
- Нисколько! - с нескрываемым неприязненным удивлением оглядела ее пухлая буфетчица. - У нас военная часть стоит. Директор с ними договорился!
И полу - отвернувшись, показала, что та ей крайне неприятна.
- Нисколько? - Вот это да! Молодец, директор, позаботился о ней!
На какой-то миг ощутила себя вдруг совершенно счастливой! Как все здорово! Как хорошо жить! Просто жить! И усмехнулась: много ли голодному, нищему человеку надо для счастья? Шагая назад по асфальтовой дорожке, вдруг увидела посаженные возле здания администрации березки, ощутила приятное дуновение свежего ветерка, захотелось кружиться от испытанного ощущения радости, попрыгать, побегать по безлюдной аллее, а лучше: оторваться от земли и полетать.
Перед входом в здание, заметила заполненные землей автопокрышки - клумбы с яркими алыми цветами. Чисто, уютно, красиво. Наконец - то, Татьяна все это увидела. И что этот райкомовский работник въелся, что там может в контролируемых складах сгореть, если даже сами подходы к ним такие ухоженные? Да и не столько много зерна здесь, по сравнению с Бийским элеватором. Там оно хранилось в огромных десятиэтажных бетонных хранилищах - силосах!
Что сделать? Еще раз сходить в злополучный склад? Сказать директору, чтобы рабочие полазили по зерну, еще раз проверили температуру, тем более, что это их прямая обязанность? Привести еще раз комиссию? Так не хочется! Позвонить в Бийск? Вдруг вспомнила, как Муза Ивановна вначале ее деятельности постоянно говорила:
- Если что-то не ясно, если сама не сможешь разобраться в каком-то деле, возникнут сложные вопросы, звони сразу мне, не занимайся самодеятельностью!
Но, уверенная в себе, Татьяна обходилась без наставительных советов, считала зазорным чего-то не знать, не уметь, или с чем-то самой не справиться. Сегодня, однако, наступила как раз та самая, устрашающая ситуация, когда дельные советы пригодятся.
Приостановившись, Таня вынула записную книжку, нашла номер телефона начальницы. И хотя рабочий день давно кончился, придется звонить домой.
Вернувшись, она увидела, что не только комиссия, но еще множество посторонних людей сидят в кабинете директора. Похоже, действительно, шло совещание. О чем они говорили, так и останется тайной. Да и зачем знать то, что ее не касается?
- Покушали, Татьяна Николаевна? - вежливо поинтересовался директор.
Таня удивилась: разве об этом надо спрашивать? Лучше б спросил, что теперь делать? Понимала, что ему нелегко: выдавало побледневшее, покрытое красными пятнами, лицо. И тем более было приятным беспокойство о себе. Стало жаль этого выдержанного человека. Не легко, однако, быть директором! Таня понимала, что люди растеряны и не придумали, что делать дальше.
- Да. Спасибо. Мне надо позвонить в Бийск, можно заказать переговоры?
- Конечно, сейчас закажем. - Засуетился директор.
- Акт напечатали? - Татьяна вспомнила о том, что отдала документы в печать.
- Напечатали... только дописали еще одну фамилию - представителя райкома партии, Коровина. Для нас это очень важно! - неуверенно глядя на Татьяну, тихо сказал руководитель.
- А если он подписывать не будет? Этот Коровин по складам с нами не ходил! Пусть сам проверяет, сам и пишет! - возмутилась инспекторша. Стало тихо. Так тихо, что было слышно, как жужжит муха, пытаясь вырваться сквозь стекло на улицу. За дверьми секретарша говорила с кем-то по телефону...
- Но он потребовал его включить! - не выдержала Галина Александровна.
- А у меня он потребовал написать, что вы зерно сгноили! - резко, не сдерживаясь более, ответила Татьяна.
Тишина зависла вновь.
- И все-таки... убедим его завтра подписать именно этот акт, - верил директор.
- А я знаю, что подписывать он не будет! - злилась Татьяна.
Сейчас бы отметила командировку, чуть свет уехала, тем более, что дорога не близкая... и конец мытарствам!
- Говорите, Татьяна Николаевна! Бийск на проводе! - прервала ее мысли секретарша.
***
- Муза Ивановна! Представляете, пришел представитель из райкома партии... - взяв трубку, сразу начала говорить Татьяна.
- Здравствуй, Таня. Ты откуда звонишь? - почти с издевкой пропела Муза Ивановна.
