Многие из вас помнят свои первые шаги в рабочей жизни, когда все то, о чем тебе говорили в школе, институте, на первых порах становится абсолютно не нужным, и ты начинаешь жизнь с белого листа. Хорошо, если рядом будет кто-то постарше, с кем можно посоветоваться, кто подскажет в трудную минуту, как выйти из положения.
Помню, как во второй день, ознакомившись со своим первым месячным планом, я прибежал в техотдел к Николаю Григорьевичу, который замещал меня на этой должности до моего появления. Потому что инженер по оборудованию на заводе, как оказалось, это ни что иное, как человек, отвечающий за техническое состояние всего, что на большом заводе называется ЭМО - энергомеханический отдел, как и стал он именоваться, когда заводу присвоили категорию. И что в подчинении у меня ни много, ни мало два десятка очень даже непростых слесарей, сантехников, электриков, токарей, сварщиков и прочих представителей рабочего класса. Да еще и в отдельные периоды не меньше, а иногда и больше призванных из запаса на сборы специалистов, в простонародье называемых "партизаны".
"Партизанили" они не хуже, чем в Великую Отечественную Войну, устраивали иногда такие операции, что все диву давались. Об этом я еще расскажу при случае, но вспоминается один специалист, хороший сварщик, но вечно права качал с главным инженером. Об употреблении спиртных напитков мужиками, вырвавшимися на три месяца из семьи, я уже не говорю. В один из таких периодов этот самый сварщик, очередной раз разругавшись на разводе с главным, подошел к сатуратору с питьевой водой и на глазах у всех спокойненько откусил от стакана кусок стекла и съел.
Иногда на выходные их отпускали домой. Как правило, возвращались в понедельник не все. Однажды двое не приехали и во вторник. А когда их начали в среду разыскивать, вдруг приползли в буквальном смысле. Что с ними было делать? И главный инженер не нашел ничего лучше, как посадить их под замок в старое бомбоубежище, где у нас лежал всякий хозинвентарь. Холодно там было - ужасно, вот он и решил, что самое им место в кутузке. Часа два мы слышали пение. Исполнялись различные песни, но чаще всего звучало "Врагу не сдается наш гордый "Варяг", пощады никто не желает". Народ, проходя мимо и не зная, в чем дело, крутил головами, ища репродуктор и гадая, где это выступают артисты Краснознаменного хора и почему после каждой строчки в песне появляются слова явно не из этой песни. Но явно морского происхождения.
Потом песнопение потихоньку прекратилось, остались только слова не из песни, выкрикиваемые пьяными голосами. Потом прекратились и они. Наступила тишина, изредка прерываемая заливистым храпом и бормотанием. А затем пришла фаза пробуждения. Холодно, однако, да еще в темноте не очень-то поймешь с похмелья, почему очутился здесь, а не на тонущем корабле? И где все? Может, мы уже на дне морском? Но потихоньку сообразили и тогда из бомбоубежища понеслись другие песни. Бравые морячки начали взывать к общественности.
- Людиииии... Спаситееее... Памирааааем... - и по-русски и по-белорусски доносилось из кутузки. Иногда, правда, вспоминая свое героическое прошлое уже не пьяными, а полупьяными голосами из подземелья доносились угрозы всех порвать, расстрелять, повесить. Ну и кое-что еще. А потом опять:
- Людииии...
А люди и шарахались, и пугались и смеялись, услышав такой необычный концерт по заявке главного инженера. И, когда уже возле бомбоубежища собралась толпа, бедолаг, наконец-то, освободили. Больше я их выпившими не видел.
В общем, хотел работать с людьми - получай на полную катушку.
