"Труд в США - это душа народа. Американец служит своему делу с такой страстью, с которой крестоносцы жертвовали своей жизнью для освобождения Святой Земли".
Aнгличанин Фрэнсис Грунд, 1843 год.
Сравнение Грунда американцев с крестоносцами вполне обосновано, так как в течении первых веков освоения нового континента европейцы-колонисты, протестанты, строили в Новом Свете "Божье Царство на земле", в котором труд должен был стать не только средством выживания, но и целью человеческой жизни, призванием свыше, "Calling".
Труд в глазах протестантов был реализацией высшего начала в человеке, приближающим человека к Творцу, создавшего мир трудом. Создатель дал человеку способность к созиданию, к улучшению божьего творения, огромного богатства природы и самого себя, как ее части. Высший долг человека продолжить процесс Творения.
Тот, кто способен создавать больше других, отмечен знаком благосклонности Небес. (Впоследствии этот дар стали называть талантом.) И хотя Небеса дают этот дар далеко не всем, тем не менее, тот, кто не желает трудится и не стремиться увеличивать богатство мира, бросает вызов Богу и будет обречен на вечные муки в загробном мире.
Начавшись в Европе 16-го века, наибольшее развитие протестантизм получил в Соединенных Штатах, так как идеология протестантизма с его центральной догмой о труде как высшей религиозной ценности, органически сливалась с практической необходимостью труда как единственного средства выживания на новом континенте.
В Европе 16-го века начались структурные изменения в экономике, появляются первые индустриальные предприятия, мануфактуры, нарождается новый класс ремесленников, предпринимателей и бизнесменов, буржуазии, чье видение мира было связано с практикой их жизни в которой труд занимал центральное место. Новые условия требовали новой идеологии, обоснования новых общественных ценностей, и новая религия - протестантизм превратилась в мощный инструмент изменения массового мировоззрения.
Традиционная религия, католицизм, отражала мировоззрение и жизненную философию правящего класса, освящала своим авторитетом кастовую систему и право правящего класса на все материальное богатство. Новый буржуазный класс требовал признания своих прав на создаваемое их трудом, а также социального престижа, которого они были лишены в кастовом обществе. Значимость индивида должна определяться не тем, сколько его предков служили королю, не его родовыми, классовыми привилегиями, а его способностью создавать новые богатства.
Протестантизм подверг сомнению не только несправедливую социальную систему, которую католицизм оправдывал божьим предначертанием, но и саму трактовку библейских этических норм. Католицизм видел мир как незыблемую и неизменяемую систему, земную жизнь как юдоль греха, труд как проклятие за грехопадение первого человека, Адама, а спасение души в молитве, покаянии и совершении добрых дел. Протестантизм же отказался от такой трактовки Библии, его догмат - только вклад человека в строительство божьего царства на земле, а не грехи или добродетели, определяют его место в загробном мире.
Католицизм видел цель человеческой жизни как развитие, как рост духовного начала, как постижение Бога - Истины и сотворение Прекрасного. Но постижение Истины и сотворение Прекрасного были привилегией "праздного класса", аристократии, которая могла посвящать свою жизнь философии, науке и искусству, предоставляя остальной пастве бороться за "низшие ценности" элементарного физического выживания.
Низшие классы, крестьянин, ремесленник воспринимались, как существа низменной природы, как рабы своей плоти, не доросшие до состояния полноценного, т.е. свободного от труда человека, живущего в мире духовных ценностей.
Земля, источник всех богатств, принадлежала потомственной аристократии и церкви, а работник, крестьянин, не получал ничего, кроме самого необходимого. Но к этому времени начало складываться машинное производство, а оно могло принести не меньшее богатство, чем владение землей. Наиболее деятельные крестьяне создавали фабрики, мануфактуры, производя продукты массового потребления они превращались из прислуги высших классов в независимую от них силу.
В этом историческом повороте в экономике Европы католицизм превратился в тормоз для дальнейшего роста богатств, он не соответствовал новым условиям жизни, и появление протестантизма было естественной реакцией.
В трактовке католицизма труд воспринимался как неизбежность практической жизни, в которой физический труд, не имея общественного престижа, тем не менее, занимал свое место в шкале общественных ценностей. Протестантизм трактовал догмат о труде по-другому. Труд не только необходимость. Труд имеет высокое духовное содержание, он и есть высшая этическая норма, так как в труде улучшается и обогащается душа человеческая, труд очищает от грехов и является главной формой служения Богу.