Таня поняла: та решила сразу поставить ее на место, будто, не знает, где она? Начальница не любила Татьяну. То ли потому, что по великой глупости в штыки отстаивала свое собственное мнение, то ли потому, что можно было не церемониться. Разведенка, одинокая мать с ребенком на руках, да еще и нищая.
- Здравствуйте, Муза Ивановна! Как откуда? Из Быстрого Истока...
- Что случилось? Говори медленнее и все по порядку.
- Муза Ивановна, пришел представитель райкома партии и сказал, что проверку мы должны делать только в его присутствии. Вроде как особое предписание есть...
Таня вспомнила, как другая сотрудница - Раиса Павловна вилась, расстилалась перед начальницей, приносила подарки, сувенирчики... Мыла за нее посуду... За это и в командировки почти не ездила, а если и была где, то очень редко и только в районных центрах. Там и командировочные выше и условия жизни лучше.
- Хорошо. Я завтра посмотрю бумаги. У тебя все?
- Нет! Еще он утверждает, что здесь в складах горит зерно и мне приказывает написать об этом в акте. Я сама пролазила все углы, проверила температуру, все у них нормально. Отметила "гнезда" и то так, на всякий случай, - пересказывала ситуацию Татьяна, боясь, что начальница может не дослушать до конца и бросить трубку.
- И что ты от меня хочешь? - она явно не хотела брать ответственности на себя.
- Как что? - растерялась Таня. - Представителя в акт включили, а он его не подписывает. Что мне делать? Можно привезти акт без его подписи?
- Как это ты смогла проверить все так быстро? Не успела приехать и акт уже готов? - начальница явно не хотела отвечать на вопросы.
- Муза Ивановна, ну что вы говорите? Время - то посмотрите сколько? Я и склады все, и лабораторию проверила. Акт мне напечатали.
Таня посмотрела на сидящих в безмолвии людей. Вот идиотка! Приходится стоять и в присутствии посторонних оправдываться перед ней, ведь знает же, что это официальный звонок, и, скорей всего, из кабинета директора. От кого еще можно междугородний разговор заказать? И тут же захлестнула боль: Татьяна продала себя, сказав, что все проверила. Ведь командировки давали не меньше, чем на три дня! А в дальние села и до пяти дней! Иначе командировочные оплачивать не будут! И она ничего не заработает!
- Не знаю, что и делать... - медленно соображала Муза Ивановна. - Подожди, у меня есть номера телефонов Краевой инспекции. Есть где-то и домашние телефоны... Вот нашла. Записывай! Спроси Эльвиру Ивановну. Фамилия у нее - Скиба. Помнишь, трехдневный семинар в Барнауле проводила? Сегодня уже поздно, не тревожь ее, завтра утром и позвонишь. Неужели правда все проверила?
Таня схватила приготовленный листок и поторопилась все записать.
- Да нет! Это я так... Приеду, все расскажу, - начала выкручиваться Татьяна, - а Вы, Муза Ивановна, найдите предписание или приказ о том, что хлебный инспектор без райкома партии делать проверку не имеет права... Я завтра позвоню и Вам. Хорошо?
- Хорошо. Только не надо мной командовать! Звони сразу в Барнаул. И самодеятельностью не занимайся! Все поняла? А приедешь, еще поговорим! Да смотри, сегодня в Барнаул не звони, поздно уже. Понятно?
- До свидания, Муза Ивановна!
Таня положила трубку и совсем разволновалась: сама проговорилась, что за единственный день приехала и всю проверку сделала. Узнает начальница точно, неизвестно чем это кончится. А сама ничего и не знает! Научилась только командовать, да унижать!
- Если надо еще куда позвонить, говорите. - Вновь предложил директор. Люди с напряжением прислушивались к разговору. Рабочий день давно закончился, но никто по домам не расходился.
- Надо в Барнаул звонить. Только сейчас... поздно уже, - отказывалась Татьяна. Еще одного неприятного разговора ей не вынести.
- Может, все-таки позвоним? - директор просительно посмотрел на нее. Ну что ж, если он не считает это неприличным, почему бы и не позвонить? Таня махнула рукой: теперь уж пусть все идет, как идет.
- Давайте. Вот номер телефона. Нужно спросить Эльвиру Ивановну.
Директор с листком бумаги пошел к секретарше. Люди потихоньку переговаривались, но никто не расходился. Хорошо, что Татьяну накормили. И торопиться ей было некуда. В гостинице тоже делать нечего. Придет, согреет кипятильником воду, ополоснется немного, а то тело от пыли щиплет, и спать. Встала рано, ехала долго, устала. А тут еще и ситуация... вышла из-под контроля!
