Аннотация: ... настаивали на продолжении? Получите...
"Здравствуйте, доктора вызывали ?"
(Продолжение всегда следует...)
Насколько легко были написаны предыдущие части, настолько же мучительно приходила решимость написать ЭТУ часть...
Я долго вел сам с собой спор о необходимости выкладывать прожитое в полном объеме, на суд, а для кого-то и потеху. Может не стоит? Слышите меня?... Вы!!!... Те, кто по ту сторону листа! Может уже стоит отвернуться?... Как Вам привычно отворачиваться от грязи, боли, страданий, ужаса неизбежных исходов ... Оставайтесь в своем мире. Он не так уж плох.
Заглянув в ЭТУ реальность, вы уже никогда не будете прежними... Предупреждаю по-честному, на берегу...
У меня нет цели специально ткнуть читателя в страшное, омерзительное и невозможное, но сущее... чему пришлось быть свидетелем или участником. Но это НЕвыдуманные истории, а потому, имеющие право на Память...
Каждый из эпизодов заставлял меня снова и снова задавать самому себе вопрос "Что такое Человек?", "Человек ли я сам?".
Каждый из эпизодов был экзаменом на право не стать безумным в безумном мире.
... Подпрыгивая вместе с машиной на колдобинах, пытаюсь прочитать конспекты лекций. Препод вреднючий, спрашивает только по своим лекциям. "Мания величия, бляха муха!" Ведь тоже самое написано и в учебнике, но его личная интерпретация в устах студента самолюбию намного слаще.
Вот и адрес. "Слава ЖЭКу, лифт рабочий". Уже в кабинке лифта приглядываюсь к кодировке вызова. Уныло констатирую : "Все ясно! ... Что ни хрена не ясно... под этот код можно все, что угодно запихать...". В дверях встречает коренастый мужичок с цепким взглядом из-под мохнатых бровей. Офицерская гимнастерка без погон. Протягивает руку. Странно, но даже приятно. Далеко не каждый так встречает.
- Больная там, в спальне. Я подожду на кухне. Что нужно будет - скажите.
В квартире чисто, прибрано, но не "живо". Такое ощущение, что все разложено по местам декоратором, а не жильцом. В спальне нахожу спящую женщину лет пятидесяти пяти, скромной комплекции. Короткую прическу выделяют абсолютно седые виски и россыпь "инея" по всей голове. На прикроватной тумбочке чисто. Обычно удается по набору "аптеки" в изголовье определить, с чем сталкиваешься. Не в этом случае. Перевожу взгляд на женщину и поражаюсь абсолютной, небесной, голубизне ее глаз. Несколько секунд разглядываем друг друга.
- Я - врач. Со Скорой. Чем порадуете, Елена Степановна ? (ее имя мне вдогонку сообщил встречающий)
- ... вы такой молодой...
- ...возраст не главное. Что с вами случилось? Что беспокоит?
- ... это наверное Гриша запаниковал... я ... у меня случается теперь... теряю сознание.
- ... ?
- ... у меня опухоль мозга, доктор. Оперировать невозможно. Что-то очень злое и в недоступном уголке. Очень быстро растет. У меня ничего не болит. Я просто не чувствую ног и периодически пропадает зрение... Есть выписка из госпиталя, вот тут в ящичке... Мне совсем немного осталось. А муж всё не может понять и поверить. Он у меня военный, генерал. Привык, что всё может подчиняться его приказам. Ведь ничего не изменилось. Я - все та же. Я просто сильно устала...
- ... Чем я могу Вам помочь сейчас?
- ... поговорите с мужем, пожалуйста. Откровенно, по-мужски... наши врачи его боятся и не говорят всей правды... а мне он не хочет поверить. Сам мучается и меня мучает.
- ... Попробую...
Нужно ли это врачу "скорой"? Входит ли в его прямые обязанности?
...На кухонном столе стояла бутылка "Посольской", банка с маринованными огурцами, нарубленная на куски колбаса и нарезанный неровно батон... Среди всего этого великолепия выделялись матовым блеском "Макаров" и покрытая бисерным потом лысина крупной головы, лежащая на кулаках...
