Хартия ООН одной из своих основных целей поставила защиту права каждого человека на счастье. Задача тем более трудная и, скорее всего, невыполнимая, что каждый понимает свое счастье по своему и, если Льву Толстому все счастливые семьи показались близнецами, то, опасаюсь, видимо, это потому, что писателя в его творческих поисках интересовали главным образом несчастливые.
Вполне возможно, что большинство людей находит счастье во внутреннем душевном равновесии, которое требует максимальной определенности и стабильности. Эти, приняв что-либо на веру и привязав свой интеллект к однажды назначенным авторитетам, так всю жизнь и скользят по гладкому шоссе своего счастья.
Других такое "счастье" вгоняет в тоску. Им нужно силой, выломав железную дверь, вырвать свое счастье из зубов хищного фатума, победить оппонентов, выбраться из лабиринта на свет, распутать, откопать... И так далее. Пример: Наполеон Бонапарт, которому для полного счастья нужна была императорская корона, а когда папа уже готов был одеть ее ему на голову, вырвал корону из рук его святейшества и сам напялил ее на себя.
Известна также категория таких, которые счастливы осчастливливая других. Этих два вида: те, которые несут людям счастье, когда их об этом просят и те, которых не только не просят, но слезно умоляют не беспокоиться и оставить свои проекты при себе. Например, инквизиторы. Зря их считают плохими людьми. Чтоб вы знали, тысячи сожженных ими, таким образом, избежали адского пламени, в котором они за свои ужасные грехи (Скажем, собирали в лесу лечебные травы) горели бы вечно. Опять же шахиды... Ну, и так далее.
***
Среди христианских святых особое место занимает св. Афанасий, Александрийский епископ, выдающимися трудами которого (Все виды интриг и насилия) в IV веке были побеждены сторонники другого прелата, Ария, имевшего наглость настаивать на том, что Иисуса Христа до его чудесного рождения от Мирьям и плотника Иосифа не существовало, между тем, как все указывает на то, что этот еврей и до того, как он появился на свет, уже жил, причем, будучи частью Троицы, он был на свете до того, как Господь сказал: Да будет свет! О самой же Троице (Отец, Сын и Дух святой) Иисусу стало известно только после того, как она была учреждена документами Никейского собора, в 325 году, то есть через 292 года после того, как Он был казнен на Голгофе. До Никейского собора ни другие, ни он сам о божественном триединстве не знали. Подобно тому, как сам он родился от девственницы, хотя жил и до этого, весь состав Троицы явился людям в результате деятельности трехсот епископов Никейского собора. Хотя существовал до сотворения мира.
Роль св. Афанасия в формировании христианской догмы колоссальна. Он проделал титаническую работу, разбирая и подвергая оценке ходившие в то время по рукам тексты, которым надлежало стать основой догмы. Еще даже не имея епископского сана, он участвовал в работе вышеупомянутого собора и это он представил собору и императору Константину список из 27 книг, которым предстояло стать каноническими (В отличие от апокрифических, которые от Лукавого), и в дальнейшем, то падая, то снова поднимаясь на епископский престол, этот настойчивый и мужественный человек сумел добиться уничтожение всех письменных следов и указаний на те факты из жизни Иисуса, которые не совпадали или прямо противоречили формируемой прелатами системы догм.
Пишет Амброджо Донини в книге "У истоков христианства":
"Писания, вошедшие в Новый завет, дошли до нас в нескольких сотнях списков - все они восходят не ранее чем к IV в.; кроме того, известно скудное количество фрагментов на папирусе, самый древний из которых, вероятно, не старше конца II в. Однако это были не единственные тексты, которые циркулировали в ранних общинах христиан.
Процесс отбора канонических текстов, основанный на критерии "боговдохновения", на деле же имел целью воспрепятствовать распространению интерпретаций, которые отныне признавались чуждыми официальному учению. Он начался в конце II в. и завершился только в начале VI в.