- Эльвира Ивановна? Звонит вам Татьяна, инспектор из Бийска. Помните? Мы к вам с Музой Ивановной на семинар еще приезжали. - Таня покосилась на людей. Хоть бы не послала подальше, как непосредственная ее начальница.
- Здравствуй, Танечка. Я отлично тебя помню. Ты много работаешь и у нас на хорошем счету. Могу тебя обрадовать. Пришла разнарядка из Москвы: прислать одного человека от Алтайского края на курсы повышения квалификации в город Рязань. На два месяца. Я предложила твою кандидатуру. Надеюсь, ты достойно представишь край. - В трубке слышался живой, настырный, чуть картавый, женский голос. Таня с недоумением прислушивалась к словам и ничего не понимала. Муза Ивановна на курсы ее не предлагала!
- Меня?! А вы ничего не путаете? Моя фамилия Ветошкина. - Растерянно проговорила Таня, разглядывая сидящих в напряжении людей.
- Ничего я не путаю. Желающих поехать много. Предусмотрено недельное пребывание в Москве. С посещением ВДНХ, хлебокомбината имени Цурюпы, и других предприятий.
- Спасибо... Эльвира Ивановна, - Татьяна прервала Главного инспектора, чувствуя, что все на нее смотрят и ловят каждое слово, - А у меня проблемы...
- Проблемы? И ты не сможешь поехать? - изумился голос в трубке.
- Поеду с удовольствием, если разрешите... Проблемы по работе. Я звоню из Быстрого Истока. Здесь узнала, что проверку надо было проводить совместно с представителем райкома партии, а я уже прошла по складам, - перешла она к сути дела.
- Так... Да, желательно, но не обязательно. Что еще? - быстро решила первый вопрос инспекторша из Барнаула.
- Включила фамилию представителя в акт проверки, а он не подписывает, говорит, что в одном из складов зерно испорчено, - продолжала Таня.
- А ты сама проверяла? - уточнила Эльвира Ивановна.
- Да. Все у них нормально! Отметила гнездовое самосогревание. Да и то потому, что лоскут сросшегося зерна на видном месте валялся! Мне кажется, его просто подбросили.
- Могли и подбросить. Сделай так: по всем правилам лаборанты пусть отберут образцы из этого склада, под твоим присмотром определят качество зерна. Ты все опечатываешь, ставишь число, подпись и высылаешь нам на арбитраж. Точно так же, как отправляешь зерно на экспорт и выписываешь сертификат качества, помнишь? Вот и все проблемы. А я думала, что ты ехать не сможешь! - тараторила инспекторша.
- Смогу, смогу, я поеду! Спасибо, Эльвира Ивановна... А что, если Муза Ивановна не отпустит?! - не удержалась Татьяна от того, чтобы не выяснить все до конца.
- Приказ из Управления на твое имя придет, она не сможет исправить, - засмеялась женщина.
- До свидания, Эльвира Ивановна. Спасибо за все!
- До свидания, Танечка!
Татьяна сидела рядом с чужими, притихшими людьми и старалась сделать все, что от нее зависело. Часы показывали десять часов вечера. Передав разговор, увидела, как лица людей засветились радостью, они поднимались с мест, шумно двигали стульями, весело переговаривались и начали улыбаться. Директор громко отдавал приказы заведующей лаборатории и заведующему складами:
- Пробы отобрать. Принести в лабораторию. Проверить качество. И завтра же в Барнаул.
- Я пойду с лаборантами в склад, чтобы не было потом разговоров, - решила Таня.
Слава Богу, принесли образцы, девчонки сделали анализ. Качество зерна было хорошим. Утром образцы отправят в Барнаул, Таня заберет, подписанные комиссией, акты проверки и со спокойной душой уедет домой. Давно она так не нервничала.
В гостинице выпросила у горничной тазик, закрыла изнутри комнату, разделась, и над тазиком, полила себя водой. Хорошо растерла тело, сменила белье, почувствовала себя чистой и легла спать.
* * *
На другой день с утра пришел, наверное, из Бийска, проливной дождь. Было пасмурно и, казалось, времени было мало. Вставать не хотелось. Но, посмотрев на часы, - пять минут десятого! - вскочила. Хотя... Кто здесь будет указывать, во сколько ей приходить на работу? Только и осталось: забрать акты да уйти. Но первого, кого Татьяна встретила в кабинете директора, был Коровин. Широкое лицо его не казалось уже злобной маской, как вчера. Увидев Таню, он улыбнулся. С чего бы это за ночь так измениться? Увидела в руках его свои акты. Неужели подписал? Татьяна сдержанно поздоровалась.
