Аннотация: Попытка путешествия с сигаретой в зубах
America, Америка
Попытка путешествия с сигаретой в зубах
Диалоги перед отъездом.
Я: А что если нам там так понравится, ну ТАК понравится, что захотим мы там остаться насовсем. Что тогда будем делать?
Р.: Вернемся домой.
***
Р. (среди ночи): У меня идея.
-?
-Я надену старые дешёвые часы.
-Зачем?!
-Ну, если в Нью Йорке нас захотят ограбить...
-У тебя что, "Ролекс"?
-Нет, конечно...
-Тогда в чём дело?
***
Вечером, в супермаркете.
Я: Ты зачем покупаешь этот сыр? Тыже его никогда не ешь...
Р.: Да, но мы же уезжаем. Если до отъезда я его не доем, - выбрасывать не так жалко будет.
***
В Америку мы оба летим в первый раз. В том возрасте, когда из наших соответственных ровесников (Ричард постарше меня) там не побывал уже только ленивый. Ну я - ладно. Для многих моих соотечественников эта страна - понятие несколько абстрактное. К тому же, сильно мешают стереотипы. Хотя Биг Мак, "мыльные оперы", кризис-менеджмент и доллары давно уж стали неотъемлемой частью российской действительности. Мой муж, однако, будучи архетипичным англичанином, к Америке относится с долей пытливой подозрительности. Недоверие у него вызывают как раз Биг Мак, "мыльные оперы", язык и нынешний президент. Но в Штатах живёт одна из его дочерей. Её-то мы и намереваемся посетить. Ну, и страну посмотреть - заодно. Давно уж мы собирались в Америку. Так давно, что я окончательно перестала верить в её реальность.
Но вот - летим же!
16.04.02.. В самолёте. Летели от Лондона до Бостона семь с лишним часов. На протяжении всего пути мужчина, сидевший впереди нас, - бугай с татуированными руками, - беспрерывно пукал.
На другом отрезке пути - из Бостона в Нью Йорк - наш сосед сзади оглушительно, с присвистом и подхрюкиванием храпел. Это были два разных человека. Вот она - романтика дальних странствий!
Тут ещё одно обстоятельство. Опыт трансатлантических перелётов - правда, в Центральную и Южную Америку, - у нас уже имеется. Для меня - курильщицы со стажем - такие броски означают, прежде всего, многочасовую никотиновую абстиненцию. Состояние угнетения, затравленности и загнанности в угол. В данном случае - в самолёт.
Нью Йорк
Прилетели в Нью Йорк. Таксист-индус в аэропорту Кеннеди никак не мог разобрать название отеля - "Да Винчи". Он не знал, кто такой Леонардо да Винчи. Отель выглядит так, будто Версаче поручили декорировать студенческое общежитие. Уценённый Ренессанс какой-то. На столе конверт с надписью от руки: "Спасибо за чаевые". Вышли на улицы Нью Йорка. Небоскрёбы. Очень много очень высоких небоскрёбов. Духотища - в десять вечера +28 градусов. Наш большой чемодан с одеждой и нижним бельем потерялся во время перелёта. Вечером увидела своё отражение в зеркальной витрине на Бродвее: большая белотелая женщина с измученным лицом, в плотных чёрных брюках и шерстяном жакете. Кругом все в сарафанах и шортах. Как всегда. История моей жизни.
Ночью снились немотивированные сны. Покупала двух морских свинок. Их звали Пуджи и Понси. Свинки оказались искусственными. Продавщица смеялась: кормить и убирать за ними не надо! Ну вот к чему это?!
В баре на Манхэттене. Светлокудрая девушка в бежевых тонких брюках-клёш и такого же цвета маечке на бретельках. Наряд, пригодный только для тех, у кого изумительной красоты и стройности предплечья, грудь, талия, и т.д...... К тому же и кожа должна быть безупречно-гладкой и матовой, словно подсвеченной изнутри. Это был как раз тот случай. Лицо уже не имело значения. Девушка была похожа на статуэтку "лалик". Все, без исключения, посетители бара неотрывно на неё глазели, разинув рты.
Где, о где наш чемодан?
Сумасшедший старик-негр стоит на перекрёстке и, раскачиваясь, самозабвенно выкрикивает на одной, очень высокой ноте: Брод-вей, Аллилуйя! Брод-вей! Бро-о-од-вей!! Глотка у него лужёная, занятие его бесконечно, и предаётся он ему с удовольствием.
17.04.02 Чемодан нашёлся! Ура!
В Нью-Йорке - пекло. Температура зашкаливает за 40 градусов. Позже мы узнали, что этот день был самым жарким за ВСЮ ИСТОРИЮ города. Ну и повезло же нам! Совершили автобусный тур по городу. Взобрались на верхушку Эмпайр Стейтс Билдинга, на 86-й этаж! Не пешком, конечно, а на скоростном лифте - в несколько приёмов. Прокатились на пароме по Гудзону, посмотрели на Статую Свободы. Огромная зелёная тётка с факелом. Кажется, слегка беременная.
Небоскрёбы Нью Йорка превзошли все ожидания. Их много, и они разные. Место, на котором стояли башни Всемирного Торгового центра, похоже на котлован чудовищной стройки. В воздухе до сих пор висит запах гари.
18.04.02. Прогулка вдоль и поперёк Сентрал Парка. Я-то не гуляла. Я ползла, как умирающий по аравийской пустыне. Жара библейского масштаба. На скамейках в парке - таблички: "В знак светлой памяти об Энн Ляйбниц, которая любила свою семью и собак". Я предложила Ричарду свой вариант: "в память о моей жене, которая хотела навсегда остаться в Нью Йорке, но я ей не позволил."
Увидеть Нью Йорк и умереть. От жары.
Сижу в баре гостиницы с обожжёнными руками и лицом. Девушка-барменша вынула заколку-гребень из своих волос и протянула её мне - чтобы от волос не так жарко было. Из человеколюбия, сострадания и великодушия. Очень трогательный жест. Ещё более трогательный поступок. Пока я в баре цедила ледяную минводу, Ричард куда-то унёсся. Долго его не было, но я, в угаре, даже не заметила. Вернувшись, он молча выставил передо мною целую батарею кремов, лосьонов, притираний и присыпок от загара..
Местный люд фанатично-истерически, до смешного преследует "здоровый образ жизни". У каждого второго в руках или торчит из сумки бутылочка с минералкой (обязательно негазированной). Это - при том, что купить её можно на каждом углу. Стадный инстинкт. Сказали - полезно пить много минводы, - они и пьют её недуром. Доверчивые, как дети, право.
Джоггинг. В любом: возрасте, весе, состоянии здоровья, и т.д. Смотришь на иного: вот-вот рассыплется, ему лет сто уж, и мероприятие сие явно предвещает близкий летальный исход. Но - бежит. А я вот - плетусь. С трудом.
Впечатление такое, будто каждый второй небоскрёб в Нью Йорке построил Дональд Трамп. Страна Небоскрёбия.
Привлекательная сторона жизни Нью Йорка - наличие так называемых neighborhoods, т. е., общин. Они сформированы не только по национальному признаку, но и по принципу соседства. Люди ходят в "свои" магазины, булочные, рестораны, где их хорошо знают обслуга и посетители. Приятно же бывать там, где тебя знают, где твоё появление приветствуется дружественным рёвом или, по крайней мере, искренней улыбкой. Хороший способ выживания в мегаполисе.
Были вчера в театре, на Бродвее (идея Ричарда). Смотрели пьесу Артура Миллера "Плавильня" ("Crucible"). Что-то очень сильное, об охоте за ведьмами в Новой Англии в 18 веке, с намёком на маккартизм. Игра, декорации, костюмы - всё на высшем уровне. Но я этого оценить не могла. Проспала все два часа из-за предыдущей бессонной ночи, смены часовых поясов, контраста температур и обилия впечатлений. И мне не было стыдно.
Сегодня предстоит перелёт из Нью Йорка в Цинцинатти, и оттуда - в Канзас-Сити.
В кафе аэропорта Цинцинатти. Голодные. В самолёте кормили только минводой с претцелями. Одним из таких солёных крендельков недавно подавился президент Буш. Неудивительно. Я ринулась в коктейль-бар - единственное место в аэропорту, где можно курить. Ричард метнулся за бутербродами. Вернулся смущённый и с пустыми руками - не мог понять местную еду. В прейскуранте, без объяснения, стоит: "Прости, Чарли" и "Это - свинья!". После повторной попытки выяснилось, что первое - бутерброд с тунцом (?), а второе - с ветчиной.
Там же. Полная, пожилая барменша в очках, раздражённо, - одному из посетителей: "Я устала быть секс-символом и объектом грязных притязаний!". В конце концов она совсем разъярилась (непонятно почему, - мужчина был тих и безобиден) и предложила ему укусить её в зад. И жестом показала - куда. Ну и нравы у них тут, в Цинцинатти...
