Аннотация: Впечатления о моей первой поезде за границу, да еще в Германию, не давали мне жить два месяца. Наконец, я понял, что если не напишу этого рассаза, то просто взорвусь.
Все описанные в повести события, географические названия и персонажи, включая автора, являются вымышленными. Любые совпадения случайны, если обратное не будет доказано в суде.
Автор
Е. Есин
Командировка
Часть I. Заброска
Когда после трех часов полета ТУ-154 покатился по взлетной полосе Дюссельдорфа, в салоне самолета раздались негромкие, но дружные аплодисменты. Похоже, я действительно за границей. До последнего момента казалось, что вот-вот мне развернут салазки. Проходя таможенный досмотр, паспортный контроль, прощупывания и прозвонки, я все время ждал, что кто-нибудь, да потребует от меня справку от ветеринара, дополнительный штамп в паспорте или какой-то другой отсутствующий аусвайс. Моя озабоченность не осталась незамеченной. Кроме того, на вопрос о цели поездки я зачем-то брякнул "путешествие". Видимо, мой прикид и компьютер под мышкой не вписывались в представление таможенников о путешественниках. Меня "трясли" по полной программе - открыли все карманчики в портфеле ноутбука в поисках наркотиков, пересчитали деньги, заставил включить компьютер. В общем, я им не понравился, и они этого не скрывали. Ничего, обошлось, я - в Германии!
Мне чертовски повезло, что на воскресенье не оказалось билетов эконом - класса. В итоге я вылетел в пятницу, и это дало мне два дополнительных свободных дня, а фирме экономию в четыреста долларов. Можно себе только представить, какое непереносимое наслаждение испытывают пассажиры бизнес - класса в полете, если они готовы платить за него лишние две сотни в час.
Все же предчувствия меня не обманули, а радость оказалась преждевременной. Перед окошком паспортного контроля в Дюссельдорфе я обнаружил, что у меня нет билета. Деваться ему было некуда, я же его не выкинул, да и потерять не мог. Украли? Зачем! Я перерыл весь портфель, свои карманы - билета не было. Квитанции, листочки с телефонами, документы, в общем, все, что крайне необходимо для счастливой жизни в Германии было на месте. Не было только обратного билета и паспортный контроль мне уже не пройти.
Ну вот, наконец-то выяснилась причина, по которой мне не видать Германии, как собственных ушей. Судьба оказалась еще более коварной и изощренной, чем я мог предположить, развернув меня не в Москве, а в Дюссельдорфе.
"Дас ист алес капут", - на чистом немецком языке подумал я и отошел от стойки. Надо было что-то делать. Уже ни на что не надеясь и мысленно проигрывая сценарий позорного возвращения, я опять начал тупо проверять кармашки, и ...о, счастье! - билет был вложен в страховой полис - долбанный страховой полис, без которого якобы не пускают в Германию, и который у меня за всю поездку никто ни разу не спросил.
И так, я свободен и я в Германии! Начал разыскивать свои вещи. Нашел секцию - на транспортере по кругу катаются чемоданы. Я выдернул свою дорожную сумку и по указателям вышел к стоянке такси. Что я там взял и куда это понес ни у кого не вызвало ни малейшего интереса.
Вначале позвонить по телефону, которым меня снабдил Прокопыч и выяснить, где мне предстоит прожить до воскресенья. Слова "Телефонная карточка", даже если их сильно исковеркать, на всех языках звучат похоже, поэтому через 5 минут я уже говорил с русским немцем. Тот назвал адрес, название отеля и велел там ждать. До стоянки такси я бубнил про себя названия "штрассе" и отеля. "Штрассе" не донес, но название отеля примерно обозначил. Водитель меня поправил, я кивнул, он сунул вещи в багажник - поехали. Такси - микроавтобус "Мерседес". На цифровом табло щелчками идет списание моих валютных запасов, двигатель приятно урчит, дорога идеальна - четкая разметка, светофоры на каждом перекрестке. Минут через двадцать остановились возле отеля. Получив деньги, водитель гордо вышел из машины, самолично вынул вещи из багажника и, пожелав мне "Ауф видерзейн", растворился в вечерних сумерках.
Я остался с вещами возле входа и стал ждать. Через минуту из отеля буквально выпрыгнул молодой человек и предложил мне немедленно поселиться. Как мог, я объяснил, что так и сделаю, но вначале дождусь приятеля. Наконец, после 30 минут ожидания, появился спаситель - Яков Яковлевич (в дальнейшее, для краткости Я.Я.). После коротких переговоров и заполнения анкеты я получил ключ и в сопровождении администратора и Я.Я. поднялся наверх. С трудом справившись с замком (ключ сделан в виде пластины, которая вставляется в ручку сверху"), я оказался в номере.
Обстановка спартанская - две кровати, шкаф, тумбочка, телевизор. В номере душ и другие удобства. Очень скромно, но без животных и с евроремонтом (какой еще может быть там ремонт?). Все плитки в туалете на месте и в одной плоскости, стены, пол, потолок - ровные, плинтуса без щелей и без бурой краски в форме крокодиловой кожи. В последствии, кроме непременных "Халло" и "Чус" я каждый вечер обнаруживал на подушке пакетик жевательных конфет, а в ванне аккуратный огрызочек мыла и одноразовый шампунь. Кстати, уже в Мюнстере, в отеле с четырьмя звездами, такими знаками внимания меня не одаривали (кроме "Чус", конечно). У стойки администратора, правда, предлагалась какая-то сладко-соленая дрянь, похожая на резиновые сухари, но даже мне это лакомство давалось тяжело. Может, это дезодорант был? Теперь уже не узнаешь, скушал.
Вообще, отель был очень маленьким, и мне казалось, что живу я в нем один, хотя это было не так. При моем появлении портье, а их было всего двое, и дежурили они по - очереди, всегда подскакивали и начинали страшно радоваться. Они улыбались, кланялись и всячески выказывали свое расположение. Было совершенно очевидно, что они любят меня, любят Россию, готовы вообще с меня денег не брать, лишь бы я был здесь, с ними. А уж когда я спускался к завтраку, восторгу их просто не было предела.