Канон - греческое слово, означающее "мера", "правило", "норма"; это, следовательно, список, перечень, признанный единственно верным. Самый старый такой канон относится к последним десятилетиям II в. Этот канон получил название "Мураториев канон", по имени Лудовико Антонио Муратори, открывшего его в 1740 г. в одном древнем кодексе из Боббио. Ныне он находится в Амвросианской библиотеке в Милане. Первоначально он был написан по-гречески, до нас же дошел на латинском языке. Наряду с обычными новозаветными книгами в него внесены некоторые другие, которых мы уже не знаем, такие, как "Пастырь", сочинение Гермы, считавшегося братом римского епископа Пия (140-155). Другие, напротив, в него не вошли. В начале IV в. Евсевий Кесарийский еще не признавал второго послания Петра, посланий Иакова и Иуды и двух последних писем Иоанна. Западная церковь признала каноническим Послание к евреям только в 400 г.; восточная приняла Апокалипсис лишь около 500 г., во времена Юстиниана."
Новые, возникающие буквально на наших глазах христианские секты, стараясь очиститься от непробиваемых каркасов наслоившихся за семнадцать столетий догм, убеждают нас, что в их основе лежит чистая первоначальная идея первых христиан, на истинном учении Христа. Но Иисус не оставил нам своих записей, не говоря уже о книге, подобной книгам пророков. В начале первого века неграмотный еврейский мальчик был бы большой редкостью, так как еще при Хасмонеях в Иудее был принят закон о всеобщем обучении, но данных о том, что этот человек где-то учился, у нас тоже нет.
Неважно. Мохаммад тоже нигде не учился и все, что в Коране из Торы, всю эту информацию он получил в устной форме от евреев Медины. Но, поскольку речь идет об Иисусе, вопрос: что же такое "Учение Христа"? В частности, что кардинально нового внес этот человек в иудаизм, каков его вклад? С самого своего основания христианская библиотека полна стольких тайн, подделок, подчисток и запретов, а трубы монастырских печей так круто забиты сажей от сожженных рукописей, что не нами и не сегодня высказана мысль, что истинное учение Иисуса является тайным. По сей день.
Существует романтическая легенда о том, как в 1199 году группа рыцарей-католиков была направлена епископом Бернаром (Впоследствии был причислен к лику святых) в Иерусалим для того, что сегодня мы назвали бы археологическими раскопками. Мы не знаем, как св. Бернар сформулировал свое задание. Возможно, он потребовал, чтобы рыцари отыскали священный Грааль, а может быть, он надеялся, что они найдут рукописи, что-то из того, что с таким остервенением рвали и жгли основоположники ранней католической церкви? Судя по тому, что некоторые из этих запрещенных текстов доходят до нас сейчас, их было много, и будь участники Никейского собора менее усердными в их разрушительной работе, то мы знали бы гораздо больше о Нем Самом, и о еврее по имени Иешуа, и о том, что он на самом деле говорил и что делал - мы владели бы историческим материалом, а не теми отсевками, которыми потчевали нас господа прелаты.
Как не вспомнить при этом костры из книг в гитлеровской Германии и во дворе Владимирской тюрьмы и как не сравнить с методами цензуры при диктаторских и авторитарных режимах? Коммунистам и нацистам было, у кого поучиться!
Что-то эти ребята, действительно, нашли. Не исключено, что священным Граалем на самом деле и была рукопись, прочтя которую монахи-рыцари создали свой Орден Тамплиеров (Храмовников), но довести содержание текста до, как мы сказали бы сегодня, широкой общественности не могли. Церковь не могла этого допустить. Достаточно сказать, что тамплиеры считали, что человеку для общения с Богом не нужны посредники. Не сами же они изобрели принцип, который разрушал основы церковной вертикали!
