Где мы были, там уж нас нет. Три недели осеннего автомарафона растаяли, как дым сигарет, выкуренных мною в неположенных местах глубокого Юга и среднего Запада. На дорогах полдюжины штатов стёрлись условно-символические следы шин арендованного автомобиля - надёжного, словно бронированный крейсер, "крайслера" цвета ружейного пороха. Мне жаль, что всё уже позади. Так бы себе и ехала весь остаток жизни. А что? Дороги отличные, по таким грех не катиться куда-нибудь. Максимально дальше и дольше. Да и голове в пути делается как-то свободнеее. Я нашла тому свежие подтверждения. Заодно и осознала, наконец, что чуть ли не с рождения тоскую по дороге, по-настоящему большой. Той самой тоской, какую, не распознав её предмета, романтично зовут неизъяснимой.
(-"Ричард, а правда мы похожи на каких-то персонажей из американского роуд муви?
- Нне знаю... На "Тельму и Луизу"?)
Но наше путешествие закончилось, и пришлось вернуться домой. Сигание с обрыва в пропасть или открытый финал бесконечного шоссе, убегающего за горизонт - это сюжеты из голливудского кино. А не из реальной жизни, где финалы столь же заурядны, сколь и неотвратимы.
Самые драматичные события года в Штатах - ураган Сэнди и переизбрание Барака Обамы в президенты - случились уже после нашего возвращения в Англию. Так что, в гущу сенсаций мы не попали, побывав лишь в их предбаннике. В атмосфере напряжённой подвешенности и ожидания - саспенса. Правда, элемент экзистенциального ужаса в воздухе вроде бы не носился. Или не улавливался.
Глобальных задач перед нами не стояло: Америку давно уж открыл миллион народу, в том числе и мы сами. На этот раз отправились туда с целью поближе разглядеть своими глазами сегодняшний американский Юг, дотоле знакомый лишь по книгам (от Марк Твена до Донны Тартт), по фильмам - "Унесённые ветром", "Беспечный ездок", "The Big Easy" ("Большой кайф"), "Сердце ангела", "Плохой лейтенант", "Ключ ко всем дверям" ("The Skeleton Key") и др. - несть им числа. И, конечно, - по блюзу, соулу и всему этому джазу. Напоследок намеревались зарулить на Средний Запад - навестить близких родственников.
"- Вы, парни, куда-то едете или просто едете?Мы не поняли вопроса, а это был чертовски хороший вопрос." (СтаринаДжекКеруак, кто же ещё.)
В полночной Атланте (нашем отправном пункте после девятичасового полёта) агент кар рентала Ивонн сделала совсем уж большие глаза и воздела шоколадные руки к небу: "Хоули-Моули, вы что, крэ-э-эйзи - в этакую даль без GPS?!" И чуть ли не насильно всучила нам автонавигатор женского пола с родным британским выговором и диктаторским тоном. Её звали Эмма. Она и впрямь нам дико пригодилась, ни разу не закосив под Сусанина. Моделировала маршрут, наставляла на верный путь и доставляла к местам назначения с пугающей точностью. Эмму не смущали ни глушь бескрайних полей и лесных чащоб, ни топи болот, ни просторы прерий, ни хитросплетения хайвеев, опоясывающих мегаполисы, ни бодряще рациональная (в сравнении с Англией) геометрия их улиц. Вот только на названиях Эмма иногда спотыкалась: "Через 0.2 мили сверните налево, на А``бама Парк Драйв" - в середине слова её вдруг одолевала нервная икота.
Мы намотали на колёса две с полтиной тысячи миль: из Атланты пронеслись через центральную Джорджию на северо-запад Флориды - до Мексиканского залива. Снова в Джорджию, с заездом в Саванну. Потом, захватив кусок Алабамы - в Луизиану, с остановкой в Нью-Орлеане, затем - через болотистую дельту Миссиссипи, а оттуда уж - прямиком на север, через Арканзас и Миссури, где несколько дней прокантовались у родни в Канзас Сити.
Картинки Диксиленда (традиционное название американского Юга - не путать с Диснейлендом!), его цвета, звуки и запахи пока ещё со мной. Его жара уж точно не изгладится из памяти. Вообще-то, от такого пекла (на дворе перманентно стоял тамошний абсолютный сентябрьский максимум: +37-38 градусов по Цельсию, не считая высокой влажности в отдельных районах) я исторически дохну. В отличие от Ричарда, завидно стойкого к любым температурным крайностям. Всякий раз выныривая из прохладного нутра авто, отеля или кафе, я всё больше понимала процесс, происходящий с куриной тушкой, посаженной в печь. В моём случае, ещё и заживо.
Единственное спасение - кондиционеры, а вот пешие прогулки на дальние дистанции пришлось подсократить. К нытью по поводу жары мой спутник был глух: чай, знала, что не в Гренландию ехала. Но при таком раскладе и с учётом изрядной протяжённости маршрута, большую часть природных и культурно-исторических красот (кроме населённых пунктов, где мы останавливались на день и дольше) удалось разглядеть лишь через ветровое стекло смехотворно комфортабельного "крайслера".