Однако вернемся в номер. Порасспросив Я.Я. об основных достопримечательностях Дюссельдорфа (которых он совершенно не знал) и о правилах поведении на транспорте и в злачных местах (здесь он так же проявил полную некомпетентность), я отправился на свой первый променаж. Я.Я. вызвался проводить меня на вокзал. По дороге он неожиданно остановился и стал гипнотизировать светофор. Вокруг ни машин, ни людей, улочка - можно перепрыгнуть. Тем не менее, дождались "зеленого" и пошли. Не зря мне рассказывали про железную немецкую дисциплину.
Урок не прошел даром и всю поезду я изображал из себя немца, глядя в недоумении, как истинные арийцы идут и маршируют на "красный". Впрочем, не исключено, что это тоже были гости города, ведь как-никак, наказание за такие нарушения действительно жестокие. Даже если правила нарушил пешеход, возмездие такое же, как и для водителя. Те же штрафы, так же лишают прав (находят по компьютеру). Пассажиров, не пристегнутых даже на заднем сиденье, наказывают на тридцатку. Именно пассажира, а не водителя. Все это мне рассказал Я.Я., освеживший для себя эту тему пару дней тому назад.
Пришли на вокзал. Я.Я. показал мне, где можно купить фар-кард, а проще - билет. Чтобы уж совсем убить меня своей любезностью, попытался научить чукчу пользоваться автоматом для их продажи. Однако, как он не пытался разобраться вначале сам, а затем и с помощью других пассажиров, затея с треском провалилась. Плюнув на это занятие, мы простились. Я.Я. ушел, а я решил осмотреть Гаупт-Бангов (главный вокзал) и заполучить карты местности, дабы придать своим прогулкам видимость осмысленности.
Поскольку Бангов отличается от вокзала в такой же степени, как известное место от переносицы или пальца, в данном повествовании это название будет сохранено. Итак, первое, что бросается в глаза на бангофе - отсутствие навьюченных граждан, называемых у нас на родине пассажирами. Херров пассажиров в Германии практически невозможно отличить от херров непассажиров (справка: "херр" - по-русски "господин"). Может, у них мешки на входе отбирают, может, они их в камеру хранения сдают, но только ходят они по бангофу с пустыми руками, в крайнем случае, с чемоданчиками на колесах.
Очередь за билетами правда есть, но это не плотно сдавленная человеческая масса, а жидкая змейка, которая обрывается у красной черты - одна на все кассы. Как только место освободилось, из очереди выходит очередной бюргер и неспеша подходит для общения с кассиром.
Наш пассажир, если только он не метр с кепкой, должен подобострастно изогнуться и где-то на уровне своего пупка, попеременно прикладывая то ухо, то рот к дыркам в плексигласовой перегородке, отвлекать кассира от работы всякими пустяками. Это естественно: кассир сидит - пассажир стоит, кассир один - пассажиров много. Опять же, "фэйс" за стеклом в полной безопасности - карандаш в дырочку не пролазит, а прицельный плевок выполнить технически сложно по баллистическим показателям (здесь неумолимая статистика, увы, не в нашу пользу).
Можно, конечно, присесть или отклячить попу, но это еще менее удобно, да и рискуешь получить пинка под зад - народ на вокзале дюже нервный.
А как же дела обстоят на бангофе? Херр кассир посажен высоко, на уровне лица, извините, херра пассажира, никаких перегородок. Прежде чем раскроешь рот - полный набор "халло", "битте" и т.д. Херр кассир выдает херру пассажиру не только билет, но и фар-план к нему, чтобы тому не пришлось прислушиваться к хрипу репродуктора или изучать расписание. В плане указаны номера платформ, время прибытия на станции пересадки и конечную станцию. Речь здесь идет не о поездах дальнего следования, а о поездах местных линий, функции которых у нас пытаются выполнять электрички.
В плане закусить херр пассажир, в отличие от нашего пассажира, не рискует быть отравленным. Все качественное и вкусное, напитки прохладные, блюда горячие. При этом вокзальной наценки нет - цены как везде, выбор то же. Там же при бангофе супермаркет, книжный магазин, дорожные товары и т.д. Поскольку по будням магазины закрываются в 18-20 часов, по субботам в 14, а в воскресенье вообще не работают - бангов, наверно, единственное место, где вечером можно что-то купить. Хотя эти достижения Германского социализма мне и не понравились, демонстрацию устраивать не стал, сами пусть разбираются.
Итак, с бангофом покончено, больше слюни по этому поводу пускать не будем, двинемся в центр Дюссельдорфа. Исторический центр совсем небольшой, за пару часов можно прочесать все улицы. Улочки узкие, тротуары разделены на две половины - примыкающая к проезжей части половина вымощена бурой плиткой - это для велосипедистов, которых здесь больше, чем в Китае. Даже грудных детей возят на специальных велоприцепах. На тротуарах парковки с пристегнутыми к трубам двухколесными друзьями. Привычка ходить у края проезжей части приводила к тому, что за спиной я постоянно слышал мелодичные звоночки и тихую немецкую ругань, точнее признаки досады и неудовольствия. Все же привычка оказалась сильнее меня, и до конца поездки я так и продолжал скакать по тротуару, делая это с каждым днем все ловчее и грациозней.
На улицах тишина - машины бесшумны, велосипедисты тем более, прохожих практически нет. У домов припаркованы мешки с мусором - утром их собирают специальные мусоровозы. Фюрер вряд ли мечтал о таком будущем Рейха - много неарийцев, в основном работников предприятий быстрого питания, торговцев овощами и фруктами. Встречаются, хотя и редко, нищие и попрошайки, поразительно напоминающие наших соотечественников. Русскую речь можно услышать довольно часто. К примеру, в магазине долго объяснялся с продавцом.
