Как пелось в одной полузабытой песенке, вы когда-нибудь видели дождь? А то ж! В Англии, в краю вечнозелёной мокряди, до посинения насмотрелись и такого, и сякого. И отвесного, и косого и даже параллельного земле. Только не вот эдакого: не пра-Дождя, формата Всемирного Потопа. Посланец Тора, сына Одина и Ерд, не изощрялся в способах самовыражения: не шёл, не лил и не хлестал. На дождинки, капли и струи не разменивался. Он низвергался не поштучно, а оптом, сплошной кубатурой грохался оземь со страшной силой, и ветер салютовал ему уркаганным посвистом. Мы как раз взъехали на крутую горку, где они полюбовно мутузились - дождь с ветром.
Рентованный вседорожник, весом в добрую тонну, мотало туда-сюда, как спичечный коробок. "Дворники" не справлялись с прорвой воды, застилавшей ветровое стекло белёсой плёнкой. Вокруг бесновалась стихия, чёрные тучи ложились на землю, тоже аспидно-чёрную, и получалось, как в другой песне: буря смешала землю с небом. Только то была не вполне земля, а застывшая вулканическая лава, местами поросшая жёлтыми и бурыми осенними мхами, карликовым кустарником. Кое-где она напоминала верхнюю корочку шоколадного торта - прямо из духовки, ещё не облитого глазурью: растрескавшаяся, вспученная нутряными тектоническими процессами. Судя по всему, разыгрывалось светопреставление, и одновременно попахивало чем-то примордиальным, будто мы скакнули на мильоны лет назад, в разгар сотворения мира, опередив динозавров. Синхронно бушевали и конец, и начало света - в одном громокипящем флаконе атмосферы. Безлюдье усиливало эффект. Шоссе почти не просматривалось, благо было пустынным - ищи дураков в шторм раскатывать по горам и долам. Разве что попадётся залётный собрат - любитель острых ощущений на свою, скажем так, голову. Казалось, вот-вот водоворот закружит наш джип и снесёт его с обрыва вниз, в скалистые буераки, к ядрёне фене.
Однако не снесло, и в бездну не звезданулись. Из ниоткуда, где-то на полпути из Боргарнеса в Олафсвик, вдруг материализовалось непритязательное, но аккуратное строеньице с ярко освещёнными окнами. Домик стоял на взгорье, на семи ветрах, излучая тепло и комфорт. Мы припарковались возле него, выбрались из машины, блюдя первую заповедь, которую внушают иноземцам на этом острове: всегда придерживать дверцы автомобиля - если их вышибет ветром, страховка умывает руки. Снаружи у входных дверей, сотрясаемая шквальным норд-вестом, притулилась коляска с живым ребёнком. Слава богу, не голеньким, а упакованным в одеяльце и затянутым сверху водонепроницаемым полиэтиленом. Младенец сладко спал. Практично, - сообразила я - дитя на свежем воздухе, и баюкать не надо.
Внутри, в кафе-пекарне, златокудрые, синеокие великанши Сигрфльод и Йорейд (а может, Менья и Фенья из эддических песен?) заваривали свежемолотый, благоуханный кофе и потчевали клиентуру сдобой с пылу с жару. Меня прельстило румяное колечко, слегка тронутое сахарной пудрой. Но я вкусила не простодыры-бублика, о нет. И даже не туземной клейны - плетёного пончика, сродни нашему хворосту или испанским чуррос, пряжёным в масле.
Это была пышка - невесомая, воздушная - которая к тому же обернулась волшебной. Не иначе, как девам в стильную печку из нержавейки, могучую, как адронный коллайдер, дунул языческий бог света Бальдр. Кондитерское изделие мгновенно растворилось во рту, одурманив обоняние райскими молекулами ванили. Глоток горячего кофе - и тотчас же мир за окнами преобразился. Буря стихла. Небо и земля разом низринули тучи в неведомые пределы. Возможно, в адовы чертоги Вальгаллы, по-здешнему: Вальхёлль. Тьма рассеялась, на свинцовой ряби океанской бухты заиграли пурпурно-золотые отблески заката. Заголубели, засинели, зазеленели выси и дали - небеса, горы на горизонте, прибрежные пастбища, где невозмутимо гуляли овечки и лошадки.
