Промедление Смерти Подобно

"Те, кто неспособны помнить прошлое,

обречены повторять его."

Джордж Сантаяна

Это предостережение выдающийся американский философ высказал в своём труде "ЖИЗНЬ РАЗУМА" ещё в начале минувшего века. А хорошо ли сегодня помнят своё прошлое евреи диаспоры? Извлекли ли они надлежащие уроки из своей многострадальной истории? Об этом мы беседуем с человеком необычной судьбы, носящим необычную фамилию, - Пинхас Шмульевич Раввин.

-Э. Л. Уважаемый Пинхас Шмульевич! Прежде всего, расскажите, хотя бы вкратце, читателям о себе.

-П. Р. Я родился в 1930-ом году в городке Красилов Каменец-Подольской (ныне Хмельницкой) области Украины. Мои отец и мать воспитывались в религиозных еврейских семьях, были прекрасно образованными людьми, отлично знали историю и традиции нашего народа. Советская власть враждебно относилась к людям такого происхождения и воспитания. Их, как правило, зачисляли в категорию "лишенцев".

-Э. Л. Быть может, не всем нашим читателям знаком этот термин: "лишенцы". Поэтому поясним, что в период с 1918-го по 1936-ой год в Советской империи "лишенцами" назывались люди, против которых велась массовая политико-экономическая репрессивная кампания. В те годы многие миллионы советских граждан, объявленных "классово чуждыми элементами", были лишены не только избирательных прав, но и права на работу по собственному выбору, права жить в больших городах, права на личную собственность. "Лишенцев" душили непосильными налогами, всячески унижали и преследовали.

-П. Р. И вот, чтобы избавиться от этого кошмара, наша семья перебралась в Баку. Там ситуация была иной: соображения экономической целесообразности превалировали над идеологическими догмами. Поэтому на бакинские нефтепромыслы и заводы набирали рабочих, не вникая в подробности их биографий. Мой отец поступил на нефтепромысел простым рабочим. Условия труда там были чрезвычайно тяжёлыми. Недаром Максим Горький сравнил бакинские нефтепромыслы с Дантовым адом. Но отец был согласен терпеть всё, лишь бы закрепиться на этой работе и остаться в Баку.

Очень важным для нашей семьи было то, что в Баку теплилась еврейская жизнь. Советская власть там была установлена только в 1920-ом году, но и после этого ещё несколько лет в городе существовала еврейская гимназия. Закрыть синагогу большевики не решились. Правда, прекрасное старинное здание бакинской синагоги власти реквизировали, и евреям приходилось ютиться в подвале. Там молились вместе горские, ашкеназские, грузинские евреи.

Мой отец играл заметную роль в жизни еврейской общины. Он неустанно заботился о том, чтобы у бакинских евреев была возможность соблюдать кашрут, совершать обряды "брит-мила", "бар-мицва", должным образом проводить еврейские праздники и свадьбы. Устраивать всё это было далеко не просто. Разумеется, эта деятельность отца не оставалась незамеченной властями. Его преследовали, врывались к нам в дом с обысками, отнимали семейные реликвии - изданные в XIX веке, и даже ранее, еврейские книги.

С огромной радостью мы восприняли весть о провозглашении независимости Израиля. Отец воскликнул: "Теперь у нас есть свой дом, и мы поедем домой! Нельзя евреям оставаться жить среди "газлоным" (на идиш - злодеев)". Советскую власть отец всегда называл властью "газлоным". В Баку ходили слухи, что в Черновцах можно купить польские паспорта, выехать в Польшу, а оттуда - в Израиль. Мы продали всё, что у нас было, поехали в Черновцы, нашли людей, которые пообещали добыть для нас польские паспорта. Этим людям мы отдали все деньги, но паспортов так и не получили. Пришлось возвращаться в Баку. Наш отъезд в Черновцы и возвращение оттуда стали, конечно, известны властям. Мы постоянно чувствовали, что за нами велась слежка, хотя ничего противозаконного в наших действиях не было.

В 1952-ом году я окончил исторический факультет АзГУ. Получив диплом с отличием, я попытался поступить в аспирантуру и успешно сдал все экзамены. Несмотря на это, в аспирантуру меня так и не приняли, недвусмысленно дав понять, что евреи там нежелательны, и мне дозволяется быть лишь простым учителем.

Значительную часть бакинской интеллигенции - врачей, преподавателей, адвокатов, инженеров, деятелей культуры и искусства - составляли евреи, которые в разные годы перебрались сюда из других республик Советского Союза. Наш дом был всегда открыт для гостей. К нам приходили, чтобы обменяться новостями из еврейской жизни. Мы знали о том, что происходило в еврейских общинах других регионов. У нас были связи с евреями Грузии, Дагестана, Средней Азии, Москвы, Ленинграда.

-Э. Л. Вы понимали, что можете стать объектом какой-нибудь политической провокации из-за своей принадлежности к еврейской религиозной семье, которую хорошо знали и уважали многие бакинцы? Ведь и в других городах такие семьи, как правило, находились "под колпаком" у КГБ. Когда и при каких обстоятельствах Вам стали "шить дело"?

