Елена: другие произведения.

О моей соседке

Сервер "Заграница": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 2, последний от 16/06/2008.
  • © Copyright Елена
  • Обновлено: 12/03/2008. 10k. Статистика.
  • Рассказ: Россия
  • Оценка: 3.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    История одной жизни

  •   О моей соседке
      
      Моей соседке, Вере Семеновне, в характеристике однажды написали: "Пряма до бесцеремонности". В самую точку. Я вхожу и вторым ее предложением слышу: "Что это ты за платье на себя надела? Сними и выкини сейчас же. Оно тебя только уродует..." Такие замечания она делает почти всем своим знакомым. Нет, она и хвалит тоже, когда ей нравится, ну а когда не нравится - высказывает. Она рассуждает так об одежде, внешности и даже прическе. Так я узнала, что мне надо придумать какую-нибудь хорошую прическу и отпустить челку, потому что у меня "лобик хотя и аккуратный, но большой". И спорить с Верой Семеновной бесполезно: она считает, что у нее есть вкус. Я с этим не спорю, но и отрицать того, что со времен ее молодости (а ей уже за 70) прошло немало лет, нельзя. Я пытаюсь объяснить ей, что у каждого свое видение красоты и что то, что считает красивым она, другие не обязаны таковым считать; что никому не хочется слушать ее комментарии, и что если люди и проглатывают это, то только потому, что знают ее и могут ей это простить.
      
      Если, стоя у окна, Вера Семеновна увидит на улице одну из жительниц нашего дома, то скажет:
      - Это же Света... Что же она такая седая, хоть бы покрасилась... И идет как-то - вся сгорбилась... Как же так можно?
      Я через силу смолчу: какое ей дело до того, как ходит Света, которой самой под 70.
      Но это еще ничто в сравнении с тем, что скажет Вера Семеновна, увидев за окном сгорбленных, с палками старичков, вышедших подышать на улицу:
      - Нет, ты глянь! Кошмар! Сидели бы лучше дома. Еле ползают!
      - Да что вы, радоваться надо, что они в таком возрасте еще вместе, еще ползают! - отвечаю.
      - Нет, уж лучше умереть, чем вот так ползать, как старая развалина.
      
      Есть вещи, в которых Вера Семеновна уверена. Например, она уверена, что лучший шоколад - Alpen Gold, ведь он "молочный, с изюмом и крупными орешками", никакой другой, и уж тем более горький, она не признает. Она уверена, что лучший торт - вафельный в шоколаде с орешками. Что девушка должна носить не больше 37 размер обуви... Что Сочи - отвратительный город, а центр Москвы кончается Садовым кольцом... Что немецкий - самый гнусный, а французский - самый прекрасный из языков... Что наша незамужняя 30-летняя соседка, естественно, девушка...
      
      Впрочем, уверена Вера Семеновна и в том, что я - ребенок, которого надо воспитывать... Что если я дома одна, то на 100% голодная, и потому зовет меня всегда покушать, или чаю попить, а заодно скрасить ее одиночество слушанием рассказов былых времен, повторяющихся неоднократно. По-соседски мы всегда друг другу помогаем - нужны ли деньги, или соль закончилась. Никогда не забуду поздравить дорогую соседку с Днем Рождения, а если она о моем забудет, то это только из забывчивости.
      
      Вера Семеновна - добрейшей души человек. Судьба не дала ей того, чего ей больше всего в жизни необходимо: она одинока.
      
      Семья, в которой она была далеко не первым и не последним ребенком, убитая смертью отца, окончательно развалилась со смертью матери. Дед по линии матери, зажиточный крестьянин, отказался от детей, так и не признав их отца, красного большевика. Сирот раскидали по детдомам. Вере повезло более других - вместе с братом она попала в Интернат для детей погибших воинов. Шла война.
      
      После 8 класса, несмотря на аттестат без троек и уговоры учителей остаться в школе, Вера вслед за подружками, дабы не расставаться с ними, подала документы в техникум. Ей предстояли четыре года нищей студенческой романтики в общежитии, а потом - отъезд на периферию.
      