Для иудея в этой мысли нет ничего нового. Иудей общается с Богом напрямую, не нуждаясь для этого ни в священнослужителях, ни в иконах и глиняных фигурках, что лишний раз говорит о том, что Иисус не только не сказал ничего нового, но и цели такой не ставил. Его задачей было только это: сохранить закон в его первозданном виде.
***
Здесь я спешу заметить, что у меня нет ни малейшего желания задеть чувства верующего христианина, в случае, если он заинтересуется этой статьей. Специфически еврейская фамилия автора должна была уже сказать ему, что Шай Гейбер не может принимать на веру божественную природу Иисуса Христа. С другой стороны, я очень серьезно отношусь к этому человеку, к памяти о нем, ко всему, что может считаться научно достоверным из того, что он сделал и сказал. Я с порога отбросил мысль, что он мог быть неграмотным, так как, если в его окружении и в его время и попадались еще неграмотные евреи, то назвать себя Учителем, не зная грамоты, значило бы вызвать смех аудитории. Забудем об этом.
Почему он не оставил нам написанных им книг? Я думаю, потому что в его в мыслях не было не только Учения, но даже сколько-нибудь стройной программы реформ. Если он вообразил себя Мессией, что не было редкостью в обществе, где ожидание освободителя от римского ига, способного возродить во всей красе царство и навести в нем порядок, было наваждением, охватившим сотни тысяч людей, то он и должен был видеть свою цель в возрождении Иудейского царства, в котором господствовал бы Закон. Закон же он понимал, прежде всего, как свод этических правил Торы. О них он, в частности, говорил в своей Нагорной проповеди, составленной из высказываний еврейских законоучителей. Не зная этих текстов, он, само собой, не вышел бы перед людьми и не сказал бы того, что сказал.
То, что мы читаем в житиях этого человека, канонических и апокрифических, путано и противоречиво. Не нужно быть историком, чтобы не понимать, что авторы писали то, что подсказывала им идея, постепенно формулируемая спустя годы после смерти Йешуа. Сами отцы церкви тоже не могли этого не видеть и не понимать.
Блаженный Августин, например, заявил: "Я бы тоже не верил евангелиям, если б мне не повелевал авторитет церкви" ("Contra Taustum Manichaeum", 25, 1, 3). Лютер занял в этом вопросе еще более уклончивую позицию, давая своим сторонникам следующую инструкцию: "...если возникнет какая-нибудь трудность относительно Священного писания, и мы не сможем ее разрешить, то нам просто не нужно касаться этого вопроса, вообще".
Не будучи отцами церкви, мы себе подобного позволить не можем, и к тексту евангелий относимся с должным уважением. Думаю, что с таким же, как к рассказам о князе Игоре, о Сиде, о короле Артуре и т. п. чудесным рассказам. При том обязательном условии, что тексты, не включенные в канон, мы прочтем с таким же интересом.
Мое отношение к этим текстам, само собой, не совпадает с отношением к ним тех, для которых они служат агитпропом. Вот, что пишет св. Павел в первом послании к коринфянам: "...мы проповедуем Христа распятого" (1:23). То есть поставлена цель внушить, что он был казнен и похоронен, после чего воскрес и вознесся, и этому служит весь текст. Меня же интересует сын плотника Иосифа из Нацерета, который тридцать лет вместе с отцом строгал и пилил, после чего пошел в народ, проповедуя и готовя его к религиозно-нравственному и государственному возрождению Иудейского царства.