Летим в Канзас Сити - где живут дочь Ричарда Кейт, её муж-американец Джей и их новорожденная девочка Элла Роуз.
Ночью, когда подлетали к Канзас-Сити, совсем где-то рядом с крылом самолёта полыхали молнии. Сочетание красоты и ужаса.
В дымных барах Канзас Сити...
Дом Джея и Кейт Нортонов красив необыкновенно. Построен в конце 19 в. Традиционный для среднезападных штатов дизайн. Дом просторный, добротный, с широкой деревянной лестницей, множеством деталей антикварного свойства.
Малышка Элла мила. Глаза - синие. Как у мамы. И-как у деда. Впрочем, сходство летучее - ей всего лишь пять недель. Вся жизнь впереди.
Канзас Сити. Что-то в нём одновременно и от Севильи, и от Чапаевска (если на мгновение представить себе, что Чапаевск постигла судьба Нью Васюков, и воздвигли в нём небоскрёбы, разбили парки, понастроили особняков, аэропорт и т.д.). Теперь я понимаю, почему автобусный гид в Нью Йорке удивлённо поднял брови, когда мы сказали ему, что летим сюда.:-Канзас Сити? Должно быть, вы там кого-то знаете. Просто так люди туда не ездят.
На кухне у Джея и Кейт стоит огромный холодильник. Но продуктов в нём практически нет. Кетчуп, бутылки кока-колы, баночное пиво. Оказывается они почти никогда не готовят. А есть ходят во всевозможные заведения общепита. Даже завтракать идут в "Старбакс". Кофейни эти, расплодившиеся по всей Америке по примеру "Макдональдсов", ненавистны мне не только тем, что кофе в них подают гигантскими порцияим, в пластиковых стаканах, но и по причине запрета на курение. Что за кофе без сигареты? Всё равно, что бутерброд без хлеба. Погоди, - зловеще предрекают мне Кейт и Джей, - вот приедете в Калифорнию, - там вообще нигде курить нельзя. Что значит НИГДЕ?! - возмущаюсь я. Сознание отказывается понимать такое.
Ночью, куря в саду, видела опоссума. Похож на большую, белую, сильно драную крысу.
Утром прогуливали с Ричардом нортоновскую собачку - заморыша чихуахуа по имени Пончо. Всё равно, что вести крысу на поводке. Вернее, он даже до крысы не дотягивает величиной. Скорее, смахивает на крупную мышь-мутанта. Немногие прохожие показывали на нас пальцами и смеялись в открытую. Стыд-то какой! Уж лучше опоссума выгуливать.
И всё-таки Канзас Сити лишь местами напоминает Чапаевск. Ощущение медвежьего угла посреди степи. Однако общее впечатление от города - дикий Запад. Много элегантных кварталов, дорогих магазинов, торговый центр "Плаза", в мавританском стиле с характерными двориками и колокольнями - "кампанильями", построенный ещё в 20-е годы. Опять же, небоскрёбы. Среди них возвышается билдинг открыточной империи "Холлмарк" с вращающимся рестораном на 41 этаже. Скульптура Генри Мура у подножия холма, на котором красуется внушительное здание Галереи Искусств.
Ричард захотел купить себе джинсы, и Джей отвёз нас в магазин, где продаются излишки армейского обмундирования, туристское снаряжение, ну и джинсы - хорошего качества, но дешёвые. Ещё там можно купить руководства по сборке взрывных устройств, армейские и ковбойские сапоги, комбинезоны нечеловечески-гигантских размеров и прочую такую всячину. Ричард купил джинсы. Я сфотографировалась в обнимку с манекеном в каске времён корейской войны и с ядром на цепи, прикованным к ноге. Хотела купить сыну майку с надписью: "Мы достанем тебя, Осама бин Ладен!", но Ричард охладил мой пыл. Джей сказал, что перед празднованием 2000 года, когда все ждали конца света, местные жители смели с прилавков этого эмпориума все товары. В России народ практичнее, - скупает в похожих ситуациях преимущественно соль и спички.
Магазин находится в соседнем штате Канзас. (Канзас Сити - в Миссури). Здесь много мексиканского люда живёт. А пейзаж похож на подмосковный. Если забыть об опоссумах и енотах, прячущихся под кустами.
Во время покорения Запада Канзас Сити был перевалочным пунктом.
Из рекламной листовки одного местного ресторана: "у нас в меню - пирог с раками и крокодиловая колбаса!"
20.04.02..Были в галерее "Нельсон - Аткинс". Богатейшее собрание артефактов всех эпох и со всего мира - от египетских сфинксов до Сальвадора Дали. Роскошь, роскошь! Приехали туда в грозу. Пока бежали от машины к музею, вымокли до нитки. Я ступала по драгоценным мраморным плитам пола, а в туфлях хлюпала вода. Да и наплевать! Зато сколько удовольствия. Купили альбом с репродукциями моего любимого Эндрю Уайета.
Субботний рынок в Канзас Сити. Запах жареного на гриле мяса по-мексикански. Море овощей, фруктов и цветов. Много, разумеется, мексиканцев и староверов Амиш. Женщины - в чепцах и передниках, их мужья бородаты.
Вечер у родителей Джея - Нортонов-старших. Отец Джея, Джо - успешный адвокат и владелец недвижимости, - вылитый Джимми Картер. Мать - Джейни, в свои шестьдесят выглядит как девочка. (следствие многочисленных пластических операций, - как пояснила мне позже Кейт). Деду 90 лет, а дать ему можно от силы 60. Во время второй мировой воевал на Тихом океане. Ему уже тогда было за 30. Чудеса! Неужели тоже пластика?
Дом их отмечен густо замешанным достатком. Бесконечные анфилады пышно обставленных комнат, стены отделаны дубовыми панелями. Сплошной антиквариат, дорогие безделушки. Будуары, кабинеты, хрусталь, золото, гобелены - на трёх этажах необъятной жилой площади. Из окон гостиной виден гигантский бассейн в саду. Какой-то ненатуральный быт. Будто декорации для одной из эпических "мыльных опер".
Лоуренс, штат Канзас
21.04.02..Ездили в город Лоуренс - студенческий кампус Университета штата Канзас, где учился Джей. Много симпатичных домов 19 века, отделанных дранкой. По весеннему времени много деревьев и кустарников в цвету. Особенно пригож и изобилен декоративный кустарник, название которого мне не удалось найти ни в одном словаре. Американцы зовут его "красный бутон" (redbud), хотя бутоны скорее розово-малиновые. В Лоуренсе провёл свои последние годы Уильям Берроуз, автор "Голого завтрака", наркоман и любитель кошек. Был любим и почитаем студентами и местной публикой. К нему в гости совершали паломничество (в разное время) Аллен Гинзберг, Боб Дилан, Джоан Баэз, Том Уэйтс, Патти Смит и множество всякого такого народу. Адрес дома, где жил Берроуз держится местными жителями в тайне - во избежание массового нашествия культопочитателей. Но Джей, в виде исключения, показал его нам. Ничего себе дом, - ничем не примечательный. На центральной улице Лоуренса - мирная манифестация. Ребята призывают к легализации марихуаны. Cool, man! Я попыталась напрячь мозговые извилины с целью активизации русского эквивалента этого бессмертного восклицания, но в голову пришло лишь пещерное: "клёво, чувак!" Так забывают родной язык.
The State Hotel в Лоуренсе, где снималось немало вестернов. Построен 1 мая 1851 года. Разрушен и сожжён 2 мая этого же года.
В пиццерии. Принесли пиццу площадью в гектар. Вернее, в два акра.
Чернокожая проститутка с разбитым носом - мне, кивая на забулдыжного парня индейской национальности, которого я по простоте душевной угостила сигаретой (по его просьбе): "Если свяжешься с моим братом, - будешь иметь дело со мной". Разговор за столиком возле пивной в Лоуренсе закончился вполне полюбовно. Она даже пригласила меня к себе - "посмотреть кое-какие книги". Да я бы и пошла, любопытства ради, но в пивной сидели Ричард и молодые Нортоны. Они смотрели на эту сценку из окна с плохо скрываемым отвращением.
Вернулись в Канзас Сити.
Грозы, торнадо - в Канзасе всегда такая погода. Это потому, что холодные массы воздуха с севера встречаются с горячими - с юга. Канзас же находится в самом сердце страны. Оттого и вечная катавасия с погодой.
Раки в этих краях мелкие, но - водятся. Кажется, в реке Миссури. Здесь их называют "mudbugs" - слово малоаппетитное. Что-то вроде "тинных жуков". Но раки по-креольски - это другой разговор. Острые, приправленные креольскими специями. Подают их с початками варёной кукурузы и с картошкой "в мундире".
