Отпускные заметки без цитат из Википедии, турсайтов и путеводителей
Маршрут нашей отпускной поездки был довольно витиеват и закольцован на Ницце. С неё начался наш путь, ею и закончился. Но сначала в аэропорту мы взяли напрокат машину и выдвинулись по Лазурному Берегу (по-местному: Кот д`Азюру) в направлении Италии.
Ницца просыпалась и потягивалась в лёгкой утренней дымке во всей своей субтропической, космополитической и дорогостоящей прелести. Обещанная лазурь мерцала снизу и сияла сверху. Справа простиралось море, слева - горы. Меж ними - узкая полоса благодатной цветущей земли. Пальмы, кипарисы, пинии, лавр, фиги и так далее. Скалы, серпантин, бирюзовые горизонты, пляжи, волнорезы, розовые дома с зелёными ставнями, красные черепичные крыши, виллы, сады, парки, дворцы, отели, казино, туннели. Бухты и яхты. Замки и зубчатые крепостные стены. Миновали Монако-Монтекарло, порт уже не с яхтами, а целыми яхтищами на рейде. На склонах гор торчали розовые небоскрёбы с зеркальными оконными стёклами. Яхтищи смотрелись одновременно и зловеще, и чуть-чуть комично - этакими раздувшимися от устрашающего богатства "пузырями земли" - на морской глади, которая, в принципе, (как и солнце) принадлежит всем и никому. Там же, на набережной, можно и прикупить яхтищу-другую: целый квартал контор по их продаже. Вероятно и найм челяди - тоже не проблема. Разглядывая витрины дорогих бутиков, нестерпимо гламурная публика фланировала по крутым монакским спускам, плотно, впритык застроеннным зданиями с нарядными фасадами и вычурной лепниной. Прогуливались, ехали и летели куда-то загорелые, все в ослепительно-белом, дамы с собачками и без, миллион туристов и физкультурников, сверкающие лимузины, скутеры, мотоциклы и веспы. На велосипедах рассекала поджарая, практически беззадая, шлемоносная молодёжь с конечностями, будто сплетёнными из бронзового вервия. На мотороллерах проносились амазонки в мягких сапожках на голых загорелых ногах. Из-под шлемов - для пущего развевания на ветру - картинно выпущены длинные локоны. Собственно монегасков в пешей, вело- и моторизованной толпе вычленить трудновато. Да и было ли их там?
После жантильного, жемчужно-розового Ментона французскую Ривьеру сменила итальянская. Въехали в Лигурию - узкий прибрежный "ботфорт" итальянского сапога. За пограничной Вентимильей последовал фестивально-цветочный, выпендрёжный Санремо. За окошком мелькали променады, набережные, рынки, часовни, колокольни, пляжи, рестораны, буйная вакханалия средиземноморской растительности. Возле приморского городка Сан-Лоренцо, проехав мимо кемпинга под вывеской "ИльПерсиано" с портретом благообразного персидского кота, свернули на дорогу, крутым серпантином по спирали опоясывающую гору, что придавало ей отдалённое сходство с брейгелевским Вавилонским столпом. По обе стороны дороги ступенями поднимались вверх древнейшие террасы, укрепляющие камни которых наверняка были некогда попираемы ещё сандалиями римских легионеров. На террасах enmasse росли обращённые к солнцу сребролистные, с узловатыми стволами, оливковые деревья. На самой вершине кручи, где-то уже под облаками, высилась стройная колокольня барочной церкви.