Полный йёкулль!
Всё здесь первозданно, цельно, мощно, широкомасштабно. Что называется, суровая красота Севера. Здесь куда ни пойдёшь-ни поедешь, везде театральным задником окрест синеют горы. И некуда спрятаться - ты всегда находишься в открытом пространстве и виден, как на ладони. В этом есть своя прелесть - если совесть чиста, и если за тобой не гонится, допустим, маньяк. Или берсерк на лихом коне, накушавшись психотропных мухоморов. И кладенцом своим маша.
Ландшафты с застывшей лавой окрестили "лунными" - кажется, с лёгкой руки американских астронавтов, которые тренировались здесь перед своим конспирологически подвопросным полётом. Но я тени на плетень не навожу: на Луне ни разу не была, и от сравнений воздержусь. По мне, так здесь чаще приходит на ум именно матушка-Земля - целокупно, в её планетарно-геофизической ипостаси. Этот её северный аванпост уникален, самоценен и самодостаточен: огнедышащие вулканы, горные гряды со снежными шапками, фьорды, гейзеры, водопады, студёные реки, лазурные озёра, ледники. Элементы природы в чистом виде, в большом количестве и в рабочем режиме: огонь, вода, земля и воздух. Плюс, камни-валуны. Не исключено, что рунические. Радуги во всё небо. И гренландские айсберги, дрейфующие в прибрежных водах.
Смутно будоражит воображение "Земля Санникова", с её вулканом, кишащим живыми ископаемыми, типа мамонтов. Но в сущности это - нормальный край земли, где постоянно что-нибудь разверзается, извергается, клубится, бурлит, клокочет, булькает, ревёт и стонет. Кроме автомагистралей, мостов и туннелей, присутствие человека минимально: редкие селенья, скромные до аскетизма, дома и надворные постройки, строгие лютеранские кирхи... Исландия, однако. Крупнейший остров в северной Атлантике. Малюсенькое европейское государство.
Фонетика русского названия, имхо, не воздаёт должного его драме, немножко её заземляет - чудится мелкотравчатое, понурое, ослабшее и отвислое. Чтобы не сказать: ослиное. Тогда как английский вариант метит в цель ударом колуна и высекает алмазные россыпи из глыбы льда: Айсленд! Вкусное, как пломбир, слово: тут тебе и стылая синь небес, и глади снегов, и аметистово-изумрудная лента полярного зарева. И айсберг, и ледоруб. Только что не Меркадер - лишним, подсознательным звеном в ассоциативной цепочке.
Справедливости ради, уточню: как ни леденяще звучит название острова, но целиком во льды он не закован - всё-таки его омывает Гольфстрим. И, строго говоря, Исландия расположена не в Арктике. Лишь кусочек самого северного исландского островка Гримси находится за Полярным кругом.
Мы очутились в этой стране пролётом, перед продолжительным вояжем на североамериканский континент. Всего на три дня, от щедрот спецпакета авиакомпании "Айсленд Эйр". Дарёной Исландии в зубы не смотрят, знаете ли. Да и повода не представилось. Напротив - я дивилась всему искренне, навсегда побив свой жизненный рекорд по частоте восторженных воплей. Офонареть есть от чего: здесь повсюду полно всего. Чего только нет. Разве что Макдональдсов - их было когда-то всего два, но и те испустили дух, приказав исландцам долго жить. Железных дорог нет. Замков с привидениями, дремучих лесов. Вычурной архитектуры. И ещё - эскимосов. Об этом однажды авторитетно заявила Бьорк - почётный эльф исландской рок-культуры: "Меня часто спрашивают об эскимосах. Но в Исландии нет эскимосов". Правильно: они - в Гренландии. Их огорчительное отсутствие восполняется другими дивами, притом широчайшего спектра. Едва ступив на исландскую землю, точнее, в аэропорт Кефлавик, в эту ультрамодерновую реторту неона стерильной чистоты, я прочла в туалете написанное от руки уведомление над засорившейся раковиной: "Bilad! Out of order!"