Правильно мыслите: если б я озирала окрестности из окошка зачуханного трейлера или, скажем, из очереди за бесплатным супом, а то и - со скамейки в парке, послужившей для ночлега, то, возможно, мне бы открылись совсем иные пейзажи. Особенно как раз на Юге, где социальные беды нынче просто аховые. Так что, правду жизни железно не гарантирую. Ни себе, ни людям.
Правду жизни знают только те, кто ею, этой жизнью, живут. Юг ли, Север, Запад или Восток, но чтобы адекватно объяснить себе Америку (сверхзадача: понять её), требуется в ней долго-долго жить. В идеале: всегда. Как говорили раньше, жить, любить, трудиться и мечтать. Наверное, без мечты здесь тяжко. Потому что американская мечта, как советский хлеб, - всему голова. И движущая сила. Увы, не мой случай. Я - (скорее менее удачный, чем более) продукт, по крайней мере, двух систем Старого Света. А там ни до русской мечты, ни даже до английской, никто пока толком не додумался. Навыками выживания, преуспевания или прозябания в Америке не владею. Мне довелось по ней лишь праздно пошататься, пусть и с размахом (в географическом смысле). Это к возможному вопросу о субъективности\объективности взгляда на происходящее. В другой стране. Ужасно хотелось бы докопаться - хоть в чём-то! - до абсолютной истины. И здесь, и в целом по жизни. Но, не докопавшись, приходится довольствоваться собственным углом или, как минимум, - точкой зрения, какая уж небезупречная и небеспристрастная она ни на есть..
* * *
Впервые мы очутились в Америке десять лет назад. Тогда наш путь лежал в Нью Йорк, затем в (неизбежный - дела семейные) Канзас Сити, оттуда - в Аризону, а из неё - в северную Калифорнию. Понятно, что в тот раз я была на десять лет моложе и, соответственно, наивнее, а моё видение вещей и явлений страдало порядочной зашоренностью. Всё-таки феноменально живучи карикатурные стереотипы, выпестованные ещё с незапамятных времён. К тем, уже намоленным штампам, представлений об Америке тогда добавились новые, благоприобретённые за годы жизни в Англии, с её островной ментальностью. Однако не все "концы" моих впечатлений и наблюдений десятилетней давности плавно сошлись с нынешними. И не все карманные клише и банальности материализовались воочию. Что, кстати, радует - хотя бы тем, что, как выяснилось, собственные взгляды не совсем уж закоснели, а ещё открыты для внутренней ревизии.
Да и на этот раз мы въехали в другую Америку. География актуальной заокеанской вылазки резко контрастировала с географией прежней. За десять лет изменилась обстановка и в стране, и в мире. Тогда, весной 2002-го, Америка только-только выходила из ступора, вызванного событиями 9\11. С тех пор жить ни разу не стало легче и веселее. Буша (младшего) сменил колоритный и речистый Обама. Но тут мировые финансы спели романсы - справиться с нестабильностью и ему оказалось не под силу. Видимо, для того, чтобы стабильность ширилась и крепла, а не трещала по всем швам, править сверхдержавой (заодно и председательствовать земным шаром) должен и бог, и царь, и герой - в одном лице. Притом с армией единомышленников в Конгрессе. А такие феномены в природе не водятся, либо давно перевелись.
В США как раз шёл семнадцатый (или восемнадцатый?) месяц президентских выборов, архисложную систему которых мне так и не удалось (и вряд ли когда удастся) постичь. Однако и невооружённым глазом сразу стало заметно, что народ в массе более политизирован, чем прежде. В угаре выборов резко обозначилась конфронтация между сторонниками республиканцев и демократов. Даже при первом знакомстве, так сказать, в светских кулуарах, люди с порога заявляли о своих позициях и тут же горячо начинали их отстаивать.
-"Один процент! - для вящей убедительности подняв указательный палец, страстно внушала мне симпатичная и прямолинейная профессор искусств Энн на семейной вечеринке в штате Миссури, - на самом деле Ромни поддерживает всего лишь один процент населения! И это - очень богатые люди. Остальные влачатся в бедности и не будут голосовать за отъявленного клерикала и реакционера! Двадцать три миллиона безработных и почти половина населения, живущая на дотации, за ним точно не пойдут!" Энн испытующе глядела мне в глаза, вероятно, в ожидании уловить в них проблеск симпатии к республиканцам. И в нетерпении отразить пусть бы и самый вялый мой аргумент в их пользу. Я уклончиво пожала плечами, не особенно благоговея ни перед Миттом Ромни, ни перед его генеральной идеей капитализма с нечеловеческим лицом. Однако и гром победы демократов в моих ушах не раздавался: на тот момент претенденты в президентской гонке шли ноздря в ноздрю.
Днём раньше, подъезжая к рубежам Канзас Сити, мы видели громадный самодельный транспарант, что красовался на пригорке, растянутый между двумя высокими шестами: "Ты кто: труженик или паразит? Демократы - партия паразитов!"
Вокруг стояли иссушённые многомесячной засухой поля пожухлой, почти карликовой кукурузы. По ним гулял горячий ветер. Над скоростной автотрассой пролетел орёл, у него в когтях отчаянно извивалась змея. Изогнувшись, она на долю секунды замерла вопросительным знаком в бледном полуденном небе самой сердцевины Америки.