Зямий, Леци, Тум-Туми, Цаки, Таавей, Яриви и др. - стомское демократическое большинство.
* - аналог правящей коалиции в Горсовете,
Паханут - Стомский Горсовет
ЧАСТЬ 1. ИСТОРИЯ ЛОТА В ЗЕРКАЛЕ СТОМСКОЙ ДЕМОКРАТИИ.
Пролог
За небольшим лёгким столиком сидят двое - Мудрец и Учёный-историк.
Мудрец (держит в руках древний том и нараспев читает): "И пришли два ангела в Сдом вечером, а Лот сидел тогда в воротах Сдома; и увидел их Лот, и встал навстречу, и поклонился им до земли. И сказал: "Пожалуйста, господа, заверните в дом слуги вашего и переночуйте, и омойте ноги ваши - а утром встанете пораньше, и пойдёте своей дорогой!" Но те сказали: "Нет, лишь на улице переночуем!" И стал он их очень упрашивать - тогда завернули они к нему, и пришли в дом его, а он приготовил им пир, и напёк мацы, и стали есть. Ещё не легли они спать - а жители этого города, люди Сдома, окружили дом: все - от мала до велика, весь народ с одного конца города до другого. И стали они звать Лота, говоря ему: "Где люди, что пришли к тебе этой ночью? Выведи их к нам, и мы познаем их!" И вышел к ним Лот из входа в дом, а дверь запер за собой, и сказал: "Пожалуйста, братья мои, не делайте зла! Вот у меня две дочери, которые ещё не знают мужчины - выведу их вам, и делайте с ними, что вам угодно - только людям этим не делайте ничего, раз уж пришли они под сень моего крова." Но те сказали: "Иди ты прочь! И сказали: "Кто-то пожить пришёл, а судить начал! Теперь мы тебе ещё хуже сделаем, чем им!" И насели на него, на Лота, и подступили выломать дверь..."
Новый историк (взирая на Мудреца с иронической усмешкой): "А вы уверены, что в вашей книге ничего не напутано?"
Мудрец (отрываясь от книги и с лёгкой улыбкой пожимая плечами): "Уверен."
Новый историк (не удосужившись стереть с лица ироническую усмешку): "Я, конечно, понимаю, что история - наука неточная. Особенно древняя... У нас в университете есть немало уважаемых и авторитетных интеллектуалов, утверждающих, что история - вообще не наука, а стало быть, никому не нужна... Потому-то и появилась новая история и мы, новые историки. Как бы то ни было, в нашей среде по поводу читаемого Вами отрывка бытует мнение, что в вашей Торе когда-то в давние времена была допущена маленькая ошибочка переписчика: известный город Сдом на самом деле называется не Сдом, а - Стом."
Мудрец (с добродушным удивлением пожимая плечами): "Ну, о чём Вы говорите! Какое имеет значение, как называется этот город..."
Новый историк: "Как же! Если допущена ошибка в одной букве, где гарантия, что и вся ваша книга - не более, чем полное собрание многочисленных ошибок не менее многочисленных переписчиков. В лучшем случае - литературный, но никак не исторический памятник! Правда, в части литературной - о, это выше всяких похвал! А уж о Б-жественном Откровении... Простите, я не хотел бы Вас задевать..."
Мудрец (деликатно пропустив мимо ушей иронию собеседника): "А что Вы слышали на эту тему? Про историю города Сдом?"
Новый историк: "Я где-то, не помню, где, читал об очень красивом современном городе Стом, который расположен совсем не там, где, по сведениям в источниках, находился библейский Сдом."
Мудрец (подняв палец): "Вот видите! Может, источники таки правы, и речь действительно идёт о совершенно разных и во времени, и в пространстве городах."
Новый историк (не желая уступать): "Всё так - или не так!.. Но, по какому-то удивительному совпадению, история, произошедшая не так давно в современном Стоме, до боли напоминает ту древнюю сдомскую историю, о которой Вы мне только что прочитали..."
Мудрец (с неподдельным интересом): "Ну-ка, расскажите! Мне очень интересно - что же такое произошло в современном городе Стом, из чего Вы решили, что это одна и та же история?"
Новый историк (усевшись поудобнее): "Как я сказал, современный Стом по-современному красив и благоустроен. Населяют его современные, практичные, я бы сказал - прагматичные граждане. Надеюсь, Вы понимаете, что это такое! В то же время это весёлые, даже славящиеся далеко на все четыре стороны своим бьющим через край жизнелюбием, люди. Следует особо подчеркнуть, что их личное, индивидуальное жизнелюбие и напрямую связанные с ним желания, потребности, чаяния - в сочетании с практичностью в жизненных делах, - достигли такого высокого градуса накала, что городским властям пришлось даже принять особый конституционный закон города Стом "О праве граждан города Стом на неукоснительное и немедленное удовлетворение как сиюминутных, так и долговременных желаний"."
Картина 1
Зал заседаний Кормила Паханута. Вокруг большого овального стола с удобствами устроились члены Кормила, самые уважаемые представители стомской общественности, которые во время последних выборов были избраны в Паханут. Пахан сидит в высоком кресле во главе стола.
На заседании обсуждается важный вопрос о принятии нового закона. Как это принято на важных, судьбоносных заседаниях, все говорят одновременно, перекрикивая друг друга, стараясь реализовать своё неотъемлемое право высказать личное мнение. Пахан снисходительно наблюдает за бурным обсуждением, желая показать себя самым большим сторонником стомской демократии. Он всегда знает, когда и как следует прекратить разгул прений по обсуждаемому вопросу, и делает это, надо признать, мастерски.
Кистух (громко и важно): "Главное - это сформулировать закон в такой форме, чтобы никто не усомнился в его демократической и всенародной сути."
Климон (поднимая палец): "Правильно, Кистух! Точнее не скажешь! Новому закону надо дать краткое и звучное наименование, которое в двух словах растолкует каждому самую глубинную его суть. Ведь это же закон о соблюдении прав индивидуя на удовлетворение его потребностей и желаний..."
Ашлай (с детским интересом): "Сиюминутных тоже?.."
Квасей (медленно закипая): "Почему только сиюминутных! Что значит?! А долговременные желания что же? Может, какой-нибудь индивидуй захочет постоянно наслаждаться жизнью в своём лично-конкретном понимании!"
