Мори Ева: другие произведения.

Военно-полевые цветочки в "Букете моей бабушки"

Сервер "Заграница": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Комментарии: 2, последний от 03/12/2006.
  • © Copyright Мори Ева (mory.eva@gmail.com)
  • Обновлено: 02/12/2006. 7k. Статистика.
  • Рассказ: Израиль
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Однако, как говаривал мой покойный шеф, профессор Юрий Морисович Гальперин, "Ни к чему нельзя относиться со звериной серьезностью". Он не любил говорить о войне, но каждый год 9 мая, наливал в стограммовый химический стаканчик неразведенный спирт, молча выпивал, морщился, занюхивал рукавом и... начинал травить военные байки, смешные до колик.
    • Война. Страшное слово. И кажется святотатством смеяться, вспоминая о ней. Однако, как говаривал мой покойный шеф, профессор Юрий Морисович Гальперин, "Ни к чему нельзя относиться со звериной серьезностью". Он не любил говорить о войне, но каждый год 9 мая, наливал в стограммовый химический стаканчик неразведенный спирт, молча выпивал, морщился, занюхивал рукавом и... начинал травить военные байки, смешные до колик.
    Тогда я все никак не могла понять, зачем ему это. Теперь, пережив "Вторую Ливанскую", понимаю. Вы никогда не смеялись, сильно ушибившись? Если нет, попробуйте. Помогает...
    Не с моим счастьем ...
    Второй день в Хайфе завывают сирены. Дело, похоже, принимает серьезный оборот. Нервничают все, но среднему поколению, тем, у кого есть и дети, и родители, совсем паршиво - все время приходится что-то решать и организовывать. "Что старый - что малый", а нам хоть разорвись. Принимаю командование на себя. Для начала переставляю кровать сына подальше от окна.
    Он иронически хмыкает:
    - Ногами к взрыву, что ли? - но, глядя на меня, понимает, что спорить бесполезно, и бормочет, - Ладно, как хочешь, чтоб оно тебе помогло!
    Мне, видите ли! И минеральная вода в товарном количестве, и консервы, и лекарства на всякий случай, это конечно же, только мне. А семечки, орехи и шоколад, это им, "цветам жизни"= чтоб они были здоровы! Дальше - хуже. Родители саботируют все мои попытки объединить семейство и категорически отказываются перебраться к нам. Уговариваю - ни в какую. Насмерть стоят. Проговорив полчаса по телефону и исчерпав все аргументы, я сдаюсь. Остается только бодрым тоном дать руководящие указания.
    - Мам, - говорю я, как можно спокойнее, - раз уж вы решили остаться дома, то оборудoйтесь как-нибудь, чтоб побезопаснее. Лекарства свои положи рядом, чтоб не бегать, воду, поесть что-нибудь. Только не волнуйтесь и звоните почаще.
    - А что волноваться! -возмущенно откликается мама, - Я, что "зажигалки" в сорок первом не тушила! Ну, даже если и попадут, так убьют восьмидесятилетнюю старуху, тоже мне, радость большая... И потом, ты помнишь, сколько раз я играла в "Лото"?
    - Ну, много, и что? - недоумеваю я.
    - А то, что не с моим счастьем поймать эту катюшу!
    Экономия.
    Мой папа человек деятельный и отзывчивый. Война усилила эти качества на порядок. С первыми звуками сирены он кидается к телефону - предупреждать об опасности. Толку от этого немного, поскольку приходится бежать вниз по лестнице и одновременно кричать в трубку, что мы в курсе. Но это полбеды. Минут через десять после воздушной тревоги раздается очередной звонок.
    - Это ты? - раздается в трубке, и все. Дальше короткие гудки. На десятый раз я не выдерживаю, звоню в ответ и начинаю выговаривать:
    - Вы почему трубку бросаете?! Раз звоните, так скажите хоть что-нибудь.
    - Зачем? - бодро отвечает мама, - Раз ответили, ясно, что живы. Ты не представляешь, скольким он звонит. Если он при этом еще и говорить будет, мы разоримся!
    Разгильдяй.