-П. Р. Я знал, что за нашей семьёй наблюдают, но не мог себе представить, какое страшное и абсурдное обвинение состряпают против меня. Началось это в феврале 1962-го года. Я преподавал историю в школе 160. Она считалась одной из лучших бакинских школ, в ней учились дети из семей, принадлежавших к местному истеблишменту. Среди учителей большинство составляли евреи. Я считался хорошим преподавателем, был методистом, отличником народного образования, заслуженным учителем. В тот год мне довелось быть классным руководителем 11-го класса, в котором учился Исмет Кафаров - сын управляющего делами ЦК КПАз А. Кафарова. Исмет был хорошим, скромным юношей. К сожалению, его судьба сложилась трагически. Однажды на уроке физкультуры он упал с турника, получил травму позвоночника и с тех пор был ограничен в движениях. Вдобавок к этому, атмосфера в его семье была гнетущей: отец и мать вели себя аморально. На почве всего этого у Исмета развилось душевное расстройство. Оно проявлялось, в частности, в том, что он писал письма на тот свет своему покойному деду. И вот как-то раз в школе произошла драка, Исмета избили и натравили на него собаку. Несчастный юноша не вынес такого потрясения и, вернувшись домой, повесился.

По какой-то неясной причине расследованием обстоятельств этого самоубийства занялась районная прокуратура. Нескольких учителей, и меня в том числе, вызвали для дачи свидетельских показаний. Следователь задал мне лишь ряд формальных вопросов, поскольку существо дела ему было совершенно ясно. Ведь душевное нездоровье Исмета не являлось тайной для окружающих. К примеру, в РайОНО читали его письма деду на тот свет. Так что винить в смерти юноши можно было только его родителей.

Даже в кошмарном сне мне не могло привидеться, что эта трагедия в семье высокопоставленного партийного функционера будет иметь какие-либо последствия для меня - рядового гражданина, школьного учителя. Но случилось нечто невероятное: 30-го апреля меня вызвали в прокуратуру республики и предъявили обвинение в убийстве Исмета Кафарова (статья 100, часть первая).

Я попытался объяснить следователю, что это обвинение абсурдно. Я напомнил ему, что районная прокуратура уже расследовала самоубийство Исмета и никого не обвинила в этой трагедии. Затем я привёл ещё один аргумент, убедительно свидетельствующий о моей невиновности. "Кровная месть на Кавказе - дело чести, - сказал я следователю, - Вы и сами это прекрасно знаете! Если бы я убил Исмета, то его родственники уже давно бы меня зарезали и выбросили бы мой труп на свалку! А я спокойно хожу по улицам Баку, и никто меня ни в чём не винит. Разве есть хоть один факт, указывающий на мою причастность к смерти Исмета?"

Таких фактов, разумеется, не было. Но были показания работников ЦК КПАз. Эти важные "шишки" знать меня не знали, в глаза меня не видели, но утверждали, что слышали, будто бы Исмет жаловался на меня.

Всех учеников моего класса вызывали в прокуратуру для дачи показаний. В классе учились два еврея - Марк П. и Александр Б. Все, кроме этих двоих, назвали меня хорошим преподавателем, справедливым человеком. И только Марк с Александром сказали, что я плохо относился к Исмету. Очевидно, их запугали и заставили говорить то, что понадобилось для составления фальшивой версии событий, приведших к смерти Исмета.

Закончив допрашивать меня и заполнив листы протокола, следователь сказал, что я обязан подписать их. На каждом листе я написал, что это обвинение - чудовищная ложь, подлая провокация, кровавый навет. Следователь, конечно, и сам это понимал, но беспрекословно исполнял приказ сфабриковать "дело". "Пиши, что хочешь, - сказал он, - всё равно этого никто читать не будет. Тебе назначат "срок", и ты отправишься в тюрьму". К моему удивлению, после допроса меня не посадили в КПЗ, а отпустили до дня суда, взяв подписку о невыезде.

-Э. Л. Не секрет, что в южных советских республиках Фемида вовсе не была справедливой и неподкупной. Зачастую там удавалось значительно смягчить наказание за уголовное преступление, а то и вообще "отмазаться" от тюрьмы. Для этого требовалось опустить в карман судейской мантии солидную сумму денег.

-П. Р. Действительно, такие вещи практиковались, да и не только в южных республиках. Однако в моём случае такая возможность была исключена. Я сразу же обратился к нескольким знакомым адвокатам, но ни один из них не согласился защищать меня. "К сожалению, твоё дело вовсе не уголовное, а "заказное", - сказали они, - Поэтому никто, ни за какие деньги не возьмётся "отмазать" тебя от тюрьмы".

Попытался я действовать и через других старых знакомых. К тому времени - через 10 лет после окончания университета - несколько моих однокашников стали влиятельными людьми, работали в ЦК КПАз, в прокуратуре республики. Они объяснили мне, что ничего сделать невозможно, и никто из них в моё дело встревать не будет. "Больше не приходи сюда и нигде не упоминай, что ты был с нами знаком, - откровенно и решительно заявили они, - Тебя это не спасёт, а нам может повредить".

Мой отец попросил всех трёх бакинских раввинов - горского, ашкеназийского и грузинского - распространить как можно шире сообщение об организованной в нашем городе антиеврейской провокации. Выяснить, кто именно за ней стоит, попыталась группа весьма уважаемых в Баку людей - еврейских профессоров-медиков. Они обратились к первому секретарю ЦК КПАз В. Ахундову с просьбой вмешаться и пресечь травлю ни в чём не повинного человека. Ответ руководителя республики был невнятным, уклончивым. "Меня этот вопрос не интересует, - сказал он, - А тот, кто виновен в гибели Исмета Кафарова, должен понести наказание за своё преступление".

Нам стало ясно, что высокое республиканское начальство не является инициатором моего "дела" и не желает вмешиваться в него. Значит, какие-то местные чины помельче рангом организовали эту провокацию по указке из Москвы. Поэтому только там следовало искать возможность сорвать этот злодейский замысел. И я отправился в Москву. Разумеется, за нарушение подписки о невыезде меня могли бы сразу же посадить в тюрьму. Но ждать в Баку справедливого суда было бессмысленно: ведь политические судебные инсценировки в Советском Союзе неизбежно заканчивались жестокими обвинительными приговорами.

