АБУЛИЯ
Есть такая болезнь, название на грузинскую фамилию похоже. Абулия. Я о ней где-то у Довлатова прочитала. Потом - в медицинской энциклопедии. А потом стала признаки у себя находить: один за другим.
Развивается на почве злоупотребления никотином. Приводит к полному параличу воли.
Скажем, сидишь ты и пишешь новеллу, да? Дописал примерно до середины. Фактура есть. Все действующие лица задействованы. События известны. Немного дополнительных штришков - и картинка уже видна. Даже заключительный абзац есть. Осталось только серединку забацать.
Да милое дело. Никто не мешает. Ни орущих и ползающих под ногами детей. Ни соседей, врубающих Бритни Спиирс или Робби Вильямса на полную катушку. Тут наоборот "Криим" потихоньку мяукает - приятным, ностальгическим фоном. Дома вообще никого нет. Шесть пополудни. Распечатываю вторую за сегодня пачку "Марлборо Лайтс". Смотрю в окно. Птички, бабочки. Мальвы отцветают. Низко пролетел по небу пузатый "Геркулес" - с американской авиабазы, что в Милденхолле, в Саффолке. Куда полетел, - не знаю. Куда-то на восток.
Не идёт. Мысли расползаются. Оставила героев в своей печальной юдоли - без продолжения, без развязки. Сидят они себе там, в тексте, как пленники Гуантанамо Бэй. Ждут. Молча взывают: да сделай же ты с нами что-нибудь. Не томи. Знаешь же, подлая, что дальше будет. Так чего ж оставила нас на полуслове, с протянутыми друг к другу руками и с мольбой в глазах?
Ничего не могу сделать. Сижу, курю. Смотрю в окно. Опять курю. И зачем я всё это пишу? - спрашиваю себя. Кому она нужна, эта моя выстраданная генеральная идея? Да никому не нужна. И почему ещё на прошлой неделе всё шло так гладко и быстро, а теперь вот - не идёт?
Мысли вообще исчезают. Встать, пойти куда-нибудь? А зачем? Никуда не хочется. Ничего не хочется. И никого.
Айм со глээд, айм со глэд- поёт "Криим". Айм глээд, айм глээд, айм глэээээд.
Вот и я тоже. А в голове - ни одной мысли.
Звонок в дверь. Открываю. На пороге - две девчушки. Ну, не так, чтобы школьницы. Скорее - студентки. Но не студентки они, ох нет. Значочки у них к летним пиджачкам приколоты. Церковь Иисуса Христа, внизу ещё что-то, мелкими буковками.
Сестра Лакша и сестра Сэра. Сестра Лакша - индуска. Маленькая, круглоликая, белозубая, с ласковыми глазами. Чёрными, как пенджабская ночь. Сестра Сэра - худощавая, высоконькая. Бледное личико, покрытое нежными прыщиками. Конский хвост туго стянут на затылке.
Что им от меня надо?
--
Вы хотите узнать, в чём смысл жизни? - спрашивает меня сестра Сэра тонким голосом с сильным американским акцентом.
--
--
Нет, - печально отвечаю я.
--
А - как обрести счастье? - спрашивает меня сестра Лакша с сильным хиндусским акцентом.
--
Нет, спасибо, - так же печально отвечаю я, - А вы чаю хотите?
Девчушки смущённо переглядываются, нерешительно топчутся на месте.
--
Мы чай не пьём, - мягко говорит, наконец, сестра Сэра.
--
А кофе? - глупо спрашиваю я.
Они улыбаются, мотают головами.
--
Водички? - не унимаюсь я. О, Госсподи. Оно мне надо?
Born under a bad sign
I`ve been down since I began to crawl, - ангельскими голосами поют "Криим" в тиши моего рабочего кабинета.
Девчушки радостно кивают.
Провожу их на кухню. У меня в гостиной - бардак, полные пепельницы. Со вчерашнего дня. Не вести же туда юных проповедниц. Усаживаю их за стол. Наливаю по стакану холодненькой, газированной "Хайленд спрингз". Достаю из буфета шоколадное печенье, выкладываю на тарелочку, ставлю перед ними.
--
Нас никто ещё в дом не приглашал, - говорит сестра Сэра, деликатно разламывая печенюшку тонкими пальчиками.
--
И печеньем - тоже никто не угощал, - говорит сестра Лакша, белозубо улыбаясь.
--
А вас как зовут? - спрашивает сестра Сэра.
--
Рэмптон, - говорю я. Галина Рэмптон.
--
Обе аж подпрыгивают. Особенно - сестра Сэра. Но - по разным причинам, как тут же выясняется. Потому что сестру Сэру интересует моя фамилия, а сестру Лакшу - имя.
--
У нас, в штате Юта много Рэмптонов, - говорит сестра Сэра. И все - мормоны. Мы тоже - мормоны, кстати.
--
Очень приятно, - говорю я. Но я - не из тех Рэмптонов. Другая ветвь. Здесь, в Англии, их вообще мало.
--
Галиинааа, - мечтательно протягивает сестра Лакша, - какое интересное имя. Никогда не слышала.
--
Это русское имя, - говорю я.
Мне очень хочется курить. Но при мормонках разве закуришь?
--
Ой! - вскрикнули обе, - мы ещё никогда русских не встречали.
Сестра Сэра достала из сумочки блокнотик и ручку и, стесняясь, попросила:
--
А напишите мне, пожалуйста, что-нибудь по-русски.
Детский сад. Беру ручку, пишу по русски: "Счастья тебе, сестра Сэра!"
Сестра Сэра и сестра Лакша поднимаются, благодарят.
--
В туалет не хотите? - спрашиваю я.
--
Хотим, - с готовностью отвечают они хором.
--
Один - здесь, другой - наверху, - командую я.
Бедные девочки. Запарковали свою служебно-мормонскую машину где-то на краю деревни. Здесь нет общественных туалетов. А в дом их никто не приглашает.
На прощанье они говорят, как ужасно рады были со мной познакомиться. В чёрных глазах сестры Лакши блестят слёзы умиления.
Ушли.
Я снова сажусь к компьютеру. "Криим" кончился. Поставить БГ, что ли?
Норфолк, сентябрь 2004 г.