Бедная Патриша! Она аж пятнами пошла! И было с чего: зарезервированная для Дотти диспозиция во главе стола, между бравым колонелом Орффом (тем самым, демократизатором Нормандии!) с одной стороны, его еще более дряхлым (и вполне глухим) кузеном - с другой, - и с самой Патришею - насупротив, т.е. анфас Дунечке, -- вся эта тщательно согласованная и стратегически выгодная для "бритонов" диспозиция предстоящей баталии: рухнула.
Через пять минут с "Доттиного" края стола уже раздавался хохот Тимоти и окружавшей его молодёжи, - в том числе и сидевшего напротив Сэма, - Патрише так и не удалось выгнать в кровать, и теперь он взахлёб рассказывал то герцогу, то графине о каком-то своём компьютерном проекте.
С "пристойной" же стороны стола раздавалось разве что звяканье посуды, да время от времени оглушительный вопль глухого Мэтью, навроде "сюда бы полпинты браги старому боцману!" или "погода сегодня регбильная даже для Оксфорда, вы не находите?"
Полковнику Фредерику Орффу (более известному в семье под кличкой Фокси) давно перевалило за шестьдесят. Это был невысокий, но крепкий мужчина, с демонстративным пристрастием к твидовым пиджакам и галстукам с толстыми, т.н. оксфордскими, узлами. Особым предметом его гордости являлись массивные бакенбарды, которые он тщательно холил и даже подкрашивал, -- в тон своей рыжеватой и еще не очень седой шевелюре. Если бы устраивали международный конкурс на самое английское лицо, - то колонел Фред имел бы неплохие шансы в нём победить. Дотти затруднилась бы сказать, в чем эта "английскость", собственно, состоит, - и чем она отличается, допустим, от "американскости". И всё же, любому было бы достаточно одного взгляда на широкое лицо полковника, - с его бледно-голубыми глазами, крупными, неправильными чертами и приплюснутым носом - следом боксовых поединков в молодости, - чтобы навеки позабыть кодовое американское "хай!" и елейно осведомиться, как это и сделала Дотти:
- Хау ду ю ду, колонел?
-Оу, файн, майледи! - так же ритуально пророкотал полковник Фокси, - и приветствовал её тем же ритуальным алейкум-ассаламом.
На том их разговор, собственно, и состоялся. Тимоти же вообще не удостоил полковника ни словом, - лишь холодно кивнул ему при входе.
В общей беседе на "приличной" стороне стола Фокси почти не участвовал, предоставив вести её плотному господину с седым "ёжиком". Это был его брат Алистер Орфф. Про него Дотти было известно лишь то, что он когда-то дослужился до высоких чинов, - правда, не в Ройял Эйр Форс, как Фокси, - а в Королевском ВМФ (отсюда и его лающая манера разговаривать). Потом произошла какая-то тёмная история на Фолклэндах - и бравый мореход был срочно списан на сушу, в отставку (да ещё с ущемлением в пенсионе, - о чём ухмыляясь, сообщил однажды Дунечке Николас). Граф Норчестерский переваривал Алистера Орффа почти так же трудно, как и его старшего брата. Впрочем, это было взаимно. С британской армией Николас вообще был в непростых отношениях, несмотря на то, что его дед и отец были кавалерами высоких военных орденов. Впрочем, получили они свои награды не в действующей армии, - и вообще избегали упоминать об их существовании.
Рядом с Алистером дислоцировалась его супруга - дородная, розоволицая Джоан, похожая на классную даму Викторианских времен. Мэдм предпочитала костюмы в бледно-голубой цветочек - и такие чудовищные шляпки, что Дотти поначалу просто глазам своим не верила (сэр Николас даже был вынужден сделать своей супруге замечание, которое было кратким, как правда: "Не пялься!")