Я уже упоминал о том, что у нашей семьи сложился весьма широкий круг друзей и знакомых. Одной из подруг моей жены была талантливая оперная певица, народная артистка СССР Кнарик Аркадьевна Григорян. Её творческий путь начался в Баку, а затем она была приглашена в Москву и стала солисткой Большого театра. В её гостеприимном доме собирался московский бомонд - музыканты, артисты, писатели, журналисты, и среди них - Давид Ойстрах, Леонид Коган, Эмиль Гилельс, Илья Эренбург, Василий Гроссман, Борис Полевой, Лев Кассиль. Благодаря Кнарик Аркадьевне, я получил возможность рассказать им о том, что кому-то из высшего руководства страны понадобилось инспирировать гнусную политическую провокацию - кровавый навет в Баку.

Встречаясь с этими известными на всю страну евреями, я видел, что они ощущают глубокое беспокойство, страх, неуверенность в своих силах. Они понимали, что бакинское "дело" может перерасти в широкую антиеврейскую кампанию, опасную и для них самих.

На встрече с Эренбургом я спросил у него: "Илья Григорьевич, что происходит в стране? Вы написали, что наступила "Оттепель". Почему же опять пускают в ход такие подлые приёмы, как кровавый навет?". А он ответил: "Никакой "оттепели" нет. Я ошибся. Да "оттепели" и быть не могло. Ведь высшая власть после смерти Сталина оказалась в руках соучастников его злодеяний. Хрущёв был одним из самых рьяных и услужливых приспешников Сталина. Вполне возможно, что Хрущёв - этот беспринципный, хитрый и циничный интриган решил организовать антиеврейскую провокацию, чтобы отвлечь внимание народа от провалов своей сумасбродной политики. Проще всего указать на евреев, как на врагов народа. Но если бы еврейская кровь была лекарством, то Россия теперь была бы здоровой, цветущей страной".

Затем я обратился к Давиду Ойстраху. Выслушав мой подробный рассказ, он сказал: "Меня не нужно убеждать в том, что советская власть способна на любую подлость. Мне никогда не забыть того, как в 48-ом году я ночи напролёт не мог сомкнуть глаз, ожидая стука в дверь. В доме, где я тогда жил, мне одному повезло остаться на свободе. Всех взяли, а за мной почему-то не пришли. Несколько лет после этого я всегда держал наготове портфель с бельём и сухарями".

Потом я встретился с Борисом Полевым и с Василием Гроссманом. Полевой с горечью признал, что он не в силах повлиять на ход происходящих со мной событий. "При всём желании я не смогу тебе помочь. Я еврей, и поэтому у меня ничего не получится, - сказал он. - Обратись к Медынскому. Он русский, и у него есть связи в прокуратуре Союза". Василий Гроссман ничуть не удивился тому, что кто-то из власть имущих решил инсценировать очередную версию кровавого навета. Он тоже посоветовал мне обратиться к Медынскому.

-Э. Л. Вероятно, сегодня лишь читатели старшего возраста помнят, что Медынский в то время был весьма популярным писателем. Медынский - это литературный псевдоним Григория Александровича Покровского (1899 - 1984). Он был не только талантливым беллетристом, но и видным публицистом, автором ряда произведений, основанных на документальных материалах. Широкую известность у читателей заслужили его книги "Повесть о юности" и "Честь".

-П. Р. А самое главное, Григорий Александрович был порядочным человеком и стремился, в меру своих сил, противостоять несправедливости и беззаконию. Благодаря ему, я смог попасть на приём к людям, занимавшим высокие посты в советской иерархии.

Мне удалось запомнить, а затем записать главное из того, что содержалось в заведённом на меня деле. Всё это "дело" сварганили в Баку из сумбурных "свидетельств" не знавших меня работников ЦК КПАз и тому подобной чепухи. Эти записи я передал Медынскому, а он попросил Ворогушина - помощника Генерального прокурора СССР Романа Руденко - принять меня и разобраться в моём "деле".

Ворогушин выслушал меня внимательно. Ему было совершенно ясно, что я не совершил никакого преступления. Отсюда следовал вывод, что это не уголовное, а политическое дело, значит, организовали его по указанию кого-то из партийной верхушки. Ворогушин сказал Медынскому, что обращаться по этому вопросу нужно непосредственно в ЦК КПСС.

Меня принял заведующий отделом науки и школ ЦК Кузин. Я объяснил ему, что абсурдное обвинение против меня - это кровавый навет. Разговаривая с Кузиным, я понимал, что он не причастен к этой грязной провокации и хотел бы прекратить её. "Попытаюсь тебе помочь, но такие дела решаются не на моём, а на более высоком уровне, - сказал он, - Приходи каждую неделю, по понедельникам, в проходную ЦК и спрашивай, выписан ли тебе пропуск".

Я не надеялся на то, что выслушать меня согласятся люди, стоящие на верхних ступеньках партийной пирамиды. Приёма у них подолгу ждали чиновники высокого ранга, руководители предприятий и учреждений, секретари райкомов. А я ведь даже членом партии не был. Но, к моему большому удивлению, на протяжении нескольких недель меня приняли Демичев, Ильичёв, Куусинен и Суслов.

-Э. Л. В те годы фамилии этих высокопоставленных партийных бонз были у всех на слуху. Но сегодня они вряд ли известны нашим читателям молодого и среднего возраста. Поэтому здесь уместно сказать хотя бы несколько слов о том, какую роль играли тогда эти деятели в советском руководстве.