Пахан (грозно сведя брови и сверкнув глазами, поднимает руку, выставив ладонь): "Ти-ха! Я вам дал поговорить, а теперь Я буду говорить!!!"
Все мгновенно замолкают и смотрят в рот Пахану.
Пахан (его звучный голос разносится над залом, отдаваясь гулким эхом во всех углах): "Я хочу, чтобы вы все навсегда уяснили себе мою главную мысль! Итак: потребности, чаяния и желания всевозможных утех и наслаждений каждого отдельно взятого индивидуя без отрыва от реальной жизненной практики и прагматичности коллективного и индивидуального подхода к проблеме - высшая ценность в стомском обществе. Осталось закрепить это законодательно!"
Ашлай: "Каждого индивидуя? Или только стомского?"
Хульди (в его речи сначала слабо, а потом всё сильнее слышатся блеющие интонации): "Да... э-э-э... почти каждого... э-э-э-э... стомского... но!.. э-э-э-э-э - только тех, кто всегда и во всём на сознательном уровне согласен с мнением большинства!"
Цабари (с интересом): "А что такое - мнение большинства?"
Пахан: "Разумеется, то, которое принимается нами тут в этом зале и доводится до сведения и - главное! - понимания большинства! Ну, а поскольку мне лично вопрос в общих чертах и в деталях ясен, стало быть, он фактически решён. От вас, как от членов Кормила Паханута, конкретно требуется разработка и утверждение приемлемой формулировки. Хульди, доложи!"
Хульди (поднимаясь с места и начиная монотонно бубнить, при этом блеющие интонации уже звучат совершенно отчётливо): "Э-э-э-э-э... Установлено, что как сиюминутные, так и долговременные потребности, чаяния и... э-э-э-э-э... желания всевозможных утех и наслаждений каждого отдельно взятого индивидуя - так сказать... э-э-э-э-э... высшая ценность в любом современном демократическом обществе, а в стомском - тем более. Коллективное наше "Я-ТАК-ХОЧУ!!!" - свято! Э-э-э-э-э!!!..."
Бицель: "Какое именно "Я-ТАК-ХОЧУ"? А главное - чьё конкретно?"
Пахан: "Это по большому счёту несущественно... В первую очередь - "Я-ТАК-ХОЧУ!!!" большинства по отношению к меньшинству!"
Хульди (улыбаясь, поворачивается сначала к Пахану, потом по очереди к каждому Члену Кормила): "Наш уважаемый Пахан по определению является выразителем мнения большинства, поскольку именно этим самым подавляющим большинством был избран на свой высокий... э-э-э-э-э... пост. Он облечён безграничным доверием граждан Стома - и по этой самой причине вправе решать, что действительно хорошо для стомичей. Или их подавляющего большинства, что, впрочем, одно и то же..."
Пахан (твёрдо и решительно): "Опытным путём было давно доказано и мною установлено: то, что видно отсюда, не видно оттуда... На этом постулате мы с вами и будем основываться."
Бицель: "А откуда - отсюда, откуда - оттуда?"
Хульди: "Ну-у, ты и несмышлёныш! Отсюда - это высокое кресло нашего Пахана, а оттуда - все остальные места."
Пахан (продолжает, с досадой сверкнув глазом на прервавшего его Бицеля): "Ваши вопросы, Бицель, неуместны и становятся нетерпимыми в стенах нашего Кормила... и более того - на просторах города Стом!.. Стало быть... на чём же я остановился? Ага!.. Я, как никто, знаю, каковы должны быть сиюминутные и долговременные потребности коллективного индивидуя! Потому как я ведь тоже типичный стомский индивидуй, плоть, так сказать, от плоти... стало быть... кому, как не мне, облечённому, так сказать, высоким доверием, это и знать!"
Члены Кормила переглядываются и переговариваются между собой тихими голосами.
Цабари (цокая языком и покачивая головой): "Что-то очень сложно он излагает! Чем-то это напоминает закон левой пятки... где-то я о нём слышал..."
Климон (радостно взвизгнув): "Закон левой пятки? Здорово! Мне это название для нашего закона ндра-а-вится! Может, возьмём на вооружение?"
Кистух (зыркая глазами во все стороны): "Точно! Отличное название для мудрых идей нашего дорогого и всеми уважаемого Пахана! Потому что с евонова отсюда видно то, что не видно с нашего оттуда! Вот он и излагает это по-научному, в силу своего единолично-коллективного видения!"
Бицель: "А если попросить изложить попроще, чтобы каждому было понятно?"
Бизон (испуганно, махая руками): "Ты что! Низ-з-з-зя! Не серди нашего Пахана! У него работа архиважная, ответственная, нервная! Да и нам ни к чему выглядеть совсем уж дураками... с вопросами..."
Ашлай (еле слышно, кося глазом в сторону Пахана): "Ещё и Аремий, сынок его, любимый снопик... как он его нежно называет..."
Кистух (в тон Ашлаю): "Ну, если сынок его, так сказать, любимый снопик... ласково он его, однако, называет... аж завидки берут! Наверно, любит очень... Приятно видеть такую нежную отцовскую любовь..."
Климон: "Но закон ведь и вправду хорош! Оч-ч-ченно в моём духе! И вообще, мне всегда были очень дороги права индивидуя на его личное и коллективное "Я-ТАК-ХОЧУ!!!"..."
Бизон (торопливо кивая головой): "Конечно, конечно! Я тоже так считаю, что Пахан, как всегда, прав... Мы поддержим его закон... э-э-э-э... левой пятки... о потребностях... каких, он сказал? - сиюминутных и долговременных?"
Ашлай (кивая): "Ну, да, они самые..."
Бизон (продолжая свою мысль): "...коллективного индивидуя, а там видно будет..."
По знаку Хульди разговоры прекращаются и начинается голосование. Поднимается лес рук, чем-то напоминающий лесную опушку. Однако, Пахан и Хульди не торопятся считать.
Пахан: "Тут нам надо будет применить тензорно-векторное исчисление... Хульди, ты у нас силён в математике! - считай! Знаешь, куда вектор твоих расчётов направить! Не впервой, чай, не маленький!"
Хульди (удовлетворённо блея): "Принято почти единогласно..."