- Опаздываешь, дама! - продолжал ехидно улыбаться Коровин. Сегодня он не казался таким старым, как вчера.
- Не-ет! Тебе придется вначале побывать со мной на приеме у первого секретаря райкома партии! Увидим, как ты там запоешь! - злорадно сказал он. - Пойдем! Нас ждут!
- Пойдемте, мне все равно, - пожала плечами Таня и вопросительно посмотрела на директора. Тот промолчал.
Как хорошо, что вчера дозвонилась до Барнаула! Похоже, Коровин этого еще не знает. Ишь, как радуется! Таня собиралась с мыслями, что и как надо сказать главе районной администрации... Надо убедить человека, что этот... Коровин совсем не прав! А если окажется, что и тот такой же упертый? Если оба начнут орать? Конечно, можно проигнорировать приглашение и никуда не ходить, ведь сделано все как надо! Но акты были в руках у Коровина, и Тане ничего не оставалось делать, как идти с ним...
На улице хлестал дождь, было, как в Бийске, пасмурно и холодно. Представитель с гордостью открыл дверцу стоящей возле крыльца, видимо, райкомовской "Волги", широким жестом пригласил Таню садиться на заднее сиденье. Она ничему уже не удивлялась. Лишь боялась запачкать грязными туфлями персидский ковер под ногами да молчала всю дорогу, еще раз продумывая, что и как надо говорить. Коровин, развалившись на переднем сиденье, перекидывался словами с водителем.
Молоденькая девчонка - секретарша, увидев их, тут же предложила войти в кабинет секретаря.
Таня боялась только одного: что она плохо выглядит, что неважно одета, что старые туфли грязны, и она не накрашена. В своей же правоте была уверена. Неодолимая уверенность, неистовая решимость наполняла ее, лилась через край и Таня знала, что докажет правду.
***
Кабинет заливал полумрак. В глубине Татьяна увидела сидящего человека. Лицо его казалось усталым и печальным. Он предложил им присесть. От места, где сидел управленец, их разделяло несколько столов, составленных один за другим, будто Глава администрации района специально держал посетителей на расстоянии. Таня хотела подойти поближе, сесть рядом с ним и доверительно начать свой рассказ, но Коровин уселся за самый крайний стол и, ей ничего не оставалось, как сесть напротив его, на том же расстоянии.
- Рассказывайте, что случилось? - спросил секретарь приятным голосом, неизвестно к кому обращаясь. Таня молчала, давая слово Коровину, он старше, пусть и расскажет.
- Вот она... покрывает тех, кто гноит зерно в закромах Родины, - напыщенно начал он и замолчал.
- Продолжайте... - послышался спокойный голос.
- Вот пусть она и отчитывается, - вдруг Тане показалось, что Коровин злится.
- Я - Ветошкина Татьяна Николаевна, хлебный инспектор из Бийска. Приехала на ваш хлебоприемный пункт с проверкой, - представилась она, пытаясь говорить строго и официально. Знала слабость: могла наговорить лишнего. Теперь следила за каждым произнесенным словом, каждым предложением.
- Это мы знаем, - бесстрастно подтвердил секретарь. Пока Таня не смогла понять его позицию.
- Вчера, комиссией в составе из четырех человек, мы проверили условия хранения зерна... - так же осторожно, невозмутимо продолжала говорить Татьяна.
- Да она с ними заодно, - не выдержал первым Коровин. И вдруг истерично закричал: - Покрывает их всех!
- Вечером я позвонила в Барнаул, в Алтайскую Краевую инспекцию, рассказала им о конфликте с вашим представителем... - холодно докладывала Татьяна, не меняя выражения лица. Она боялась раскрыться, дать противнику возможность за что-то зацепиться, ударить по слабому месту. Сама внимательно следила за каждым движением, ловила каждое слово, прислушивалась к интонации их голосов.
- А зачем надо было звонить в Барнаул? - вдруг встал из-за стола мужчина
и направился к ним. - Мы бы и сами разобрались!
Таня вздрогнула: нашла момент, однако, зацепила! Им не понравилось, что Край узнал!