В ночном в небе над Канзас-Сити можно увидеть сноп света. Этот хэппенинг придумал известный архитектор Франклин Ллойд Райт - по заказу одной из церквей города. Чтобы Господь её (церковь) видел сверху. В России эту задачу решают другим способом (купола кроют золотом).
Из обрывка разговора, услышанного в баре: "Она была моделью в восьмидесятые, а он - сыном кувейтского шейха..." Хорошее начало для незамысловатого рассказа.
"В дымных барах Канзас Сити". А так могла бы начинаться ещё более незамысловатая песня в стиле "кантри".
22.04.02 Малочемпримечательный день. Тоскливое сидение в саду в ожидании неизвестно чего. Чужой семейный быт. Передвигаться по городу можно только на личном автомобиле. Такси курсируют лишь на вокзал и в аэропорт. Общественный транспорт отсутствует. Пешком - далеко. Поэтому мы зависимы от молодых Нортонов по части транспорта. Ну, возня с бэби, - это ладно. Но Кейт, с её молодым, свеженьким и прелестным личиком, тратит два часа на макияж. Не понять мне такого. Скука. Посуду мыть не надо. Стирка производится в подвале в гигантской стирмашине. Дом сияет чистотой. Не читается и даже не размышляется что-то. Выгул "крысы на верёвочке". Он к тому же и глупый, Пончо. Всякий раз, увидев меня или Ричарда, заходится истерическим лаем. Хотя было же сказано, что свои. Придумала фразу, с претензией на поговорку: "Чужой кошке не скажешь: брысь!" Тем более - собаке...
Дальше было ещё хуже.
Ужинали в каком-то заведении, которое Нортоны назвали "типично американским". Еда была самого отвратительного свойства - нечто под названием "барбекью", но отнюдь не свежезажаренное, а разогретое в микроволновке. Малосъедобная сама по себе, пища была к тому же заляпана омерзительным сладким соусом.
Вечером отбываем поездом в город Флагстафф, Аризона. Дорога дальняя - 24 часа в пути.
Из Миссури - в Аризону. Сны и реальность
Как выяснилось, Ричард купил билеты в вагон с сидячими местами. По русски говоря, - в общий вагон. Проводник, похожий на актёра Дональда Сазерленда в одной из самых зловещих его ролей, - в ужасе от нас отшатнулся, когда мы попросили обменять билеты с доплатой в спальный вагон. -"Нет, ребята, - это только на вокзале делают. У них там компьютер, все дела..." На вокзале в кассе, между прочим, нам сказали, что обменять билеты можно только в поезде. В результате - ночевали по-бомжовски. Я уснула, скрючившись в неестественной позе, где-то в полтретьего ночи, и проснулась через час. Снился кошмар. Я - в большом городе, смесь Нью Йорка с Венецией. Красивая и молодая, катаюсь на роликовых коньках по пияцце. Вокруг - уличные кафе, платаны и каштаны, музыка играет. Вдруг меня неведомой силой выносит на автостраду. Несусь со скоростью света и чувствую, что ролики мои уже стёрлись в пыль. Но страшная сила инерции несёт меня по дороге. Кто-то протягивает мне руку из мчащейся мимо машины. Я хватаюсь за эту руку. Нечеловеческая боль в ступнях. Теряю сознание. Открываю глаза. Я снова на той же пияцце, только лежу, прикрытая простынёй, а вокруг меня сгрудились любопытные. -Что со мной? - спрашиваю. Люди молчат. Кто-то сдёргивает простыню, и я вижу своё тело. Полностью изуродованные ноги, причём, скрученные в узлы, как мокрые чулки. А туловище напоминает обглоданный каркас курицы, полый внутри. -Почему я ещё жива? - удивлённо спрашиваю. - А уже недолго осталось, - успокаивает меня кто-то.
Просыпаюсь. Страшная боль в ногах. Вот она - романтика дальних странствий.
Канзас - бесконечные поля и элеваторы - большие и маленькие. У каждого столба. Недаром этот штат называют житницей страны. По английски - хлебной корзинкой.
Колорадо - пустыня. Сухая, клочковатая трава, редкие кустарники. Почти никакой зелени. Ощущение уже когда-то виденного. Во сне мне, что ли, являлись эти сухие кусты? "Степь да степь кругом..." Ба! Так это ж прерия! Нет, опять не сходится. Где ж я прерию-то могла видеть, когда в Америке в первый раз? Где-где... В кино - вот где!
23.04.02 Чувствую себя полностью разбитой после бессонной ночи и жуткого кошмара. Длинный, двухэтажный, серебристый поезд компании "Амтрак", следующий по маршруту Чикаго -Лос Анжелес, мчится средь жёлтой полупустыни, которую сменяют Скалистые горы. "Прощайте, Скалистые горы.." Но не те, а эти. Малонаселённая, слегка призрачная местность. На всём лежит какой-то желтоватый отблеск.
Здесь можно быть убитым и брошенным. И никем, никогда не найденным.
В поезде - две пары староверов Амиш - молодые и средних лет. Наверно, дети с родителями. Парень - в чёрной шляпе, у него очень молодое лицо и неожиданно - чёрная, густая борода. Они одеты одинаково с девушкой - во всё чёрное, только рубашки цвета "электрик". Девушка - в чёрном чепце и переднике, на ногах - чёрные чулки и туфли. Очень элегантно получается, но как-то опереточно. Да и парня я видела в курительном салоне. Не должен бы он курить. Впрочем, я ему не судья.
Въезжаем в Нью Мексико. "Зачарованная страна", - так называют этот штат. Здесь основывали свои коммуны первородные хиппи. Сейчас приверженцы альтернативного образа жизни называют себя людьми нового века ("нью эйдж"). Живут в простых бревенчатых домах, вдали от цивилизации. А чем занимаются - Бог весть... Сюда "прилетали" инопланетяне. Когда-то на этих холмах паслись бизоны. Мы видели только коров и диких оленей.
Крохотный городишко Ратон напоминает декорацию к вестерну. Разноцветные фасады домов в колониальном стиле.
Стало лесистее. Меж холмов проглядывают снежные вершины далёких синих гор. Почва красная, много хвойных деревьев.
Остановка в Альбукерке. Жара. Сушь. Пыль. Боль. Не только в ногах, но и в животе уже. Даёт о себе знать опрометчиво съеденный накануне псевдобарбекью.
Волнующие вечерние пейзажи Нью Мексико. Красные плоскогорья на фоне пламенеющего заходящего солнца, серебристые трейлеры на хайвее, столбы линий электропередач, уходящие за горизонт. Кино.
Аризона - бирюзова
24.04.02..Флаггстафф, Аризона. Название города фигурирует в культовой песне "Route 66". Легендарный хайвей (от Чикаго до Лос Анджелеса), вернее, то, что от него осталось, как раз и проходит через Флагстафф. Отель, который Ричард забронировал по интернету, за то время, пока мы были в Америке (неделя), сменил хозяев и название. Агония поиска вчера ночью. Таксист уверял нас, что такого отеля нет в природе, и т.д. Наконец, нашли. Измученные, рухнули в постель и уснули.
Наутро просыпаемся - холодина! Сосны, горы, синее небо. Флагстафф расположен на возвышенности, и весна сюда ещё толком не пришла. Оттого и холод. Берём напрокат машину и устремляемся в направлении Большого Каньона.
Дорога. Величественные сосны Ponderosa, белые стволы берёз, пока ещё без листвы. Ричард никогда не водил машину в Америке, но тут же освоился, и уже рулит себе, как ни в чём не бывало, лишь изредка поругивая непривычную систему дорожных указателей.
На полпути из Флагстаффа к Гранд Каньону - придорожный павильончик, где старик-хиппи продаёт чипсы, кока-колу, открытки. У него на прилавке я узрела пакетики с пеммиканом и леденцы из текилы с вмонтированным сушёным червячком. Соблазн попробовать был велик, но я устояла, парализованная тяжёлым, неодобрительным взглядом Ричарда..
Вот и Гранд Каньон: великий и прекрасный. Нет выразительных средств описать это чудо природы. Слоистые плоские горы, невообразимо глубокие ущелья. Десять миль в ширину и две мили глубиною. Весь спектр мыслимых и немыслимых красок. Вот что сотворили 4-6 млн лет эрозии. Древние деревья. Чтобы дереву вырасти в этом климате на один фут, требуется 40 лет. Сколько ж лет этому кряжистыму можжевельнику? Кактусы и агавы.
Хочется стать птицею и полетать внутри этого каньона. Но, кажется, не мне одной это приходило в голову. Некоторые даже пробовали. С предсказуемым результатом.
От Гранд Каньона двинулись на северо-восток, через пустыню. Пустыня-пустыней, но через каждую пару миль - навес, где индейцы продают керамику и украшения. Купила себе бирюзовые бусы, выдержав пристальный взгляд и тяжкие вздохи Ричарда..