Пахан (грозно сверкнув глазами и занеся кулак над столом, чтобы хрястнуть): "Что значит "почти"? Что значит "почти"?! Если есть кто-то против нашего решения - пусть ему будет хуже! Уж мы об этом позаботимся! Он что, не понимает, что любое неприятие воли большинства не-тер-пи-мо?!! Знаете же - кто не с нами, тот против нас!"
Хульди: "Попрошу вас учесть, что, согласно принятому "Закону левой пятки", представители отсталого меньшинства, из-за каких-то потерявших актуальность и никому непонятных принципов, называемых ими "моралью" и "совестью", не пожелав согласиться с мнением демократического большинства, от имени которых мы только что приняли этот закон, должны либо молчать себе в тряпочку, либо покинуть славный город Стом."
Нестройный хор голосов из задних рядов: "Простите, но об этом в законе ничего не было сказано... Мораль и совесть пока что никто не отменял!"
Неожиданно из тени, где доселе тихо пребывал, выходит Ликуктус и изящным движением поправляет свой новый, подаренный ему на какой-то важной встрече галстук, чтобы все обратили на него внимание. Впрочем, обратить на себя внимание заставляют сидящих в зале его старательные и не столь виртуозные блеющие интонации, как те, что демонстрировал Членам Кормила Хульди.
Ликуктус (резко и решительно): "Да, вы правы: мораль и совесть никто не отменял! Но! (важно поднимает указательный палец) весь вопрос в том, какая-такая мораль и какая-такая совесть! Или это мораль и совесть, которая нам нужна и соответствует принятому "Закону неотъемлемого права индивидуя на его личное и коллективное "Я-ТАК-ХОЧУ!!!", он же "Закон левой пятки"! Или это мораль и совесть, которая вступает в противоречие с принятым важным законом о правах коллективного индивидуя, которого олицетворяе-е-е-ет наш уважаемый Пахан, и олицетворяе-е-е-м мы все-е-е-е! Тогда это - не наша мораль, не наша совесть! Точка!"
Хульди: "Поэтому давайте прекратим ненужные дискуссии. Лучше вспомним принцип, изложенный в 91 параграфе свода стомских конституционных законов о недемократическом меньшинстве - СТОМ-ПЭ-Э-Э-Э-Э! Этот закон гласит: тот, кто не приемлет мнения подавляющего большинства, обязан МОЛЧАТЬ В ТРЯПОЧКУ! Это прежде всего относится к подавляемому меньшинству, мнение которого нас тут не должно интересовать! И особо в отношении только что принятого "Закона левой пятки"!"
Ликуктус: "Если, конечно, представители этого агрессивного меньшинства не хотят быть обвинёнными в злостном и бунтарском подстрекательстве и в фанатичном противопоставлении своих замшелых резонов - воле стомского большинства и законности, - и осуждёнными за это со всеми вытекающими... Всем известно, что благодушное попустительство временами имеющему место фанатичному и нетерпимому поведению нехарактерного меньшинства отдельных и совершенно нетипичных граждан Стома может повлечь за собой - не дай Б-г! - потерю всех и всяческих демократических завоеваний жителей нашего славного города, чего мы, всенародно-любимые представители общественности города Стом, никак не можем допустить. Демократия должна себя защищать!"
Климон: "Коллеги, всё ясно! То, что тут изложил коллега Хульди и чётко прояснил коллега Ликуктус - неотъемлемая часть нового закона... Оказывается - я всё правильно понял! Значит, наше дело, дисциплинированных и сознательных членов Кормила, принять новый закон полностью - с тем, что обозначено в строчках, и с тем, что уважаемый Пахан изящно разместил между строчками. А то... как бы чего не вышло... Уважаемому Пахану с его "отсюда" виднее... что, зачем и почему..."
Кистух (еле слышно, робко): "Всё-таки надо было бы именно это как-то чётче изложить в новом законе... в строчках, так сказать..."
Климон (сверля Кистуха глазом): "А зачем? Умный не спросит, дурак не поймёт... Никогда не надо ничего лишнего говорить, запомни это... Пользы чуть, а вреда - целый вагон... К тому же - об этом очень много говорится в других параграфах основных стомских законов. Об этом уже мы говорили... сколько можно!"
Члены Кормила смущённо и немного испуганно потупились. Ликуктус известен в Стоме, как человек решительный и беззаве-етно преданный Пахану. А тут ещё гладкоречивый Климон поддержал его... Пахан, узрев реакцию членов Кормила на сообщение Хульди и на реплики Ликуктуса, а главное - Климона, удовлетворённо усмехается. Хульди растроганно хлопает Ликуктуса по плечу, а тот повлажневшими глазами поглядывает на Пахана.
Пахан (подводя итог заседанию, решительно рубит рукой): "Отныне этот закон, защищающий право как каждого отдельного индивидуя, так и квалифицированного большинства таковых, на удовлетворение всех и всяческих сиюминутных и долговременных потребностей, будет почитаться всеми жителями Стома как ярчайший символ торжества стомской демократии, прославившей Стом на всю ближнюю и дальнюю округу! Пресс-секретарь Тишкорец, передайте стенограмму нашего заседания в прессу!"
Он подхватывает папку, роняет, снова поднимает, сжимает её обеими руками и быстро семенит к двери...
Картина 2
После небольшого перерыва с лёгкой закуской и крепкими напитками члены Кормила Паханута снова собрались в том же зале.
Пахан: 'Итак, объявляю продолжение нашего заседания. Хульди, доложи!'
Хульди: 'Как известно, напротив Здания Стомского Паханута планируется строительство модернизированного Стомского Центра Развлечений и игр... Это, так сказать, в рамках... принятого Закона левой пятки!'
Цабари (деловито): 'Где именно должен располагаться и какую площадь будет занимать этот ваш Центр?'
Ликуктус (резко, с ноткой возмущения): 'Я попросил бы таких вопросов не задавать! На данном этапе проект в стадии разработки в глубоких недрах нашего Кормила, поэтому не может быть предметом конкретного обсуждения на нашем заседании...'
Хульди (с добродушной ухмылкой, примирительным тоном): 'Ну, что ты, коллега! Место расположения Центра - это не такая уж страшная тайна! Тем более в ведомстве Тишкореца давно уже про всё проведали, вот-вот раззвонят на весь Стом. Да и зачем нам всё окружать тайнами да секретами, тем более - тут, на заседании Кормила! Этот новый Центр планируется построить непосредственно напротив Здания Стомского Паханута. А вот его общая, так сказать, площадь - это действительно тайна... недр Кормила... пока что...'