Не нужно было много времени, чтобы объяснить человеку очевидное. Несмотря на налившиеся мгновенно кровью глаза и неизвестно откуда появившийся пистолет. Было очень страшно. Смотреть в полыхнувшие безумием глаза, но извлекать из пересохшего горла убедительные интонации. Видно уже пришло время осознания и мужчина наконец принял жестокую правду.
Очень тяжело и больно утешать плачущих мужчин.
Настоящих Мужчин. Слезы которых дорогого стоят.
Он пил водку как воду и не отрывал взгляда от пистолета. А я почти шептал. Что - уже не помню... что-то о жизни и смерти, о любви и расставании, о счастье и печали... Наконец, ухватив последнюю фразу о том, что ".. ей немного осталось, но пусть каждый ее день будет счастливым...", он выпрямился, остервенело протер глаза обеими руками и выдавил через силу: " Спасибо. Мне никто не рассказывал всего. Это жутко. Но мы справимся..."
Я сидел в машине и смотрел опустошенно в карту вызова... Что-то следует написать. Диагноз. Статус. Симптомы. Лечение. Исход.
Кому я сейчас оказывал помощь? Кого и от чего спасал? И почему так пусто на сердце?
...Вызывали на высокую температуру у ребенка. Дверь открыла озабоченная мамаша. Папенька, подтянув сползающие спортивные штаны, вежливо поздоровался и удалился на кухню. Прохожу в комнату. На кровати сидит десятилетний мальчишка, шея замотана шарфом. Бросилась в глаза выраженная бледность и одутловатость лица.
-...Чем порадуешь, боец?
-... шея болит... и голова...
-... ну, показывай. Шарф размотаем?
Осторожно снимаю шарф. Вначале мне кажется, что я вижу дурной сон. От плеча до уха мальчишки колышется, отливая перламутром растянутой кожи, огромный пузырь. На его верхушке красуется приклеенный перцовый пластырь. Молча поворачиваюсь к мамаше... Та начинает что-то невнятно лепетать о том, что "...вчера утром был такой маленький прыщик... я ему сказала, чтобы налепил пластырь, а он вот видать налепил перцовый... а я не видела, не знала... а он шарфом замотался, я и не видела, ой, мамочки!.. а что это такое, а ?..."
- ......твою душу...!!!!!!
На мой вопль, теряя тапки, вылетает из кухни отец семейства. В секунду разобравшись в ситуации, свирепо пошел на жену, запихивая ее животом в спальню... Я уже звоню в приемное отделение ближайшей больницы. Объясняю ситуацию. Как хрустальную вазу выносим мальчишку на носилках. Если флегмона прорвется не наружу, а внутрь - конец!
Осторожненько довезли, вовремя прооперировали. Литр гноя. Шрам длиной в двадцать сантиметров. Два с половиной месяца в больнице. Антибиотиками на глухо "посаженный" иммунитет и пищеварение. Цена родительской глупости и безразличия.
... На сей раз "Скорую" вызвали менты, в частный сектор. Просили поторопиться. Торопились. Обычно они весьма флегматично относятся к кризисным ситуациям и уж если их проняло, то ... Ехали со всей "дискотекой". Сирена, ревун, мигалка.
...Мужик увлекался охотой. Решил перетрясти свою амуницию. Патроны он набивал сам. Видимо в его закромах были не только банальные порох и капсюли. Что-то там рвануло. И рвануло в руках. И надо же было такому случиться, что как раз к нему "гости дорогие" во двор заходили. Милиция с понятыми (кто-то настучал, что мужик браконьерит не по детски). Услышав взрыв и стрельбу (а это капсюли рваться стали) все залегли и готовы были открыть ответный огонь, как из амбара вывалился персонаж кино "про зомби". Вместо рук до локтей развороченные во все стороны обрывки и обломки, вместо лица обожженная куча фарша из которой висит глаз "на веревочке". Как доверительно мне признался один из ментов "...если бы кто-то обосрался от того ужаса, остальные бы это поняли...". Страшнее всего было то, что этот инфернальный кошмар продолжал быть живым человеком и упрямо не хотел терять сознание. Он сидел на лавочке у амбара, раскачиваясь всем туловищем и издавал мычащее-хрипящие звуки. Руки ему перетянули жгутами милиционеры, что делать с лицом никто не знал. Кровью залито было все что можно.