Далее за столом сидели сыновья Алистера и Джоан - принципиальный холостяк Саймон и беспринципный плейбой Сайрус. Саймон стал известным тем, что, - к вящему раздражению милитаристских отца и дяди, - надумал разводить в графстве племенных страусов. Птички взяли пример с птицевода, - то есть, тоже принципиально игнорировали процессы размножения. Как следствие, через пару лет Саймон стал притчей во языцех всего Оксфордшира, - и даже многоуважаемый Дэйли Телеграф пару раз помянул его имя, - с обычным для него подагрическим брюзжанием (и к особому неудовольствию обоих старших Орффов, которые с юности абонировали этот орган всего патриото-британического).
К (необязательно) счастию для отца и дяди, Сайрус страусами не интересовался совершенно. Особого интереса для Дэйли Телеграфа Сайрус тоже не представлял, - в отличие от "Сан", которая регулярно склоняла доброе имя Орффов уже совсем в ином контексте. К примеру, пару лет назад Сайрус был застукан в Майами в компании кубинских сеньорит не очень тяжелого поведения. Имелись и фотографии, в преизрядном количестве и весьма неавантажных ракурсов. Да к тому же в обнимку с одним джентлменом, чрезмерно известным в узких лондонских наркоманских кругах. В общем, выкуп, который Алистер был вынужден сделать "санным" папарацци, составлял такую круглую сумму, на которую честный Саймон мог бы ещё лет сорок женить своих страусов, совершенно не тяготясь вульгарными проблемами кормов и маркетинга.
Далее по столу располагался уже помянутый американский богатей Майкл Орфф, старший сын колонела Фокси. Вот, он как раз поднялся, чтобы произнести тост:
-Мои дамы и господа! - Майкл Орфф призывно постучал по бокалу своим массивным перстнем белого металла, - я рад приветствовать вас в нашем уютном и любимом Вудстоке, сердце нашей уютной и любимой родины!...
(тут Тимоти громко и презрительно фыркнул, но Майкл был так увлечен собственным красноречием, что павлинически ничего и никого вокруг себя не слышал).
-Цель нашей сегодняшней ассамблеи - обсудить некоторые внутрисемейные вопросы. Но этим мы займёмся после десерта. Однако есть и другая причина, почему мы собрались здесь, в нашей вотчине, именно сегодня. Как вы все помните (с нажимом произнёс он) , ровно 350 лет назад произошло знаменательное для нашей нации событие...
(Тимоти чудовищно громко высморкался)
-О, да! Ровно 350 лет назад, - заоблачно продолжал тамада, - состоялась героическая битва при Пуатье! Наши воины, ведОмые Эдвардом "Чёрным принцем", наголову разбили полчища европейских варваров, тщетно тщившихся (он так и сказал) загасить гордое пламя нашей великой цивилизации....
-Мерррд!!! - рявкнул голубой герцог, - причем так громко, что его услышал даже и глухой Мэтью, - охотно и ещё более громогласно продублировавший сей боевый слоган тех самых "европейских варваров, тщетно тщившихся", и т.д.
Как оказалось, Тимоти неловко потянулся за бокалом, задел его обшлагом рукава и опрокинул на скатерть. На белоснежной, подкрахмаленной ткани расползлось кровавое пятно. Доммаж впечатлял -и весил не одну сотню фунтов. Потому что пить нормальное белое вино, расставленное по столу в изящных графинчиках, герцог (не без пары комментариев) отказался - а велел принести себе нечто безумно дорогое и красное. И - безнадежно из тех же самых регионов, "тщетно тщившихся" под Пуатье, ну и т.д.
Все сразу задвигались и засуетились, и пока официант ликвидировал последствия катастрофы под Пуатье номер два (виртуальный герцог склабился при этом так победоносно, будто это он и был Чёрным Принцем), - пораженный Майкл мямлил последние слова своего пафосного, но безнадёжно испорченного спича.
Дотти было очень неудобно. Улучив момент, когда напряжение ослабло и Орффы, вроде бы, снова заговорили, она тихонько спросила Тимоти:
-Ну, и зачем вам это было надо?
-Эффектно я его, п`ааавда? - герцог был счастлив, как мальчишка. - А пусть не болтает чууушь!