-Руссиш? - не выдерживает он.
-Руссиш.
-Ну, тогда давайте лучше по-русски.
Или на улице спрашиваю фройлян:
- Как пройти к парку?
В ответ тарахтит по-немецки.
-Нихт ферштейн, - говорю.
-О, русский!
Дальше уже общаемся на родном языке.
Должен сказать, что мое знание немецкого языка базируется на старых фильмах о войне, где слова "руссиш" и "швайн" употребляются в жесткой связке. Видимо поэтому вопрос: "Руссиш?" на первых порах вызывал у меня некоторое напряжение.
Пятница 9 вечера. Улицы совершено пусты. Улицы, но не кафе и пивные. Здесь все в порядке. Через каждые пятьдесят метров на улице столики, за столиками молодые и не очень немцы пьют свое пиво. Кроме пива на столиках можно заметить бокалы с вином, здоровенные чашки кофе и разноцветные башни из мороженного. Нихт шнапс! Шнапса вообще ни разу не видел - ни в магазине, ни в кафе. Столы кружками не заставлены. Стоит поставить на столик пустую, как тут же ее убирают и предлагают, как у нас говорят, "повторить".
На сегодня достаточно - спать. Вернулся в отель, включил телевизор. После полуночи бюргеры, видимо, очень сексуально озабочиваются. Телеканалы наперебой предлагают секс по телефону (ну очень дорого), а в перерывах - стриптиз.
Как-то, в начале перестройки, когда еда выдавалась по талонам, а продовольственные магазины специализировались на продаже морской капусты, на какое-то торжество ко мне приехал брат. С мясом тогда было тяжело, но все же удалось достать кусочек. Героическими усилиями жены мясо было отделено от жил и костей, после чего отправлено в духовку. Жилы были выброшены, а кости остались ждать борща. В ожидании начала торжеств обсуждались жизненные невзгоды, в том числе коснулись и качества купленного мяса. Сашка встал, внимательно осмотрел выскобленные кости и с видом знатока многозначительно изрек: "М-м-м-да, мясо, прямо скажем, неважнецкое...". По всему было заметно, что он сильно жалеет, что потратился на подарок. К чему это? Да к тому, что и стриптиз, шедший по четверти всех телеканалов, был, прямо скажем, неважнецкий.
Утро, суббота, 8-00, не спится. Пора познакомиться с Германщиной по-настоящему. Завтрак при гостинице, радости портье нет предела. Боюсь, не выдержит он завтрашнего прощания, даже не знаю, как ему об этом сказать. Шведский стол ("бите, чай - кофе?, данке, чус"). Конечно, кофе. К кофе яичко на подставке. На столиках ветчина, сыры и сырки, колбасы, соки, йогурты, варенья, мед, хлеб и булочки. Хлеб несъедобен, булочки выше всяких похвал. Завершил все фруктовым салатом из ананасов и бананов.
-Данке шон, - и я на улице.
Часть II. Дюссельдорф
Если лечь на живот, согнуть ноги в коленях и потянуть носки на себя - наступит некоторое облегчение: меньше болят пятки, а пальцы ног быстрее восстанавливают чувствительность. Такое открытие я сделал после тринадцати часов эксперимента над живым человеком. Как и все первопроходцы, эксперимент я проводил над собой. При теперешней моей работе гармоничное развитие получают лишь ягодичные мышцы, поэтому для столь радикальной прогулки мне нужно было нанимать велорикшу. Их, кстати, в центре Дюссельдорфа достаточно. С другой стороны, кататься на немцах хоть и лестно, но, наверное, недешево. Да и чем их кормить? Вряд ли они станут жрать овес, а как спросить - не знаю. В целом, все правильно сделал - пешком пошел.
С утра улицы безлюдны, магазины закрыты. Бюргеры явно отсыпаются после вчерашнего. Довольно прохладно. С трудом разыскал несколько прохожих, чтобы запечатлеть себя на набережной Рейна и у старой Ратуши. Вычитанное в русско-немецком разговорнике и зазубренное мною обращение "энтшульдегунк" я счел надуманным, вряд ли немцы его поймут, поэтому использовал знакомое "битте". Просьбы об оказании любезности я дополнял разнообразными жестами с участием фотоаппарата, широкими улыбками и демонстрацией нужной кнопочки. Кажется, я даже непроизвольно подмигивал. Немцы беспрекословно откладывали все свои дела, улыбались в ответ и делали снимки. Когда они начинали что-нибудь уточнять и получали в ответ мое неизменное "нихт ферштейн", их улыбка становилась только шире.
Пора что-нибудь попробовать. Из десятка апельсинов в моем присутствии надавили стакан сока. Вспомнилась реклама "Нашему-то с чего дорожать?". Действительно, "нашему-то" дорожать не с чего. Являясь приверженцем русской кухни, тут же решил отполировать это дело кружкой пива. В детстве мне запомнился эпизод из книги о нашем разведчике, заброшенном в немецкое логово. Ему, чтобы не быть разоблаченным, приходилось каждый день ходить в пивную и с отвращением пить там темное немецкое пиво. Мне это тогда казалось вполне логичным. Единственная на то время известная мне марка темного пива "Колос" по вкусу напоминала коктейль из "Жигулевского" с квасом. Конечно, я в первую очередь решил попробовать именно темное пиво.
Для проверки качества пива кожаными штанами у меня не было ни запасных штанов, ни времени. По-правде говоря, у меня не было не только запасных кожаных штанов, но и кожаных штанов вообще. Не было их никогда, думаю, и не будет. Если только лошадь себе не куплю.
И так, я решил действовать наугад. Искать пришлось не долго. Настоящая немецкая пивная, на официантах длинные фартуки, наподобие шотландских кильт и пристегнутые к поясу большие бумажники с множеством кармашков.
-Бите, бир.
В ответ длинная тирада. Пиво что ли кончилось?