- По приказу из Барнаула, по всем правилам, в моем присутствии были отобраны пробы зерна со спорного склада. Мною проверено качество зерна. Пробы опечатаны, отправлены в Барнаул на арбитраж. Никакой порчи зерна нет. У меня все! - Таня специально повторяла и повторяла слово "Барнаул", когда увидела, что секретарю это не понравилось?
- Да она против советской власти! - вдруг изумился Коровин, не понимая, что происходит.
Татьяне вдруг стало обидно за зря потраченное время. Какая советская власть, если она родилась после войны и только понаслышке знает, что четверть века назад шла борьба за власть? В какие годы старик живет? Совсем рехнулся? Оголтелый сторонник каких-то Советов!
- Я убедительно прошу Коровина тут же подписать акты проверки, раз он вписал свою фамилию! - Таня смотрела теперь на секретаря и только с ним разговаривала.
- Ничего я подписывать не буду! - расстроился Коровин. Глядя на него, Татьяна подумала: " Зачем его держат? За какие былые заслуги? Что с него возьмешь? Бестолковый, старый пень, наделенный непонятной властью!"
- Подпиши! - подходя к ним, сказал хозяин кабинета.
- Как? - удивился Коровин и Таня увидела, как он побледнел.
- А вот так. Думать надо было головой! - повысил голос секретарь. У Тани вновь закрутились мысли: "Интересно, о чем надо было думать? И что за игры они вели?" Но правила чужой игры она не знала, да и не хотела знать! Скорей бы подписали и... домой! Больше ей ничего не надо!
- Я не буду подписывать... - понуро сказал старик.
- Подпиши, я тебе сказал! - закричал вдруг, спокойный на вид, партийный организатор. Таня посмотрела на него: тоже раскричался! Коровин, наконец, подписал первый акт проверки, швырнул на стол, встал, взбешенный, готовясь выйти.
- Все экземпляры надо подписать. Все! - не сдерживая злорадства, пояснила Татьяна.
- Все - то зачем? - темнея лицом, спросил тот. Таня удивилась: даже голос изменился у человека. Стал хриплым и глухим. Он, видимо, так ничего и не понял.
- Надо, значит! - повысила, наконец, голос и Таня. Иначе он, наверное, не понимает!
Секретарь отошел к окну и смотрел сквозь стекла, по которым хлестал дождь, на улицу. О чем он думал? Схватив подписанные листы, Таня на выходе бросила: - До свидания!
- До свидания, - ответил секретарь. Коровин снова присел, невидяще глядел в пол.
Не показывая прорывающейся наружу радости, Таня выскочила на улицу. Ура! Неужели она победила?! Спрятав под кофту пописанные акты, под дождем понеслась прямо к директору.
- Подписали! - громко сказала Татьяна, изо всех сил сдерживая ликование. Возбужденно начала рассказывать о приеме. О том, как разговаривала с Главой администрации, как убедила Коровина подписать документы...
- Хорошо, когда уезжаете? - невозмутимо произнес директор и забрал подписанные документы.
- Сегодня. - Разочарованно запнулась Таня. - Только вот командировку отмечу.
Удивленно и беззащитно посмотрела на него, но вида, что расстроилась, не подала. Бог с ним! Роли переменились: теперь он недоступный, независимый от нее, директор. А Татьяна вновь превратилась в серую, усталую, голодную мышку, у которой нет ни денег, ни власти...
- Домой Вас отвезут на машине. Идите в гостиницу. Собирайтесь, - вдруг добавил он.
- Спасибо! До свиданья... - Таня обрадовалась тому, что ее бесплатно довезут до дома и она хоть немного на этом заработает!
- До свиданья. Приезжайте еще... - официально, невозмутимо предложил директор.
***
Сидя на заднем мягком сиденье директорской машины, смотрела, как за окном бурно и неукротимо бушует стихия, перебирала в памяти только что произошедшие события, нелегкую, собственную победу и вдруг, после пережитого волнения, в глубине души ощутила восторженный экстаз. Заметила на своем лице глупую, ликующую улыбку, согнала ее, но тут же, забывшись, вновь улыбнулась. Пожилой водитель, всецело занятый дорогой, не обращал на нее внимания.
Да и хрен с ним, с директором! Татьяна сама знает, что она молодец, и доказывала не ему, а прежде всего, себе самой, чего стоит! Да и что она хотела, чтоб ее качали на руках? Или дали денег за честно выполненную работу? Беспричинная, затаенная горечь еще подтачивала радость победы, но давно уже Таня не была так счастлива, как в эти недолгие часы возвращения домой.