Немецкий теолог, социалист Калтгоф рассматривал личность Иисуса как персонификацию освободительного движения, возникшего в первом веке нашей эры среди рабов и плебеев Римской империи, что приводит его, как многих других, к мысли, что этого человека в действительности не было. Я в этом случае скорее предположил бы, что Иисус мог быть фольклорным образом, синтезированным из воспоминаний о нескольких или многих персонажей. Но все это догадки. Судя по всему, это, скорее всего, был один человек, чем-то отличный от многих других, тоже выдававших себя за Мессию и за претендентов на царскую корону. "Нет никаких логических причин отрицать историчность Иисуса, пишет Зенон Косидовский в книге "Сказания евангелистов. Часть 5. У истоков христианства", поскольку в Палестине того времени подобного рода бродячие проповедники, пророки и мессии были обыденным явлением. В ту пору, когда жил и действовал Иисус, а также до его рождения и после его смерти историки насчитали в Палестине по меньшей мере двенадцать пророков и мессий, более популярных, чем он. Таким пророком был ведь и Иоанн Креститель. Ирод приговорил его к смертной казни именно как опасного агитатора, угрожавшего престолу. Затем появился на арене другой пророк, по имени Февд. По его призыву за ним последовали сотни евреев, которым он обещал остановить воды Иордана, как это сделал Иисус Навин, и перевести их на другой берег, где они будут свободны от гнета римских поработителей".
Образ Иисуса Христа заслуживает особого интереса не своей уникальностью и не потому, что римляне так жестоко расправились с ним. Он не уникален, как не уникальны описанные в евангелиях методы римлян по управлению землями империи. При малейшем подозрении, что какой-то горлопан мутит народ, и из этого может произойти бунт, рубили головы, распинали, забивали до смерти.
Но его образ уникален местом, которое он занял в умах и культурах десятков народов и на протяжении двадцати веков. И в еврейской истории тоже. И - парадокс! - о жизни этого еврея мы знаем меньше, чем о ком бы-то ни было во всех поколениях. Что-то о нем заметил Иосиф Флавий, что-то, хотя и по-разному, написали его ученики и ученики его учеников или те, кто выдавал себя за таковых, и даже в Талмуде он вскользь упомянут. Но ни об одном факте или эпизоде его жизни нельзя говорить с определенностью.
Достаточно сказать, что жестокие казни, учиняемые римлянами, были в ту пору столь ординарным явлением, что случай, когда в Иерусалиме в один день было распято две тысячи человек проходит почти незамеченным, так как же из этой массы казненных выудить одного еврея, похожего на того, о ком пишут евангелисты?
После титанического труда, проделанного множеством библеистов и на основании десятков теорий и научных гипотез, единственное, что мы знаем, это то, что этот бродячий проповедник существовал и был казнен, причем в жизни он, вне всякого сомнения, был совсем не таким, как в глазах верующих христиан.
Однако, существовал ли этот человек на самом деле, если да, то был ли он таким, как о нем рассказал евангелист Марк, а с его слов (Таково предположение многих исследователей) Матфей и Лука, реальность это или миф, его место - в еврейской истории.
Если верить Матфею то однажды он сказал: "НЕ нарушить пришел я, но исполнить. Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна йота и ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все. Итак, кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном, а кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном" (Матфей, 5:17-19).
Если, прочтя это, христианин считает свое служение соответствующим заветам человека, которого по-русски называют Иисусом, то это его проблема, но мне так не кажется.
Не потому ли Иешуа не советовал своим ученикам нести свои слова язычникам "...на путь к язычникам не ходите и в город Самарянский не входите, а идите наипаче к погибшим овцам дома Израилева (Матфей, 10:5-6), что его проповедь к тем, кто к этому дому ни в каком смысле не принадлежал, не относилась?"
В то же время, хотел он этого или нет, но он или его слово, миф о нем или правдивый рассказ о том, как он призывал к нравственному и политическом возрождению дома Израилева, оказались каналами, по которым основная иудейская идея завоевала Европу, а потом и другие континенты. Без этой идеи, которую у многих сегодня принято называть "иудео-христианской", невозможно вообразить западную цивилизацию.
Поэтому, я считаю, личность (или образ) этого еврея (не мессии и не составной части очень странной Троицы, а человека начала первого века, отсчитываемого от его рождения) должен занять гораздо более существенное место в еврейской истории и культуре, чем он занимает сейчас.