-Биэ, плиз.
Опять не понимает. На каком же с ним говорить? Официант правильно оценил ситуацию и начал отчетливо, как рефери на ринге, вести отсчет:
-Айнц бир?, Цвайн бир?, Драй бир?.
Знание языков не подвело меня и на этот раз. Я среагировал раньше, чем он дошел до "зибэн".
Все еще болело горло, поэтому пиво я пил мелкими глотками, согревая каждый во рту до комнатной температуры. Со стороны могло показаться, что я провожу дегустацию дорогого французского коньяка. Через пять минуту "Айнц бир" было уже в прошлом.
Вкусно, разведчик был неправ. На предложение повторить я с достоинством отказался и гордо удалился. Как предложение, так и отказ были высказаны короткими, но энергичными жестами.
Тем временем улицы оживились, открылись магазины, стало теплее. Я приступил к осмотру центральной части города. Съемки самого себя на фоне памятников старины я приостановил, решив, что это напоминает прикладывание головы к дырке с нарисованным джигитом. Стал снимать местные красоты в чистом виде.
По центральной торговой улице проходит канал, некогда служивший защитным рвом. Через канал ажурные мостики с гирляндами цветов, рядом ждут пассажиров велорикши. В центральной части рва скульптура древнего арийца, сражающегося с позеленевшим от времени змием. В конце рва сад, заложенный во времена Наполеона (кажется, он здесь побывал). Сад ухоженный, несколько небольших водоемов. Перед старой ратушей конная статуя Вильгельма. Улицы узкие, в основном пешеходные. На улицах много очень интересных памятников на исторические темы. Многие без постаментов, стоящие прямо на тротуарах, есть очень забавные. Здания старинные, два - три этажа, все как на картинке. Через Рейн переброшены два огромные моста. Возле одного из них узнаваемая по фильмам телебашня с вращающимся рестораном наверху. Ночью башня очень красиво и таинственно подсвечивается, будто выкрашенная разноцветными фосфоресцирующими красками.
По плану наступило время знакомства с классической немецкой кухней. Слышал, что это пиво с жареными колбасками. С пивом все понятно - плавали, знаем. Нашел колбасное место, расположился. На больших сковородах жарятся длинные сосиски двух видов - один вид привычного сосисочного цвета, другой - отвратительного зеленовато-серого. Обычные сосиски, понятно, не для меня, беру те, что пострашнее. Местные едят, значит, и я смогу, в конце концов, не жареная саранча. С некоторой опаской надкусил - ничего, съедобно, дальние родственники наших сарделек, только из мяса. К тому же после термообработки и на вид симпатичные. Запил светлым бутылочным пивом. Жизнь в Германии стала явно налаживаться. И чего они на нас тогда, в 41-м, поперли? Пили бы себе спокойно свое черное пиво и заедали бы его своими зелеными сосисками. Так нет...
Плавное течение моих мыслей был нарушено вальсом "На сопках Манжурии". Произведение исполнялось на аккордеоне, но явно не немцем. Вспомнилась Родина, надо было тащиться дальше, набираться впечатлений.
Но дальнейшая прогулка меня не разочаровала. Ближе к вечеру на центральных улицах старого города появилось множество столиков - не наших пластмассовых с зонтиками, а нормальных деревянных, устойчивые к ветру и легким пинкам. По всему чувствовалось, что готовится нечто грандиозное. Через некоторое время по городу можно было передвигаться только боком. Все улицы, примыкающие к набережной, и сама набережная превратились в одну огромную пивную. Тогда я еще не знал, что время моей поездки совпало с крупным юбилеем немецкого пива. Я решил, что такое у них каждый день, и это меня действительно потрясло.
При всем при этом на улицах ни одного полицейского. Ситуация становилась угрожающей. Я уже почти слышал: "Хальт! Юде, комиссарэн?" и, как говорится, "ни хрена себе, сбегал за хлебцем...". Можно себе представить, что бы было у нас, если бы наши сограждане в таком диком количестве вышли на улицы с пивными кружками наперевес. Хорошо, если повезет и рядом окажется открытый канализационный люк. К счастью, меня никто не заметил и я, прячась за мусорными баками, продолжил свои наблюдения.
Между тем, народ спокойно расселся по местам и начал пить свое пиво. Местами пели, но кружками такт никто не отбивал. Стало темнеть, на пощади возле набережной рабочие приступили к сооружению открытой эстрады. Неформалы, не напрягая обывателей, в специально отведенных местах тихо общались между собой. Я осмелел и вылез из укрытия. Кажется, теперь уже можно осуществить свою задумку - посидеть на берегу Рейна с кружкой настоящего немецкого пива, полюбоваться на закат, пообщаться с простыми немецкими бюргерами. Впрочем, с общением есть проблемы. Что нового я могу им сообщить кроме "хенде хох" или "цурюк"? С высокой степенью вероятности разговор не получится. Ладно, есть пиво, есть закат, остальное как-нибудь потом.
Выбрал столик, осмотрелся, почитал, точнее, посмотрел меню. Решил отказаться от пива в пользу коктейля. Выбрал самый дорогой, что-то около €5. Подошел официант. Поскольку произнести название напитка я при всем желании не мог, ткнул пальцем в меню и, конечно, добавили "битте". Официант что-то спросил, я уверенно ответил кивком головы. Через пару минут я держал его в руках - красивый, явно женский, на вкус просто отвратительный. Сидеть с таким кокетливо разукрашенным бокалом среди мужиков, пьющих пиво - все равно, что нацепить себе на затылок бантик. Бросить и уйти? Но, €5! Преодолевая отвращение, выпил залпом. Во рту противный сладковатый привкус, пива уже не хочется. Черт с ним, с пивом, уж закат-то от меня точно никуда не денется. Делся, тучи похоронили и эту часть моей мечты. Вставать не хочется, но надо. Но не хочется. Поднялся - другого такого случая побывать здесь скорей всего не представится.