Пётр Демичев. В 1960-1962-ом годах - первый секретарь МГК КПСС. С 1961-го по 1974-ый год - секретарь ЦК КПСС. В 1962-1964-ом годах - член Президиума Верховного Совета СССР. Когда в ноябре 1964-го года Хрущёв был отстранён от власти, Демичев поднялся на более высокую ступень в советской иерархии. Он стал кандидатом в члены Президиума ЦК КПСС (в 1966-ом году этот Президиум переименовали в Политбюро ЦК КПСС).

Леонид Ильичёв. В 1951-1952-ом годах - главный редактор газеты "Правда", организатор пропагандистских кампаний травли "врачей- убийц" и "безродных космополитов" (этим эвфемизмом в советском лексиконе обозначали евреев). В 1961-ом году Ильичёв стал секретарём ЦК КПСС, а в 1962-ом - также и председателем идеологической комиссии ЦК КПСС, академиком АН СССР. Несколько лет он был главным идеологом партии. Но после свержения Хрущёва Ильичёв потерял свой высокий партийный пост и был отправлен на второстепенную должность заместителя министра иностранных дел.

Отто Куусинен. Ортодоксальный большевик, последовательный сторонник Сталина, в 1952-1953-ем годах - член Президиума ЦК ВКП(б). Заместитель председателя Верховного Совета СССР, академик АН СССР. В 1957-1964-ом годах - секретарь ЦК и член Президиума ЦК КПСС.

Михаил Суслов. В 1947-1982-ом годах - секретарь ЦК партии. В 1952-1953-ем и затем в 1955-1982-ом годах - член Президиума (с 1966-го - Политбюро) ЦК КПСС. Суслова принято называть "серым кардиналом", главным идеологом и теоретиком партии, вторым лицом в государстве. Это верно, но такую громадную власть он сосредоточил в своих руках только после свержения Хрущёва. Во второй половине семидесятых годов, когда Брежнев стал впадать в старческий маразм, Суслов фактически являлся уже не вторым, а первым лицом в государстве. Но в начале шестидесятых годов положение Суслова было вовсе не простым. Хрущёв отстранил его от руководства идеологической работой, поручив её Ильичёву. Суслов стремился остановить даже ту ограниченную и непоследовательную либерализацию общественно-политической жизни, которая началась в стране после смерти Сталина. На пленуме ЦК в октябре 1964-го года именно Суслов выступил с докладом, в котором говорилось о необходимости отстранения Хрущёва от руководства партией и страной.

На этом пленуме противники Хрущёва одержали победу, и Суслов получил возможность решать по своему усмотрению важнейшие вопросы идеологической и кадровой политики партии. Например, зять Хрущёва Алексей Аджубей был сразу же исключён из состава ЦК КПСС и снят с поста главного редактора газеты "Известия". Журналист Эдуард Мельников в статье "Эпидемия секретности" выразительно описал сцену в кабинете Суслова, куда был вызван Аджубей: "Суслов был разгневан. Дело в том, что с газетой стало твориться что-то непонятное. Она всё чаще позволяла себе довольно смелые для того времени выступления без предварительного согласования "в верхах". Это было прегрешение, и весьма серьёзное. Редактор не стал отмалчиваться, а вступил в полемику, в пылу которой всемогущий "серый кардинал" советской идеологии произнёс фразу, которую надо бы высечь в камне: "Вы что, хотите, чтобы я открывал газету, не зная, что в ней написано?". Отвечать, что именно для этого газеты и печатаются, не имело смысла. После короткой "оттепели" вновь наступали глухие времена". Эта интересная статья опубликована в оппозиционном белорусском журнале "Абажур", 16-21. Адрес журнала в Интернете: http://www.baj.ru/Abajur

-П. Р. Кстати, я встретился и с Алексеем Аджубеем. Тогда, весной 1962-го года он - главный редактор "Известий" - считался довольно влиятельной фигурой в советском истеблишменте. Аджубей сразу понял, что обвинения против меня - это шитая белыми нитками фальсификация. Он тут же, при мне, позвонил в Баку, связался с прокуратурой, МВД и партийным руководством Азербайджана. Он пытался втолковать им, что они должны соблюдать нормы так называемой "социалистической законности". Сделать нечто большее, добиться прекращения моего "дела", Аджубей, по-видимому, не мог. Ведь решения по важным политическим вопросам принимались только в секретариате и Политбюро ЦК КПСС.

У четырёх упомянутых выше членов этой правящей клики мне довелось побывать на приёме. Для чего же им понадобилось тратить время на разговор со мной? Дело в том, что они вели между собой ожесточённую борьбу за власть. Некоторые из них были сторонниками Хрущёва, а другие стремились свергнуть его. Кроме того, все они, при каждом удобном случае, старались раздобыть "компромат" друг на друга, обвинить соперников в ошибках и "уклонении от генеральной линии партии". Они собирали информацию о настроениях в обществе из разных источников, в том числе, из бесед с людьми, оказавшимися в эпицентре какой-либо политической кампании. Их интересовало даже то, какие анекдоты про Хрущёва рассказывали рядовые советские граждане.

В стране нарастало недовольство авантюристической политикой Хрущёва. Его причуды и сомнительные эксперименты, вроде указания сеять кукурузу даже в тех климатических зонах, где она не могла созревать, вызвали значительное ухудшение экономической ситуации, привели к серьёзным трудностям в снабжении населения продовольствием. Хрущёв был бездарным, взбалмошным, малограмотным и косноязычным человеком, к тому же, отъявленным антисемитом. При этом он не считал нужным скрывать своё враждебное отношение к евреям. Когда в конце 1943-го года Хрущёв стал правителем Украины - первым секретарём ЦК КП(б)У и председателем Совнаркома УССР, он заявил, что желает видеть Украину очищенной от евреев: "Евреи в прошлом совершили немало грехов против украинского народа, народ ненавидит их за это, на нашей Украине нам не нужны евреи. Им было бы лучше не возвращаться сюда, лучше бы они поехали в Биробиджан. Здесь Украина, и мы не заинтересованы в том, чтобы украинский народ толковал возвращение советской власти как возвращение евреев". (Солженицын, "Двести лет вместе", том 2, стр. 393).