      "Москвичка! Ниче делать не умея!" - так встретила потенциальная свекровь Веры свою невестку. Коля был деревенским парнем в селе Коротояк Пензенской области, куда юную Веру после окончания мукомольного техникума направили по распределению. Они мило и платонично общались, пока приговор свекрови не пошатнул серьезных намерений Коли. Он стал сомневаться в правильности собственного выбора и как-то медленно отношения сошли на нет. Спустя много лет Вера Семеновна по-прежнему считала, что то была единственная в ее жизни любовь, повториться коей уже не было суждено.
      
      Разочаровавшись в любви и поняв, что мукомольное производство - не ее призвание, Вера стала просить начальство об избавлении от отработки диплома, и это удалось. Оставив Коротояк, она вернулась в Москву и поступила в Педагогический на заочный. В то же время устроилась воспитателем в лесной детский сад в Подмосковье. Дети оказались ее призванием. Редко люди так находят себя - она буквально растворялась в своих воспитанниках, отдавая им любовь и получая то же самое взамен. Самые отъявленные хулиганы танцевали под ее руководством в кружке самодеятельности, слушали пересказы Гюго и Бальзака, а каждый раз во время обеда старались обрадовать пустыми тарелками, т.к. знали, что Вера Семеновна любит, когда дети хорошо кушают. За своих воспитанников Вера Семеновна уверена даже спустя 50 лет, что они выросли хорошими людьми.
      
      Меж тем возраст подходил к 27, а личная жизнь Веры до сих пор не была устроена. Случайно через подругу она познакомилась с тем, кого потом в разговорах называла всегда или по фамилии - Ч...ым, или Крокодилом (Вера Семеновна любит называть мужчин крокодилами, а тех, кто ей милее, крокодильчиками). У него был уже за плечами брак и ребенок, были профессия и талант, объединенные в одном деле - проектирование многоэтажных домов, которые долго еще будут олицетворять жилые массивы российского мегаполиса, а также комната в коммуналке, потому что инженерская зарплата оставалась преимущественно на щедро накрытых столах "Праги" и прочих монстров советского общепита. "Я не люблю тебя, но, раз уж пора замуж, пора устраивать жизнь, я согласна", - так ответила Вера на предложение руки и сердца.
      
      Вера не испытывала удовольствий супружеского общения и не могла внять совету мужа "расслабиться". В этом она не находила ничего приятного. Однако детей Крокодил хотел "троих, и никак не меньше". Но, родив первого, Вера решила, что больше не хочет. Олежка был крупным ребенком, что затянуло процесс родов на долгое время. Акушерка кричала на роженицу. "Уберите ее", - попросила Вера. Ее убрали и спустя какое-то время ситуация разрешилась. "Больше никогда", - выдохнула Вера и мгновенно смягчилась, когда к груди ей поднесли маленький комочек с тянущимися ручками и ищущими глазками.
      
      Олег рос умным и способным мальчиком. В яслях, в школе, во дворе - везде был первым, ватага мальчишек повсюду носилась за ним.
      - Мама, а мне еще долго жить? - спросил однажды ребенок.
      - Конечно, долго, откуда такие вопросы? - недоумевала Вера.
      - Мне еще столько всего надо успеть, я столько всего интересного задумал.
      Вера применяла весь свой педагогический потенциал в становлении сына. "Или будет гением, или ему не жить", - говорили воспитатели. Как в воду глядели. В возрасте 8 лет Олежка погиб - на него наехала машина, за рулем которой сидел молодой, без водительских прав парень. Ребенок упал на капот и несколько часов операции не спасли его жизнь.
      
      Горю Веры Семеновны не было конца и края. Жизнь остановилась для нее. То, что было смыслом ее жизни, ушло в никуда. Она делила женщин на "мужелюбивых" и "чадолюбивых" и, считая себя второй, вдруг потеряла самое главное. Семейная жизнь трещала по швам. Впереди был развод.
      