Цабари (недоуменно): 'Но ведь там расположены жилые кварталы... магазины, кафушки, разные малые бизнесы...'
Хульди (раздражённо передразнивая): ''Какую площадь, какую площадь! Жилые кварталы, малые бизнесы!' Да кого это должно интересовать, когда у нас такой грандиозный и выгодный проект! Малые бизнесы - они малые и есть! Какой от них прок! В конце концов, главный интерес нашего Паханута, а стало быть, и всего города Стом - не в этих малых бизнесах, а в том, что может дать Стому этот планируемый Центр.'
Бицель и Цабари (в один голос): 'А куда мы денем тех, кто там сейчас живёт, чьи предприятия там находятся?'
Ликуктус (махая рукой, то ли пренебрежитольно, то ли успокаивающе): 'Денем, денем! Там, где они сейчас пребывают, они не останутся, там им делать нечего... Остальное - не наша забота! И не ваша! Конечно, мы им как-то скомпенсируем связанные с этим некоторые... э-э-э... неудобства... Но много предложить мы им не сможем! (чуть слышно) Иначе нам может не хватить... на наше кровно-кормильское...'
Бицель (напористо): 'Но почему вдруг возникла такая необходимость? Членам не только Кормила, но и всего Паханута это очень важно знать! И понять... Чтобы народу растолковать!'
Хульди: 'Ладно, уж если ты так просишь, я тебе скажу... Очень коротко... Но не для выноса за стены Кормила, как ты понимаешь... Понимаешь ли, в подземных этажах этого Центра запланировано компьютеризированное казино, доходы от которого должны пойти на дальнейшее благоустройство э-э-э... элитарнейших кварталов города Стом и процветание самых уважаемых его граждан.'
Цабари (настойчиво): 'А что это даст остальным стомичам?'
Ликуктус (резко, зло прищурившись в сторону Цабари): 'Не это должно заботить стомское большинство! Ведь забота о процветании уважаемых стомичей полностью соответствует 'Закону левой пятки'. То, что хорошо для уважаемых, хорошо для всех-всех-всех. Понимаешь? - для всех-всех-всех!!! В конце концов, мы выступаем от имени большинства и в его - е-е-е-с-с-с-е-е-ес-с-но! - интересах! А меньшинство... Примем решение - и они будут обязаны подчиниться и не чинить нам препятствий! Всякие там препятствия, создаваемые меньшинством, как любит говорить наш уважаемый Пахан, просто не могут быть терпимы!'
Цабари (иронически): 'Что-то я не слышал гласа демократического большинства... А вы, коллеги, слышали?'
Коллеги скромно потупились.
Климон: 'Ну, друг мой, за гласом стомского большинства дело не станет. Вот господин Тишкорец знает, как такие вещи организовываются. Опрос, если надо - два, три, десять... сто, если понадобится! Я могу помочь в их организации. Опыт имеется... Делывали - хе-хе! - и не такое! Всё Кормило меня в этом должно поддержать, потому как это в наших, кормильских, интересах...'
Бицель (негромко роняет в пространство): 'Твоё 'хе-хе', коллега, очаровательно и весьма убедительно. Ещё немного, и ты научишься говорить с нужными интонациями... Как у коллеги Хульди... или у коллеги Ликуктуса...'
Квасей (удивлённо): 'А что в этих интонациях тебе не по душе? Красивые блеющие интонации... Лично мне они до боли напоминают бабушкины оладьи в шоколадном соусе...'
Повисает неловкое молчание...
Пахан: 'Я предлагаю закончить дискуссии не по делу на эти темы. На мой взгляд, слух и дух, они принимают (голос наливается колокольным звоном лопающегося металла) характер совершенно нетерпимый! Какие могут быть дискуссии, если я принял решение! Дело членов Кормила его обосновать и довести до стомичей в доступной форме. И... э-э-э... не стоит пока что упоминать о 'левой пятке'... ещё не те, что нам надо, ассоциации вызовет в народе...'
Хульди: 'Да-да, уважаемый Пахан! Вы, как всегда, правы! Э-э-э-этим мы сейчас и займёмся. Сами эти работы будут сугубо засекречены в недрах, так сказать, Кормила. Так и так ими будет заниматься особый, специально нами создаваемый Совет Левой Пятки при Пахануте. Его возглавит... я правильно вас понял, уважаемый Пахан? - господин Аремий... (Пахан важно кивает головой) Его главная задача - чтобы информация о самом характере этих работ и их целевом назначении носила максимально затушёванный и затуманенный характер. Тишкорец должен за этим следить неукоснительно и оказывать нужную помощь... э-э-э... тушью, источниками тумана и дымовой завесы!'
Бицель и Цабари (возмущённо): 'Что значит! Это же людей касается! Так нельзя - чтобы всё решал Совет Левой Пятки... даже если новым стомским законам решили присваивать такие названия! Они такие же стомичи, как и все прочие! И... о каких дымовых завесах тут идёт речь!..'
Пахан (покраснев, затем побелев от гнева, срывается на колокольный визг): 'Что-о? Бунт?! Это уже приняло поистине нетерпимый характер!!! Короче... (вытянув указательный палец в сторону возмущённо гомонящих членов Кормила): ты и... ты! А ну-ка, выйдите из нашего зала заседаний. Нечего возмущать наше достойное сообщество! Отныне я вычёркиваю Бицеля и Цабари из числа членов Кормила Паханута. Более в наших обсуждениях вы принимать участия не будете! Вам чужд дух стомской демократии и законности!'
Бицель и Цабари, на которых Пахан указал своим гневным перстом, ошеломлённо уставились на него, оглянулись на остальных, но продолжали сидеть.
Ликуктус, чеканя шаг, подошёл к ним обоим, сидящим рядышком, вежливо, но крепко взял под локотки и при полном молчании всех присутствующих, вывел их из зала. Остальные продолжали робко молчать.
Пахан (окинув сидящих пронзительно-орлиным взором): 'Ну, есть ещё желающие поговорить, посомневаться, повысказываться, когда я уже всё решил?'
Хор голосов членов Кормила (робким разнобоем): 'Не-е-е-е... Не-е-е-е-е-е...'