Протестантизм стал официальной религией лишь в двух европейских странах - Британии и Германии, прежде всего, потому, что они раньше других начали проводить индустриализацию своей экономики. Протестантизм предлагал новое мировоззрение тем, кто в результате индустриальной революции (вытеснение крестьян с их земель для овечьих пастбищ и создания текстильной мануфактуры в Англии) лишился источника существования, связей с общиной и оказался предоставленным сам себе.
Протестантизм давал ответ как жить тем миллионам, которые были оторваны от своих корней, от общины и остались один на один с окружающим враждебным миром. В условиях всеобщей миграции каждый должен был не найти, а создать себе работу, дающую источник существования, и искать ответы на вопросы и смысл своей жизни не в церкви, а напрямую обращаясь к Богу, читая Священное Писание.
Католицизм был отражением общинной формы жизни в экономике, в которой отдельный человек безоговорочно принимал правила коллективного труда и коллективной ответственности. В религиозной сфере церковь была пастырем, пасущим стадо, она представляла власть Бога на земле, и только благодаря ей паства могла приобщиться в Высшему Знанию.
Тексты Священного Писания были не доступны массе верующих не только потому, что они были безграмотны. Только церковь имела доступ к священным текстам и монополию на их трактовку. Только церковь могла отпускать грехи или наказывать за неправедные поступки, она брала на себя ответственность за жизнь человеческую, как земную, так и загробную.
Протестантизм же предлагал верующим не только самим читать и трактовать Библию, но также говорил о личной, индивидуальной ответственности человека перед Богом, индивидуальной ответственности перед обществом и индивидуальной форме труда. Протестантизм был психологической подготовкой к борьбе за выживание в одиночку в условиях новой формы общественных отношений, к капитализму.
Недаром книга Даниэля Дефо "Приключения Робинзона Крузо", которая в другое время осталась бы незамеченной, превратилась в сегодняшних терминах в "бестселлер", настольную книгу для многих поколений. Герой, выживающий во враждебном мире природы, ассоциировался с новой формой жизни, с войной "всех против всех".
Новый Завет, как он трактовался в католицизме и православии, говорил о труде как наказании за грехопадение, и это отношение к труду отразилось в языках народов Европы - во французском, это "travail", который имеет корень в латинском "tribulium", орудие пытки, в немецком слово "Albeit" также ассоциируется с наказанием, в русском слове работа корень - раб.
Российский воровской орден, "воры в законе", следовал религиозной этике и мало чем отличался "по понятиям" от средневековых монашеских братств, связанных круговой порукой, активно участвовавших в грабежах эпохи крестовых походов и не гнушавшихся поборами с местного населения. Воровской закон был ничем иным как библейским догматом о труде на другого, который понимался как другая форма рабства.
В советских тюрьмах и лагерях "мужики", принимавшие все условия режима, были в глазах блатного мира самой презираемой частью лагерного сообщества. Вор, начавший работать, переставал быть полноценной личностью в глазах братьев по ордену, "братков".
Но и в обычном обществе российский крестьянин, мужик, был также объектом презрения. Все что он создавал собственными руками у него отнимали. Отнимали все у кого была какая-либо сила, будь-то официальная власть, церковь, помещик или богатый сосед. Неспособность сопротивляться силе не может вызывать уважение, она может вызывать только жалость.
Протестантизм, в отличии от православия и католицизма, провозгласив труд высшей религиозной миссией, превратил работника в наиболее уважаемую общественную фигуру. Но, хотя протестантизм настаивал на праве индивида на полную свободу и личную ответственность перед Богом, он отрицал значимость человека как личности. Человек вышел из праха и уйдет в прах. Многие идеи протестантизма отражали дух предшествовавшей ему эпохи Возрождения, но идея о самостоятельной ценности личности была неприемлема для протестантизма так как выделяла тех, кто приближался к Творцу не через повседневный труд, а создавал новые истины и новую красоту, и, таким образом, нарушала принцип всеобщего равенства.