Когда я понял, что третий раз обхожу одни и те же улицы, вернулся на набережную. Веселье было в разгаре. По Рейну с интервалом в десять минут барражировали двухпалубные прогулочные теплоходы. От рева музыки уши закладывало даже на берегу. Бешеный ритм, беснующаяся толпа синхронно сотрясает обе палубы. В интервалах между теплоходами можно было услышать стук барабана - на открытой эстраде начался концерт. Возле городского музея на улице закончилась демонстрация документального фильма. Зрители сдержано поаплодировали и тихо разошлись. На улице встретился клоун в окружении кучи зевак. Он не играл на дудке, не жонглировал, не показывал фокусы - просто гулял, и этого было достаточно для всеобщей радости. Как же легко развеселить немца! Субботний вечер завершился фейерверком, не очень ярким, но продолжительным, минут на тридцать. Что ж, отмучился, можно идти спать.
Часть III. Дранг нахт Мюнстер!
Утро воскресенья, пора съезжать. Позавтракал, рассчитался за гостиницу, простился с портье. Прощание парней не огорчило, напротив, выглядели они еще жизнерадостнее, чем обычно. Видимо, радовались, что на этот раз русский у них ничего не разбил, не спер и не оставил бурый силуэт кипятильника на полировке стола. А может, они просто люди веселые. На бангофе купил билет - туда и обратно, так дешевле. По фарплану нашел платформу и стал ждать поезда.
Поезд, красный, как пожарная машина, подошел с некоторым опозданием. Двери никто не открыл, пришлось проявлять находчивость. Вагон наполовину пустой, через стеклянные двери купе видны пассажиры - в основном по одному в каждом. Некоторые спят, растянувшись на диванчике, в одном купе веселая компания - пьют пиво, шумят, хулиганят. Выбрал пустое купе, сел, вытянул ноги, полистал лежащие здесь же журналы. Поезд бесшумно тронулся и плавно набрал скорость, так плавно, что самого момента старта я не почувствовал. Колеса почему-то не стучат, видимо, стыки на рельсах отсутствуют. Вот это влип! Сейчас выглянет солнышко, нагреет рельсы, они удлинятся, потом загнутся. При такой скорости, да на крутом повороте.... Физику, что ли, в школе не учат?! К счастью, пасмурно, пожалуй, обойдется. За окном проносятся все те же аккуратные домики, полисаднички, чистые машины. Станционные постройки такие же ухоженные, как и все вокруг, на свободных стенах много граффити. Прошел контролер в поисках "зайцев", потолкался и ушел ни с чем. Остановок не много, все станции похожи друг на друга - на платформах табло со всей нужной информацией по прибывающему поезду, автоматы для продажи билетов и еды, козырьки подземных переходов. Время пролетело незаметно, и через полтора часа поезд (электричкой назвать язык не поворачивается) вкатился на мюнстерский бангоф.
Дальше уже все просто - на такси и в гостиницу. Отель "Европа", четыре звезды. Мое появление девушку-администратора сильно озадачило. Я показал ей письмо с пожеланием Рольфа приятно провести время в их отеле, прокомментировал его на своем безупречном английском и замер в ожидании. Фройлян с минуту рылась в каких-то журналах, потом неопределенно махнула рукой, типа "хрен с ним", и дала мне бланк анкеты. Паспорт, естественно, и в этой гостинице у меня не спросили. Попробовали бы, я им не позволю нарушать мои права! Вместе с ключом я получил и талон на бокал шампанского (free). Мой новый номер по роскоши и изысканности убранства ничем не отличался от Дюссельдорфского, только розетки на стенах не болтались (все-таки, четыре звезды!). Отдышался и в путь, в номере делать нечего, впереди еще полдня свободы. Предварительно изучив карту Мюнстера, купленную в Дюссельдорфе, двинулся в центр города, ориентируясь преимущественно по звездам, а так же мхам и лишайникам на деревьях.
Исторический центр Мюнстера похож на старый Дюссельдорф. Хотя по площади он и уступает старшему брату, на вид кажется значительно более внушительным. Очень солидные замки и церкви, особенно, так называемый "Дом". Ничего похожего я еще не видел. Потрясает своими размерами и интерьером. В центре Дома просторнейший зал с сотнями мест для прихожан, великолепный алтарь, по периметру десяток более мелких комнат. Каждая комната - уменьшенная копия основного зала, конечно, более скромно обставленная. В углу каждой такой комнаты исповедальня. Вдоль стен скульптуры с библейскими сюжетами, каждая скульптура выполнена с величайшей тщательностью. Во внутреннем дворике кладбище, даты на могилах как старинные, так и относительно недавние.
На улице заметил кучку народа, задравшего головы вверх. Подошел, задрал свою. Толпа любовалась башенными часами. Под колокольный звон на башенке большие кукольные фигурки разыгрывали сценки из прошлого. Колокола стихли, фигурки въехали в недра часов, металлические шторки задвинулись. Народ очнулся и молча двинулся каждый по своим делам. Я тоже двинулся, дел у меня еще было по горло. Но прежде обед.
Выбрал красивое кафе на улице - море цветов, вид на старинный замок. Что-то заказал, ориентируясь, как всегда, по цене. Официант принес большое, красиво украшенное блюдо, покрытое слоем тонко наструганного мяса и бокал пива. Мясо кончилось быстро. Под ним оказалось с десяток слоев силосной массы, в общем-то, вкусной, но жевать ее было утомительно. Зато полезно. В течение получаса я мужественно и аккуратно, как гусеница, боролся с разноцветными листьями и в итоге их все же уничтожил. Пора рассчитаться. Попробовал сложить фразу на немецком. В переводе на русский она, скорее всего, звучала бы примерно как "Я хотел платить твое продовольствие".
-Шмит? - переспросил официант.
-Шмит! - обрадовался я.