- Оп-па! - обрадовалась я, - и здесь наши люди: гляди-ка, осерчав, с кавказской экспрессией, припечатали дефект сантехники. Позже, совсем в другой стране, многоязычная подруга меня отрезвила. Первое слово означало всего-навсего: "Не работает!" - по-местному. Тоже, впрочем, характерно и пост фактум навевает оспариваемую ныне мысль о дальнем славяно-скандинавском родстве. О том же вспоминаешь, услышав словцо, которое смахивает на исландскую версию ёкселя-мокселя или ёкарного бабая: йёкулль (возможно, йёкудль - за корректность орфографии не ручаюсь). Как выяснилось, переводится: "ледник". А сколько в нём нашенского запьянцовского, гибельного восторга! Но тогда, на месте, я ничего этого ещё не знала, и дурашливая эйфория ошибочно не покидала меня все три дня.
Давно и до чёртиков уже опротивела роль турыстки. Не такая роль, когда с рюкзаком и альпенштоком карабкаются на горную кручу, обдирая коленки о скалы, и открывая в себе внутреннего Коэльо (тоже занятие на любителя), а безучастная, сибаритская. Да по-другому не вышло. Командировки или там приглашения на симпозиум в Исландию ни от кого не дождёшься. Не политубежища же просить - здешние иммиграционные клерки обхохочутся. Нордических бюрократов навряд ли разжалобишь ламентациями о том, что на относительно соседних островах, к юго-востоку отсюда, мол, невиданно обострился антироссийский психоз, оборзели СМИ (отдельная тема, не здесь и не сейчас), потреблядская предкрисмасная свистопляска тошнотворно нагнетается уже с конца лета, государство-нянька, пардон, затрахала граждан своей принудительной заботой, гослидеры мышей не ловят, оппозиция - отстой, а пожилой наследник престола впал в маразм. У них тут, в натуре, земля ходуном ходит, и периодически полстраны пеплом засыпает - не чета пакостям сугубо метафизического свойства.
По-любому, немедленно переселяться в ледовые края муж не пожелал: больно уж свежо, дороговизна, семь месяцев в году темно, народ сидит на антидепрессантах, язык непонятный. А я бы сюда насовсем - хоть завтра. Можно же запастись морозоустойчивой одеждой - какими-нибудь там нановаленками или термоушанкой. В конце концов, в каждом исландском шопе навалом тёплых одежд из стопроцентной шерсти домашней вязки, пестрят груды традиционных серых кофт lopi, с белым узором вкруг горла. Носи - не хочу. Чихать на темень: зато всё лето светло ночами. И потом: а электричество на что? Его впору назвать экотричеством. Здесь оно, как и отопление, почти полностью генерируется возобновляемыми источниками энергии - геотермальными. Насколько удалось уяснить, горячая вода в краны поступает из гейзеров (потому изрядно разит сероводородом), а холодная, вернее, ледяная и чистая, как горный хрусталь - из артезианских скважин.
Всё это здорово, хотя язык точно сломаешь - сартикулируйте-ка с первой попытки и без запинки: Йёкулльсаурглювур (между прочим, название крупнейшего национального парка). Вот и я о том же. Т.н. мировому сообществу памятно имя здешней вулканической пепельницы, которая весной 2010-го надолго запорошила своим содержимым воздушное пространство и парализовала международное авиасообщение: Эйяфьяллайёкулль. Выговорить на одном дыхании его никто, кроме автохтонов, не в состоянии. Находчивые соотечественники живо измыслили удобоваримый русскоязычный вариант: Эйявамтутфигдамполетать - пятый слог я смягчила из соображений приличия. После Эйяфьяллайёкулля и хронически беспокойной Геклы (исл. Hekla), в мире известен другой исландский вулкан - Снайфедльс, лежащий подо льдом на западе острова. Полное имя: Снайфельдсйёкулль. Знаменит ещё и тем, что в его жерло послал своих героев беллетрист Жюль Верн в романе "Путешествие к центру Земли", закрепив за вулканом репутацию "ворот в ад". Похоже кличут и Геклу - ещё со Средневековья. Может и хлеще: то ли ноздрёй дьявола, то ли другим каким отверстием его малоочевидной анатомии.