Личность в период Возрождения приобрела небывалую свободу и все человеческие страсти, подавленные жесточайшими ограничениями и полицейскими мерами эпохи Средневековья, вырвались наружу. Католическая церковь, реагируя на атмосферу наступающего Нового Времени, предложила прощение всех грехов за деньги, индульгенции, и, освобожденный от религиозных нравственных норм, человек начал превращаться в убийцу, грабителя и насильника. Первый лидер новой религии, немецкий пастор Мартин Лютер, сформулировавший основные принципы протестантизма, объявил католицизм учением Антихриста, так как своей практикой продажи индульгенций он поощрял все человеческие пороки. Не церковь, не земная власть, а только Всевышний решает судьбу человека на земле и в загробном мире. Другой протестантский лидер, француз Кальвин, утверждал, что вопрос о том, кто грешен а кто безгрешен, определяется Небесами с момента рождения. Один человек несет в себе изначальное добро, другой приносит в мир зло.
"В своем развитии кальвинизм выдвинул доктрину спасения, которая базируется на труде и создании богатств. Человек не знает к чему он приговорен, к спасению или вечному проклятию, приговор будет объявлен в конце его жизни, на Страшном Суде. Только в процессе труда человек приобретал контроль над своими страстями, и это давало ему ощущение порядка, по крайней мере, на бренной земле." Немецкий социолог конца 19-го, начала ХХ века Макс Вебер.
Образцом праведной жизни для кальвинизма был монастырь, он был единственным местом, где верующий мог спасти свою душу, оградить себя от тлетворного влияния общества погрязшего в пороках. Каждый из членов монастырской общины, давая обет воздержания, вознаграждался правом на многочасовой труд, скудной диетой и возможностью совершенствоваться в своем духовном развитии.
Кальвин превратил город Женеву, разгульный торговый город, в огромный монастырь, где экономическая деятельность была выделена в особую сферу жизни, в которой моральный закон, забота о ближнем, переставал быть абсолютом. Добродетель каждого члена общины оценивалась через труд, тем, что он создал. Свобода экономики, вместе с соблюдением жестких правил протестантских добродетелей в повседневной жизни, контролем каждого индивида собственного поведения, эмоций и импульсивных желаний, сделали Швейцарию мировым образцом абсолютного порядка, высокой общественной сознательности.
"Лютер и Кальвин психологически приготовили человека к той роли, которую он играет в сегодняшнем обществе". Эрих Фромм.
Идеи протестантизма в Британии, в отличии от Швейцарии, внедрялись путем революционного насилия. протестантов-бюргеров, восставших против королевской власти и официальной религии. Оливер Кромвель, депутат английского парламента,.возглавивший революционную армию, создавал армейскую дисциплину на основе религиозных догм. Солдат-протестант принимал аскетизм как норму нравственной жизни, подчинялся установленному порядку не из страха перед наказанием, а сознательно, и жертвовал своей жизнью не ради короля или родины, а во имя высшей религиозной цели.
В армиях тогдашней Европы грабеж, мародерство, насилие над женщинами во время войны не только не порицались, но были частью награды за службу. Солдаты армии короля служили королю и воевали за деньги и военную добычу, солдаты армии Кромвеля служили Богу и воевали за новую мораль и новый уклад жизни. В своем ранце солдат-протестант нес не "жезл маршала", а Библию.
Их командирами были проповедники, прообраз политических комиссаров Красной Армии Советской России. Армия Кромвеля называлась Красной Армией, по цвету солдатских мундиров, армию короля называли Белой Армией, так как она была одета в белые мундиры.
Армия Кромвеля превратилась в школу подготавливающую к новой форме жизни, где личная ответственность перед богом и обществом была первой ступенью к дисциплине труда в наступающем Новом Времени, времени машинной индустрии. Возникавшие фабрики и мануфактуры нуждались не в крестьянине с его спонтанной, стихийной формой жизни, связанной с природой, а в работнике осознающего правила как необходимость, как признак улучшения своей собственной природы, склонной к анархии и своеволию.
Большевистские лидеры широко использовали многие идеи и символы той эпохи, так как видели в истории Британской революции первоначальный этап исторической борьбы за социальную справедливость. Термин "сознательность", широко применявшийся в советской пропаганде, был частью идеологического словаря революции Кромвеля и, в его время, означал личную ответственность перед Богом.
В советской идеологии термин имел иное значение - ответственность не перед Богом, а перед партией, государством, обществом. Задачи и идеалы партии каждый должен был воспринимать как свои собственные, жертвуя индивидуальными целями во имя целей высших, общественных. Аскетизм в материальной жизни и оскопление жизни внутренней превратились в показатель высокой революционной нравственности.