Пахан (удовлетворённо): 'То-то же! Вот так-то лучше! И тон, я слышу, избран правильный, тот, что нужно! В духе пестуемой и хранимой мною стомской законности... Продолжим наше заседание. Хульди, доложи следующий проект!'
Хульди: 'Нами был также разработан проект секретного приказа, который будет передан для служебного пользования в стомскую полицию. Зачитываю: 'Любые разговоры с упоминанием слова 'казино' объявляются злостной клеветой и подстрекательством против стомского Паханута, демократического характера нашего правления, как такового, и нашей славной демократии и законности.' Как, господин Пахан, ставим на голосование?'
Пахан: 'Ну, ставь! И ещё... как я уже говорил, слова 'левая пятка' тоже в открытых документах нежелательны... до поры, до времени... Это выражение придумал экстремист и подстрекатель...как-его-там... э-э-э-э... Цабари, а вы и уши развесили! (все скромно потупились) Ну, давай, объявляй голосование! И проследи, чтобы никто не отклонился... Направление вектора сам знаешь...'
Картина 3
Центр города Стом. Центральная площадь перед Зданием Стомского Паханута. По всему периметру площади расположены шикарные магазины, кафе, рестораны. Несколько поодаль - жилой квартал, веером расходятся живописные улочки, заполненные шумной толпой, гуляющей по маленьким магазинчикам и заполнившей столики уютных маленьких кафушек... Все шумно обсуждают туманные слухи, гуляющие по Стому.
Полицейский по имени Шотик вытянулся во фрунт возле самой уютной кафушки на углу центральной улицы квартала и площади, стреляет глазами туда-сюда, добродушно улыбаясь снующим жителям квартала и сидящим за столиками в кафушке.
Гиди (изумлённо): 'А это ещё почему? Мы в общем-то помирать не торопимся! Мы так хорошо тут живём, отлично устроились! Квартальчик наш, смотри, какой уютный и красивый! Просто загляденье! Смотри, сам же сюда приходишь кофе пить!'
Шотик: 'Вы что, не знаете, что этот ваш квартал мешает новым грандиозным проектам нашего Паханута и поэтому скоро будет снесён?.. Так в Пахануте запланировано! Планы - ух!!!.. А ну-ка, Ханан, поднеси-ка мне чашечку кофе... Знаешь ли, не хочется заснуть на посту...'
Хозяин кафе Ханан молча и с весёлой улыбкой подаёт ему стаканчик кофе. Он явно не обратил внимания на слова Шотика. Зато остальные сразу же повернули головы в его сторону, начав взволнованно обсуждать это странное сообщение полицейского.
Хилик (с недоверчивой ухмылкой): 'Что-что? Вы что, господин шеф, перегрелись на посту? Странные какие-то речи ведёте...'
Моти: 'Повтори, пожалуйста! А то мы не поняли...'
Шотик (важно вытирая усы): 'Для тех, кто недослышал, повторяю: в Стоме планируется большая и серьёзная реконструкция! Жить станет ещё лучше, жить станет ещё веселей! А ваш квартал... ваши мелкие бизнесы... Ну, не нужно это всё городу! Понимаете? - не нужно! Сами же видели, какие тут рядышком на площади торговые центры, рестораны! Зачем стомичам ваша мелочёвка!'
Гиди (ошеломлённо, не веря своим ушам): 'Что значит - квартал не нужен? А мы, его жители? Тоже не нужны?'
Шотик (возвращая пустой стакан хозяину): 'А вот это не моя забота и не мой хлебный интерес! Это чины повыше и поважней решают! Члены Паханута, члены Кормила, в конце-концов, сам Пахан! Мы же его все выбирали! Вот он и решил - от нашего имени! Моё дело проследить, чтобы решению Кормила Паханута, наших кормильцев, понимаешь, не было никаких препятствий со стороны отдельных несознательных и погрязших в не-с..пец... как-их-там... фи-чес-с-ских интересах, чуждых общественности города Стом...'
Моти (так и сев мимо стульев): 'Да что ты говоришь! Не может такого быть!'
Ханан (растеряв от потрясения радушную улыбку): 'Что-то я не въезжаю... Почему надо наш квартал отсюда убрать? Кому он мешает?'
Шотик: 'Потому что тут планируется построить одно очень важное для нашего города здание! Пахан, он знает, что делает! С ним не побалуешь!'
Хилик: 'А в другом месте их проекты реализовывать нельзя?'
Шотик (с самыми бодрыми интонациями): 'Никак нет!'
Моти (с неподдельным интересом ): 'А что за здание?'
Шотик: 'Оч-ч-чень важное здание! Такое важное, что даже говорить об этом - преступление перед властью стомского закона!'
Хези: 'Не иначе, как тюрьму на этом месте строить надумали...'
Моти: 'А нас куда?'
Шотик: 'А это как вести себя будете... Ну, услуги, которые вам при этом будут оказаны, придётся оплатить... Знаешь же, как у нас в Стоме было искони принято: получил в морду до кровавой расквашенности носа - заплати ударившему за услугу кровопускания! Как знать, может статься - тебе эта кровянка лишней была... Так что готовьтесь...'
Хилик (угрюмо): 'Похоже, Хези не очень ошибся - тут собираются тюрьму строить...'
Гиди: 'Да чего зазря обсуждать... Да ещё шуточки ваши... не по делу... (с сомнением) Может, ещё ничего и не будет!'
Их разговор прерывает вбежавший на площадь известный всему городу лоботряс и трепач по имени Леци.
Хези (насмешливо): 'Что, Леци, опять новости агентства 'Баблат'?'
Леци (картинно воздевая руки, возмущённо): 'Когда я трепался? Тут такое творится! Шотик, я засёк вопиющее нарушение закона! И какое!'
Шотик: 'Давай, Леци, выкладывай! Их не слушай, они как всегда не в себе. А я завсегда на страже наших стомских законов, мне всё надо знать!'
Леци (усевшись за один из столиков, важно выкликая хозяина кафушки): 'Эй, хозяин, дай горло промочить, пока вас не закрыли... Спасибо... (тут же с выражением гневного изумления взирает на Ханана): Что значит - 'плати'! Это ты мне должен платить за то, что я тебе бизнес делать помогаю... такую рекламу твоему заведению делаю! И не мешай мне с Шотиком беседовать... Забыл что ли, кто у нас власть?'