Это был городок Чивецца, где мы поселились на несколько дней. Крохотные площади со скучающими старичками на скамеечках, хитросплетения мощёных камнем узеньких-преузеньких улочек, (по-местному они: caruggi), головокружительные беллависты на море из окон просторного и прохладного, со сводчатыми казематными потолками, и древнего, как мир, дома, где мы жили, на Виа Данте (между Виа Ариосто и Виа Маккиавелли). Розмариновые и лавандовые кущи, гибискус и олеандры каскадами ниспадали в пропасть. Внизу, вдали, море браталось с небом, рассветы и закаты примеряли все цвета радуги - от розово-перламутрового до чернильно-фиолетового. Ночи стояли тёмные, беззвёздные, только одинокая голубая Венера едва теплилась высоко над морем. Зато в полдень в небесной синеве белёсым призрачным мазком проглядывал серпик луны. Было жарко, влажно, по вечерам - душно, лишь изредка веял спасительный морской бриз. На апельсиновых деревьях висели немножко сморщенные (прошлогодние?), но ещё ярко-оранжевые плоды В воздухе густо пахло цветами, спелыми фруктами и уже чуть выдохшейся за лето листвой. Но, несмотря на конец сентября, осень, в нашем понимании: преддверье зимы - в эти края покуда не торопилась.
Мы беспардонно предавались дольчефарньенте - гуляли, кемарили, потягивали местное винцо или кофе в ресторанчике на площади, лакомились джелато, кормились сладчайшими и сочнейшими дынями, грушами, персиками, виноградом. Покупали на рынке громадные, словно гофрированные, помидоры cuore di bue, пышный лигурийский хлеб, душистый мёд, пряные, горьковатые маслины, золотые сардинки. Всё - сенсационно вкусное и ароматное. Много разъезжали по побережью без диктата обязательного осмотра общепризнанных красот и примечательностей. В Санремо наблюдали праздную толпу, дефилировавшую по приморским променадам. Преобладали холеные, тонконогие красавицы в шортиках или в коротких платьях типа "мешок", модного в годы моей далёкой юности. Дивы представляли все возрасты и этнически-анатомические типы, имея общими чертами лишь загар, демонстративную обеспеченность и ухоженное тело. Выступали гордо, словно павы. Преимущественно соло. Спутники, надо полагать, не нежатся на пляжах\в салонах красоты\отовариваются в бутиках, а зарабатывают или (что более вероятно) добывают иными путями - немалые сольди для поддержания дольчевиты.
Заглянули в русскую православную церковь - в Санремо она находится в двух шагах от Казино Муничипале. Церковь Христа Спасителя снаружи - пёстрая, с витыми луковичными куполами, а внутри - строгая и элегантная. Там было пусто. Только какой-то парень в шортах, со всклокоченной шевелюрой и красным, опухшим лицом исступлённо и жадно целовал икону Богоматери. Интерьер храма экономично украшали орнаменты в стиле, как мне показалось, мирискусников. По-видимому, в их рядах числился архитектор Щусёв, проектировавший храм (заочно) и, апропо, - мавзолей Ленина.
Обозримое население Лигурии можно схематично подразделить на две малооригинальные категории: рикки э повери. К первым относятся солидная часть туристов (хотя далеко не все), состоятельные домо-и вилловладельцы, уже упомянутые дамы демимонда и щеголеватые итальянцы обоих полов в навороченных авто, устремлённые на пляжи, в дискотеки и казино. Пожалуй, ещё (хотя и под вопросом) - деловитые мужчины в соку, в шортах и тёмных, узких очках в серебристой оправе, невесть чем промышляющие. Ко вторым - беспечные, небрежно одетые студенты, патронирующие дешёвые кафе, и бесчисленная обслуга. Есть ещё одна, трудно подлежащая дефиниции прослойка местных жителей: иссохшие старички и старушки - почти совсем облетевшие божьи одуванчики. Да! Ещё: полные тётушки с кошёлками, из которых торчат перья зелёного лука и подвявшая морковная ботва - те самые маммы, на которых держится фамилиа италиана. И мужья их - измождённые, до черноты загорелые работяги за рулём малюсеньких мото-грузовичков "Пиаджио", кузова которых вечно завалены стройматериалами, канистрами, сантехникой и проч. Коренные лигурийцы заметно миниатюрны и ростом, и статью. О чём свидетельствуют и гномические размеры одежды и обуви, выставленных в витринах местных магазинчиков, предназначенных не только для туристов.