      Она копила деньги на лучший памятник сыну и постоянно ездила к нему на могилу. И плакала, плакала, плакала. Плакала, когда была на кладбище, когда касалась его вещей, когда видела других детей на улице. С работой в детском саду пришлось расстаться. Тут кстати оказался техникум и старая подруга, которая повезла Веру в командировки по всему Союзу, в Прибалтику, на Урал, можно сказать, спасла, помогла пережить ужасное горе.
      
      Спустя еще много лет Вера Семеновна переехала в наш дом из коммуналки в центре Москвы около Арбата. Ее Крокодил к тому времени тихо доживал в одинокой квартире. Для нее очень важно было, кто ее соседи, и мы ее не разочаровали. Вера Семеновна поддерживала отношения со старыми и обретала новых знакомых.
      
      Вечно живя в коммуналках, общежитиях, она панически боялась одиночества. Она не могла засыпать и просыпаться одна в комнате, не могла не заботиться о ком-то, не ждать кого-то с работы, готовить ужин, делиться материальным и душевным. В первый Новый Год, узнав, что она одна, мы пригласили ее к себе. У нас она впервые попробовала киви и - кто бы мог ожидать - аллергия заставила ее раньше уйти домой. Смеясь, она вспоминает об этом каждый Новый Год.
      
      Не вынося одиночества, Вера Семеновна из жалости пускала пожить у себя то одних, то других. Чаще всего оговариваемая сумма аренды сводилась к нулю или заменялась покупкой продуктов на общий стол. В ее однокомнатной квартире перебывало немало лиц, коим требовалась московская регистрация. Среди них особенно долго жила семья грузин. Почему-то к Грузии Вера Семеновна испытывала особо теплые чувства, тем более после того, как те уверили ее, что тот самый суровый дед по имени Илларион, кого в селе называли турком, был, судя по всему, грузином, а звали его турком потому, что о грузинах на селе просто не знали.
      
      Эта семья, коей мужские представители в лице отца и сына, а также временами зятя и дяди, приехала в Москву на заработки и, по возможности, для устроения здесь жизни. Припоминая то войну в Абхазии, с оглядкой на защитницу-Америку, то героическое прошлое гордого грузинского народа, они выпивали один за другим бокалы вина. Вера Семеновна провожала и встречала их с работы, нервничала, когда они задерживались (в тот период таких гостей особенно потчевала милиция), а в отношении меня выполняла роль свахи. Сложно было отказаться, и еще сложнее - суметь сохранить дружеские отношения.
      
      Спустя два года наши грузины вернулись на родину. Видимо, жизнь там наладилась, если звонят они редко и не очень-то рвутся обратно. А сердобольная Вера Семеновна, моя чеховская Душечка, вновь заскучала и уже заселила к себе приезжую девушку из Чувашии. Что ж поделать, если не может человек оставаться один.
      
      Однажды у меня была подруга. По какому-то вопросу зашла Вера Семеновна. Она смерила мою гостью оценивающим взглядом, как всегда имела привычку при новой встрече порешить, сколь красив или приятен человек. Я тем временем занималась ее просьбой, параллельно разговаривая с подругой. Наш разговор, лишенный намека на излишнюю вежливость, показался Вере Семеновне грубым, и она высказала нам свое наблюдение, попутно дав совет, как надо общаться. Подруга округлила глаза и, когда дверь за Верой Семеновной закрылась, сказала: "С какой стати она, совершенно незнакомый мне человек, лезет в наши отношения и еще дает советы?!" "Забудь это", - ответила я, ведь я понимаю, какова Вера Семеновна.
      
      19 августа 2007
      
      
  • Комментарии: 2, последний от 16/06/2008.
  • © Copyright Елена
  • Обновлено: 12/03/2008. 10k. Статистика.
  • Рассказ: Россия
  • Оценка: 3.00*3  Ваша оценка:

    Связаться с программистом сайта
    "Заграница"
    Путевые заметки
    Это наша кнопка