Поохотились...
Сова была огромной. Ростом больше полуметра, голова, как у годовалого ребёнка, на плоском "лице" массивный кривой клюв и янтарные, с вертикальным, узким зрачком, глазищи. Она вертела головой на все триста шестьдесят градусов, рассматривая людей, суетившихся вокруг неё, но вела себя спокойно и не пыталась вырваться из рук. Будто понимала, что сейчас без этих слабых двуногих существ ей не выжить.
- Откуда это чудо? - Митя любовался птицей и не сразу заметил, что у одного из мужчин рука перебинтована и покоится на перевязи.
- Да вот, поохотились, называется.
- Вы же на зайцев, вроде бы собирались?
- Ну да, на зайцев. А получилось - на сову.
Трое охотников выехали на вездеходе в тундру. Давно собирались погонять зайчишек, да всё не получалось. То смены не совпадали, то бесшумная чукотская пурга куролесила сутками напролёт. А в пургу не погуляешь, бывали случаи, когда человек замерзал в пяти шагах от собственного дома.
Наконец выдалась погодка. Солнце, высунув из-за горизонта краешек диска, чтоб не заблудиться, неторопко брело по кругу, ветерок стих, звёзды перемигивались друг с другом, подшучивая над обессилевшим светилом.
Неширокая долинка, зажатая крутыми горными хребтами, была испещрена письменами жизни. Цепочки лисьих и песцовых следов перечёркивались бисером мышиной вязи, торопливые побежки куропаток рисовали на снегу круговые узоры, прерываясь на взлёте. И тогда по обеим сторонам куропачьего следа виднелись рядки полосок от суматошных крыльев.
А вот и зайчишки оставили на снегу доказательства своего присутствия. Похороводили на полянке, да и разбежались на днёвку. Интересно, как они делят сутки? Как определяют где день, а где ночь? За Полярным кругом разобраться в этом можно только по часам. Поскольку с ноября по март - ночь, потом - день.
Охотники вытащили из вездехода лыжи, проверили в стволах патроны и, выбрав след посвежее, пошли будить ближайшего косого.
Он оказался неподалёку. Сделав пару скидок, улёгся под небольшим снежным карнизом. Ушки опущены, глаза открыты и обращены в ту сторону, откуда пришёл. Поэтому охотников заяц увидел гораздо раньше, чем они подошли вплотную к его убежищу. Но ждал, надеясь, что они пройдут мимо. Убедившись, что люди пришли по его заячью душу, косой подпрыгнул вертикально вверх и дал стрекача по обдутому ветрами снежному насту.
- Далеко не убежит. Попетляет немного и снова ляжет. - Охотники были спокойны и не торопились. Но ружья с плеч сняли и взяли наизготовку.
Заяц действительно сел через пару сотен метров. Но теперь он не искал убежища, а устроился на открытом месте. Знал, что преследование не прекратится и спокойно ожидал приближения стрелков.
Презрительно наблюдая, как эти неуклюжие существа еле передвигают свои крестообразные деревянные ноги, длинноухий перестал контролировать небо. А зря. Потому что огромная полярная сова засекла его, когда он уходил с первой лёжки.
Описав широкую дугу, сова выставила лапы вооружённые кривыми пятисантиметровыми когтями и ринулась на зайца. В последний момент, уловив чуткими ушами движение воздуха над головой, тот кувыркнулся на спину и выставил вверх задние лапы. В это время и раздался выстрел.
- Есть! Есть! С полем! - охотники наперегонки побежали к тому месту, где, по их мнению, должен находиться подстреленный заяц.
Подбежали и ... Большая, круглоголовая птица лежала на снегу, раскинув крылья и вытянув когтистые лапы.
- Вот те на! - растерянно протянул один из них, - а где же заяц? Я же стрелял по зайцу, а не по сове. Откуда она взялась?
- Всё ясно, - понял второй, - она напала на зайца в тот момент, когда ты выстрелил. Вот и достался ей вместо зайца заряд дроби. А косой ушёл.
Действительно, длинноухий в это время нёсся во весь опор подальше от того места, где на него свалились сразу две напасти. И теперь не собирался останавливаться, по крайней мере, до другого берега Берингова пролива.
- Как же никто из нас не увидел птицу? Такая большая и ... красивая.
- А ты посмотри на её окраску. Не чисто белая, а с тёмными перьями. И эти тёмные пятна разбросаны неравномерно и не образуют никакого определённого рисунка. Поэтому, каким бы ни оказался фон, силуэта ты не увидишь. Даже на фоне белого снега. Потому что в нашем поле зрения всегда присутствуют тёмные точки. Даже при закрытых глазах.
- Ладно. Что делать-то будем? У неё, видно, крыло сильно повреждено. Видишь, даже не пытается лететь.
- Возьмём с собой. Попробуем подлечить.
Человек попробовал перевернуть сову прикладом ружья, чтобы взять её сзади за крылья. Птица сопротивлялась, взмахивала здоровым крылом и переворачиваться не хотела. Второй охотник протянул руку, чтобы помочь.
- Ой! Ё-ё-ё-ё! Больно же! - мохнатая лапа, обхватив руку, сжала когти.
Когда товарищи вызволили пострадавшего от железных наручников, оказалось, что и ватная рукавица, и кожаная перчатка под ней разодраны, а на руке кровоточит рваная рана.
- Всё, поохотились, мать твою, - раненый закинул ружьё за спину, - надо ехать домой. Мало ли, ещё какое-нибудь заражение подцепишь. Неизвестно, кого она этими когтями цапала.
- Вот так вот, - закончили охотники свой рассказ, - может быть, возьмёшь её в свой погреб? Мясом мы обеспечим.
- Давайте, - сразу согласился Митя, - и не волнуйтесь, сам прокормлю.
Охотники уехали в больницу. Митя обработал рану на совином крыле йодом, толчёным стрептоцидом и осторожно опустил птицу в неглубокий подпол.
Странно, но сова, будто понимая неизбежность происходящего, даже не пыталась сопротивляться. Только беспрестанно крутила головой, словно запоминала окружающую обстановку.
Прикрыв крышку подпола, Митя нарезал в эмалированную миску свежего мяса, чуть подогрел его на плитке и, когда оно засочилось, заглянул к неожиданной пациентке. Сова сидела неподвижно с закрытыми глазами. Учуяв запах тёплого мяса, открыла один глаз, потом другой и щёлкнула клювом.
- То-то же, - Митя поставил перед ней миску, - раз за зайцем охотилась, значит голодная. Давай, поклюй.
Рана на сове заживала, как на собаке. Через неделю она уже вовсю потягивалась, расправляя перья, а когда перед ней появлялась очередная порция мяса, птица приподнимала оба крыла, наклоняла голову и, щёлкая клювом, делала вид, что бросается на добычу.
- Всё, голубушка, пора на волю, в пампасы. А то привыкнешь к лёгкой жизни. - Митя вынес сову на улицу и подбросил вверх.
Взмахнув пару раз крыльями, она опустилась на снег в десяти метрах и начала тщательно приводить себя в порядок, не обращая ни малейшего внимания на человека.
- Ну, ты даёшь! Сначала улети, успеешь принарядиться. Собаки ведь поймают, - он шагнул к птице.
Она угрожающе наклонила голову, приподняла оба крыла и прыгнула навстречу.
- Ах, нахалка! - восхитился Митя. - Ну смотри, как знаешь.
Минут через пятнадцать сова прекратила свой туалет, осмотрелась и, взмахнув крыльями, легко взмыла над домами. Сделав прощальный круг, она направилась в сторону недалёких скалистых хребтов.