Не обошлось и без приключений, без которых вполне можно было бы и обойтись. Как-то раз, повинуясь необъяснимому импульсу, Ричард зачем-то свернул с приморского шоссе, и, миновав Империю (Муссолини основал новую часть города, но назван он не из имперских амбиций, а по имени реки Имперо, на которой стоит), направился в горы. Где одна гора - там и другая, и мрачные, длиннные туннели следовали друг за другом, не обещая ничего хорошего. И впрямь - снаружи тянулись полузаброшенные стройки, оптовые склады, песчаные карьеры и цементные заводы. Меня охватило гадкое предчувствие, которое тут же и оправдалось: при выезде из очередного туннеля нас остановили (ах, как хочется тут употребить звучное слово: карабинери, но против правды не погрешу - те числятся в другом департаменте) славные представители полиции страдале, по-старорусски, гаишники. Небольшое превышение лимита скорости - полбеды, но у Ричарда ещё и не оказалось при себе водительских прав и ID. Как выяснилось, он их вообще с собой в автомобильные поездки не берёт - для сохранности. Такая логика полицейских не убедила, они слупили с нас штраф в 40 евро и велели назавтра явиться в империйское отделение дорожной полиции с документами при себе, пригрозив, в противном случае, полным запретом на вождение в Италии. Я, кстати, заметила, что в этих краях 40 евро - нечто вроде расхожей денежной единицы. Скромный обед на двоих в ресторане, поход в супермаркет, блок сигарет и полицейский штраф - всё это обойдётся вам в 40 евро.
На следующее утро в "Полиции страдале" мы не особенно страдали. Преступно красивый - (нехарактерно для здешних мест ) высокий, видный, небритый - офицер глянул в наши документы, выписал квитанцию и, обойдясь без лекций и внушений, пожелал нам буон виаджио.
И мы отправились в Геную. Езды туда от Империи по аутостраде - часа полтора, зато обратно, по забитому траффиком приморскому шоссе, все три. Но она того стоила, Генуя.
Мне нечасто случалось попадать в город, который отвечал бы всем (или многим) моим внутренним притязаниям - осознанным, осуществимым и не вполне. Таким, к примеру, как близость большой воды. Или пышная растительность. Или благодатный климат. Или - многовековые история\культура. Древний университет. Безудержное богатство архитектуры. Разномастность публики. Демократичность и артистичность общей атмосферы. Некоторая богемистость (в хорошем смысле). Выход и открытость (для начала: географические) к другим странам и культурам. Калейдоскопическая пестрота магазинов. Традиции вкусной еды. И даже - (для контраста, чтобы жизнь совсем уж раем не казалась) элемент некой замурзанности, вплоть до наличия крысиных углов. Выражусь повозвышенней: элемент сомнительности и риска, без которых большой город был бы безлик и пресен.
Вот в Генуе всё это есть с лихвой, доходящей до экстрима - по любому пункту. Начиная с Генуэзского залива и двух морских портов: Нуово и Антико. Последний, как и многое другое здесь, получил радикальнейший фейс-лифт к 2004 году, когда Генуя была назначена очередным европейским "городом культуры". В процессе поучаствовал суперстарный генуэзец - архитектор Энцо Пиано, он же - автор любимого и ненавидимого миллионами центра Помпиду в Париже и небоскрёба "Осколок" в Лондоне. Но дело, конечно, не в туристских приманках, каковых тут не счесть. Тебе уже, откровенно говоря, плевать на то, что полосатенький (белый мрамор чередуется с чёрным горным сланцем ardesia) собор св. Лаврентия круглосуточно осаждается тучами иностранных пенсионеров в шортах и с камерами наперевес. Собор прекрасен и удивителен безотносительно чего и кого бы то ни было. Так же абсолютно самодостаточны в своей роскоши палацци знатных генуэзских семей Дориа, Ролли и Гримальди (позже махнувших в Монако). И всё, что за века было ими тут понастроено. В Генуе даже есть маяк! И ни какой-нибудь завалящий маячишко, а мощная, гигантская Lanterna, которая светит мореманам с 12-го века, и среди смотрителей которой будто бы побывал родной дядя Христофора Колумба.