Долина Монументов, куда мы устремлялись и попали через несколько часов езды, так же поражает и не поддаётся описанию. Просторно и безлюдно. Туристы сюда не добираются - уж очень далеко. Терракотового цвета глыбы самых причудливых форм. Скульпторы - ветер и вода, плюс миллионы лет. Чудятся не только огромные памятники, но и призрачные города. Ощущение некой инопланетарности. Вьехали в штат Юта. Пустынно. Дальше двигаться не было смысла, - предстояла дальняя дорога назад, во Флагстафф.
Итак, ожерелье из бирюзы сработано индейцами племени Навахо; серьги, которые были куплены в посёлке со смешным названием Мексиканская Шляпа, сделаны в резервации неподалёку. На этот счёт Ричард саркастически высказался в том смысле, что вот, несколько веков назад пришельцы из Европы обменивали у местного населения землю на бусы. Теперь они впаривают подобный товар нам.
Что до этой земли, то не так давно Билл Клинтон с помпой вновь передал её во владение коренным жителям. А что ж не вернуть - здесь самая неплодородная почва, ничего не растёт. Ну, кактусы, можжевельник. Юкка широколистная. "На тебе, Боже..." Зато какой жест! Вот с работой здесь не густо. Так что, совесть моя чиста. Поддержала коренных американцев, купив изделия народных промыслов.
Рекламный щит на вьезде в город Кайена: "Здоровая еда - в городском супермаркете: "Блимпи"! Как может что-нибудь здоровое называться "Блимпи"?
В культурном центре племени Навахо (в резервации) видели окаменевшие следы динозавров. А утром возле скамейки с видом на Гранд Каньон мне повстречалась группа живых, так сказать. Вернее, динозавриц - молодых мам с колясками. Каждая девица была величиной со средний автомобиль. На их фоне даже Большой Каньон сузился в размерах. Младенцев я не видела - бежала в страхе. Это только в декадентствующем Нью Йорке народ строен. На остальной территории страны - не так. Ну ладно. Скажем прямо, - я сама далеко не Одри Хёпберн. Но по сравнению с ними кажусь себе почти Дюймовочкой.
В этот день мы проехали 500 миль (около 1000 км). Вернулись ночью, совершенно измочаленные. С трудом нашли свой отель в пригороде.
25.04.02..Наутро, перед самолётом, поехали посмотреть ещё один каньон - Дубовый, - что неподалёку от Флагстаффа. Совершенно другой пейзаж. Много пышной растительности. Долины, утопающие в зелени. Седона - городок, населённый "нью-эйджерами". Яркие дома, ясное небо, сочная зелень. Видела огромную пёструю бабочку, которая вполне могла бы порадовать Набокова. Непременно поймал и насадил бы он её на булавку, живодёр. Почему-то грустно стало. Не за бабочку, - она уж улетела.
На маленьком самолёте авиакомпании "Америка Вест Эйрланз" вылетели в Феникс, Аризона. Под нами расстилалась необъятная страна - горные массивы страшной красоты, пустыня, каньоны. Аризона бирюзова. Крылья нашего самолётика, немногие реки, водохранилища, каналы, бусы вот... Это при том, что всё остальное - других цветов: синее (небо), красное (горы), жёлто-коричневое (пустыня), зелёное (сосны).
Аэропорт города Феникс гордо носит имя Барри Голдуотера. А я-то думала, что Барри - негодяй первостатейный. Вот и пойми тут.
В Фениксе - зной. Моя покурка в баре аэропорта (больше нигде нельзя было) обошлась в три доллара - ненужная кока-кола, плюс обязательные в этой части света чаевые. Широко живём! Сделали пересадку. Летим в Сан Франциско.
Сан Франциско - с опозданием на тридцать лет
К вечеру приземлились. Близость океана. Холодный, порывистый ветер. Отель "Ноб Хилл". Изящный декор в стиле арт-нуво. В интернете интригующе говорилось:"отель-бутик". На это и клюнули. Интерьер изысканный, мебель антикварная, - что правда, то правда. Но комната - крохотная. Вот что они, оказывается, имели в виду! И это бы ничего, но у них тут совершенно драконовские правила насчёт курения. Здание старинное и потому - крайне пожароопасное. Весь отель - строго "нон-смокинг". За попытку - штраф 200 долларов. Об этом они почему-то в своей рекламе не упомянули.
Сан-Франциско. Все мы видали его тысячу раз в кино- крутые спуски к океану, старинный трамвай "кейбл кар", буйная калифорнийская зелень. Улицы, улицы, улицы. Дома с эркерами, балкончиками, пожарными лестницами. Порталы, портальчики и портики. Вазы, горшки и ящики с цветами. Мощные деревья, никогда прежде не виданные. Есть у них тут такие, с алыми щёточками... Арочки, увитые розами и настурцией. Лепнина, мозаика, фрески, мрамор, декоративные росписи. Парки, витые чугунные ограды. Тихоокеанские высоты. В этом городе никогда не идёшь по ровной поверхности, - только в гору или под гору.
После нескольких часов ознакомительного хождения сбили себе ноги в кровь. К вечеру зверски проголодались, но искать подходящее заведение уже не было сил. Остановили свой выбор на первой попавшейся ресторации за углом, в двух шагах от отеля. "У Дженни - домашняя еда, интернациональная кухня", - говорилось на вывеске. Надо было бы насторожиться. Но вошли и сели за столик, покрытый липкой "формикой". Еда была кошмарной. Хромая китаянка ("Дженни" - это была она) с отсутствующим взглядом и малопонятной речью принесла Ричарду стейк (бифштекс), весь как бы сплетённый из сплошных сухожилий. Он и не резался и не жевался. Нехотя заплатили - и ноги в руки.
26.04.02..В Нью Йорке было жарко. В Канзасе бушевали грозы. В Аризоне было сухо. В Сан Франциско - холодно и ветрено. Нет в мире гармонии. От курения "аль фреско", т.е., на ветру, у меня потрескались губы и першит в горле. Чувствую себя парией.
Эх, Америка! Большая страна, и много в ней всякого народу. В Сан Франциско, похоже, живут одни китайцы. И не только в Чайна-Тауне.
Прошлись по центру. Туалет в универмаге "Мейсиз", куда и зашли целевым, так сказать, назначением, представляет собой несколько залов, отделанных тёмно-зеленым мрамором. Медные старинные краны, зеркала в золотых оправах. А я-то думала, что уже всё на своём веку повидала.
Магазины, магазины. Не понять, что в них настоящее, а что - кустарщина. Фаберже, "лалик", жемчуга, золото, бирюза, бесчисленные изделия из кости, яшмы, нефрита, янтаря. Лампы Тиффани и мраморные львы, шкатулки и зеркала, вазы и статуи в стиле арт-деко. Нет конца всему этому. Если собрать воедино все украшения, выставленные в витринах, то, пожалуй, можно обмотать бусами, опутать ожерельями, оделить диадемами, кольцами, браслетами и опоясать драгоценными поясами каждого обитателя земшара в несколько слоёв.
Зашли в большой книжный магазин. Я обнаружила две интересные книги на русском языке (уценённые, к тому ж): сборник эссе Андрея Битова и мемуары Н.Муравиной "Встречи с Пастернаком". Верчу их в руках, вздыхаю и бормочу безадресно, в пространство: "Ой, прямо не знаю, что делать, какую выбрать. Обе книги хороши..." "- А я знаю, что тебе надо делать! - неожиданно окрысился на меня Ричард. Работу тебе надо искать, вот что делать!" -"Как, прямо здесь и сейчас? - с горькой усмешкой отозвалась я , - у меня грин-карты нету". Но вообще-то было не до смеха. Книги я всё-таки купила. Обе.
На конечной остановке кейбл-кара. Мускулистый парень, похожий на статуэтку из чёрного оникса, пляшет чечётку под музыку рэгги. Печально смотрю на него. Если бы только я вот так вот могла... Вспомнился муравьиный наказ стрекозе из крыловской басни: "Так поди же, попляши..." Мимо проплыла богатая китаянка в собольей шубе и золотых босоножках. Я притулилась к урне с сигаретою. Тут резво подбежал пожилой человек и начал рыться в урне в поисках съестного. Деловито и без пафоса выгреб старые газеты и пластмассовый стакан с недопитым кофе. Мне стало стыдно и я отошла в сторону.
Водитель кейбл-кара - здоровенный дядя, настоящий атлант. Работа физически очень тяжёлая. Построенный в 19 веке, кейбл-кар движется с помощью кабеля, проложенного под землёй (технические подробности мне неизвестны). Водитель поднял рычаг - трамвай поехал. Отпустил - он остановился. На каждом спуске, повороте и подъёме кажется, что вот-вот полетим вниз, ломая себе шеи и рёбра. Но обошлось. В дороге водитель балагурил. Неосторожно высунувшейся из трамвая туристке: "Мадам, я за вас не отвечаю! Если вы посмотрите прямо, то увидите то, что вас убъёт!" Всем остальным пассажирам: "Не стесняйтесь, здесь вы можете потрогать друг друга!" И - загробным голосом - на конечной остановке: "Это - конец!"