Через минуту официант принес счет. Итак, по-немецки "счет" - "шмит". Запомнить легко, произнести тоже - хорошее слово, нужное. Расплатился и двинулся дальше.
Блеснуть своими знаниями немецкого мне удалось в тот же вечер. Однако когда я потребовал у официанта "шмит", тот взглянул на меня с интересом, вежливо улыбнулся и продолжил свое занятие. Пришлось повторить свою просьбу более настойчиво, уже с применением жестов и англоязычных звуков. Помогло. Итак, "шмит" - не совсем то, что я думаю. Что же это? Забегая вперед, скажу, что на следующий день по дороге на обед я первым делом поинтересовался у фрау Гунии, моей внештатной переводчицы, что же это за слово-то такое. "Что-то вроде кузнеца", - таков был ответ. Странно... Однако в столовой я вновь многократно улавливал все те же знакомые звуки:
-Шмит?- спрашивал один кузнец другого на встречном курсе в обеденный зал.
-Шмит,- отвечал ему коллега, приятно улыбаясь.
-Они что же здесь, все кузнецы? - с подвохом поинтересовался я у Гунии.
-Причем здесь кузнецы? Не "шмит", а "шмик" - "вкусно", значит.
Странные они все же люди! Ну, кому из наших придет в голову спросить подобное в столовке? Скорее уж поинтересуются, не по кузнецкой ли ты части. Если же какой заезжий немец и проявит бестактность, в ответ он, скорее всего, получит вежливое, но твердое: "Конечно шмик, но лучше не жрать". Ладно, вернемся к прогулке.
Дальнейший осмотр города прошел без сенсаций. Обошел Университет с широкой лужайкой, недалеко от него обнаружил ботанический сад. Садик, по нашим меркам, малюпасенький, в закутках идет активная торговля саженцами и живыми цветами. Можно отметить, разве что, полянку 10х10 м., засаженную сотнями видов трав. К каждой травинке приспособлена небольшая табличка с названием. Издали кажется, что на поляне растут одни таблички. Посидел на берегу озера, понаблюдал за парусниками и престарелыми хиппи. Одна такая парочка попыталась завязать со мной разговор, не получилось. Не то, чтобы языковой барьер, просто своих придурков хватает.
К девяти вечера приполз в отель, освежился подаренным шампанским, попил кофейку, отдышался. В баре над головой детская железная дорога, метров 30-40. По закрученным спиралям через тоннели и мосты негромко катаются почти настоящие поезда. Можно наблюдать часами. Спать рано, есть время осмотреть городские окраины.
Вышел из отеля и начал резко удаляться от центра. На улицах, не сказать, чтобы темно, но очень неярко. Высотных домов нет, только коттеджи с черными окнами, свет почти ни у кого не горит. Вокруг ни души, одни спящие машины и мешки с мусором. Куда по вечерам деваются люди, для меня так и осталось загадкой. На мои расспросы я дважды получал загадочную улыбку и "м-м-м, да..., у нас по вечерам на улицах не гуляют". Все, спать, завтра на работу!
Часть IV. Легко ли быть немцем?
Когда постоянно молчишь, не понимаешь не то что окружающих, а даже до боли знакомый "ящик", невольно возникает жажда общения. Наверное, поэтому на работу я ехал с удовольствием. Да, и надоело болтаться по улицам. Хотелось увидеть, как и в каких условиях трудятся наши дорогие немецкие друзья. Дорогие во всех смыслах, ибо час общения с собой они оценили в €130.
В восемь утра я, как штык, уже стоял на автобусной остановке. На табло светится список маршрутов, напротив каждого - время до прибытия очередного автобуса. Данные обновляются каждую минуту. Секунда в секунду подошел первый, жалобно вздохнул и неожиданно накренился на правый бок. Было ощущение, что ему разом прострелили все четыре правых колеса. Постояв немного и запустив всех пассажиров, он еще раз печально крякнул, тяжело поднялся и, расправив плечи, неожиданно резво двинулся вперед.
Прошло минут пятнадцать. Автобусы, один за другим, подходили к остановке, нехотя накренялись и, зачерпнув очередную порцию зазевавшихся граждан, увозили их в неизвестном направлении, проклиная свою собачью жизнь, скверные немецкие дороги и нехватку витаминов в бензине. Если какой-нибудь из них немного опаздывал, табло начинало тревожно мигать, подгоняя нерадивых лошадок. Все эти реверансы автобусы совершали с единственной целью - установить свою подножку на уровень бордюра и дать возможность въехать инвалидной коляске. И хотя за все время на остановке не появилось ни одного инвалида, автобусы неутомимо и упорно продолжали кланяться перед каждым открытием дверей. "В верхнем положении у них двери блокируются", - дошло до меня. "Отвертку бы им в зебры засунуть. И автобус дольше прослужит, и времени сколько сэкономить можно".
Подошла моя очередь. За время ожидания я усвоил правило - вход в переднюю дверь, выход в заднюю. Когда водитель поздоровался со мной, я вздрогнул от неожиданности. Одет в форму, белая рубашка, на голове фуражка с "капустой". Где-то, наверное, раньше встречались, но вспомнить не могу. Все же, несмотря на знакомство, заплатил, выложив на специальный поднос два гульдена. Получил билет, сдачу, уселся на заднее сиденье. Водитель, видимо, обиделся, что я его не узнал и всю дорогу со мной больше не разговаривал. Автобус практически пустой. Минут через двадцать доехал до "Норд центрум" - мозгового центра города. В окно увидел знакомое по рекламному буклету здание с эмблемой CSG и вышел на ближайшей остановке.