Вулканы - вулканами, но проблема не только в заковыристых для органов слуха и речи именах собственных и не в ветхозаветных буквах алфавита, графические образы которых замучаешься искать в компьютере: эд, торн и др. Исландцы по сию пору говорят на языке, близком древненорвежскому, бдительно оберегая его от вторжения латинских, датских и английских заимствований. Мозгокрутная islenska грамматика тысячелетней выдержки - вот где настоящая засада. Не утешает даже то, что почитай каждый второй исландец пусть и нехотя, через силу, но болтает по-английски. С приятным прибалтийским акцентом.
Цены и впрямь бодрят: круче, чем в европах-америках. И счёт идёт на тыщи - исландских крон, разумеется. Во избежание культурного шока, лучше их мысленно не переводить на знакомую валюту и не анализировать разницу - ни до покупок, ни, тем более, после. Подсчитаешь - прослезишься. Как раз тот случай, когда многие познания умножают печали. Представляю, каково местным жителям - те-то в курсе, что у них почём.
Исландцы, при статусе кандидатов, пока не вступили в ЕС, хотя членствуют в НАТО, не имея собственной армии. Единственные военизированные формирования - служба МЧС и береговая охрана. В отличие от ныне здравствующей грамматики викингов, их брутальные повадки давно стали преданием - теперь исландцы считаются самым мирным народом на планете. Здесь и полицейские не носят огнестрельного оружия: незачем. Криминал практически изжит, а пьяную драку (выпить исландцы не дураки) можно разнять и вручную. Все тут друг друга более-менее знают, по крайней мере, в лицо. И вроде бы состоят между собой если не в близком, то в дальнем родстве - в таких условиях разбою особо не разгуляться. Правда, в немногих исландских худфильмах, что мне довелось посмотреть, сплошь и рядом фигурируют убийства, суицид, и (что, впрочем, не удивительно) повальный инцест. Видать киношники нарочно фабрикуют кошмарики, сгущая краски, чтоб никому здешняя жизнь ненароком не показалась миской с голубикой.
Решив удостовериться в только что написанном, я открыла свежий номер исландского англоязычного интернет-журнала The Reykjavik Grapevine. Как в воду глядела: в ситуации с оружием есть подвижки. Или это исландский юмор: оказывается, буквально на днях из Норвегии в адрес полиции острова поступила партия (150 шт.) пистолетов-пулемётов (ПП). "Пушки" покуда хранятся на таможенном складе до выяснения пикантного вопроса, получены ли стволы в подарок, в чём убеждены исландские власти, либо закуплены - как настаивают норвежцы.
Живое, съестное и загадочное
Всё же обидно и досадно, что в Исландию просто так не налетаешься и не наплаваешься. Есть в ней нечто наркотическое - разок сюда сунулся, потом себя за уши от неё не оттащишь. Да вот, пришлось, и теперь с этим нужно как-то жить. Как назло, и родственников, как предлога для повторных визитов, тут не имеется, если не считать меньших братьев наших: китов, тюленей, овец, замечательно выносливых, коренастеньких лошадок, похожих на пони, но не пони. А также (гипотетически) белых медведей, лебедей, куропаток и клювастой птицы паффин (lundi), которая по-русски зовётся тупиком. Не говоря о рыбе.
Её здесь издревле ловят, много и разной. Рыба тут всему голова. За треску, вернее, за эксклюзивные условия и зону её промысла, исландцы даже воевали в 1970-е годы - с европейскими странами во главе с Британией. Без кровопролитий, эдак дружественно воевали, но победили. А любимая рыба народа: пикша. С удовольствием едят камбалу, форель, палтуса, лосося, морских раков-лангустин, селёдку...
Мои ровесники в странах бывшего СНГ вероятно вспомнят импортный доперестроечный изыск, изредка забредавший в московскую торгсеть: крохотные жестяночки с кусочками исландской сельди величиной с полмизинца, под винным маринадом. Из столичных командировок её везли домой, в порядке диковинки. В своём роде съедобная визитная карточка острова - единственная. Больше ничего исландского в те поры мы не видывали, не слыхивали и не пробовали. Куда она только сплыла? А может и не сплыла, и теперь от неё ломятся прилавки столичных "Гастрономов"? Откуда мне знать, если за десятилетия моего отсутствия в Белокаменной там полностью преобразились и ассортимент товаров, и городской пейзаж! Менялись вожди и градоначальники, рушились устои, попеременно то беднело, то богатело население, народились, сформировались, прославились и, увы, уже успели отойти в мир иной целые геологические пласты персоналий, в т.ч. политиков, литераторов, звёзд ТВ, спорта и кино. В таком контексте судьба мелкокалиберного зарубежного консерва, право, сущий пустяк. Меж тем, в стране-экспортёре, для своих, сладковато-пряную селёдочку, не мелочась, без выпендрёжа, нарезают крупными, неогламуренными шматками и фасуют прямо в стеклянную поллитровую тару. Подозреваю, что так было всегда.