Рыбачья Верфь в порту Сан Франциско - это как бы гигантский храм рыбы и разных гадов морских. Бесконечные ряды с лотками. На лотках - огромные крабы, креветки, устрицы и проч. Тут же их и готовят. Ели "клэм чаудер" - густую похлёбку из мидий, которую здесь подают налитой в большую круглую булку с выдолбленным мякишем. Крышкой служит корка этой же булки.
Молодой симпатичный мужчина в белом фартуке артистично разбивает крабьи клешни молотком. Время от времени он подбрасывает этот молоток в воздух, жонглирует клешнями. Вот бы за кого выйти замуж. Не ради денег (откуда они у него?). И даже не ради секса. Ради рыбы. Он приносил бы мне по вечерам пакетики с непроданными остатками. Блаженство.. Моя шутка Ричарду не понравилась.
При такой страстной любви к рыбе я согласилась бы здесь жить в любом качестве - кошки, чайки, голубя, себя... С курением вот только не знаю как...
Мои злоключения продолжаются. На свирепом тихоокеанском ветру дым летит в лицо вместе с растрёпанными волосами. Удовольствие ниже среднего. Забрели в бар на углу, где уж, казалось бы, можно угоститься сигаретой в комфорте. Но нет! С радужной улыбкой девушка-барменша сообщила, что курить можно только на веранде, где гуляет всё тот же отчаянный ветер. Там не оказалось пепельниц. Подняла с пола брошенный кем-то пластиковый стаканчик. Закурила. Стаканчик тут же воспламенился от моего огонька. Очумело мечусь в поисках урны, высоко подняв дымящийся стаканчик на вытянутой руке. Как Статуя Свободы с её факелом. Урна виднеется лишь на противоположной стороне улицы, запруженной трафиком. Рисковать жизнью? Ну уж, нет! Ставлю окаянный стаканчик у входа в бар. Пожароопасная ситуация - на их совести. Так пусть сгорят к этакой матери!
Только сейчас до меня дошёл истинный смысл предостережения Кейт и Джея о том, что в Калифорнии НИГДЕ нельзя курить. Кафе, рестораны и даже бары здесь даже не имеют мест, отведённых для курения. Это у них ЗАПРЕЩЕНО местным законом. Допетрила, наконец. Выживу ли?
Морские котики на плотах в заливе, в конце пирса. Молодые - словно лакированные. Те, что постарше - уже слегка облезлые. Как люди. Издают звуки, похожие на короткие рыдания, с вопросительной интонацией. Равнодушны к глазеющей публике.
Не помню, сколько способов отъёма денег у населения разработал О.Бендер, но ручаюсь, что все они известны в Калифорнии. В Рыбачьей Верфи. Сидит бомж на тротуаре в ожидании подаяния. Держит щит: "К чему врать? Деньги нужны на пиво". Изящно и трогательно. Ещё один, такой же, стоит на углу. На стуле рядом с ним - коробка, в которой мирно свернулся котёнок. К коробке прикреплена картонка со вкрадчиво-душераздирающей надписью: "Пенни для киски?" Ну у кого не растает сердце? Сценку наблюдали. У "серебряного человека" перерыв. Он разминается после долгого стояния в окаменевшем виде. Подходит к нему мужчина средних лет, в строгом костюме. Говорит: "Так, ну ты тут отдыхай пока, а мне надо пару часов подумать над новой концепцией." Очевидно, у них несколько уровней менеджмента.
Снова - на кейбл-кар, возвращаемся в центр. В витрине картинной галереи на оживлённой улице выставлены божественные полотна. На них - синяя ночная Москва, заснеженные крыши, метель, свет в окнах.. Тот рафинированный и полуреальный образ столицы, который изредка является мне во снах. Из любопытства заходим внутрь. Гибкая, подвижная негритянка с короткой стрижкой и низким голосом весело и эмоционально рассказывает нам о молодом московском художнике Алексее Бутырском, чьей кисти эти сказочные картины. Купить мы их, конечно, не можем - стоят тысячи. Но с девушкой долго беседуем. Её обаяния и живого азарта хватило бы на всё население одного из южноанглийских графств. Даже имя у неё потрясающее: Алисия Раундтри (round tree - круглое дерево).
Приключения курильщицы продолжаются. Ужинали в кафе при баснословно дорогом и помпезном отеле "Кентербери". Вот и кофе несут. Пытка. Сжалившись надо мною, официант предложил пройти в вестибюль отеля. Иду, как дура, через километры, устланные персидскими коврами, с опаской неся горячую чашку. Наконец, усаживаюсь за столик. Так. Опять ошибка? Пепельницы-то нет. Спрашиваю у портье, мол, можно ли мне тут у вас... -Курить у нас разрешено только в сигарном зале, - ответствует надменный господин в ливрее. Плетусь, как побитая собака, мимо гобеленов и рыцаря в латах со своей чашкой. Как тут не вспомнить ахматовское: "курение - это бесконечная цепь унижений"? В "сигарном зале" сидят только парочки богатых геев. Чувствую себя солдатом, по ошибке забредшим в женскую баню. Курю уже.
Ночью снился сон. Я и королева Елизавета гуляем по саду с бокалами шампанского в руках. Она (т.е., королева английская) спрашивает моего совета: мол, как ей быть с сестрой, принцессой Маргарет. Опять нашла себе молодого любовника, а ей, королеве, снова придётся через пиарщиков укрощать прессу. Я сочувственно беру Её величество под локоть и всё пытаюсь ей напомнить, что принцесса недавно отошла в мир иной, но как-то не решаюсь. "Почаще бывайте в Букингемском дворце", - сердечно говорит мне королева. Сны мне снятся, однако...
"-Ричард, давай продадим дом и остаток своей жизни проведём, путешествуя. Представляешь, поплывём на пароходе по Миссисиппи"...
"-При таких темпах, как сейчас, нам всех денег хватит месяца на три. А потом что? С моста вниз головой?"
27.04.02..В парке Чайна-Тауна села на скамейку. Когда поднялась, старик-китаец, ни слова не говорящий по-английски, начал отчаянно жестикулировать в мой адрес. Оказалось, я села прямо в голубиное гуано. Весь плащ в пятнах. Проникновенно благодарю старика. Азиатская солидарность - в действии!
День был полон событий. Ходили "на экскурсию" в легендарный книжный магазин "Сити Лайтс", что в "районе красных фонарей" Норт Бич. Открытый ещё в 1953 году поэтом Лоуренсом Ферлингетти, магазин синонимичен культуре бит-поколения. Джек Керуак, Аллен Гинзберг, Грегори Корсо, Уильям Берроуз, Нил Кассади и др. - все они здесь когда-то паслись. Теперь их книги в изобилии представлены на полках. Атмосфера вполне "битниковская" - на стенах висят призывы расслабиться, посидеть-почитать книжку-другую. Кроме книг уже упомянутых Гинзберга со товарищи и ещё десятка авторов этого же направления, менее известных в наших палестинах, здесь полно и другой литературы. Много книг по социологии, психологии и политике, и практически всё - с левым уклоном. Художественная литература, конечно, в изобилии. Но опять же - подобранная по определённому принципу. Видела переведённых на английский Берберову, Бунина, Леонида Добычина. Хотела было купить что-нибудь для Ричарда, но лицо у него стало непроницаемым. Да и смутили цены в этом пантеоне бит-культуры. Сделала для себя вполне банальный вывод: битники, как и всё на белом свете, превратились в товар. Тоненькая книжица стихов Керуака стоит десять баксов. Это за полдюжины строф-то! Понимаю, что дело не в количестве, а... А в чём, собственно дело? Ну ладно, ни Керуака, ни Гинзберга уж давно нет в живых. Но уцелевшие и выжившие битники сделали состояние на своём гражданском бунтарстве, и, став предметом культа, перешли в другую социальную категорию. Тех самых, против кого они бунтовали. Естественный процесс? Несомненно. Но как-то грустно делается от всего этого.
Рядом, через дорогу от "Сити Лайтс" - другой книжный магазин, - "Блэк Оук Букс", где продаются редкие книги, - первые издания, литература по истории поп- и рок культуры, искусствоведению и т.п. Рай для букиниста, но опять же, - для букиниста состоятельного. Купила две переведённые брошюрки Василия Аксёнова, написанные им уже здесь, в Америке. Порывалась купить для Ричарда "Остров Крым" на английском языке. Заливалась соловьём, расписывая мужу достоинства этого романа, - мол прочитать его совершенно жизненно необходимо. Но Ричард был непреклонен и холодно игнорировал мои панегирики.
Зато превосходно пообедали в близлежащем заведении "Энрико", где готовят лучшие мидии в мире (моя оценка). Вот так: плоть торжествовала, но дух был умерщвлён.