Антисемитская натура Хрущёва неоднократно и отчётливо проявлялась и в последующие годы, когда он уже стал правителем всего Советского Союза. Но вовсе не из-за юдофобских выходок Хрущёва часть партийно-государственных руководителей выступила против него. Ведь им тоже была свойственна, в той или иной мере, неприязнь к евреям. Члены правящей верхушки вели сложную политическую игру, в которой у каждого из них были свои интересы. В этой игре была, наряду с другими, пущена в ход и еврейская карта. Подтверждение всему этому я получил, разговаривая с Демичевым, Ильичёвым, Куусиненом и Сусловым.

Я не испытывал робости, страха перед этими могущественными людьми. Я не выступал в роли просителя, не искал у них защиты от судебной расправы. Наоборот, я обвинял тех, кто устроил эту гнусную провокацию - кровавый навет. Я напомнил им, что порядочные люди, лучшие представители русской интеллигенции всегда считали кровавый навет позором для страны. "Подумайте сами, - говорил я, - если бы для изготовления мацы была нужна кровь, то каждый год евреи убивали бы тысячи людей, чтобы добыть достаточное количество крови. Посмотрите, кто обвиняет меня. Это не какая-то Вера Чибиряк, которая оклеветала Бейлиса. Меня оклеветали важные персоны из ЦК КПАз, которые никогда меня не видели и, вообще, о моём существовании не знали! Для чего они всё это затеяли? Разберитесь в этом! Ведь коммунистическая партия Азербайджана - это часть КПСС. Куда же вы смотрите? Раз там происходят такие дикие эксцессы, то в этом есть и ваша вина!".

Я не сомневался, что им всё это было известно. Прежде чем назначить мне приём, они, конечно, получили от своих референтов полную информацию о моём "деле". Но факты ничего не значили для партийных бонз. В их системе моральных координат отсутствовали такие понятия, как справедливость, стремление к правде, чистая совесть. Они оценивали моё "дело" по совсем другим критериям, а именно: какую пользу можно из него извлечь в борьбе за влияние в Политбюро, выгодно ли оно Хрущёву, или вредит ему. Я не знал, на каких позициях во внутрипартийной схватке стояли эти четверо. Угадать, кто из них стремился свергнуть Хрущёва, а кто был его сторонником, я не мог. Поэтому каждому из них я говорил без обиняков одни и те же слова: "Не важно, кто именно затеял эту провокацию. Она опозорит партию и всю страну, она и по вам ударит. Ведь это не уголовное, а политическое "дело", и решение по нему принимаете только вы - руководители страны".

В тот момент эти прожжённые политиканы решили обеспечить себе возможность для маневра в дальнейшем: не закрывать моё "дело", но и не форсировать его. Мне было указано, что я должен возвратиться в Баку, где мою судьбу решит советский суд - самый справедливый в мире. Я несколько раз возвращался в Баку, а затем снова приезжал в Москву. В Баку я обращался в республиканскую прокуратуру, и там каждый раз мне говорили одно и то же: "Ничего не изменилось, нам всё ясно, ты - убийца, тебя будут судить". Но вот что странно: если я убийца, то почему меня не сажают в КПЗ? У меня взяли подписку о невыезде, а следователям известно, что я ездил в Москву, обращался в ЦК КПСС, в прокуратуру СССР. Почему же меня не арестовывают хотя бы за нарушение подписки о невыезде? Ответ мог быть только один: азербайджанская прокуратура ничего не решала самостоятельно. Она лишь послушно выполняла поступившее из Москвы указание: не предпринимать пока что каких-либо дополнительных мер.

В Москве я несколько раз обращался в прокуратуру СССР, но там мне отвечали, что моё дело ведёт прокуратура Азербайджана. Возник порочный круг, и разорвать его не мог даже Генеральный прокурор СССР Роман Руденко.

-Э. Л. А мог ли Руденко противостоять самоуправству Хрущёва? Чтобы ответить на этот вопрос, вспомним, какое жуткое беззаконие творилось в те годы в ходе развёрнутой по приказу Хрущёва кампании "борьбы с экономическими преступлениями", носившей откровенно антисемитский характер. На состоявшихся тогда судебных процессах большинство подсудимых были евреями, а на вильнюсском процессе в январе 1962-го года евреями были все 8 подсудимых. "В 1961-1964-ом годах за экономические преступления было казнено в РСФСР - 39 евреев, на Украине - 79 и по другим республикам - 43" (КЕЭ, том 8, стр. 261).

Некоторые из подсудимых были приговорены к расстрелу за действия, совершённые ими ещё в то время, когда закон не предусматривал высшую меру наказания - смертную казнь за эти преступления. Однако Хрущёв потребовал издать Указ Верховного Совета, позволяющий выносить смертные приговоры даже ретроактивно!

Эти события описал Сергей Федосеев - начальник отдела КГБ, созданного для борьбы с "экономическими преступлениями". Федосеев рассказал о том, как Хрущёв вмешался в "дело валютчиков" Я. Рокотова и В. Файбышенко. Суд приговорил их к максимальному наказанию, предусмотренному законом - к 8-ми годам лишения свободы. Но Хрущёв приказал провести повторный суд, который вынес новый приговор - 15 лет тюрьмы. Однако и это не удовлетворило Хрущёва. Он жаждал крови. На Пленуме ЦК Хрущёв подверг Руденко резкой критике за "бездействие" и пригрозил: "Не думайте, что ваша должность пожизненна!"