Ввели наркотики, подкололись на ноге с капельницей, лицо обложили стерильными салфетками. Не снимая жгутов, рыхло обмотали всю эту кашу на месте рук стерильными бинтами. Попробовали уложить на носилки - стал захлебываться кровью. Так в сидячем положении на чистом адреналине и приволокли его в БСМП (больница скорой медицинской помощи)...
Когда мне попадается очередной фильмец, в котором режиссеру кажется верхом искусство размазать по съемочной площадке ведро кетчупа, я невольно вспоминаю эту историю. И становится брезгливо от дешевых потуг деятелей киноискусства напугать зрителей. Не смерть киношная страшна - жизнь.
... Такого адреса на листочке вызовов я еще не видел. Вопросов добавил еще Старший врач смены. Стоя у "Аквариума", он мял в пальцах незажженную сигарету. Очень серьезным взглядом, без привычного прищура и ехидства, он проводил путь клочка дешевенькой бумаги от диспетчера под зажим на моей папке.
- Извини, что нарушаю очередность. Вызов срочный. Но... "шоки" заняты, а ...
Тут он выдал нечто совершенно невообразимое...
-... А там ...это... в общем увидишь сам. Баб я туда послать не могу!..
Я проглотил возмущение и молчком потопал в гараж.
"Городская свалка. Южный сектор. Там встретят..." Выпученные глаза водителя тоже энтузиазма не добавили. Ехали молча. Только подъезжая к "адресу", когда "уютный летний бриз", напоенный ароматами летней кучи мусора проехался в полной мере по нашему обонянию, водила обреченно выдал что-то об анатомических особенностях жителей города.
Нас встречали. Двое работяг, в немыслимого цвета робах, и водитель мусоровоза, молча, дымили ядерной махоркой. Где-то сзади квакнула сирена милицейского уазика. "Джентелеменский клуб" в сборе. Выездное заседание номер "мильен тысяч пятьсот первое" торжественно объявляется открытым. Белый халат "3-й свежести" смотрелся абсурдно, нереально чисто и неуместно в королевстве помоев и хлама. На какое-то время постарался отвлечься, разглядывая довольных жизнью ворон, и удерживая силой воли на месте, сожранный недавно бутерброд.
- Чем порадуете, компрачикосы?
Один из работяг, все также молча, показал рукой куда-то в сторону.
Неподалеку, в груде пестрого мусора лежала здоровенная грязная псина. "Совсем охренели!!! Для собаки вызвали. Нашли ветеринара... доктор Айболит, мля..."
Тут до меня доходит, что все молчат. Как-то очень странно. Напряженно. Делаю несколько шагов по направлению к собаке. На грязно-серой морде появляется ослепительно-белая полоска зубов и раздается низкое утробное рычание. Но это меня уже не занимает. Я смотрю и с трудом удерживаю рвущийся изнутри вопль... между собачьими лапами, у поджатого брюха с оттянутыми сосцами лежит человеческий младенец. Новорожденный. Живой. Он не плачет, только беззвучно раскрывает рот. Слабо шевелит голубоватого оттенка ручками с судорожно сжатыми побелевшими кулачками. Он закопан в мусор до половины тела. Точнее, видимо раскопан. Собакой. Щенной сукой. Которая лежит сейчас рядом, согревая ребенка своим тощим телом. Периодически вздрагивая и нервно облизывая его лицо, когда он вновь открывает рот. Эти кадры вламываются мне в голову по очереди, раскаленными гвоздями.
Сзади громко топая и сопя, появляются два милиционера. Один, увидев всю картину, багровеет лицом и начинает царапать кобуру, хватая судорожно воздух.
- ...........Она его что, ест??!!! Да, я ее сейчас!!! ...
-... Подожди! Она ж его не трогает, вон смотри, наоборот. Греет!...