Несмотря на внешнее различие форм протестантской сознательности, построенной на индивидуализме, и советской на коллективизме, их целью была самодисциплина, подчинение, принятое на индивидуальном уровне..
Сознательное самоограничение в протестантизме доказывало степень веры и, следовательно, надежду на рай в загробном мире. В советском контексте сознательность давала право на вхождение в новый мир, мир коммунизма.
Протестантская революция Кромвеля потерпела поражение, англиканство, включавшее в себя многочисленные элементы католицизма, продолжало оставаться государственной религией. Тем не менее, запрещенные протестантские секты, несмотря на жесточайшие преследования, бросали вызов церкви и государству, называя власть и личное богатство ценностями Антихриста, а не Христа.
Наиболее многочисленными были секты квакеров и пуритан. Квакеры требовали от членов секты полного посвящения своей жизни труду и ограничение потребностей. На кладбищах квакеров 17-18 веков на надгробьях не обозначены ни годы жизни и смерти, ни имена. "Здесь похоронен плотник и отец 10 детей". Человек пришел в этот мир только для того чтобы выполнить свой долг, он сам, содержание его жизни, не имеют никакой цены, он не более чем пыль перед лицом Бога. Плотские желания, наслаждение жизнью - грех. Даже самые богатые квакеры жили в скромных домах с убогой мебелью, их одежда была не только незатейливой, она носилась от совершеннолетия до гробовой доски. Почти не имея трат на жизнь, квакеры накапливали огромные богатства, которые не выходили за пределы общины благодаря запрету на браки вне своего круга. Не тратя ничего на себя, квакеры вкладывали накопленные средства в расширение бизнеса, так как только богатство давало уважение квакерского сообщества.
К началу 19-го века британские квакеры обладали огромным богатством и имели значительное влияние на общество. Три крупнейших компании, выпускавшие все виды хлебных изделий, принадлежали квакерским семьям. Из четырех главных английских банков два принадлежали квакерам - Барклай и Ллойд. Компания Ллойд по сей день является крупнейшей страховой компанией мира, банковская .система Барклай - одна из самых влиятельных финансовых институтов Британии.
Вместе с сектой квакеров росла секта пуритан, с которой власти вели постоянную борьбу. Пуритане требовали от своих приверженцев упорного труда в течение недели, утро воскресенья должно быть проведено в церкви, а остальная часть дня в чтении Библии дома. Также, как монахи в монастыре, они посвящали все свое время труду и молитве.
Все виды искусств были запрещены, искусство - рассадник все грехов. В период Английской революции 1640-1660 гг., когда пуритане находились у власти, лондонские театры, в том числе шекспировский "Глобус", были закрыты. Театральная жизнь возобновилась лишь после реставрации королевской династии Стюартов.
Пуритане игнорировали даже религиозные праздники, которые в те времена отличались особой разнузданностью и длились неделями. "Можно ли представить, что вера в Спасителя подтверждалась бы многочасовым обжорством, пьянством и дебоширством. Это скорее подходит для празднования в честь языческого Бахуса, а не Христа", говорил в своих проповедях лидер пуританской общины в Бостоне Коттон Махер.
В Средневековье Пасха и Рождество праздновались по две недели. Каждый святой имел свой праздничный день. Французские короли гарантировали своим подданным 38 праздничных дней в году. Пуритане же видели в праздниках проявление греховного начала, и не только праздники, но даже размышления в будний день считали грехом. Для этого есть воскресенье, и размышлять в воскресенье можно только о слове божьем в процессе чтения Библии.
После поражения революции Кромвеля были изданы многочисленные королевские эдикты, направленные против норм жизни, которые навязывались обществу пуританами. Одним из них был закон, изданный королем Джеймсом I, который сделал обязательным участие всех групп населения в различных видах спорта в воскресенье.
Несмотря на все усилия властей, пуританские секты продолжали расти и, расширяя свое влияние на все остальное общество, превратились в угрозу существующему порядку. После устрашающих преследований секты ее лидеры пришли к выводу, что построить новый, праведный мир на старом континенте, погрязшем в пороках, невозможно.