К счастью, патриотических тостов больше не последовало. Зато подоспела еда. Оригинальное оксфордское меню, - как было заявлено в приглашении.
Стартер состоял из грибного супа-пюре с пахучими блёстками трюфельного масла.
(Откуда бы это трюфели взялись в Оксфорде, - подумала было Дотти, но решила не конкурировать с герцогом в пуатьическом ристалище).
В буклетике, специально отпечатанном для орффического диннера на плотной дорогой бумаге кремового цвета, это блюдо кокетливо значилось как Суп "Бетти". Надо полагать, в честь принцессы Элизабет? Дотти попыталась вспомнить, рассказывал ли ей Николас что-либо об отношениях Виндзоров с оксфордскими кланами. Что Черчилль был очень даже замешан в скандальных обстоятельствах изгнания с престола дяди Елизаветы Второй, - это-то Дотти помнила. Но про девические годы самой королевы ей практически ничего не было известно. Может быть, и она тут гащивала. А может быть, даже близко не появлялась. У глав государств ведь особая этика, а уж тем более - у королев.
Впрочем, под "Бетти" вполне могла подразумеваться и голливудская дива Элизабет Тейлор. Хотя её поздний иудаизм вряд ли бы пришелся по вкусу таким патриотам "великой английской цивилизации", как Майкл Орфф (если он вообще знал об этом факте биографии самодурной синематической Клеопатры). Ла Тейлор патронировала отель в свои эффектные и далеко ещё не лысые годы, - о чём с гордостью упоминалось и в само-рекламах "Медведя".
Так или этак, но у молодёжи имя "Бетти" не вызвало никаких ассоциаций, и звёздное блюдо было встречено равнодушными взглядами. Сэм только для виду повозил ложкой в дорогом супчике, - а Тимоти к нему и вовсе не притронулся.
Но Дотти была очень голодна. И Тимоти это заметил, - и немедленно пресек новый залп сардонических комментариев, которыми едва было не разразился. Более того: фьючерсный герцог правильно оценил ситуацию, наступил на горло собственной песне и даже взял на себя миссию светски парлировать направо и налево (а делать это он и сумел бы и за четверых), предоставив Дунечке спокойно разделываться как с супом (которого он велел принести графине вторую мисочку), - так и со вскоре последовавшим основным блюдом - филе лосося, гарнированным оксфордским шпинатом и вечно молодым (даже в сентябре) джерсийским картофелем. (Почему не оксфордским картофелем?! - автоматически отметила про себя Дотти, но снова взяла себя в руки).
Тимоти лосось, похоже, вдохновил ещё менее, чем суп. Настолько, что он ноншалантно велел принести себе "чего-нибудь осмысленного, что можно есть, а не только выставлять в Б`иииитиш музеум!" Нельзя сказать, чтобы гурман Тимоти был принципиальным врагом рыбе, выловленной в кристально-чистых шотланских озёрах. Или - что он не представлял себе пандемониума, который не мог не подняться на ресторанной кухне после его презрительного комментария. Но английский сноб есть английский сноб. Его лучше не дразнить, - он ведь на полдороге не остановится!
И, когда внеплановый шнитзелл по-венски (Дотти даже стало жаль британских патриотов с "приличного" края стола, - какой, право же, аффронт со стороны европейских варваров!) был всё-таки ему поднесён, Тимоти громогласно приветствовал его неким квази-немецким воплем, в котором Дотти явственно послышалось "хайлл!", а потом начал расхваливать его свиные достоинства, - "не то что наши малахольные селедки".
Тимоти откровенно наслаждался злобными взглядами, которые на него метали старшие поколения Орффов. Их можно было понять. Потому что лосось оказался превосходным. И Дунечка вовсе не кривила душой, когда нахваливала нежно-розовое филе, обмакивая его кусочки в деликатный сливочный соус с лёгким привкусом аниса и виски.
