Временами мне кажется, что я Сизиф. Тот самый, который, обречен до истечения веков, вкатывать на вершину горы свой нелегкий камень. Посудите сами, долгие годы я тренирую мальчишек, которые, повзрослев, уходят. Приходят новые мальчишки, цикл повторяется. Верно, все учителя немножко Сизифы.
Пропахшие ветрами странствий, ушедшие иногда возвращаются. В короткое время приездов они ненадолго забегают в гости. Я стал незряч. Не видя, узнаю их по голосам. Я представляю их, набрасывая энное количество лет. Конечно, это не дает полной картины, это моя иллюзия. Некоторые из пришедших стали важными, как говорится - выбились в люди. С потерей зрения в человеке обостряются другие чувства, как говорят, открывается "внутреннее" зрение. Я созерцаю их, порой видя за их словами больше, чем им хотелось бы.
Умный человек, он всегда умный. Глупого - только разобидишь, указав на его глупость. Я не оправдываю и не порицаю их. В данной ситуации я не судья им, я всего лишь созерцатель. Жизнь коротка. Каждый в ней хочет найти свои истины, которые порой "суета сует". За медленным вечерним чаем, перемешанным их рассказами, засиживаемся до ночной звезды. Мы счастливы. А другого времени, кроме звездного, счастливые не наблюдают. Да и много ли нужно для счастья человеку? Иногда достаточно, чтобы его выслушали.
Когда-то давно я преподавал им старое китайское кунг-фу - искусство тела и духа. Как бы его не называли - каратэ или ушу. Искусство оно искусством и останется. Главное гармония духа и тела. В каком-то смысле мне повезло. Спасибо старому Ли, да будет "пухом" ему земля чужбины. Я уже не узнаю, каким ветром занесло его в наши края. Мы были соседями. И я дружил с его сыновьями, рожденными русской женщиной, русскими по свидетельству о рождении, но похожими, как две капли на своего отца. Показывая, и заставляя повторять элементы гимнастики, старый Ли рассказывал о легендарном Царе обезьян, о водяных драконах и о других чудесах далекой страны, от чего та становилась понятнее и ближе. Только со временем я понял, сколько много давал нам старый Ли. Так уж случилось, что это искусство я начал преподавать, когда о нем еще и не слышали, сейчас в секциях преподают мои ученики, или ученики моих учеников, которые быть может, достигли в этом деле более значительных успехов, чем я. А, может быть, я просто ошибаюсь, все это лишь дань модному веянию? Но по иронии судьбы в России всегда не было недостатка в учителях. По моим понятиям я не достиг больших мастерских отличий. Не в этом суть. Невозможно достичь горизонт, как нельзя объять необъятное. Мне уже ближе к пятидесяти, чем к сорока. У меня есть три десятка мальчишек, которые помогают толкать мой камень.
Прочитав эти строчки, скептик недоуменно хмыкнет: "Надо же, слепой тренер по каратэ". Сразу же поправимся, слепой и незрячий суть вещи разные. Истинное зрение не в том, что видишь гору, а в том, что видишь за этой горой. Да, в моем положении некоторые видят дно пропасти, я же вижу мостик над ней. Конечно, возникает вопрос, как я преподаю? Но ведь основная часть у нас нормальные люди, имеющие парное число рук и ног. А то, что они могут делать этими конечностями, мы уже проходили. Ведь можно любить и понимать небо и будучи не звездочетом. Конечно, соглашусь, можно занести в книгу рекордов. Но, что слава? Вспомните старого доктора, и скажите, что прав был Чехов: "Всего лишь яркая заплатка".
Груз лет не тяготит меня. Занимаясь с молодежью, не замечаешь его. Повзрослев, и эти ребята уйдут в жизнь. Тешу себя мыслью, что все-таки, что-то незримое останется после меня. Нет, не зря ведь я, качу, свой тяжелый камень в гору, а иначе остается на него только сесть. Жизнь увлекательно острая штука. В ней не только баранки и пряники. Может быть, глядя на меня, мальчишки научатся ценить ее и преодолевать все, что она может выкинуть.
Ученики приходят и уходят. Цикл повторяется. Порой мне кажется, что я Сизиф. Тот самый, который катит свой неподъемный камень в гору. Катит его ради единственного мгновения - посмотреть с вершины вдаль. Ради единственного мгновения, чтобы начать все с начала, древние мастера, они были философы и немножко Сизифы, достигнув, своей вершины, они вновь одевали и завязывали белый пояс, означавший начало пути.