На спине - рюкзачок, гружёный заморскими подарками, на каждом плече - по суме перемётной. Ремни сходились крест-накрест на груди, как пулемётные ленты на бушлате балтийского матроса. Мёртвой хваткой в кулаке - сумочка-клатч с документами и деньгами. Дико долго добиралась до места разными видами транспорта. Последний отрезок пути одолела на метро. Вылезла из-под земли там, где это физически нереально - на перекрёстке, в историческом центре Самары. Снаружи вечерело, моросил дождик. В сумрачных высях поблёскивало и погромыхивало. Опустила свои бебехи на мокрый асфальт, повинуясь импульсу, воздела руки к небу и так стояла минуту-другую, запрокинув голову, ловя капли разинутым ртом. Прохожие шарахались в стороны. Подхватила ношу, тронулась дальше. Родительский дом был в двух шагах - спуститься вниз по Ленинградке до набережной Волги. Пять минут рысью, не больше. Успеть бы затариться провизией. Кинулась в угловой гастроном - в прошлом "Утёс". Новую вывеску второпях не разглядела. Сбросила с плеч котомки, навыбирала снеди - буханку по 26 коп., пачку вологодского масла, копчёный бок сазана, бутылку "Фетяски" для отца, конфет-подушечек к чаю. Нестарый мужчина за прилавком взвешивал товар, укладывал и ссыпал его совком в бумажные кульки. По ходу поинтересовался откуда мол, и куда. В двух словах изложила про сто лет мотаний по свету. Похвалилась, что теперь - дома, увижу родителей и сестру через пять минут. Горделиво заявила, что здесь всё настоящее, живое, правильное, своё. Всякий элемент имеет вкус, цвет, звук, запах, фактуру, вес и смысл. Вода как вода, трава как трава, река как река. Здесь корни, истоки, здесь колыбель моя и причал, начало моих начал и конец моих концов. Каждый камень - философский, земляки - соль земли. А уж сколько пудов поваренной крупного помола съедено тут с отдельными персонажами в лихую-то годину.
Подтянулась публика, молчала, смотрела. Продавец пододвинул какой-то мудрёный аппарат и велел набрать пин-код районной сберкассы. Без понятия - сунула руку в карман за бумажником: нету. Ах да, он же в клатче, вместе с паспортом, мобилой и ключом от квартиры! Но не было ни клатча, ни рюкзачка, ни кошёлок. Пропали. Развела пустыми руками, огляделась. Вокруг ни души. Только работник торговли тряс перед носом зеленоватой жидкостью в полиэтиленовом мешочке. Пояснил: рассол огуречный, даром отдаст.
И тут стало ясно, что спешить-то некуда и незачем. Ни родителей, ни сестры, ни дома уже давным-давно нет. И нет пути ни туда, ни обратно - без паспорта, без денег и без ключа пусть бы к самой завалящей из дверей. И славный город этот - не мой, он немой и глухой. В нём уже вымерли как вид те, у кого бы нашлась для меня пара ласковых слов и свободных ушей. Ни имени моего никто не помнит, ни лица. Я ухнула с концами, как та треугольная бутылка уксусной эссенции - на самое дно индивидуальной и коллективной памяти.
Холодная роза зари Англии щекотнула щёку. За окном щебетал рассветный хор. Стартовал с подоконника и мешком картошки брякнулся мне на грудь чёрный котяра в белой манишке. Его братец, тигровый рыжик, с пытливым натиском пробовал мою щиколотку на зуб и на коготь. Пора было просыпаться.