Как ни странно, меня уже ждали. Секретарша проводила в комнату переговоров, предложила напитки. Через минуту появился Рольф, один из ведущих сотрудников компании. Его сопровождала фрау Гуния, десять лет назад покинувшая Киргизию и обосновавшаяся в этих краях. За несколько дней нашего общения она немного рассказала о себе. Вначале было непросто - отсутствие работы, жилья, языковой барьер. Сейчас свой дом в поселке за тридцать верст от Мюнстера. За дом предстоит еще платить много лет. Муж работает в КБ, она программист. Жизнью довольны, назад не просятся, хотя съездить в гости не прочь. Вообще, эмигранты из России держатся обособленно, но в общих уличных праздниках участвуют вместе с коренными жителями. Свою социальную защищенность Гуния оценивает высоко, уверенность в завтрашнем дне у нее явно присутствует.
Наконец, после дежурных фраз приступили к первому этапу работы - знакомству с системой. Пока Рольф дотошно пересказывал брошюру, заученную мною еще в Москве, я пытался перемножить в уме 130 на 35, а результат разделить на 3600 - стоимость одной секунды нашей беседы. От вычислений меня постоянно отвлекала фрау Гуния, уж больно смешно переводила. Что-то вроде: "При внесении кунда в ауфштрах цена артикля автоматиш калькулирен". Иногда она машинально, слово в слово, повторяла за Рольфом немецкую фразу, ожидая от меня ответа. К концу часа я подтянул свой немецкий, она - русский. Однако пора определиться с правилами игры.
Спросил в лоб, стоит ли наш разговор денег, и как будем жить дальше. Тема задела за живое. После короткого совещания объявили - до обеда бесплатно, а потом уж, пожалуйте бриться, в кредит не учим. Плохая идея, с такой методикой преподавания, скоростью и качеством перевода мне проще освоить немецкий и изучать все в подлиннике. Завязалась дискуссия. Откуда-то с небес спустился и сам херр Тиггельман, принявший живейшее участие в обсуждении. Действуя по известной методике, я приводил в пример вначале аналогичные случаи, затем прямо противоположные, после чего уводил разговор в сторону. Противник окопался и занял круговую оборону, монотонно повторяя, что таков порядок и исключений не бывает. Незаметно подкрался обед, и Тиггельман объявил перерыв.
Собственной столовой у них не оказалось, поэтому Рольф повез меня и Гунию в здание налоговой инспекции. По неуверенному поведению Гунии я понял, что она здесь тоже первый раз. Как выяснилось, обеды рядовые сотрудники носят из дома. В центре холла нагромождение строительных щитов. "Это такое произведение искусства", - как бы извиняясь, пояснил Рольф. "У нас такое искусство в каждом городе, на каждой улице", - успокоил я его. Столовая самообслуживания по виду не слишком отличается от нашей. На просьбу выбрать мне типично немецкое блюдо, Рольф, слегка поколебавшись, указал на здоровый кусок тушеного мяса с салатом. Я добавил на собственный вкус фруктов, сока, еще чего-то. У кассы мне взвесили десятиграммовый салат вместе с тарелкой. Сколько все это удовольствие стоило, неизвестно - обед за счет заведения. Рольф забежал вперед, сунул карточку с логотипом своей фирмы в кассовый аппарат и погасил мою кредиторскую задолженность перед Рейхом. Так у нас с ним и повелось, а я не возражал.
Вернувшись к офису я обратил внимание на стоящие перед зданием машины -совершенно одинаковые "Рено-Лагуна". Поинтересовался у Рольфа, чем вызвано такое пристрастие сотрудников к французскому производителю. Оказалось, это парк служебных автомобилей для поездок менеджеров к кундам (клиентам). Почему "Рено?" - дизель, система навигации, экономичность. Заговорили о машинах. Из разговора стало понятно, что если бы я сегодня появился у них на козе с кольцом в носу и бубном, они отнеслись бы к этому с пониманием.
Вернулся в комнату переговоров, стал ждать. Через некоторое время появился Тиггельман со свитой и торжественно, будто сообщая о внезапно обрушившемся на меня наследстве, объявил: "три часа в день бесплатно, остальное - самостоятельная работа". Лучше и не придумаешь, то, что надо!
-Отлично!
Тиггильман встрепенулся и попросил перевести. Гуния перевела.
-Как это звучит по-русски?
Гуния повторила по-русски. Что уж там ему почудилось, не знаю, но на следующий раз я воспользовался немецким "абгемахт", что почему-то всех ужасно развеселило.
Итак, следующий вопрос - запись демоверсии. Опять категорическое "Найн".
-Вы же обещали!
-Кто обещал?!
В наступившей тишине было отчетливо слышно, как Рольф быстро перебирает распечатки нашей переписки. Я понял, что если сейчас его сдам, через час одним свободным предпринимателем в Германии станет больше.
-Ну, не напрямую, косвенно, присылали требования к системе и железу и т.д.
-Найн!
"Достали!", - это уже про себя. С пустыми руками вернуться невозможно, по-другому не получается. Хорошо, хоть разговор с задержкой на перевод, есть время подумать. Опять час толчем воду в ступе. Не выходит каменный цветок! Пора обидеться, другого выхода нет.
- Вы все здесь держите нас за мафиози, газет начитались! У нас уже другая страна... Дальше в том же духе. Пока горячился и вправду обиделся. Правильно я им все высказал, так оно и есть!
Подействовало. Тиггельман закрыл дебаты, обещав подумать до завтра. Ясно, будут закрывать программу от взлома. И на том спасибо. Все, на сегодня хватит, ауф видерзейн, блин!
Простились, впрочем, душевно.
Часть V. Миссия выполнима
Однажды, очень давно, в прошлой жизни, мой друг и, как сейчас бы сказали, партнер по бизнесу, Егоров пригласил меня в гости к своим родителям - отдохнуть, порыбачить и поохотиться на уток. В то время наш офис располагался в небольшом городишке на глубине нескольких метров. В город этот никогда не заглядывало солнце, его бетонные стены были увиты черными лианами бронированных кабелей, а тусклые лампочки подземных лабиринтов заменяли звезды (черт, как сказано!). В единственном ресторане, где всем посетителям подавили одинаковые блюда, на стену были наклеены фотообои с березками, совсем как очаг в каморке папы Карло. Только за этим холстом была не сказочная страна, а глухая бетонная стена. Помимо полусотни менеджеров, еженедельно меняющих друг друга, там размещался заводик по производству жидкого кислорода, две электростанции, огромные керосиновые емкости и три монстра с зарядом в десять мегатонн каждый. За свою работу, помимо скромного жалования, мы получали бесплатную еду, синюю пижаму с номером и, иногда, трехлитровые банки технического вина с французским названием "Шмантифлер".