Оушен Бич. Парк, океан. Русские попадались.
По моей инициативе совершили паломничество на Хейт Эшбери. Технически говоря, это - пересечение двух улиц - Хейт и Эшбери. Исторически это - гумус, на котором произросли хиппи, рок-музыка, да мало ли чего здесь произросло.... Попав сюда, я поняла, что опоздала как раз на тридцать лет. Не мною и не мало уже было сказано о коммерциализации культуры хиппи. Романтика да и самый дух хиппизма улетучились. Теперь это - не больше и не меньше, чем чреда магазинов, где продают хипповские тряпки и параферналии, символы всевозможных культов, книжки на эзотерическую тематику и "си ди". Праздношатающиеся туристы и зелёная (но не бедная) молодёжь. Хиппи-то уж давно вымерли, и не только от наркотиков, но и просто от старости. Ну, сидят на тротуаре немытые нищие, просят милостыни. Так они везде есть. Или я что-то не так поняла?
Городской пейзаж в Сан Франциско: высокие пальмы, ещё более высокие небоскрёбы и синий океан.
Ужинали в итальянском (наверняка мафиозном) ресторане "Алиото", на пирсе и с видом на Золотые ворота. Небо темнело над горизонтом. Огни. Рыбачьи корабли. Сухое вино и свежеотловленный краб. Ла дольче вита..
Ночью снился странный обрывок сна: по небу быстро плывёт небольшое облачко. На нём сидит орёл, а рядом - дамская сумка. Моя. К чему бы это? Неужели к деньгам?
--
Сегодня отъезжаем из Сан Франциско. Впереди - Калифорния.
Ого! Оказывается, для путешествия по Калифорнии Ричард снял напрокат не больше и не меньше, как "мустанг". Его давняя мечта - поводить "мустанг" в Калифорнии - осуществилась. Славная белая машинка с откидным верхом.
Моя радость по поводу "славной машинки" длилась ровно одну секунду, - пока я не заметила, что не только в ней нет пепельницы, но и имеется устрашающая наклейка: "Ноу смокинг". Гады. Дальше было ещё хуже - въехали в зону заповедников и национальных парков. Красиво - плюшево-зелёные горы, диковинные растения, ароматные эвкалиптовые рощи... Но! Через каждую пару метров - таблички: "Не сорить! Штраф 1000 долларов". Это что же получается - окурки в землю, что ли, закапывать? Вопрос шекспировского масштаба: что делать с окурками?
В краю Эльдорадо
Остановились в маленьком городке в долине реки Сонома выпить чашку кофе. В кафе опять непонятная еда, с мексиканским уклоном: чимичанга, начос, кесадильос, тостада, тамалес и проч. Возле кассы - напоминания для посетителей: "Типпинг (чаевые) - это не город в Китае" и "Это хорошая карма - давать чаевые".
Майки и платья ярких, "психоделических" расцветок, "хипповские" бусы и т.п. товар, рассчитанный на ностальгирующих туристов, - на каждом углу в этом городке. Всё это сделано... в Китае.
Пересекли Русскую Речку и остановились на ленч в ресторации под названием "River's End", расположенной возле самого устья реки. Заведение неоправданно дорогое и претенциозное, и официантка сразу же потеряла к нам интерес, т.к. мы хотели только сандвич и кофе.
Видели тюленей, оленя, ястребков и цаплю. Кругом - места диковинной красоты.
Река называется русской, так как предки-соотечественники промышляли здесь зверя и вывозили пушнину и мясо на Аляску. Извели всех морских выдр и других морских млекопитающих. Знай наших!
Добрались до Форта Росс. В начале 19 в. россияне с помощью алеутов и эскимосов создали здесь русскую колонию - посёлок - базу для рыболовов и охотников и крепость, в которой сейчас музей. Частокол, смотровые башни, бревенчатые дома. Такое ощущение, будто находишься где-нибудь в Нижнем Новгороде. Вот ведь, старались соотечественники, приращивали империю, подружились с алеутами, возделывали здесь эту землю, а царь взял, да и продал Аляску американцам. Необходимость в базе отпала, и, поменяв на протяжение двух веков нескольких хозяев, Форт Росс отошёл, наконец, к Калифорнии.
Наша машина похожа на белую акулу с плавником на заду.
Горная дорога в Форт Росс, петляющая вдоль океана, напомнила мне ту, где навернулся лирический герой одной из песен Арло Гатри - тот самый байкер, который не хотел отведать солёного огурца, предложенного ему полицейским, а хотел всё носиться на своём мотоцикле.
Кстати о байкерах. Мы решили, что они здесь как бы более натуральны. Байкерство в Европе - это чистый выпендрёж. Здесь это выпендрёж и образ жизни.
По долинам и по взгорьям северной Калифорнии ехали весь день. Пошли густые сосновые леса. Стало смеркаться, и мне всё казалось, что вот-вот мы попадём в пещеру, полную медведей, и они съедят нас на ужин.
Остановились в мотеле городка Хилдсбург, в долине, где сплошные виноградники. Приличный, преуспевающий городок. Дорогой, но комфортабельный мотель. В умат пьяные соседи. Они "гудели" всю ночь.
Душ, как и повсюду в Америке, мощнейший, что приятно. Но всё же чем-то этот мотель напомнил мне профилакторий в Тольятти. Пьяными соседями за стенкой - вот чем. Вспомнился и Гумберт Гумберт. По таким вот мотелям, только образца ранних 50-х он и таскал свою лукавую Лолиту.
29.05.02...Злоключения с пепельницей. Поскольку в машине её нет, я решила хоть как-то выйти из положения. Попросила Ричарда купить что-нибудь в жестяной (ну, алюминиевой, но какая разница?) банке и, опустошив, приспособить её под окурки. Он купил первое попавшееся, из автомата. Называлось "Root beer" (пиво из кореньев). Друзья! Никогда не берите в рот этого напитка. По сравнению с ним, даже самые отвратительные из известных мне пойл - "Айрн Брю" и "Ред Булл" представились амброзией. Но жестянка пригодилась.
Вот так и ехали дальше - в белом "мустанге"-конвертибле, откинувшись на сиденья, обитые светлой кожей, и я - с вонючей жестянкой на коленях.
Что, ну что делать в этом благославенном краю курильщику со стажем в четверть века? Пагубная привычка эта сформировалась у него ещё в советское, глубокозастойное время, но, скорбно пронеся её через всю жизнь, он остался всё же курильщиком деликатного склада, к тому же ещё можно прибавить застарелую пирофобию. Никогда он не курит вблизи детей и даже взрослых, которые могли бы против этого возразить. Никогда не бросает окурков, где попало, и даже в урны - только предварительно затушив. И вот, попал он на старости лет в страну, где политкорректность, толерантность к иному образу жизни, цвету кожи, вероисповеданию и сексуальному выбору ставится остальному миру в пример. Здесь негры стали афро-американцами, индейцы - коренными американцами, а шансов найти работу больше всего у одноногой чернокожей лесбиянки. Почему же он (вернее, я) оказался в этом обществе изгоем, парией, антиобщественным элементом, источником смрада и распространителем чумы? За что, вопрошаю я горько, - за что?
Калифорния - рай для некурящих и ад - для курильщиков. Вопрос: можно ли сделать нормальной жизнь общества, осчастливив одну его часть, и обездолив другую? История свидетельствует, что нет. Доверяйте истории, господа "нацисты от здоровья". Вы бы с выхлопными газами так боролись, как с моей сигаретой...
И ведь сигареты-то здесь намного дешевле, чем в Англии (да дороже, чем там, уже нигде не может быть). И купить их можно повсюду. А отношение к курильщикам - хуже, чем к наркоманам.
Долина реки Сонома. Виноградники, кипарисы, пальмы, розы. Солнце и ветер.
Отведали винца в винодельческом заведении "Имаджери", специализирующемся в наклейках на бутылки. Они заказывают их известным художникам. В качестве обязательного элемента на наклейке - навязчивый образ Парфенона, т.к. с него скопирован дизайн резиденции владельца этих виноградников. Мы с Ричардом пришли к выводу, что пить сухое вино с утра, да ещё в дорогу - как-то некомфортно. Есть в этом какой-то необоснованный декаданс.
Дорога по хайвею от долины Сонома до Сакраменто. Скорость, любимая музыка в динамиках... Ну и пусть я опоздала на тридцать лет. Всё равно - хорошо. Ощущение какой-то безумновато-весёлой и безграничной свободы. Никаких мыслей, кроме вот этой одной, хотя и вполне призрачной: свобода! Горизонты. Гроза надвигается.
Мы въехали в Эльдорадо. Я не фантазирую - так называется эта административная единица. Когда-то здесь водилось золото. Джек Лондон, Брет Гарт, Марк Твен - жили и творили в этих местах.
