Так назвал церемонию поминовения, проведенную гомосексуалистами и лесбиянками в "Яд ва-Шем", доктор М. Не только религиозные убеждения побудили его выйти 30 мая к "Яд ва-Шем" с лозунгами протеста. Родной дядя был расстрелян немецким офицером в Минском гетто за отказ "переспать" с ним...
''ВРЕМЯ" Четверг, 9.6.1994
ЕЛЕНА ШПИГНЕР
М.: "Историю гибели всей семьи я узнал. Причем случайно. Мне рассказал об этом совершенно незнакомый человек.
Дело в том, что мой отец потерял своих родных во время войны. Они остались в Минском гетто...
Все прояснилось три года назад. Однажды после моего вечера позвонил человек. "Я не могу назвать вам своего имени, - сказал он, - но хочу кое-что рассказать. Я был в Минском гетто и знал ваших родных".
Он назвал их по именам родных. Сказал, что дружил с Левой, талантливым, веселым человеком...
В один из вечеров он пришел домой и долго о чем-то говорил с матерью. Потом сказал: "Я должен все рассказать. Целый год меня домогается офицер, у которого я служу. Он гомосексуалист. Я, как мог, тянул время. Но сегодня он сказал мне твердо: или я завтра ложусь с ним, и тогда он спасет всю семью, или же - он убьет и меня, и вас. Что вы скажете? Я не такой религиозный человек, как мой дядя (а брат дедушки, Хаим М., был раввином Вишнева - И. М.), но я еврей и не могу этого сделать".
Назавтра выстрелом из пистолета он был убит в кабинете начальника. А позже, во время какой-то очередной акции, были уничтожены и все остальные члены семьи.
Надо ли объяснять, что было со мной в тот день, когда израильские средства массовой информации объявили о том, что в "Яд ва-Шем", где среди имен миллионов погибших во время Катастрофы евреев есть и имена моих родных, будет "парад" гомосексуалистов.
М. написал вкратце историю гибели своих родных. И распечатав все это крупным шрифтом, назавтра отправился в "Яд ва-Шем", прихватив с собой видеокамеру. Да, это был протест.
М.: "Я ожидал увидеть у "Яд ва-Шем" много людей, пришедших выразить несогласие с проведением этой акции. Но кроме нас с женой, было еще четверо, и еще какой-то человек, сказавший, что он мальчишкой был во время войны в концлагере.
Он там подвергался насилию со стороны гомосексуалистов, надсмотрщиков, именуемых капо.
Они вели себя очень агрессивно. Какая-то девушка, проходя мимо, крикнула: "Я сейчас тебя поцарапаю и плюну СПИДом". Вслед за ней - парень: "А я его укушу, и будет СПИД".
Третий... Мне неловко, но я вынужден привести и этот "перл": "Вот я сейчас тебя.., а потом соси!.."
Они обнимались и целовались буквально на могиле моих родных. Я чувствовал, что просто теряю рассудок. Мне казалось, что передо мной что-то сюрреалистическое.
Темный и тихий мемориал памяти жертв Катастрофы, где я бывал неоднократно, вдруг превратился в преисподнюю...
Обычно посетители этого места не спускаются вниз - туда, где на полу установлены надгробья с надписями и горят свечи. Это просто святотатство - ходить по могилам.
Тут вдруг я вижу, как группа людей спускается по узеньким ступенькам, предназначенным для "служебного пользования", вниз. И у одной из плит разжигают костер. Достают гитару. И начинают... петь.
Костер разведен на мемориальной плите с надписью... Минское гетто...
Что было дальше, просто не помню. Я каким-то невероятным для самого себя образом спрыгнул с высоты двух с половиной метров и бросился к группе у костра. Я хотел кричать, остановить их, но голос сорвался и вырывался какой-то сиплый свист.
Помню, что упал. Уже позже, во время передач государственного телевидения, я смог увидеть, что произошло: кто-то из гомосексуалистов ударил меня по голове и сорвал кипу...
Я вспоминаю, как с человеком, который пережил муки концлагеря, во время церемонии, случилась истерика. И его за руки - за ноги вытаскивала полиция.
Всему есть какой-то предел.
Я подумал, что эта церемония в "Яд ва-Шем" - настоящее святотатство. Не говоря уже о том, что "кадиш" по гомосексуалистам, прочитанный раввином-реформистом, - чистейший абсурд, так как Тора не допускает подобных отношений".
Л.: "Я видела во время церемонии лица этих людей. У них какая-то звериная загнанность в глазах. Они живут в ужасном состоянии - неприятия их обществом. Их желание "узаконить" себя. На мой взгляд, именно с этой целью и была предпринята акция. Но есть границы, которые нельзя переступать. Они покусились на Память Катастрофы"...