Вскоре, 1-го июля 1961-го года Председатель Президиума Верховного Совета СССР Л. И. Брежнев подписал Указ "Об усилении уголовной ответственности за нарушение правил о валютных операциях", допускавший возможность применения смертной казни. "Сразу после этого, - пишет Федосеев, - напуганный Хрущёвым Генеральный прокурор СССР Руденко принёс протест на "мягкость" приговора, вынесенного Московским городским судом по делу Рокотова и Файбышенко, а Верховный Суд РСФСР принял дело к разбирательству. События развивались стремительно. Заседавший неполные два дня суд при новом разбирательстве приговорил Рокотова и Файбышенко к исключительной мере уголовного наказания - расстрелу". (Альманах "ВОСТОК", http://www.situation.ru/app/j_art_603.htm).

Полагаю, что и Вас, Пинхас Шмульевич, Руденко не смог бы спасти, даже если и захотел бы перечить Хрущёву. К счастью, Ваше "дело" развернулось через год после вышеописанных событий, когда позиции Хрущёва заметно ослабли. Большинство населения страны выражало недовольство своим ухудшающимся материальным положением. На многих заводах велась кампания снижения расценок оплаты труда. А 1-го июня 1962-го года было объявлено о резком, до 35%, "временном" повышении цен на мясо, молоко, яйца и другие продукты. Это был неожиданный и сильный удар по социальному положению всех трудящихся в СССР. Возмущённые рабочие в Новочеркасске объявили забастовку, а на следующий день вышли на мирную демонстрацию протеста. Это выступление трудящихся было подавлено жесточайшим образом: солдаты открыли огонь из автоматов по безоружным рабочим. Было убито и ранено множество людей. Страшная весть о кровавой расправе над рабочими Новочеркасска стала распространяться по стране, несмотря на усилия властей скрыть от народа это преступление. ( Пётр Сиуда. "Новочеркасск 1962 года. Глазами очевидца" http://www.left.ru/2002/14/siuda64.html ).

Этим же летом Хрущёв затеял самую безрассудную и опасную внешнеполитическую авантюру. На Кубе были размещены и нацелены на США советские ракеты. Эта грубая провокация вызвала "Карибский кризис". По прихоти сумасбродного советского диктатора весь мир в течение нескольких месяцев стоял на грани ядерной катастрофы. Закончилась эта авантюра поражением Хрущёва. Он был вынужден пойти на попятную, столкнувшись с непреклонной позицией президента Соединённых Штатов Джона Кеннеди. 26-го октября Хрущёв направил Кеннеди послание, в котором сообщил о своей готовности убрать ракеты с Кубы. А 2-го ноября Кеннеди объявил, что СССР действительно демонтировал свои ракеты на Кубе. На этом "Карибский кризис" закончился, мир вздохнул с облегчением, а престижу Советского Союза был нанесён громадный ущерб.

По всей вероятности, кремлёвская клика решила, что в этой ситуации целесообразно на некоторое время воздержаться от новых сомнительных кампаний. Они понимали, что такая затея, как показательный судебный процесс, на котором еврея обвиняют в ритуальном убийстве, вызовет негативную реакцию коммунистических и рабочих партий Запада.

-П. Р. Именно так и вышло: вскоре после этих событий, в конце ноября, Роман Руденко принял меня в своём кабинете и объявил, что моё "дело" изъято из прокуратуры Азербайджана и закрыто. Григорий Медынский в своей "Трудной книге" упоминает об этом: "Вот уже ему вручено обвинительное заключение, "дело" передано в суд. И только опять-таки героические, отчаянные усилия честного человека, не желающего сдаваться без боя, поездка в Москву, вовлечение в это "дело" ряда лиц и организаций предотвратили совершение явной несправедливости. Дело затребовала прокуратура СССР, разобралась в нём, и, как выразился один из её работников, "торжественно прекратила его". Я уже не говорю о главном: о честности и справедливости, о совести, о моральной ценности закона, святость которого, в данном случае, его недобросовестные служители хотели поставить на служение другим, совершенно чуждым делам. Учителю только устно, и как мы видим, вынужденно объявили о прекращении дела, но, вопреки закону и здравому смыслу, не выдали ему об этом никакого документа, который мог бы официально реабилитировать его и как учителя, и как гражданина, и в глазах общественности. Он так и остался с сомнительной репутацией подследственного, и именно поэтому я полностью назову его: Пётр Самойлович Раввин, учитель истории".

-Э. Л. Следует, конечно, сделать несколько пояснений к словам Григория Медынского. Почему он назвал Вас "Петром Самойловичем", а не Пинхасом Шмульевичем? Да потому, что время было такое. В советских издательствах у редакторов была "аллергия" на еврейские имена. Положительным литературным персонажам иметь таких имён не полагалось. А Медынский не мог не считаться с мнением редактора своей книги.

Важнее другое. Медынский говорит о неких анонимных "недобросовестных служителях закона", которые хотели поставить его "на служение чуждым делам". Но если бы Медынский откровенно рассказал о том, что Ваше "дело" затеяли, а потом потихоньку прикрыли грызущиеся между собой высшие руководители партии и государства, то он не увидел бы свою "Трудную книгу" опубликованной. Григорий Александрович скончался в 1984-ом году - до начала "перестройки", вследствие которой увидело свет многое из того, что раньше писалось "в стол". Поэтому Медынский был вынужден зачастую прибегать к эзопову языку. Но даже и в таком варианте "Трудная книга" была опубликована только после свержения Хрущёва.