Короче, своё гордое звание LaSuperba Генуя оправдывает сполна и безусловно. Там хочется не только жить, но даже и умереть. Вот так примерно: присесть с сигареткой на прохладную мраморную скамью на маленькой, уютной Пьяцце де Банко, почитать газетку, отвалиться, задремать, да и тихо отъехать в мир иной. Получилось бы менее хрестоматийно и стильно, чем, скажем, в Венеции. Зато более приватно и комфортно.
Хотя в той же глориозной Генуе попробуй, нырни-ка даже не в змеиный клубок припортовых улочек-карруджи, с их щедрой палитрой малого бизнеса, не исключая и самых тёмных его вариантов - нет, в элементарный подземный переход напротив Базилики Благовещенья, в самом центре города! И на тебя пахнёт отнюдь не ландышами, и даже не парфюмом, которым славятся генуэзские зюскинды. И полы там устланы - ох, далеко не розами. Да, и это тоже Генуя. Там так.
Но - проехали Геную. И позже - много других замечательных мест и местечек на итальянской Ривьере. Забирались даже на крутейшую гору, в заповедное поселение художников под названием Буссана Веккья, что подле Санремо. В позапрошлом веке землетрясение разрушило деревеньку, а художники-энтузиасты её вновь мал-по-малу отстроили. И там с тех пор живут - среди старых руин. Не так, чтобы с шиком, но терпимо - торгуют в студиях и галереях, похожих на ласточкины гнёзда, своим художественным товаром. Привечают туристов, желающих раскошелиться. Увы, не сказала бы, что картинки арт-коммунаров нас особенно воспламенили. Но - как знать? - возможно и настанет час, когда творения Вивианы Крой, Китти Вареско и Вернона Катценбаха взорвут арт-дилеровский мир во всём мире. А мы останемся в дураках.
Долго ли, коротко ли, но пришёл час, когда мы сказали: чао Белла Италиа - бонжур Бель-Франс! Возвращались по уже накатанной дороге. Покинув oldy -worldy Ниццу, не доезжая Канн и Антиба, углубились в приморские Альпы - через речки, горы, водопады и поля тимьяна, розмарина и лаванды - и, наконец, достигли провансальского городка Ванс. Где и спешились, и остановились на ночлег в старинном, но недавно основательно и минималистски модернизированном, отельчике "Ля Виктуар" - окнами на ворота в средневековый ситэ.
Там и на площади перед отелем как раз проходила сезонная осенняя ярмарка традиционных местных товаров. Окрестные фермеры и артизаны всех мыслимых ремёсел - кузнецы, камнерезы, стеклодувы, кожевенники, портные, а также кондитеры, пчеловоды, сыроделы, мясники и прочие кулинары - чем они только не торговали, и каких профнавыков не демонстрировали! На лотках были разложены груды мешочков со специями, банок с мёдом, с оливками, джемами, прочие соленья и варенья, пучки и пакетики сушёных трав, фаршированные молочные поросята, паштеты, вяленые окорока и салями, миндальные козинаки и воздушное, миндальное же печенье макарун, малиновая и клубничная пастила, пахучий реблошон и невообразимо богатый ассортимент других именитых французских сыров. Торговали, среди прочего, разноцветными ароматическим камушками, базарными статуэтками и божескими картинками из якобы Лурда. Яркими, цветастыми шарфами, шалями и шальварами фасона "гарем". Притираниями, присыпками и благовониями. Стеклодувы на глазах у публики выдували и тут же продавали графины, вазы и бокалы. Камнерезы выделывали какие-то геральдические розетки, кузнецы выковывали металлические розочки и дверные колотушки, а рыбаки-любители отлавливали из надувного бассейна живую форель с помощью снастей, любезно одолженных им изготовителями. И веселился и ликовал весь народ - от стара до млада, и наоборот. И товар расходился на "ура". Нет, французам надо отдать должное. Чем бы они ни занимались, - стараются получить максимальное удовольствие в процессе. И это неизбежно сказывается на результате.