Ханан пожимает плечами, раздражённо машет рукой и молча отходит. Леци демонстративно отворачивается от Ханана и, смакуя напиток, поворачивается к Шотику.
Леци: 'Так вот, любезные стомичи, вы все знаете некоего Лота... ну, который не так давно поселился у городских ворот... Да, да, тот самый, рыжий... Женился на нашей же стомичанке, дочки у него... сынов, вроде как, не родил... Ага... Короче, этот самый рыжий Лот, в нарушение всех д-мократич-ских... как-их-там... норм и... э-э-э-э... все-на-род-но-у-тверждён-н-н-но-го... эт-та самое... закона, осмелился на бунт и под-стре-кат-сво.'
Шотик: 'Да ты чо г-ришь! Чего ещё этот рыжий мерзавец натворил?'
Леци (повышая голос до крика): 'Он! Принял! У себя! Двух!!! Гостей!!! Вы представляете? Двух - гостей - принял - у - себя! По слухам, ангелов, но это не меняет дела! Наоборот - усугубляет, на мой просвещённый взгляд... Ес-сес-но, он понимал, что делает незаконное чего-то! А чтобы скрыть своё постыдное и недостойное поведение, гра-ни-ча-ще-е с по-ку-ше-ни-ем на наши д-мократич-ски-е свободы, Лот принял своих гостей-ангелов под покровом ночной темноты, предложив завернуть к нему в дом кружным путём, то-бишь - огородами-бурьянами.'
Шотик: 'Ишь, ты, собака! Знает ведь, что приём гостей по законам Стома - хуже грабежа!.. А ангелы - эт-та... э-э-э... хорошо! (прищёлкнул языком) Я и сам от ангелов не отказался бы!'
Леци: 'А я что, отказался бы? Пошли, соберём народ, демократич-ское, стало быть, большинство, то-сё... Пусть он нам своих ангелов выдаст! Мы все хотим ангелов!'
Шотик и Леци покидают кафушку Ханана и вразвалочку выходят на площадь. Леци вопит на всю площадь те же речи, что только что держал в кафушке, энергично размахивая руками. Он не успокаивается, пока на его крики не собирается на площади требуемое по закону большинство стомичей. Это взволнованная и возмущённая толпа, по которой грозными валами перекатываются возбуждённые голоса.
Цаки: 'Граждане! Предлагаю всем обществом пойти к этому рыжему отщепенцу и высказать ему наши претензии и требования!'
Тум-Туми: 'Постойте-постойте! Не порите горячку! Наши требования и претензии надо ещё сформулировать - чётко и ясно, чтоб ему не отвертеться!'
Таавей (гневно): 'Да чего там! Сказать рыжему прямо в морду: подавай нам ангелов - и все дела!'
Шотик: 'Не, робяты, так не годится! Надо идти туды организованной толпой! В руки кому-нибудь... например, мне, как представителю власти, или Тум-Туми - у него язык подвешен, голос зычный, почти трубный глас! Это он у нас рупор масс, народа глас, ты- сызыть!'
Толпа (ревёт): 'Пошли, неча тянуть!' - 'Душа горит! Ангелов хоцца!'
Цаки: 'Да и новый закон, сами знаете, чего гласит! Немедля и неукоснительно... эт-та самое!..'
Толпа (тем же согласно-нестройным хором): 'Ведите нас, служивый и Тум-Туми! Леци, дорогу будешь показывать!'
Зямий (интеллигентным тоном): 'Будем считать, что это наше стихийно-организованное мобильное и мобилизованное общее собрание свободно-мыслящих и самых уважаемых граждан города Стом!'
Цаки: 'Угу! Мы - большинство, демократицкое, ты-сызыть!'
Шотик: 'Этому отщепенцу мы имеем полное право сказать, что на нашем собрании мы единогласно приняли справедливое решение: выдать подавляющему большинству жителей Стома двух своих гостей-ангелов! Но сначала я буду говорить... А вы не мешайте...'
Яриви (сварливо, с жалобными интонациями): 'Пусть знает, кого принимать в гости! Были бы какие-то черти немазанные, мы бы их...'
Таавей: 'Тоже по решению д-мократич-ского большинства, да?'
Тум-Туми: 'Угу! Мы бы их просто к ногтю! А ангелы! О, ангелы - это совсем другое дело!'
Возбуждённая толпа направилась к городским воротам, где обосновался Лот с семьёй.
Картина 4
На город Стом опустилась тихая летняя ночь, когда грозно гомонящая толпа приблизилась к калитке дома Лота. На пороге дома появился сам хозяин, за его спиной маячила жена, лицо которой от испуга казалось бледным пятном, а ещё дальше - его юные несовершеннолетние дочери. Вперёд выступили представитель граждан Стома Тум-Туми и полицейский Шотик.
Шотик (сжимая обеими руками возле рта огромный рупор): 'Гражданин Лот, рыжий, совершеннолетний пришелец. Нам стало известно, что у тебя нынче, в нарушение всех норм законности и порядка, гостят два субъекта, не являющихся гражданами Стома. Ты обязан незамедлительно выдать их властям.'
Леци (выскочив вперёд, выхватив рупор у полицейского и истерически взвизгнув): 'Кроме того, нам известно, что твои гости - ангелы! Ты что, не знаешь, какие чувства и желания они вызывают у большинства постоянно вожделеющих стомичей?'
Шотик (нарочито спокойно, как бы примирительным тоном): 'Ты, верно, ещё не знаешь, что чувства и желания коллективного индивидуя города Стом требуют особо бережного отношения... Мы готовы понять - ты у нас пришелец, что с тебя возьмёшь... Так знай: они должны быть удовлетворены неукоснительно и немедленно - в порядке живой очереди. Так у нас ведётся, так и наши законы говорят... Потому как одновременно удовлетворить желание целого большинства физически невозможно, стало быть приходится допустить вот такую вещь, как живую очередь...'
Таавей (приплясывая на месте от нетерпения): 'Вот именно!'
Лот (примирительным, просительным тоном): 'Не делайте этого зла моим гостям! Это аморально, в конце-концов! Да и моя совесть гостеприимного хозяина не может мне позволить...'
Цаки (прерывая Лота резким визгом, похожим на свисток переполненного паром котла): 'Ты свою фанатически-экстремистскую сущность-то не скроешь, маскируясь под мирного, безобидного стомича! И про совестя нам не говори! Для нас главная ценность - это наша стомская демократия, самая демократичная демократия на много миль в округе! Она - и наша мораль, и наша совесть!'