-П. Р. Григорий Александрович позвонил мне в Баку и сказал, что его книга вышла из печати. Я обрадовался и поспешил на республиканский книжный склад, которым заведовал мой знакомый. Я хотел приобрести и раздать как можно больше экземпляров этой книги, чтобы изложенная в ней версия моего "дела" стала известной в Баку. "Тебе не повезло, - сказал мне заведующий складом, - как только эта книга к нам поступила, сразу приехали товарищи из "органов", изъяли все до единого экземпляры и увезли их".

Я обратился в прокуратуру Азербайджана и попросил выдать мне справку о том, что моё "дело", наконец, закрыто. Мне ответили: "Никакой справки не дадим, никакого дела не было. Забудь его и никогда, никому, ничего об этом не рассказывай, иначе тебе и всей твоей семье не поздоровится!"

Антиеврейские провокации, подобные моему "делу", затевались в 1961-1965-ом годах в Узбекистане и в Грузии. Об этом упоминается всего в нескольких словах в КЕЭ. Хотелось бы узнать подробнее о том, как происходили и чем закончились эти события. О них могли бы рассказать в нашей прессе живущие ныне в Израиле репатрианты из Средней Азии и Закавказья. Надеюсь, что они откликнутся на это предложение.

Но важно не только изучать еврейскую историю, но и уметь извлекать из неё надлежащие уроки. Рассказав о том, что мне пришлось испытать, я хочу обратиться к евреям, которые до сих пор живут в России и других частях бывшего Советского Союза. К большому сожалению, эти евреи забывают о событиях, происходивших там в недавнем прошлом, не умеют, или не хотят делать из них правильные выводы. А ведь подобные антисемитские эксцессы могут повториться в России в любой момент и по любому поводу.

Свобода слова в российских средствах массовой информации широко используется для пропаганды идей великодержавного шовинизма, ксенофобии и антисемитизма. А расплодившиеся в России неофашистские группировки действуют там при явном попустительстве со стороны властей. Но российские евреи предпочитают не придавать значения всему этому, тешить себя иллюзией безопасности. "Сколько раз цивилизованный мир обжигался на слишком оптимистической уверенности в том, что "колесо истории невозможно повернуть вспять". Увы, возможно. Оседлав кровавый навет и другие антисемитские мифы, русский фашизм уверенно въезжает в третье тысячелетие". (Семён Резник "Кровавый навет в России". http://www.krotov.info/lib_sec/17_r/rez/reznik.html).

Как и в бывшем СССР, справедливого и независимого суда в России нет. Нынешние российские прокуроры и судьи высокого ранга - это, как правило, сервильные чиновники, не смеющие перечить воле очередного правителя. Недаром там вошло в обиход выражение "басманный суд" - карикатура на правосудие. И если властям понадобится обвинить в чём-то евреев, то юридическая система этот заказ выполнит.

Надо ли евреям оставаться в России? В чём заключается деятельность тамошних еврейских организаций? Считают ли их руководители, что самое главное - это воспитание в духе Торы, изучение иврита, еврейской истории и традиций, разъяснение необходимости и неотложности репатриации в наш национальный дом - страну Израиля? Вспомним, как накануне Второй Мировой войны Зеэв Жаботинский призывал, убеждал, умолял евреев покинуть Европу, пока у них ещё была такая возможность. "Промедление смерти подобно!", - восклицал Жаботинский, а над ним смеялись и называли его паникёром. Найдутся ли в сегодняшней России еврейские духовные лидеры, столь же прозорливые, как Зеэв Жаботинский?

-Э. Л. Увы, эти люди отстраняются от Сиона и сионизма. А интересует их лишь рост и укрепление еврейской общины в России. Вот что сказал об этом в интервью политическому обозревателю "Радио Свобода" Виталию Портникову рав Берл Лазар, которого кремлёвская администрация признаёт главным раввином России: "Я уверен в будущем России и уверен в будущем еврейской общины России. Потому что страна - с огромным потенциалом, не только экономическим, научным или каким-либо другим. Просто люди сегодня переживают, может быть, тяжёлый период, но с Б-жьей помощью, я думаю, Россия будет страной, из которой, как сегодня мы видим, не только люди не уезжают, но в которую возвращаются, и завтра здесь мы сможем увидеть хорошее и доброе будущее. Всё зависит от нас". (Адрес этой публикации в интернете http://www.e-slovo.ru/239/kl.htm).

На Форуме Рунета появилась следующая оценка деятельности рава Берла Лазара: "Задача Раввина Лазара - это сделать, чтобы евреи вообще не думали о репатриации и все захотели жить в России. Тогда у него останется паства и много работы - получать иностранную помощь, ордена от т. Путина...". (http://forum.runet.ru/?message_id=507934&forum_id=20&page=1)

Антиеврейская политика таких стран, как Россия, Египет, Малайзия вызывает беспокойство в Конгрессе США. А рав Лазар на встрече с президентом Израиля Моше Кацавом утверждал, что Россия является одним из наиболее надёжных мест для евреев.

Создание в тридцатых годах минувшего века "Еврейской автономной области" на Дальнем Востоке служило интересам советского режима. В наши дни там осталась всего горстка евреев. Но эта бутафорская административная единица по-прежнему нужна российским властям в качестве лицемерной антитезы Израилю. Кто же теперь подрядился придать респектабельность этому антиизраильскому проекту? Невероятно, но факт: это сделал еврей, и не простой еврей, а раввин, специально прибывший в Биробиджан для участия в "торжествах" по случаю юбилея псевдоеврейской области! Об этом говорится на официальном интернет-сайте ЕАО: "Главный раввин России Берл Лазар сообщил, что не случайно, наверное, дни празднования юбилея области совпали с днями сотворения мира. Он пожелал, чтобы уровень жизни в ЕАО рос не только материально, но и духовно". (http://www.eao.ru/?p=852)

Как видите, рав Лазар полагает, что еврею вовсе не обязательно стремиться на Ближний Восток, можно и на Дальнем благоденствовать! Кстати, товарищ Хрущёв хотел, чтобы евреи ехали в Биробиджан, но не сравнивал основание так называемой "еврейской" области с сотворением мира. Интересно узнать, звучит ли в российских синагогах строка: "Если я забуду тебя, Иерусалим, пусть отсохнет моя правая рука..."

