|
|
Куй железо, пока горячо |
Тут как-то знакомый кузнец позвонил, Найджел Барнет. Тот, который флюгера для башен собора св. Джеймса выковал, что в Саффолке. Каждый раз, проезжая мимо города Бэри Сент Эдмунд, теперь можно издалека узреть это золото на голубом. Тонкая работа, филигранная, - он оригиналы 13 века копировал. Найджел - артист своего дела. Куёт кружева из железа. Может из него цветок сотворить, ветку, травинку, зёрнышко, всякую букашку. Красиво получается. Да он и сам ничего - высокий, хипповый, волосы кожаным ремешком перехвачены, руки в нестандартных татуировках.
Ну вот, он позвонил и говорит: "У меня в подмастерьях сейчас одна девчонка из Германии. Даже я таких не встречал. Она по Европе автостопом путешествует, с одним холщовым узелком. В узелке - пара белья, кузнечный фартук, зубная щётка, кой-какие инструменты... Живёт по цеховым средневековым правилам - вроде бы, не должна три года появляться дома, пока не освоит мастерство. Не хочешь познакомиться?"
Мне-то в охотку на полузабытом дойче покалякать, а тут ещё - средневековье воочию. Интересно же! Вот и отправилась во Франшэм в воскресенье, - кузница Найджела находится в самой подмышке мира, даже по норфолкским меркам.
Добралась. Вывел Найджел на свет Божий это чудо: крепенькая, лобастенькая, круглолицая. В беретике. На паренька-пэтэушника похожа. Сняла она защитные кузнечные очки, протянула руку. Ладошка плотная, шершавая. Улыбка застенчивая. Глаза ясные, умные. Анной зовут. Из Ганновера. Двадцати пяти лет от роду. Н-да... какое уж тут средневековье. Штурм унд Дранг. Здравствуй племя младое, незнакомое.
В тёплом воздухе была разлита квинтэссенция лета. В дубовой роще пели певчие птицы. Недавно узнала: они, оказывается, не от радости поют и не от избытка чувств, как мы. А охраняют пением свою территорию, как сторожа с колотушками.
К зелёной, будто шартрез, речной воде склонялись древние ивы. Мы с Анной прошлись вдоль бережка, сели на скамейку, выкованную Найджелом. Он же тут чего только не выковал, - по всей Восточной Англии. В городах, деревнях, в публичных местах и в частных домах живёт его работа. Решётки, ворота, разные фигурные таблички, дверная и оконная фурнитура под старину, готические светильники, каминные прибамбасы, кухонная утварь... Про садовые скамейки и говорить нечего.
Но Найджел - мужик. Богатырь, косая сажень в плечах. Ему сам Бог велел в гефесты податься. А тут - фрейлейн среднего калибра.
- "Трудно быть кузнецом?" - спрашиваю Анну. Смеётся: "А что в этой жизни легко?" Действительно.
- А почему - железо выбрала?
- Мне стекло тоже нравится. Но железо - тяжелее стекла. Мёртвая субстанция. В неё интереснее бывает жизнь вдохнуть.
- С родителями как - осложнений не было из-за выбора профессии?
- Не было. Они, хоть и мидл-класс, но сказали мне: а, делай, что хочешь. Вот дедушка с бабушкой - те да. Сопротивлялись. Особенно их пугает мой теперешний образ жизни . Но я же до начала своих мастеровых странствий (zuenftige Wanderschaft) три с половиной года училась... Начинала с какой-то спицы... а сейчас лошадку-качалку выковать могу. И так - много всего, по мелочи.
- А что, без предварительных странствий в кузнецы не берут?
- Ну, это же традиция. Со средних веков. Мастеровой должен был отправляться за опытом как можно дальше от родных мест. Вот, наберётся опыта, овладеет мастерством, - тогда можно и возвращаться. Цех его посылал, цех и принимал потом. Их было же много, цехов. Гончары, сапожники, кожевники, плотники. Жили по уставам - по строгим уставам. С началом индустриализации цеховые общины потеряли своё влияние, и бродячих мастеровых стало меньше. Вот, разве что плотники... Те во все века странствовали - и в учении, и в работе. А сейчас эта традиция стала возрождаться...