Как и некоторые другие мои свежие наблюдения (к примеру, яхтищи в Монако или безумные мускулистые велосипедисты, наяривающие вверх по почти отвесным горам), это - позволяет усомниться в том, что все мы, дескать, одинаковы и произошли от одного материала, из какого-то усреднённо-общечеловеческого, безнационального и биологически гомогенного пра-инкубатора ДНК. Ой, боюсь, что всё устроено как-нибудь не так!
Сам по себе, Ванс, с его платановыми аллеями, крепостными стенами и башнями, любопытен и тем, что упомянутый ситэ изобилует примечательностями вроде доминиканской часовни Розэр, спроектированной и частично построенной Матиссом, другой часовни с мозаикой Шагала и нескольких фонтанов с какой-то особенной, чистейшей минеральной водой.
Мне же более всего полюбился томатный сок в "Баре Анри" (или Генри, если угодно). Мало того, что сам сок (а я люблю томатный, тем более, по-настоящему хороший) приготовлен из сладких складчатых мармандских помидоров, - его сервируют, в сопровождении солонки с ароматической сельдерейной солью, бутылочки вустерширского соуса и пузырька с "Табаско". Намешав всего этого (в разумных дозах, натуральман) в тонкий, высокий бокал, и отхлебнув прохладной, густой, алой, сладко-солёно-перечной влаги, испытываешь блаженство, сравнимое лишь с... ах, считайте, что ни с чем не сравнимое, месье-дам!
-Мало же тебе надо для счастья, - презрительно хмыкал мой внутренний голос.
-Угу, мнямм, - соглашалась я. Из всех аперитивов, включая пастис, выбираю жю де томат!
А за столиками снаружи бара и на перекрёстке напротив, тем временем, собирался весь вечерний цвет Ванса: завсегдатай-жилец со второго этажа в классически-карикатурном галльском берете, городской сумасшедший, каждые пять минут стрелявший сигареты у туристов, дама продвинутых лет с малиновыми волосами, в канареечно-жёлтой мини-юбке, в зелёной кожаной курточке и в лосинах цвета электрик... Это был, конечно, перебор. Но вообще жительницы (Про)Ванса себя подать умеют. Вне зависимости от возраста, веса, индивидуальных погрешностей фигуры, - тело несут с достоинством и одеваются вовсе не для того, чтобы свои выпуклости, дряблости или впалости поудачнее прикрыть и поприличнее задрапировать, - а с прямо противоположными задачами.
Возле отеля кучковались кружком мусульманские братки в белых джеллябах и шапочках, обнимались, бормотали (молитву?). Один из них повёл на площадь, приобняв, смуглого отрока с велосипедом, и тут же вернулся к своим уже один. Присоединился к группе и, как нам показалось, что-то негромко запел.
-Ну правильно, - заметил Ричард, - бомба благополучно подложена, теперь можно и расслабиться.
Однако взрыва не последовало, зато под окнами отеля потом всю ночь что-то разгружали, скребли, ворочали - с оглушительными грохотом, скрежетом и лязгом.
Наутро мы отправились в перманентно-кинофестивальные Канны, где немножко прошлись по знаменитой набережной Круазетт и по близлежащим улицам и переулкам, глянули на королевскую парусную регату, забрели поглазеть на рынок. Но сил далее болтаться по Лазурному Берегу у нас уже не оставалось. Слишком уж он ярок, бросок и чрезмерен - как шикарное, но тяжеловатое блюдо в дорогом ресторане. Что-то вроде лобстера с фуа-гра и трюфелями. В больших дозах непривыкшим организмом усваивается с трудом.
Меж тем, время и деньги летели, как утки и два гУся. Наступила критическая точка насыщения. Самый раз собираться домой. Обзорно промчавшись по парфюмерной столице Франции - Грассу (родине "Галлимара", Фрагонара и кого-то ещё) - мы сделали ему ручкой и поторопились в Ниццу, где, вернув Рено-Клио "Хертцу", сели в самолёт и поспешили себе назад, в благословенную, куда менее изысканную Ист-Англию.
Путешествия же тем и хороши, что когда-нибудь да кончаются. Вот и наш мини-Гранд- Тур уже позади, а жизнь снова вернулась на трезвые, монотонные и реалистичные круги своя.