Тем временем, на пристойной стороне стола шла речь о том, как некий общий знакомый заказал себе яхту на одной из британских верфей. И как боут-брокер (или как они там называются?) привёл на эту верфь одного нью-русского олигарха (в Англии их, по гонконгской привычке, называют тайкунами). И как рашн тайкун выбрал ту самую яхту, которую построили для их знакомца. И как брокер обещал русскому, что ему сделают точно такую же. Но тот раскричался, затопал ногами и потребовал сей же момент - именно ту яхту. За двойную цену. И как их знакомый в конце концов уступил и заработал на сделке шестьдесят миллионов.
-П`еелесть, что за `усский! - немедленно подал голос Тимоти, когда Патриша (а это была, разумеется, она) завершила свой рассказ. - П`ааавда, эту истооо`ию мне уже доводилось слышать, - в Калифооо`нии. И яхту там заказывал не ев`оопейский ваа`ваа`, а один джентлмен из Сиднея. П`ааавда, `ааазница не велика, не так ли, мисссиссс О` ффф?
О, бедная, бедная Патриша! Опять, опять ей ткнули в нос её австралийское происхождение! А ведь - ну, причем тут она-то? Ведь речь же шла - о русских! Бедная женщина просто не понимала, насколько прозрачными были её попытки сказать гадость Дотти. И, соответственно, насколько закономерным было раздражение Тимоти. Хотя Тимоти, вообще говоря, прекрасно относился к Австралии, где у него было много старых друзей.
Что же до Дунечки, то неудачная попытка Патриши атаковать Россию оставила её вполне равнодушной. Она не чувствовала никакой личной связи (не говоря уже: ответственности!) за тех российских магнатов, которые в последнее время постоянно склонялись в английской прессе. Поначалу ей было неприятно, когда англичане плохо говорили о русских в целом, как народе. Но таких реплик становилось всё меньше и меньше. Что же до конкретных мистеров Березовских и Абрамовичей, - право же, за них Дотти отвечала так же мало, как, допустим, сама Патриша - за очередные эскапады от Николь Кидман или ЭйСи-ДиСи.
Так что, Дотти даже нашла, что Тимоти переусердствовал. Впрочем, не в первый раз. Чувство юмора у герцога-диссидента было почти таким же зубодробительным, как у принца Филиппа, супруга правящей королевы Елизаветы. Отчасти Тимоти даже внешне походил на мужа главы Британской Империи, - костлявостью, форштевнем носа и лысиною. Правда, в отличие от принца Филиппа, Тимоти в последнее время вообще не признавал волос на голове, - выбривая все оставшиеся у него под корень.
Чтобы немного разрядить ситуацию и проявить добрую волю, Дунечка обратилась к сидевшему рядом с ней сыну Патриши, - который был так увлечен беседой с соседями, что почти не притронулся к пище.
-И всё же я тебе советую как следует поужинать, Сэм!, - негромко указала Дотти своему племяннику на опасность скорых карательных действий со стороны Патриши и добавила, во всеуслышание: Ах, как божественно подобрано меню! И как восхитительно лосось сочетается с этим вином!
Тимоти уже открыл рот, чтобы, наконец-то, сказать всё, что он думает об этом вине, - но Дотти тут же с ним чокнулась заблаговременно поднятой рюмкой, и момент был упущен. К тому же это Доттино советую было сказано таким зловещим тоном, что даже и Тимоти решил призвать Сэма к благоразумию, - в его же интересах.
-В самом деле, Сэмюэл, - с форсированным донельзя энтузиазмом в голосе и, на этот раз, из педагогических соображений, на БиБиСи-инглише промурлыкал Тимоти, -- рыбка ве-ли-ко-леп-на! Давай-ка и мы ею озаботимся, дружище!
Перед этим герцогским гууд феллоу Сэм устоять никак не мог! И в то время как Тимоти только делал вид, что ковыряется в чуть было не унесенной у него из-под носа тарелке (что он сам и велел сделать!), -- Сэм действительно всё слопал.
-Ну, вот и хорошо! - чуть слышно вздохнула Дотти.
-Ну, вот и хорошо, свиити-пай! - раздался громкий голос Патриши Орфф с другой стороны стола (Тимоти аж передёрнуло от этого слащавого ханжества). -Ну, а теперь нам пора в кроватку, бАйби! Скажи всем спокойной ночи, - и ступааааай!