Таавей (визжит по восходящей, чуть не срывая голос и почти перекрывая Цаки): 'Ты что, не понимаешь, что мы - вожделеющее большинство? И без того нас будет очень напрягать, а может, и травмировать живая очередь! До гражданской войны ведь можем дойти, что нежелательно...'
Шотик (снова выступая вперёд): 'Послушай, Лот, я с тобой говорю совершенно официально, именем закона города Стом! Понимаешь? Так вот... э-э-э... Неужели на тебя даже не производит впечатления зрелище нашей организованно-вожделеющей толпы пришедших к твоему дому жителей Стома? А новый закон, который недавно инициировал наш Пахан! Неужели это для тебя... э-э-э... так себе? Пустой звук?..'
Лот: 'Но я действительно не понимаю, чего вы от меня и моих гостей хотите?'
Яриви (визжит): 'Посмотрите на него! Этот экстремист ещё и спорит! Ещё и оказывает сопротивление воле стомского большинства! Шотик! Куда ты смотришь! Этот тип наши законы попирает одной левой пяткой, а ты...'
Шотик (отмахивается, тихим голосом): 'Погоди... Мы его щас в клещи... именем закона...'
Тум-Туми в этой распалившейся толпе слыл самым рассудительным и красноречивым, поэтому он решил взять инициативу в свои руки.
Тум-Туми (укоризненно качая головой и стараясь говорить спокойно): 'Ну, как ты можешь, Лот! Ведь ты совсем недавно поселился среди нас! Неужели ты не понимаешь, что в соответствии с Основным законом города Стом большинством голосов своих самых уважаемых граждан было принято решение, о котором мы тебе только что поведали?! Да ты просто обязан выдать нам своих гостей-ангелов для удовлетворения естественных желаний и на потеху всему нашему стомскому обществу! О каком-таком добре-зле, морали-совести ты нам толкуешь? О них в законе ничего нге говорится, стало быть... зачем они... что-то чуждое и для нас далёкое...Ведь посмотри: мы так жаждем, так вожделеем!'
Шотик: 'О каких правах этих твоих двух - заметь: только двух! - ангелишек ты говоришь, когда нас - смотри, какая толпа! Нас подавляющее большинство! Понимаешь? А их, двоих, ну, с тобой, ну, приплюсуем твою маленькую семейку - явное меньшинство! Стало быть, закон на нашей стороне! Решение большинства - понимаешь? - большинства!!! - вот высший стомский закон! И ты, и твои гости просто обязаны подчиниться решению большинства!'
Цаки и Яриви (потеряв терпение и громко взвизгнув почти в унисон): 'И не вздумайте сопротивляться! За это с вас строжайше взыщется!'
Шотик: 'Точно! Лучше всего, если твои гости, Лот, добровольно пойдут с нами туда, куда мы их отведём. А там уж... в порядке строгой очерёдности... каждый демократическим путём... эт-та самое...и реализует свои права на неукоснительное удовлетворение своих желаний! Понимаешь?'
Лот: 'Нет... Не понимаю! А как насчёт желания моих гостей... вернее - их нежелания выполнять странную, мягко говоря, прихоть этой возбуждённой толпы?'
Шотик (наклоняясь к Лоту, как к непонятливому ребёнку): 'А вот это уж никого не волнует! В конце концов, ради спокойствия в нашем городе они и в жертву могут свои желания... или нежелания... э-э-э... принести! Слышал, что сказал Таавей об угрозе гражданской войны только из-за порядка в живой очереди? То-то же!.. А главное! - повторяю: они просто обязаны подчиниться решению большинства! (поворачиваясь к ревущей толпе): Так или не так, стомичи?'
Толпа (взрёвывает ещё громче): 'Так, Шотик! Именно так! Пусть выдаст нам своих ангелов! А уж мы... как положено! Реализуем наши права, данные нам новым законом, намедни принятым!'
Лот (ошеломлённо, отступая к двери и стараясь прикрыть её спиной): 'Я вижу, наши споры затянулись, а мои гости устали. Если так уж вам невтерпёж удовлетворить ваши сиюминутные желания, вот - у меня есть две юные дочери. Я даже готов их вам выдать! Вам всем! И делайте с ними, что хотите! С моей точки зрения, я предлагаю вам равноценную замену! Так сказать, достойный компромисс...'
Таавей (облизываясь и потирая ручки, немного ниже тоном): 'М...да... Ты говоришь, две юные девицы? Ну, выведи их к нам. А там посмотрим...'
Цаки: 'Как?! Вместо двух прекрасных ангелов, столь желанных и вожделенных для большинства жителей Стома, этот человек хочет всучить нам для удовлетворения коллективно-индивидуальных желаний каких-то своих дочерей?!'
Леци: 'Что значит - посмотрим! Две девицы - эт-та бонус, ты-сызыть! Эт-та он нам даёт в благодарность за то, что мы его не убили и дом не подожгли! Ведь оно оскорбил наше стомское общество грехом гостеприимства!!! То-бишь, эти нам так и так полагаются! А ангелы - это само собой, на основе нового закона Стома!.. От этого мы всё равно не откажемся! Было же решение нашего общего собрания, стомского большинства, так сказать!..'
Тум-Туми (угрожающе подступая к Лоту, со зловещей ухмылкой): 'И не надейся, голуба, увильнуть от выполнения воли большинства! Гостей-ангелов подавай - и немедля!'
Внезапно во всём Стоме гаснет свет, и в этой кромешной тьме начинается сущее светопреставление...
Крики из тьмы: 'Ой, куда это вы меня тащите? Да не ангел я, не ангел! Оставьте меня в покое!' - 'А где у него вход в дом?' - 'Да брось ты, тут ни одной собаки не найдёшь, не увидишь, а ты всё об ангелах!' - 'Да уж ладно, пусть бы дал девочек!' - 'Ой, робяты, тут и до своего-то дому не добраться! Чёрт бы подрал этого Лота с его экстремистскими трюками! Это его рук дело!' - 'К нему да ко всей его семейке, да к этим самым... как-их-там!.. ангелам... давно пора было применить наш принцип 'СТОМ-ПЭ-кратии' относительно неуправляемого и агрессивного меньшинства!' - 'Точно! И чего это мы растерялись!'