Стремный у нас с ним был бизнес.
Время для отдыха мы выбрали самое подходящее - осень, моросящий холодный дождь, туман. Два дня мы ползали по камышам барабинских болот, а ночью дрожали в стогу, пытаясь согреться банальным способом - получалось ненадолго. Короче, романтики хлебнули, что называется, полные штаны. На второй день погода наладилась, облака рассеялись. Когда мы, едва живые, выбрались из трясины, то вышли прямехонько на егерей. Видимо, они знали место, где сходятся тропинки. Охотничьих билетов и путевок у нас, конечно, не было. Разговор с ними получился тяжелый, последствия нас ждали печальные. Когда же началось составление протоколов, я, неожиданно для самого себя, предложил егерям сфотографироваться вместе с нами за этим занятием. Эффект был потрясающим. Егеря, привыкшие к мольбам или угрозам, улыбнулись и размякли, дело приняло другой оборот. В итоге, нас хотя и оштрафовали, но ружья и всю добычу оставили.
Возможно, именно этот эпизод на подсознательном уровне и сыграл свою роль. Когда на следующий день, после неоднократных переносов сроков Тигельман неосторожно высказал предположение, что передача нам демоверсии все же возможна, я тут же предложил закрепить эту договоренность на снимке. Все заулыбались, тут же притащили фотоаппарат. Вначале секретарша сделала несколько фотографий своим оборудованием, а затем и моей "мыльницей". Тиггельман по собственной инициативе скомпоновал композицию с рукопожатием, и затем сам охотно позировал для прессы и отвечал на ее вопросы. Хотя фотографий мы так и не получили, результат был достигнут - фройншафт!
Последующие два дня прошли в неустанной учебе. Жутко раздражала, так называемая, английская версия программы, в которой 80% всего текста было выполнено на языке великого Гетте. К этому я точно готов не был. По вечерам продолжалось мое изучение города, и к отъезду я уже неплохо ориентировался на местности. Далось мне это непросто из-за своеобразной планировки улиц и моей клинической неспособности запоминать немецкие названия. Своеобразие городской архитектуры заключалось в том, что исторический центр был окружен тремя концентрическими окружностями главных улиц, рассеченными мелкими радиальными, похожими, как близнецы-братья. Первое время, раскрутившись по кругу, я, как из пращи, выстреливал себя в случайном направлении, а затем, оказавшись вдали от знакомых ориентиров, пытался выйти к гостинице. Такая методика изучения города в итоге принесла свои плоды.
В конце поездки я попросил Рольфа устроить экскурсию по зданию офиса. Условия работы впечатляют. Внушительные по размерам и качеству мониторы, кондиционеры, в комнатах по 3-4 сотрудника. Ясно, за что берут €130 в час. В коридоре на стене перед входом в комнаты висят цветные фотографии обитателей с фамилиями и должностями. Один из программистов попробовал говорить по-русски. В школе учил, еще в ГДР. Рот фронт, комарад, не все еще забыл! Пошли дальше. Как водится, техподдержка внизу, упакована плотнее. Проблемы везде одинаковые, пытаются, например, внедрить нормативы для программистов. Ну-ну,,,
Демоверсию удалось записать только в четверг утром, за час до отъезда, да и то в разобранном состоянии. Ладно, разберемся на месте. Расставались друзьями, обещали писать, приглашали друг друга в гости. Я делал вид, что говорю по-английски, Рольф делал вид, что понимает. К бангофу подъехал за 15 минут до отправления поезда.
Обратная дорога всегда короче. Последний отрезок преодолевал в подвесном монорельсовом вагончике. Не заметил, как через два часа оказался в знакомом уже аэропорту Дюссельдорфа. В день прилета рассмотреть мне его не удалось, зато теперь времени было достаточно. В ожидании встречи с Родиной зашел в "дьюти фри" посорить напоследок деньгами. Посидел в кафе, попил "Капучино". Время летит незаметно. Хорошо бы еще бы недельку, больше не надо. На фоне огромного аэровокзала наш А-310, видневшийся за окном, выглядел неубедительно. На регистрации впервые за эти дни услышал вокруг себя русскую речь, а уж в самолете вообще почувствовал себя в своей тарелке. Нет, все-таки, хочется домой.
Обратный перелет скрашивало безоблачное небо и красное вино. Под крылом море, крошечные пароходики, вдалеке тоненькой ниточкой обозначена береговая линия. На всякий случай нащупал под креслом спасательный жилет. Как только море кончилась, землю затянули грозовые облака. Через три часа на подлете показалась земля. Коттеджи в районе Шереметьево не хуже, чем в Германии, местами много лучше.
Москва встретило меня хмуро и неприветливо, мстительно брызгая за шиворот пылью уже холодного дождя. Паспортный контроль прошел без лишних формальностей, немцев же развернули и отправили получать эмиграционные карты. Ауф видерзейн, господа, когда еще свидимся? Получил багаж, выбрался на улицу.
-Командир, куда ехать?
-В Одинцово.
-Сколько дашь?
-А сколько хочешь?
-Восемьдесят.
-Морда не треснет?
-А сколько дашь?
-Пятьсот.
-Гы-ы-ы...
Сошлись на 800. Все, приехал, теперь уже точно дома. По щербатому бордюру, местами выступающему из огромной лужи, я засеменил в сторону жизнерадостных таксистов, терпеливо поджидающих свою жертву. Не мог же я такое путешествие завершить в автобусе, да еще с водителем без фуражки.