На этом бАйби (и без того небеспредельное) терпение Тимоти - лопнуло. Лучший поэт Англии набрал полные легкие воздуха для того, чтобы разразиться рапсодией о том, что он ещё думает об отдельных представителях солнечной Австралии, марающих великий и могучий язык своих предков, - но Дотти была начеку. И успела вклиниться на полсекунды раньше Тимоти, еще до того, как Патриша завершила свою долгую, оочень долгую ....ааай!
-А завтра утром я покажу тебе занятный магазинчик! Я там сегодня видела одну компьютерную вещицу, она тебя наверняка заинтересует. Только напомни мне за завтраком, хорошо?
Разумеется, Сэм тут же захотел узнать, - какую именно. Тимоти тоже заинтересовался, - но уже другим вопросом: с каких это пор Дотти стала разбираться в детских компьютерных играх?
Так или иначе, но очередная разборка Тимоти с Патришей, Дуниными стараниями, была пресечена в зародыше.
После отбытия Сэма (вслед за которым были отправлены по комнатам и другие дети) атмосфера стала более непринужденной. Вино всё же начало оказывать своё действие, лица разрумянились даже и на "приличной" стороне стола, - не говоря уже о "неприличном" окружении Дотти и Тимоти.
Дунечке тоже было о чем пораспросить Тимоти. Он отвечал ей охотно, с занятными подробностями, изображая в лицах ту или иную знаменитость, о которой рассказывал. Немудрено, что, на самом-то деле, весь стол только к ним двоим и прислушивался.
- А скажи мне, Дотти, - вдруг перебил собственный рассказ Тимоти, - всё хочу тебя спросить, да никак не успеваю. ЧтО это за камень у тебя на шее? Чем-то он мне знаком, но вот не пойму,...
Тимоти внезапно осекся. И пораженно уставился на Доттин сапфир. В это время слуга как раз менял свечу в канделябре, и от вспышки спички в камне вдруг что-то полыхнуло: тускло, угрюмо.
Мгновенно наступила тишина. Все за столом как будто воды в рот набрали. Но никто не смотрел в сторону Дотти. Просто сидели - и молчали, боясь пошевелиться.
-Таааак, - голос Тимоти прозвучал громко, сухо, резко. - Кото`ый сейчас час? Я ваааас сп`аааааашиваю, полковник! Опять за ваши старые п`ооооделки взялись?!
-Как вы смеете, герцог! - взвился с места колонел Фокси. - Что вы себе позволяете?!
- Я сп`аааааашиваю: кото`ый час?!
И в эту секунду тяжело ударили старинные, так называемые "дедушкины", напольные часы, стоявшие в углу зала.
-Полдвенадцатого, - испуганно произнесла Дотти. Она сама не понимала, чего она боялась. Но Тимоти внезапно вдруг стал таким страшным, - что Дотти почувствовала, как её сердце сжалось от внезапного ужаса.
-Немедленно, г`афиня! Прочь отсюда! Бегите, бегите! А с этим негодяем я сейчас сам погово`ю!
Тимоти вскочил на ноги - и ринулся в сторону полковника. Поднялся страшный переполох, на пол со звоном полетела дорогая посуда, и через минуту на "приличной" стороне стола уже шёл классический английский кулачный бой, -- то есть без всяких там рефери, джентльменских правил и прочих боксёрских перчаток.
-Вон отсюда, Дотти! П`очь! Бегите, бегите! - проревел взбесившийся Тимоти, когда заметил, что Дунечка двинулась было вслед за ним. Тут Дотти заметила, что навстречу ей, с крайне неприятной сахарной улыбочкой, двинулась Патриша. Та явно намеревелась отсечь ей выход из залы.
Сама не понимая, что и почему делает, Дотти бросилась прочь. Она пулей выскочила в холл "Медведя", - и не успевая осмотреться и подумать, вылетела на улицу, в открытую настежь дверь.