Рав Лазар в своих публичных выступлениях неоднократно расточал похвалы и выражал благодарность мудрому президенту Путину. А товарищ Путин пригласил "хамасников" в Кремль для дружеской беседы и пояснил, что Россия никогда не считала ХАМАС террористической организацией. Рав Лазар выразил по этому поводу недоумение. Но чему тут удивляться? Принципиальная позиция России остаётся непоколебимой: те, кто убивают российских граждан, являются террористами, а те, кто убивают израильтян - это отважные борцы за освобождение Палестины от сионистских оккупантов!

Россия издавна считает Ближний Восток своей зоной влияния и продолжает придерживаться здесь той традиционной имперской политики, которую вела царская Россия, а затем - Советский Союз. Сегодня Россия является главным союзником антиизраильских сил в нашем регионе, снабжает их современным вооружением, передаёт ядерные технологии Ирану. Интересно, что ощущают евреи - сотрудники мощного российского военно-промышленного комплекса, поставляющего оружие убийцам евреев? Гордятся ли еврейские учёные, конструкторы, инженеры своим весомым трудовым вкладом в процесс превращения Земли Израиля в зону "юденфрай"?

Советские спецслужбы (напрямую и через посредников) организовывали, финансировали, вооружали и обучали арабские террористические организации, стремящиеся уничтожить Израиль. Товарищ Путин, ознакомившийся с этой деятельностью на своём прежнем месте работы, сказал, что бывших чекистов не бывает. И действительно, уже после развала СССР агенты Лубянки сыграли ведущую роль в организации "ословского" заговора, который принёс страшные бедствия народу Израиля. (Подробнее об этом рассказано на сайте Аналитической группы МАОФ http://rjews.net/maof/article.php3?id=9143&type=f&sid=478)

Сегодня в России живёт больше мусульман, чем во всех остальных европейских странах, вместе взятых. Общее количество населения России из года в год сокращается, а число мусульман там неуклонно возрастает, чему способствует переход в ислам этнических русских. Россия взяла курс на сближение и сотрудничество с исламскими странами. Исходя из своих стратегических интересов, как на внешнеполитической арене, так и внутри страны, Россия всегда будет поддерживать мусульман, а не евреев. Удивляться этому так же нелепо, как предполагать, что собака вдруг начнёт мяукать, а не лаять.

Нас, израильтян, изумляет другое: почему еврейские общественные деятели считают, что им следует решать внутриполитические проблемы России, определять нравственную атмосферу в этой стране, быть там "властителями дум"? После террористического акта в синагоге на Большой Бронной, в Москве была устроена пресс-конференция. На ней прозвучали весьма эмоциональные выступления, красивые, складные речи на тему борьбы с антисемитизмом. Но ведь шовинизм, ксенофобия, антисемитизм позорят не евреев, а Россию! Значит, борьбу с этим злом должны вести сами русские. Есть среди них много порядочных людей, которые считают своим долгом бороться с антисемитизмом. Честь и хвала им за это! Пожелаем им успехов в их благородной деятельности. Будем встречаться с ними в туристических поездках, на спортивных соревнованиях, научных конференциях, фестивалях искусства. Всегда найдутся возможности для делового сотрудничества, обмена мнениями, дружеских встреч. Но жить евреям необходимо только в своей стране! Иначе не избежать им новых бедствий. Неужели горький исторический опыт не научил евреев, что переустройство России - это не еврейское дело.

Поймут ли это лидеры еврейской общины России, прозреют ли, пока не поздно? Приведу слова известного израильского публициста Дмитрия Радышевского: "Только правда, сказанная без всяких прикрас, может исцелить дикую слепоту, которая поразила наш народ. Ту самую, которая поражает евреев всякий раз накануне катастрофы, слепоту, когда не верят не только долгосрочным предсказаниям, но даже тем, которые немедленно сбываются у всех на глазах..."

-П. Р. Посмотрим, что скажут в ответ руководители общины и рядовые российские евреи. Благодаря интернету, у них есть общее с нами информационное пространство, очень широкая общая аудитория. Евреи в России читают и обсуждают статьи, опубликованные на израильских сайтах, присылают свои отзывы. Пусть же их отзывом станет решение репатриироваться в единственную на свете еврейскую страну!

-Э. Л. Спасибо, Пинхас Шмульевич, за Ваш рассказ. "Кто спасает одну еврейскую душу, как будто спасает целый мир". (Талмуд, Сангедрин, глава 4, стр. 37)

Комментарии: 8, последний от 02/06/2009. © Copyright Эли Лихтенштейн (er5485@gmail.com) Обновлено: 17/02/2009. 48k. Статистика. Статья: Израиль		Оценка: *3.058** Ваша оценка:
Аннотация: Но важно не только изучать еврейскую историю, но и уметь извлекать из неё надлежащие уроки. Рассказав о том, что мне пришлось испытать, я хочу обратиться к евреям, которые до сих пор живут в России и других частях бывшего Советского Союза. К большому сожалению, эти евреи забывают о событиях, происходивших там в недавнем прошлом, не умеют, или не хотят делать из них правильные выводы. А ведь подобные антисемитские эксцессы могут повториться в России в любой момент и по любому поводу.

Эли Лихтенштейн: другие произведения.

Промедление Смерти Подобно