Кстати уж, об исландской пище: слыхала я краем уха спекулятивные байки насчёт конины, сычуга, воловьей ноги, порубленной натрое, квашеных тюленьих плавников, а также протухшего акульего мяса, с характерным названием харкал (в другом источнике: хаукарль) - будто бы исконных исландских деликатесов. Однако степень актуальности кулинарного наследия первопоселенцев на Хислант Терре (сперва ирландских монахов-мореходов в 8-м веке, а столетьем позже - норвежских викингов) так и пропала для меня втуне. Реально в ходу сосиски в булке, классные хлеб и плюшки, молочные продукты, ягода: вездесущая голубика да черника с брусникой. Фрукты-овощи, натурально - взращенные в теплицах на природной энергии. Бананы-апельсины - привозные, недёшево. То, что, что Исландия-де - крупнейший в мире поставщик бананов из тех же эко-оранжерей - непроверенная городская утка. Кумкваты в поле зрения не попадались, но на них тут и не тянет. Само собой, популярна баранина, вплоть до заливного из овечьих голов - отрыжки ранне-средневековой (и более поздних периодов) голодухи. Ну и пусть себе - нашему ли брату падать в обморок при виде варёной головы овцы, когда мы, среди прочего, потребляем вяленую рыбу и солёные капусту-огурцы, какие на Западе с брезгливой гримаской заклеймили ферментированными? Про категорически неглобализуемый холодец, якобы кормовую гречку и прочее брашно уже просто молчу.
Вернусь к фауне. По правде сказать, живьём полярных мишек, песцов, северных оленей и китов в их природном хабитате я не наблюдала. Только тушками (оленину в витрине мясной лавки), чучелами, статуэтками и шкурками - приезжие их охотно раскупают на сувениры. Вместе с бусами из окаменевшей лавы и поистине чудодейственной косметикой - исландские продукты EGF на здешних водорослях-минералах и особенно гель Augnablik (проверено!) разглаживают и молодят кожу лица на глазах.
Ладно, бог с ними, с белыми медведями, зато в Рекьявике нам встречались бродячие коты. Ходят в дождь без зонтов, босиком по мёрзлому асфальту тротуаров, бульварчиков и по проезжей части, но справные, гордые и пригожие. Как пить дать, горожане подкармливают их суперским skyr`ом - йогурт такой. Собак напрочь не видала - нигде, ни разу, ни одной. Говорят, что когда-то власти запретили жителям столицы их держать, потом снова разрешили, но уже обложив псинку налогом, а он-таки кусается.
И ещё был случай, до того сюрреальный, что и упоминать-то о нём неловко. Но ей-ей: у самого въезда в пять км туннеля Хвальфьордур, когда я взглянула на океан, вдруг из пучины вод на полсекунды вынырнула чья-то гигантская округлая спина - иссиня-чёрная и словно лакированная. Толком рассмотреть чудо-юдо не удалось - самих тут же поглотила тёмная пасть туннеля. Осталось гадать: кит? Хтонический монстр из компании Ёрмунганда, Лингбакра или Хафгуфа? А может, в мирной акватории - секретный фарватер? И на дне со времён холодной войны хоронится не менее апокрифичный, чем чудища, неуловимый Джо, только отчественного образца: усталая подлодка? Чтобы, значит, оттель грозить разным прочим шведам, то и дело устремляясь к неласковым зорям их территориальных вод, и наводя несусветный шорох, на манер Летучего Голландца. На миг в мозгу мелькнула картинка: седобородый экипаж в замасленных до ужаса робах, ритуально выстраивается на борту всплывшей субмарины. Звучит тема фильма "Das Boot" в ускоренной версии ансамбля балалаечников. Дальше - тишина, занавес. То есть, чрево Хвальфьордура.