У подножия горного массива Сьерра Невада расположен город Плейсервиль, возникший в середине 19 века как перевалочный пункт для золотоискателей в Калифорнии. Во времена "золотой лихорадки" здесь недуром разбогатели всего лишь десятки людей. Своё состояние на золотоносных холмах сделали Леви Страусс, Студебеккер, Мейси (тот, который универмаг). Ну а тысячи старателей, так называемых "сорок-девятников", (т.к. столпотворение вокруг золота в Калифорнии началось в 1849 году) - остались несолоно хлебавши. Остался и этот вот город. На центральной улице - выразительная скульптура: мужик везёт слитки золота в тачке. Символ несбыточной мечты, так сказать. У Плейсервилля есть и другое, "рабочее" название - Хэнгтаун, т.е., город висельников. Добрые граждане в те былинные времена имели привычку вешать разбойников разного калибра без долгих разбирательств прямо в центре города, на дереве.
Невзирая на разыгравшуюся не на шутку грозу, едем вверх - в горы. Сначала дождь стоял стеной. Затем последовал плотный туман. Потом и вовсе снег пошёл. Чем выше, - тем драматичнее. Горы, поросшие кедром и елями, стоят, будто припорошенные сахарной пудрой. Сугробы кругом. Добрались до высокогорного, сине-зелёного озера Тахо. Головокружительная высота. Снежные пропасти. Где-то, на другой стороне озера - в Неваде - разгул индустрии развлечений, отели и казино, "силиконовые" женщины... Здесь - тихо, безлюдно и дико. Вот так: в один день и пальмы с кипарисами, и "свобода", и заснеженные горные вершины, и город висельников.
Начинало смеркаться, и мы вновь спустились с гор, в Плейсервиль. Остановились в старом, знавшем лучшие времена отеле "Кэри Хаус". Курить здесь нельзя - это в центре города висельников-то! Разрешают только на балконе, где сыро и промозгло.
30.04.02.. ...а холод в отеле был страшный.
Снова - в путь! Теперь уже - на юг.
Едем по некогда золотоносному краю. У каждого населённого пункта здесь по два названия. Вот и Калаверас, увековеченный Марком Твеном в рассказе "Прыгающая лягушка из Калавераса", называется Фрогтауном (лягушачьим городом). В тротуары центральной улицы городка вмонтированны бронзовые плиты, отражающие достижения местных лягушек по части прыгучести на протяжении многих лет. Рекорды обескураживают и вызывают риторический вопрос: может ли лягушка скакнуть на семь метров в длину?
Вокруг расстилается весёленький пейзаж: разноцветные, будто игрушечные, дома, зелёные круглые холмы, множество полевых цветов: в изобилии - оранжевые калифорнийские маки, масса каких-то синеньких, не виданных прежде цветов...
Но мне что-то не по себе - ломит суставы, голова болит. Наверняка простудилась в "висельном" отеле. Как сказать Ричарду? Он не выносит проявлений телесной слабости перед лицом больших приключений.
Калифорния. На юг!
Дорога в посёлок Марипоза оказалась очень долгой. Ехали через горный хребет, петляя над пропастью. Красиво, но меня не покидало ощущение, что вот-вот сверзимся. "И никто не узнает, где могила моя..." Дорога крутизны неимоверной и без оградительных барьеров. Я старалась не смотреть вниз. Головная боль усиливалась. Выпила таблетку "парацетамола". Ричард недоволен, сказал, что вот, всегда я так. Ну почему "всегда"?
В посёлке Марипоза множество лавок с сувенирами и антиквариатом. Бензозаправочные станции и магазины. Ничего особенного, то есть. Выпила ромашкового чаю в каком-то мрачноватом кафе под презрительным взглядом Ричарда.. Заведение оказалось бывшим "дженерал стор", основанном ещё в 1896 году, где некогда продавалось всё - "от пелёнок до динамита".
Горы, долины, равнины. Заехали в город Фресно на пять минут. Город мексиканского облика. Высоченные пальмы. Много тучных людей. Не просто полных, а очень, о-о-очень полных. Это одновременно и грустно и весело. Грустно за них. Радостно - за себя, в сравнении. Но только - в сравнении. И только - пока. Как знать, что дальше со мною станет? Зря я радуюсь-то....
Едем дальше. Ровная местность, поля. Ранчо - крупные и маленькие. Деревья. Пальмы. Под пальмами лежат коровы. Закат. Огромное небо (одно на двоих). Перистые, или как их по-английски называют, "макрельные", облака.
Перевалили через ещё один горный хребет. Опять пошли виноградники. Стемнело. Город Пасо Роблес. В отеле "Пасо Роблес Инн" решили остановится. Ура! В комнате можно курить.
Отель этот был построен в 19 веке. В 1940 году он сгорел дотла и затем был восстановлен. Испанский стиль. Роскошный парк. Пышная калифорнийская растительность и цветы сочных красок. Но недомогание усиливается. Боже, только бы выстоять!
Ужинали в гриль-баре при отеле. Ясноглазая, с гривкой блестящих каштановых волос девушка-официантка. Ричард спросил её о семейных корнях. По материнской линии её страны происхождения - Литва и Франция. По отцовской - Англия и Ирландия. Вполне симпатичная смесь получилась, что, впрочем, типично для Америки.
Тарелка со стейком, который принесли Ричарду, заняла полстола. И где они такую мега-корову-то нашли? Размер порций в американских предприятиях общепита ошеломляет и подавляет Потому и тучных много. Не просто, а о-о-очень... Я углубилась в запеканку из артишоков. Здесь они - не экзотика, а обыденность, как картошка.
1.05.02.. Город Пасо Роблес пригож и зелен. Ощущение близости Мексики.
В магазине ковбойского снаряжения, куда заглянули из любопытства, я уговаривала Ричарда купить себе (ему, то есть, разумеется!) - забавы ради - "стетсон" и ковбойские сапоги. Примерил - выглядит он во всём этом неотразимо. Понимаю, что разгуливать по южноанглийскому пригороду в этом прикиде как-то не очень, мягко говоря, комильфо. Так ведь, однова живем! Но нет: "Я слишком стар."
Поехали целевым назначением в испанскую миссию Сан Мигель. Она была основана в 18 веке. Кактусы и агавы всех мыслимых форм и степени колючести. Фонтан с золотыми рыбками. Колокол. Фрески. Пресс для приготовления оливкового масла. Я всё ходила и нюхала розы разнообразных цветов и оттенков - палевые, нежно-лососевые, винно-красные...
Сейчас миссию содержат францисканские монахи. Во дворе - древнее, огромное приспособление - жаровня для приготовления барбекью. Используется и по сей день. Монахи испытывают много лишений в этой жизни. Хорошо хоть, что в еде они себе не отказывают, божьи люди.
Движемся дальше, на юг. День хмурый, ветренный и холодный. Опять вспомнилась жара в Нью Йорке. Почему же в Калифорнии такой дубняк?
Апельсиновые и лимонные рощи. Деревья авокадо с рыжеватыми верхушками. Выяснила, что русское ботаническое название авокадо - "персея нежнейшая". А ещё его называют аллигаторовой грушей. До неправдоподобия разнообразна и богата лесная флора. Цветы настолько яркие, что кажутся садовыми.
Морро Бэй. Называется так, потому что в центре залива возвышается скала вулканического происхождения, отдалённо напоминающая тюрбан мавра (морро - мавр по-испански). Рыбный, крабий и моллюсковый рай. В прибрежной рыбной лавке, навеявшей на меня мысли о пещере Аладдина, увидела кусочки копчёной осетрины. Жадность одолела. Кусок был съеден в качестве ленча. Рыба превоходная, но почему-то сладкая. Мёдом они её обмазали, что ли? Извращение и порча ценного продукта. Почему в Америке такая тяга к сладкому, против всякой логики? В Марипозе я видела кафе под такой вывеской: "Шоколадный суп". Тьфу! Впрочем, как мудро говорила моя украинская бабушка, кто любит арбуз, а кто - свиной хрящик.
Дорога на Монтерей. Холодно. Кажется, что вот-вот пойдёт снег. И это - Калифорния, первое мая! Дорога вдоль океана - знаменитый своей живописностью хайвей номер один. Но сегодня океан выглядит неприветливо. Контрастными графическими росчерками среди гор - статные монтерейские сосны. Пальмы, кактусы, чахлая трава и - неожиданно - ярко-лазурные цветы на склонах, будто кто-то пролил голубую эмалевую краску на эти холмы.
Местечко под названием Хармони - населением в 18 человек.
После полудня выглянуло наконец-то солце, и всё вокруг заблистало и запереливалось красками. Океан забирюзовел, горы засинели, трава заизумрудела.
