Электричка Москва-Егорьевск. Сижу в "купе" у самого выхода в тамбур, смотрю по сторонам, о чем-то своем думаю.
В середине пути входят два мужчины лет по 50, оба подвыпившие, один с ополовиненной бутылкой водки, и садятся напротив моей лавки. Задушевно разговаривают, потом переходят на поэзию, потом на романсы.
- Не гляди на меня с улыбкой... ты Есенина любишь?
- Конечно, люблю. Я тебе сейчас сам могу его стихотворение прочитать (начинает читать).
- А вот это... (начинает читать другое) ...
- Это Блок, это не Есенин...
- Я не люблю, когда мне лезут в душу... (дальше вместе - Особенно когда в нее плюют)...
- А я Ахматову люблю, у нее красивые стихи... (начинает читать) А ты Ахматову любишь?
- И я люблю. У нее муж был Гумилев, ты знаешь?
- Откуда мне знать? Я из деревни. Какое мне дело, кто у нее был муж? Мне ее стихи нравятся, а кто у нее был муж, мне все равно...
- У нее муж был Гумилев...
- Из далека долго ... течет река Волга... течет река Волга... конца и края нет...
(подпевают друг другу)
- Бьется в низкой землянке огонь...
На протяжении всего этого один из них, хуже сохранившийся, завывает не хуже бурлаков, с затяжными окончаниями в конце строф, на весь вагон, причем получается не пение, а вой с хрипом. Другой, лучше сохранившийся, останавливает его: "Потише! Не так громко! Люди вокруг. Cмотри, вон уже девчонки над тобой смеются". (Во втором "купе" подростки потешались над забавными дядьками) - "Ну и пусть смеются. Они вон какие красавицы. Дай им бог всего хорошего" - "Да, дай им бог всего... да и нам тоже..." У лучше сохранившегося слышится неплохой голос, стихи вообще хорошо декламирует, с удачными акцентами на сонорных и шипящих.
Подъехали к Куровской. Там электричка стоит 15 минут, а потом едет дальше. Многие вышли, некоторые чтобы закурить на улице, размять ноги. Два товарища договорились, что лучше сохранившийся сгоняет на станцию за еще одной бутылкой, а хуже сохранившийся останется в вагоне. Так и было сделано.
Как только поезд тронулся, концерт продолжился. Я ушла от них в середину вагона, заняла целое "купе" (народу было уже мало) и вытянула ноги на сиденье напротив. В соседнем "купе" на лавке лежал еще один дядька, как будто спал. Видимо, песни ему надоели, он поднялся и весьма грубо попросил их заткнуться. Лучше сохранившийся поднялся и пошел к нему в середину вагона (признаться, я подумала, как бы не было мордобоя):
- ну ты извини, мужик, если что... я ему говорю, потише-потише - как не слышит...
- да ладно, че там. Вы же тут не одни, о других надо думать. У людей свои проблемы, заботы, а вы тут орете на весь поезд...
- ну извини
- да ладно, че там. Это твой братан, что ль? (показывает на оставшегося одного хуже сохранившегося). Зови его сюда. Эй, ты, иди сюда! (тот встает и неуверенно продвигается в середину вагона). Меня Петрович зовут. Тя как?
- (лучше сохранившийся): Николай... Коля
- (хуже сохранившийся): Саша
(жмут друг другу руки)
Петрович: вы сами-то откуда?
Коля: с Ильинского Погоста
Петрович: а, это хорошо, здесь раньше деревни хорошие были, никто не пил, не курил, девки красивые были, даже из Рязанской области свататься приезжали... татары не дошли сюда... а потому что мужики не пили, потомство хорошее было... тут в основном староверы жили...
Коля: да, я тоже был старовером, а потом как -то перешел в нынешнюю церковь...
Петрович: а я первый раз на электричке еду. Всегда на машине. Вчера сломалась. А ты с какого года? С 60-ого?
Коля: я с 47-ого, мне в декабре будет 59
Петрович: ну ты даешь! Хорошо сохранился! Ты заспиртованный! (жмет ему руку)
Коля: да, я с 47-ого, в декабре 59 будет.
Петрович: а братан твой?
Коля: он меня младше, ему ... (называет)
Саша: мне ... (подтверждает)
Петрович: а выглядишь ты старше Николая...
Саша: дай пять ... дай пять... (жмет ему руку)
(пьют купленное в Куровской вино "Арбатское" прямо из горла, Саша налегает в основном на оставшуюся водку. Кто-то с того конца вагона принес им пирожки на закуску)
Петрович - Коле: ты чем занимаешься?
Коля: я сейчас на пенсии. Я всю жизнь железнодорожником отработал...
Петрович: а, у вас там пенсия раньше начинается, да? В 55...
Коля: да, я с 55 на пенсии, сейчас на таможне работаю...
Петрович: хороший ты мужик... если б еще и не пил, то цены б тебе не было...
(Коля с согласием молчит) Ты где служил-то?
Коля: я на Украине и потом под Ленинградом... Гатчина...
Петрович: я тоже под Ленинградом служил. Я на гитаре играл... (начинает перебирать виртуальные струны)
Саша: и я там был. Я много где был. Я был везде, где ты был...
Петрович: и где ты был?
Саша (заплетающимся языком): в Туле
Петрович: В Туле он был, где ружья... (прицеливается и наводит воображаемое оружие)
Саша: нет, я в тундре был...
Петрович: а это че, не тундра? (показывает за окно - там лес). А я в Калуге был... Там Циолковский родился... (Саша вновь начинает петь) Тихо, Серега, не ори!
Саша: Я Сашка
Петрович: Сашка, не ори. Песни ТЫ там всю дорогу орал?
Саша: че вспоминал, то и пел. Давай я тебе спою. Я не люблю, когда...
Петрович: нет, ты мне лучше стихи расскажи
Саша: не гляди на меня с улыбкой...
(Вновь сбиваются на песни, Саша по-прежнему воет)
Петрович (Саше): Слушай, а это твой вонючий голос я слышал?
Коля: а мой?
Петрович (Коле): у тебя голос на три тона выше, чем у меня. Тебе в церкви петь надо. Певчим лучше. Вообще у тебя жизнь пойдет другая...
Коля: а я думал, у него лучше (показывает на Сашу), я на него ориентировался...
Петрович: у него как у меня, у него нет голоса. А у тя голос высокий, на всю электричку, от угла до угла... (вновь раздается соло Саши) Заткнись, ты на весь вагон уже надоел... Ты домой придешь, сядь в туалет и записывай на магнитофон...
Саша: Все, я ухожу, забираю свою сумку (тянется за сумкой)
Петрович: это моя сумка...
Саша: дай пять... дай пять... (жмут друг другу руки)
Меж тем двери электрички на Ильинском Погосте открылись, закрылись, поезд поехал дальше...
Петрович: ребят, а я вытащил 18 зубов (водит ладонью по подбородку) Зубы залечить все хочу... столько денег уже заплатил... еще не все...
Коля: да, зубы - дело такое.
Петрович: слушай, если ты с 47-го года, значит, тебе... 61-й идет?
Коля: мне в декабре 59 будет. Ну я же не дурак...
Петрович (еще посомневавшись и подумав): А, согласен, согласен.
Саша: я не люблю, когда мне лезут в душу...
Петрович: слушай меня: у него (на Колю) голос есть. У тебя его нет, и у меня тоже.