    Тяжелый день. Тяжелые кадры. Война в прямом эфире. Погибшие и раненные солдаты. Я стараюсь не смотреть. Но Борька, мой сын, не отходит от телевизора. Вдруг он спрашивает на удивление спокойным тоном:
    - Мам, а как ты думаешь, когда я буду в армии, меня убьют или ранят?
    От этого вопроса я столбенею и не нахожу, что сказать. Зато моя двадцатишестилетняя дочка, будущий психолог, реагирует мгновенно:
    - Тебя украдут! - категорично заявляет она.
    - Почему??? - таращится на нее Борька, явно не ожидавший такого ответа.
    - Потому, что ты разгильдяй! - хохочет она.
    Уже через мгновение со смеху покатываются они оба. И у меня словно камень с души свалился. Страшный вопрос на время скрылся за горизонтом.
    Мы в эфире во всем мире.
    Около высотных хайфских гостиниц, вдоль всей длиннющей прогулочной аллеи, с которой открывается вид на море аж до самого Ливана, расположились репортеры, журналисты и комментаторы в невиданном Хайфой разнообразии и количестве. Кого тут только нет! Разве что хизбаллотского Аль-Манара. Что они вещают со своих походных "алтарей", мы видим каждый день. Ничего общего с происходящим.
    Днем на журналистскую братию никто не обращает внимания, да и идти гулять под катюшами на открытое место не тянет. Зато вечером, когда темнеет и обстрел прекращается, Хайфа оживает. Народ, живущий на Кармеле, создавая себе иллюзию мирной жизни, подтягивается к привычному месту променада. Вот так и сегодня.. На аллее полно людей. Я тоже не удержалась от соблазна проветриться. Мотаться туда-сюда по аллее скучно до ужаса. Останавливаюсь от нечего делать около представителей CNN - любопытно посмотреть, как они работают. Несколько минут наблюдаю за тем, как они валяются на травке в полной нирване. Но, наконец, время приближается к "круглому" часу, и в импровизированной студии возникает суета. Зажигаются софиты. Операторы копошатся у оборудования. Симпатичный молодой человек в шортах и майке, потягиваясь, нехотя поднимается с примятой травы. Судя по тому, что он навьючивает на себя бронежилет, ясно - именно он и будет вести трансляцию. Вид у красавца, однако, странноватый. Бронежилет и шорты... Гуляющие косятся и улыбаются. Все знают, что в кадре шорты не появятся, но все равно смешно.
    - Милый, ты бы еще каску надел! - раздается на хорошем английском прямо у меня над ухом. Оборачиваюсь и вижу ухоженную даму с восточными глазами, в которых прыгают чертики. Дама откровенно потешается, поводя голыми плечами. Декольте у дамы... Впрочем, мы все одеты более чем легко, и на нашем фоне красавец в бронежилете выглядит как эскимос среди папуасов.
    Наконец, взяв в руки микрофон, и изобразив нечто серьезно-мрачное на лице, репортер входит в кадр. За его бронежилетом темнеет море и мигает огнями фронтовой север. Репортаж начинается.
    И тут между мной и волоокой дамой словно проскакивает какая-то искра. Мы переглядываемся и улыбаемся, поняв друг друга без слов.. Еще мгновение, и мы с двух сторон подскакиваем к бронированному красавцу-репортеру. Наши наглые смеющиеся рожи вместе с весьма откровенными декольте оказываются в кадре. Репортер, вещавший о том, что Хайфа опустела и сидит в бомбоубежищах, замолкает на полуслове.
    Променад ржет в голос, операторы корчатся от хохота, но по инерции продолжают снимать. Пока все пришли в себя и прервали трансляцию, прошло, наверное, полминуты. Для прямого эфира - это уйма времени. А эфир, говорят, таки был прямым.
  • Комментарии: 2, последний от 03/12/2006.
  • © Copyright Мори Ева (mory.eva@gmail.com)
  • Обновлено: 02/12/2006. 7k. Статистика.
  • Рассказ: Израиль
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта
    "Заграница"
    Путевые заметки
    Это наша кнопка