По дороге попалась калифорнийская достопримечательность под названием Сан Симеон - дворец-замок миллиардера и магната прессы Уильяма Рэнделла Хёрста. Он завещал свой грандиозный замок штату, и теперь это - приманка для туристов и дойная корова... нет, курица, несущая золотые яйца, (или, как здесь говорят, золотой гусь) - для Калифорнии. Билеты дорогие, но мы не устояли от соблазна.
Доходящая до безумия роскошь этого замка послужила прототипом для сюрреального дворца Ксанаду в фильме Орсона Уэллеса "Гражданин Кейн". Странное совпадение - сегодня как раз 51 годовщина премьеры этого шедевра мирового кинематографа в Нью Йорке. В начале двадцатых годов магнат натаскал сюда (ну, положим, не на своём горбу) бесценные артефакты и целые архитектурные сооружения со всего мира. Жил здесь со своей любовницей, киноактрисой Марион Дэвис. Щедро принимал гостей - кинозвёзд, писателей, политиков. Чарли Чаплин бывал здесь, Мэри Пикфорд, Дуглас Фербенкс... Бернард Шоу, гостивший у Хёрста среди прочих, высказался о замке так: его мог бы построить сам Господь Бог, ... если бы у него были деньги.
Дорога-серпантин взбирается на крутую и высокую гору, открывая взору неохватную панораму океана и холмов. На вершине белеет дворец. Лестницы, балюстрады, мраморные скульптуры, гигантские бассейн и теннисный корт, апельсиновые деревья, жасмин, розы. Средневековый портал, содранный (в буквальном смысле) с какого-то европейского собора. Внутри - гобелены 15 века, испанские потолки резного дерева, бесценные статуи, мебель, канделябры. Ещё один бассейн - уже внутри дворца - пол которого выложен венецианской плиткой, инкрустированной листовым золотом.
Вдохнув (и выдохнув) атмосферу немыслимого и неуёмного богатства, снова отправляемся в дорогу.
Океанские дали. Глубокая синева горизонтов. Ковры из цветов, похожих на иммортели, среди острых, кожистых листьев. Ричард сфотографировал крохотную белку, которая оказалась барсуком.
Проехали реку Биг Сур и её долину, воспетые многими поколениями поэтов и писателей Америки. Высокие тенистые секвойи.
Добрались до города Кармел - уютного, непередаваемо изысканного, с улочками, окаймлёнными высокими и раскидистыми деревьями, с несказанно элегантными магазинами, бесчисленными картинными галереями, виллами и океанским пляжем. -"Боюсь, - оглядевшись сказал мне Ричард, - что здесь тебе не позволят курить даже на улице". Я вспомнила, как от меня шарахались прохожие в винодельческом Хилдсбурге, и мрачно кивнула. Кармел известен тем, что в восьмидесятые годы его мэром был ни кто иной, как Клинт Иствуд. Была у него такая причуда. Город богатой богемы, гедонизма и давних литературно-артистических традиций.
Остановились в "Кармел Вилледж Инн". Уютная комната с трёхспальной кроватью. Учитывая исторически сложившуюся либеральную атмосферу здешних краёв, можно предположить, что кровать рассчитана на приверженцев лямур де труа.
Аллилуйя! В отеле можно курить, против всех опасений.
Ужинали в итальянском заведении. Недурно, но чудовищно дорого. Мелкую камбалу подали, рассчитывая на восторженные восклицания и щедрые чаевые.
2.05.02.. Не знаю, приходилось ли кому-нибудь, проснувшись поутру, одновременно испытывать следующее: зубную боль, простуду, расстройство желудка, и, пардон, неудобства периодического характера? Мне -да! Незавидное состояние, спешу доложить. Но впереди - дальний путь, и посему о своих хворях мне сегодня лучше молчать в тряпочку.
Я и молчу.
Весь день был каким-то угнетающе - неудачным. Начался наперекосяк: выехали из Кармела, и Ричард сразу же сказал, что в национальном парке с оригинальным названием "дорога в семнадцать миль" он намерен погулять с милю-другую (слава Богу, что не все семнадцать, подумала я), посмотреть на птичек в бинокль, пофотографировать. Ну что ж, милое дело. Я решила, что посижу в машине, книжку почитаю. Ходьба по пересечённой местности меня в этот день мало прельщала. Мы долго петляли среди вилл, наконец, выехали к морю-океану. День пасмурный, но океан всёравно хорош: белые барашки, накатываемые зелёными волнами, над водой летают пеликаны и чайки... Прибрежные скалы, порсшие водорослями, запах рыбы... Вот здесь бы Ричарду и гулять, морских выдр и китов на горизонте в бинокль высматривать.. Но нет. Не понравилось ему что-то, и начали мы колесить по этому парку, останавливаясь то там, то сям, и всё было не то. В конце концов (как это у нас водится) он почему-то надулся на меня и, не говоря ни слова, из парка всё-таки выехал. А заплатили мы за въезд, между прочим, целых восемь баксов. И за что платили - вот за эту мизерию? Но я помалкивала. Мне вообще было не до конфронтаций.
Поехали в Монтерей Бэй. Там в бухте - знаменитый Аквариум и стейнбековский Консервный ряд. В Аквариуме, предсказуемо, было полно рыб, всяких морских чудовищ, а также школьников и молодых мам с орущими младенцами. Рыбы-то ничего себе: огромные акулы и тунцы проплывают за стеклом мимо твоего носа. Медузы, кальмары, морские звёзды и актинидии, всякие крабы-креветки. Но настроение было пасмурным, как и погода.
Консервный ряд - масса магазинов с сувенирами и харчевен с морской снедью. При Стейнбеке здесь были трущобы, пропахшие рыбой. Давно это было.
Отсюда - в вечность
Дальше вообще невезуха пошла. Ненароком заехали в городок Санта Круз, и оттуда никак не могли найти дорогу в бухту, где намеревались перекусить бутербродами, а на обратном пути - опять заблудились и долго искали выезд на хайвей. Трафик был кошмарный - весь путь до Сан Франциско, - минуя Пало Альто и Стэнфордский университет. Пробки, ожидание, движение "в час по чайной ложке". Над Сан Франциско висела огромная чёрная туча. Наконец, въехали на территорию аэропорта. Серый туман. Надвигалась ночь. Остановились в забронированном заранее отеле "Кларион", чуть ли не на взлётной полосе. Отель большой и безликий. Над входом на наш этаж висела табличка такого содержания: "Ставим гостей в известность, что в нашем отеле обнаружены вещества, признанные в штате Калифорния вредными для здоровья. Могут вызвать врождённые дефекты и рак." Вот весело-то! Ну что ж, зато честно. Курить, правда, можно в комнате. Может, это они в качестве смертоносного элемента табачный дым имели в виду? Я бы не удивилась.
Еда в ресторане при отеле была ужасающей. Заказала "каламари фритти", описанные в меню, как "слегка присыпанные мукой и легко обжаренные". Принесли гигантские кольца ядовито-оранжевого цвета. Калорийная бомба, плюс неведомые красители-химикалии. Под толстым слоем тяжёлого, маслянистого теста кальмары оказались маленькими и совершенно резиновыми - ни раскусить, ни прожевать. Весь вечер бесцельно выковыривала их вилкой из злодейского теста..
Завтра утром - вылет в Лондон, с пересадкой в Атланте.
3.04.02.. Ночью снился страннный, но объяснимый сон: волжская набережная в Самаре с пальмами и кактусами. Утром проснулась от стука в дверь: парень-мексиканец принёс заказанный нами завтрак. Ричард ещё спал. Я заметалась по комнате, не попадая в рукава халата, и, запутавшись в поясе. По комнате разбросаны трусы и колготки, пепельница полна окурков. Стыд и срам. Чудовищно. Лететь не хочется. Вообще ничего уже не хочется. Впереди - 12 часов долгого перелёта: сперва через весь континент, а затем уж - через океан.
В аэропорту Атланты судорожно курю последнюю сигарету - в "специально отведённом месте", - тесном загоне, где безрадостно сидят и стоят в дыму собратья и со-сёстры по никотиновой зависимости. Правильно. Так и надо. Чтоб жизнь нам, курильщикам, раем не казалась.
Будто мы до этого находились в плену иллюзий, применительно к себе.
Домой всё-таки пришлось возвращаться.
Уже в воздухе я, наконец, осознала, что вот теперь реальность существования Америки доказана нами на практике. Есть такая страна за океаном. Она никак не вписывается во все мои прежние представления - гораздо огромнее, ярче, прекраснее, неоднозначнее и разнообразнее. Неописуемые краски её пейзажей, размах её пространств, бесконечность её дорог, - эти видения теперь будут преследовать меня до конца жизни. Там вполне можно жить, любить, работать, отдыхать, сойти с ума, написать книгу, завести друзей, научиться водить машину, безобразно растолстеть, поверить в Бога, потратить кучу денег, заняться джоггингом или материализацией духов, преуспевать или отчаянно бедствовать, наконец, - умереть. Курить там нельзя.