Я приближаюсь и присаживаюсь на корточки. Не хочется орать, не хочется кидаться чем-то в собаку. Нужно забрать ребенка. Но как доказать собаке, как убедить ее, что я, человек, не наврежу этому детенышу. Как ей поверить тварям, что закапывают своих детей в помойку. Живыми.
Презрение. Ярость. Жалость... Скорбь.
Вот, что я увидел в карих собачьих глазах.
По-крабьи, боком приближаюсь к ребенку. Краем глаза держу в поле зрения задние лапы собаки. Если подожмет для прыжка, хоть успею прикрыть лицо или увернуться. Протягиваю руку к ребенку. Ворчание нарастает. Продолжая глухо рычать, собака морщит нос, показывая мне ослепительный частокол молодых клыков, и ... кладет свою голову на ребенка. Накрывая его и оберегая от прикосновения. Я медленно начинаю разгребать мусор вокруг тельца. Низкое рычание сопровождает все мои манипуляции. Так, наверное, работают саперы, обезвреживая мины. Собака глаз не сводит с моих рук. Не могу проглотить ком, возникший в горле.
В какую-то мятую плошку водитель мусоровоза льет из термоса молоко. Очередное чудо.
Словно извиняясь перед остальными, поясняет: "...Язва у меня. Вот жинка термосок и снаряжает...". Собака вскидывает голову, почуяв угощение, и внезапно шумно сглатывает набежавшую слюну.
Еще раз, внимательно проследив за моими плавными движениями, собака встала. Глухо рыкнула, предупреждая. И, прихрамывая, подошла к миске с молоком. Только сейчас стало видно насколько она худая и изможденная. Инородными телами болтались под втянутым брюхом наполненные соски.
- Щенки у ней видать где-то рядом. Вишь, титьки-то от молока трещат, а сама тощщАя, как вешалка...
Собака жадно хватала молоко, не отводя глаз от меня и младенца. Достаточно было несколько движений, чтобы полностью выкопать ребенка из мусора. Взяв его на руки, я поднялся с колен. Ко мне уже спешил водитель с простыней. Ребенок жив. Обезвожен. Голоден. Но видимых повреждений нет. От роду ему максимум несколько часов. Снова ловлю на себе собачий взгляд. Встречаемся глазами. "Все будет хорошо", - шепчу я себе под нос. В ответ вижу еле заметный качек повисшего хвоста. Ловлю себя на том, что хочется попросить у псины прощения.
- Доктор, вы куда ребенка повезете?
- В 6-ю ДКБ.
- Мы потом туда заедем, протокол подписать.
Старший милиционер, сняв фуражку, вытирает от пота лицо и внезапно, скрипнув зубами, выдает:
- Найти бы эту ссу..., извините, мразь ! Которая ребенка..., ну понимаете...! И грохнуть на этой помойке...
Дослушиваю эту свирепую тираду уже в машине. Водитель аккуратно закрывает за мной дверь, обегает "РАФу" и плавно трогается с места.
Мы едем по городу. Быстро. Молча. Остервенело удерживая в узде эмоции. Не хочется говорить. Хочется орать до немоты и биться головой. "Так нельзя !!! Это невозможно !!! Люди так не должны поступать, если они еще люди..."
Осторожно вылез из машины и быстро прохожу в приемный покой, улавливая на себе удивленные взгляды. Я еще не сказал ни слова, но ко мне обернулись все присутствующие. Тут до меня доходит, как я выгляжу и чем пахну.
- Вы из какой помойки выскочили ?!!... В таком виде и в приемник детской больницы ?!!! Вы что себе позволяете ?!!!
Неопределенного возраста медсестра, продолжая накручивать себя визгливыми воплями, начинает извлекать себя из-за стола. На ее крики выглядывает из смежной комнаты врач. Видит меня, меняется в лице и тут же понимает, что на руках у меня ребенок. Подскакивает, перехватывает. Мгновенно рядом возникает вихрь халатов. Все.
... Еле перебирая ногами, выползаю на крыльцо. Едем на станцию. Переодеться, помыться, написать карточку вызова.