Голос Шотика: 'Этот злобный фанатик Лот, из ненависти к власти закона, применил против нашей прогрессивной стомской общественности какое-то неизвестное и опаснейшее оружие подстрекателей и террористов, явившихся к нему под видом гостей-ангелов! Потому-то свет и погас во всём Стоме!'
Возбуждённая общественности (крики, переходящие то ли в рычание, то ли в рыдание): 'Знамо дело! Наверно, взял и дёрнул рубильник!' - 'Все они, экстремисты, таковы! То рубильник дёрнут, то гвозди рассыплют да масло разольют!..' - 'Вот пусть только попадётся нам поутру! Узнает, как нарушать нормы нашей стомской законности! Поступим с ними по всей строгости закона в рамках 'СТОМ-ПЭ-кратии'!!!'
В этот самый момент раздался... трубный глас из мрака.
Ангельские голоса: 'СТОМ-ПЭ-кратия? Отличное название! Так оно в историю и войдёт!'
Картина 5
Знакомый нам зал заседаний. Вокруг овального стола сидят члены Кормила Паханута. Хульди встал и начал излагать события той ночи и то, что за ними последовало. Его характерное блеяние зазвучало убедительно и эмоционально, приобретя ещё больший, нежели раньше, блеск. Сразу была видна адвокатская ораторская школа!
Хульди: 'К сожалению, в силу непредсказуемой и необъяснимой аварии на подстанции, приведшей к полной темноте во всём Стоме и окрестностях, органам охраны правопорядка, законности и демократии не удалось арестовать и привлечь к ответственности Лота, членов его семьи, а также пользующихся их преступной поддержкой и укрываемых ими так называемых гостей-ангелов. Когда тьма рассеялась, в качестве вещественного доказательства на руках у следователей остался только 'соляной столп' неизвестного происхождения.'
Пахан (указывая на сидящего рядом с ним седого человека не очень взрачной наружности): 'Позвольте, мои уважаемые младшие коллеги, представить вам моего нового Первого советника господина Минея. Отныне он будет обладать правом самого решающего голоса... после меня, разумеется. Прошу любить и жаловать... И не советую с ним спорить: я не зря именно Минея выбрал в свои Первые советники: у меня были на то свои резоны. Мой опыт... то-сё... моё особое видение стомской, так сказать, ситуёвины из моего отсюда... в связи с... так сказать... последними событиями... так сказать...'
Хульди (с настороженным восторгом глядя на новичка): 'Мы всем нашим Кормилом готовы приветствовать нашего нового коллегу и товарища Минея!'
Новичок, представленный членам Кормила под именем Миней, встаёт и элегантным жестом сбивает с рукава невидимую пушинку, потом начинает вещать низким голосом, похожим на плохо-настроенный фагот.
Миней (важно): 'Как нам стало известно, спустя короткое время Лот и его дочери объявились в местах, достаточно удалённых от города Стом. Там они, разумеется, начали сотрудничать с реакционно-настроенной право-клерикальной прессой, не имеющей никакого понятия о наших морально-нравственных ценностях. Поэтому Лоту и его преступным подельникам-ангелам удалось тут же распустить о произошедшем событии клеветнический слух. Подумать только! - эти представители террористической группировки, так называемые ангелы, заявили, что в городе Стом процветает СТОМ-ПЭ-кратия. Так они злостно надругались над одним из наших основополагающих девизов, закреплённых в стомских законах. Такие заявления не что иное, как злостная клевета на нашу общественность, на нашу действительность и принятые в нашем городе законы. Как можно говорить о затыкании ртов в нашем городе, известном на весь прогрессивный мир именно своими законами! Разве не об уважении к правам каждой человеческой личности говорит наш основополагающий закон 'О неукоснительном и немедленном удовлетворении как сиюминутных, так и долговременных желаний индивидуя'?! Кстати, зачем вы отказались от обнародования кодового названия закона - 'Закон левой пятки'? Лично мне нравится: свежо, необычно, незаезженно. Пусть знают, в конце концов, кто в Стоме хозяин!'
Климон (наклонившись к сидящему рядом Ашлаю, тихо): 'Слу-у-ушай, как излагает! Как будто в нашем Кормиле на свет родился! Только вот интонации не те, что Хульди с Ликуктусом усвоили и которым нас безуспешно пытаются обучить...'
Ашлай (откликается еле слышным шелестом): 'А ему и не надо! Он - бери выше! - давний и лучший друг Пахана. Одна, так сказать, компания... другой тон общения на междусобойчиках... Он и вправду в Кормиле родился и вырос! Что, разве не знаешь? Правда, не знаю, что теперь Хульди будет делать при Пахане... Миней, наверно, с его функциями лучше справится...'
Квасей: 'А это уж пусть сам Хульди и решает. Авось, чего себе и выблеет подходящее... нужными интонациями...'
Бизон (тихо подхватывая): 'Ребята, вам не кажется, что нам с вами пора организовать студию блеющих интонаций?.. Пахан будет очень доволен... (мечтательно, неожиданно для себя начиная тихо блеять) Может, даже оплатить многочасовые голосовые упражнения нам согласится...'
Ликуктус: 'Э-э-э-й! Что эт-та там за разговорчики в строю! Чтоб мне тиха было! Пахан говорить будет!'
Пахан (встал и, решительно рубанув рукой, заговорил): 'Всякому здравомыслящему и прогрессивно настроенному человеку должно быть ясно, что подобные клеветнические измышления кой-кого из агрессивно-фанатичного меньшинства - это ещё и нетерпимое и опасное подстрекательство! Оно угрожает не только торжеству нашей стомской демократии и не знающему границ жизнелюбию стомичей, но и физическому существованию меня, вашего Пахана! А также всемерно и повсеместно уважаемым членам Кормила Паханута, ну, и прочим столь же уважаемым гражданам, неукоснительно стоящим на страже 'Основного закона города Стом' о неотъемлемом праве большинства решать судьбу зарвавшегося меньшинства в пользу исполнения любого жизненно важного желания и чаяния каждого стомича. Именно поэтому по отношению к агрессивно-фанатичному меньшинству, как это и делается в любом нормально-функционирующем обществе, в городе Стом приходится применять принцип - Демократия обязана себя защищать!'