- И долго им, ... то есть, вам, странствовать приходится?
- Всё зависит от ремесла. От нескольких месяцев - до семи лет. Я вот уже два года путешествую. Сначала - по Германии, потом была в Южной Африке. А теперь вот - осваиваю Англию. У меня такая книга есть, Wanderbuch называется. Там мне мастера, у которых я работаю, пишут отзывы: что сделала, чему научилась. Ещё год остался. По уставу нашей цеховой группы (Schacht), чтобы стать таким странствующим учеником, нужно несколько условий. Во-первых, возраст: до тридцати лет. Потом - человек не должен состоять в браке. Быть без детей и без долгов. И - чтобы у него не было причины скрываться от закона. За всё время своих странствий он не имеет права приближаться к своему дому меньше, чем на пятьдесят километров... И ещё - странствовать нужно пешком или автостопом. Перемещаться другими средствами можно только в крайних случаях, когда нет другого выхода... Бывает так: два года человек странствует, а потом три года в себя приходит.
- Неудивительно. Мейн Готт! Ну и правила... Так ты что же, своих родственников и друзей уже два года не видела?
- Нет, зачем? Мы встречаемся. Они сами ко мне приезжают. Редко, правда. Ну и со своими, цеховыми, тоже изредка видимся... Раза три в году. Однажды даже парти устроили: на пятьдесят человек. Обменялись новостями, рассказали, как у кого дела идут. И отдохнули, конечно.
- Прости, .... а бой-френд у тебя есть?
- Есть, в Ганновере. Скучает. Ждёт. Я тоже скучаю.
- Мобильника нет?
- Нет, чего нет, - того нет (смеётся). У меня адрес в интернете есть. Я и английских кузнецов через интернет нашла. Они меня к Найджелу направили.
- А-а-а... Адрес в интернете. Чудненько. Но ведь ты же: совсем одна!
- Так полагается по уставу. Вдвоём, конечно, веселее было бы. Но я уже привыкла. Это ещё и хорошая закалка. Многое приходится преодолевать. Вот я, например, от природы застенчива. Трудно было привыкнуть к тому, что нужно стучаться в чужие дома - чтобы пустили переночевать. Хотя приходилось останавливаться на ночь и в поле (у меня спальный мешок есть), и в церкви. А так - свобода... Хорошо. Только я себя к бродягам и нищим не причисляю. Я - мастеровой человек, у меня цель есть. Однажды в хостеле пришлось пожить, в восточной Германии. Там мне ребята повстречались... Не понимаю их психологии, их отношения к государству, к жизни. Взять побольше, а дать поменьше. Не знаю... Не моё это.
- Слушай, а ты не боишься - вот так, у чужих людей ночевать, в поле? Мало ли какого народу по свету бродит...
- Не-а. Не боюсь. За себя могу постоять. Да и на жертву я, вроде, не похожа, нет?
- На жертву точно не похожа. Скажи, а что ты вообще любишь, чего хочешь, чего от себя и от жизни ждёшь?
- Люблю - музыку. Я сама пою немного. Ещё - железо, растения. Вот, всё собираюсь побольше об их лечебных свойствах разузнать. Люблю готовить, вкусно поесть. Не всегда это, правда, удаётся. А хочу... пожалуй, хочу научиться мэйк пипл хай и хэппи. Тоже не всегда удаётся.
На прощанье Анна захотела сделать для меня сувенир, на память. Мы вернулись в кузницу, она снова надела свои защитные очки, взяла длинными щипцами металлическую чушку, раскалила её в печи докрасна и, резво маша молотком, минут за двадцать изготовила смешного бельчонка. С хвостом, правда, пришлось немного повозиться. От денег смущённо отказывалась, а потом, пошушукавшись с Найджелом, так же смущённо - взяла.
Вот ведь, забыла я её спросить, на что же она живёт. Надо думать, цех помогает. Ещё бы он не помогал, - тут человек не вульгарным кузнецом своего счастья работает, а возрождает многовековую традицию. В одиночку. На чужбине. В скитаниях и лишениях, - мысленно запричитала я.
Хотя всё-таки осталось впечатление, что Анне из Ганновера легко и в кайф ковать железо, - пока горячо.
* * *
Норфолк, июль 2005 г.