А должность диспетчера, на которую пригласили молодого специалиста с высшим образованием, заключалась, как потом оказалось, в том, что нужно было узнать на сборочном участке, каких деталей не хватает для сборки в данный момент и организовать их доставку с разборочного участка или дефектовки. И работал на этой должности слесарь Иван Семенович с 4-мя классами образования, доставлявший их к месту предназначения в огромном фартуке из кожзаменителя, сшитом у тети Дуси, которая занималась ремонтом сидений. А так как у молодого специалиста и по совместительству моего друга Толика такого фартука не было, то и таскал их Иван Семенович, попавший в подчинение к нему, как и таскал их и без него. Иногда, правда, в его гордом сопровождении. Но это так, к слову.
Так вот, Николай Григорьевич, будучи моим первым учителем, небрежно отбросил мой план в сторону и сказал, что все это ерунда, таких планов еще много будет, а вот приход на работу - мероприятие очень важное и просто так его пропустить нельзя. Дальнейшие мероприятия по вливанию (точное слово!) в коллектив к данному рассказу отношения не имеют.
Всякое было в эти первые недели моей рабочей жизни. Много помогал Дмитрий Александрович, работавший долгое время, до ухода на пенсию, на моем месте, а при мне продолжавший трудиться электриком. Любил он при встрече стрельнуть сигаретку. Даже если и курил, то, видя меня, аккуратно свою гасил, прятал за ухо, и я знал, что нужно протянуть ему пачку с "Примой". Два раза мы с ним чуть не поругались, первый раз из-за того, что через пару дней после начала работы, еще толком никого не зная, я спросил, как мне узнать что-то. И мне посоветовали обратиться к "Мухомору", он знает. И указали на Александровича. Не зная о подвохе, я подошел и спросил:
- Товарищ "Мухомор", как мне...".
Реакция Александровича была очень неадекватной, и я ее здесь приводить не буду. Оказалось, это было его прозвище, которое он очень не любил.
И второй раз я заслужил его немилость, когда решил очистить ящики письменного стола, забитые до отказа какими-то железками. Из-за них я не мог туда ничего положить, да и открыть их без прикладывания сверхусилий было невозможно. Для чего они нужны, я тоже не знал, вот и повыносил почти все в мусорный ящик. Каково же было мое удивление, когда через некоторое время я услышал вопли Александровича, копающегося в этом мусорном ящике и проклинающего меня со словами:
- Да я эти детали 30 лет собирал, а тут пришел какой-то рас####яй и все повыбрасывал! Потом будет бегать искать, когда сломается.
И в самом деле, он оказался прав. Многое из того, что я повыбрасывал, потом пригодилось. А через некоторое время и у меня появились разные "заначки", без которых не может обойтись ни одно, даже самое передовое ремонтное производство.
Много воспоминаний у меня о том начальном периоде моей трудовой жизни. Потому что провел я на этом заводе 16 лет, пережил не одного начальника завода, с десяток главных инженеров, так как завод относился к Министерству Обороны, военные менялись часто, и только мы, гражданские руководители среднего звена, специалисты, как нас называли, оставались на своих местах, не имея возможности расти, и меняя в зависимости от перехода завода в ту или иную категорию только названия должностей.
Почти всех моих учителей уже нет в живых. Все-таки больше 25 лет прошло. Это были люди старой закалки, жившие во времена, которые сейчас называют "сталинские" и прошедшие с лихвой не только сталинские репрессии, войну, плен, но и послевоенное лихолетье, в жизни своей видевшие много несправедливости по отношению к себе, но оставшиеся людьми. Могу сказать, что все они, как правило, были хорошими специалистами, и завод в то время числился на хорошем счету. Сдать двигатель или агрегат в ремонт к нам считалось большой удачей.
А вот И.Р., мой первый начальник завода, жив. Живет недалеко от меня, и мы иногда встречаемся, останавливаемся и подолгу беседуем. Он уже далеко не молод, неважно со здоровьем, но все еще занимается своим любимым делом, фотографией, в которой достиг больших успехов и еще до сих пор является индивидуальным предпринимателем и оформляет по заказам стенды и выставки для различных предприятий. И хотя через несколько лет после моего прихода он ушел на пенсию, но эти годы были для меня настолько заполнены всякими событиями, что не рассказать о них я не могу.