К этому времени был открыта Америка, которая могла стать тем местом где можно начать все с начала, создать Новый Мир, построить Новый Свет на основе нового принципа - "Жизнь - Есть Труд". Первые общины пуритан, прибыв в северо-восточную часть американского континента, заложили идеологический фундамент нового общества на котором строилось богатство страны, в 20-ом веке ставшей самой процветающей страной мира.
В то же время Южная Америка, которую осваивали католические страны Европы, так и не стала "Новым Светом", в течение столетий пребывая в нищете и разрухе. Колонисты в странах Южной Америки ставили своей задачей захват, грабеж уже существующих богатств индейских цивилизаций-городов с высоким уровнем экономического и культурного развития. Труд же в глазах испанских конквистадоров не представлял никакой ценности.
В Северной Америки колонистов-пуритан встретил дикий, почти безлюдный мир, на всем континенте существовали лишь кочевые индейские племена жившие еще в каменном веке. Цивилизацию нужно было создавать заново, трудом.
Обедневшие европейские аристократы, а их количество среди колонистов было значительно, прибывшие в составе первых экспедиций в надежде на мгновенное обогащение, вскоре столкнулись с непреодолимым фактом жизни в Новом Свете - трудиться должны все, без исключений. Расчеты аристократов на рабский труд не оправдались, индейцы готовы были принять смерть, но не быть рабами. До появления черных рабов из Африки аристократам приходилось работать на земле вместе с простыми колонистами, их европейский статус, право на получение привилегий, здесь был утрачен.
Привилегии феодальной системы в условиях борьбы за физическое выживание были отменены лидером общины в Виржинии, капитаном Джоном Смитом, провозгласившим библейский принцип - "Кто не работает, тот не ест". Каждый колонист, в независимости от того, кем он был в своей стране, здесь был вынужден работать чтобы не умереть. Вместе с семьей, семейным кланом или группой единомышленников колонист поселялся в дремучих дебрях и становился владельцем огромных земельных участков, превращая дикую природу в пригодные для земледелия территории.
Попытки британской администрации ввести захват земель в какое-либо законодательное русло в своих американских колониях были обречены, необъятные пространства страны не давали возможностей контроля. Только после Войны за Независимость были введены правила по продаже земельных участков.
Семья могла приобрести одну квадратную милю земли, 320 гектаров, за символическую плату, плату за регистрацию на владение. После Гражданской войны, в 1865 году, был принят Homestead Act, по которому любой мог владеть участком в 80 гектаров, заплатив 10 центов за регистрацию.
В Южной Америке в то же время стоимость земли была настолько высока, что ее могли покупать только самые богатые. Таким образом, четкая граница между имущими и неимущими, будучи проведена в самом начале, в каждом поколении все больше увеличивая разрыв между классами, и статус классовых привилегий был закреплен на века.
В Южной Америке была воспроизведена европейская феодальная экономическая система, освященная авторитетом католической церкви. В ней общество было "божьим стадом", которое пасли божьи пастыри, власть и лендлорды, а труд являлся повинностью низших классов, создающих богатство для власть имущих.
На фундаменте двух различных религий, по разному трактующих отношение к труду, складывался контраст в экономике двух континентов. Католическая Южная Америка до конца ХХ века жила в феодальной системе, где большинство населения пребывало в нищете, а экономическая демократия протестантской Северной Америки привела к высокому уровню материального благополучия доступного подавляющему большинству.
Влияние религиозных догматов о труде прослеживается и Европе, где протестантские страны, Англия, Швеция, Швейцария, Германия, к началу ХХ века сумели создать мощное индустриальное производство, а в католических, Италии и Испании, основой экономики продолжало оставаться сельское хозяйство. Идеология протестантизма позволила Соединенным Штатам добиться высочайшей производительности труда, так как создание богатств как служение богу превратилось в общенациональную идею.
В начале освоения дикого континента в одиночку выжить было почти невозможно, поэтому каждая секта обязывала своих членов принимать во внимание благополучие общины в целом. Само название общин -"community", т.е. коммуна, говорило о приоритете общего над индивидуальным, подтвержденного идеалом общества, жизнью апостольской общины Христа, делившей все поровну.
В первые несколько лет после прибытия протестантов на новый континент они придерживались общинной формы ведения хозяйства. Но совместный труд и равное распределение его результатов приводили к всеобщему обнищанию, поэтому вскоре была принята иная форма, индивидуальная, соответствующая протестантскому постулату личной ответственности перед Богом. Община была сохранена лишь как орган самоуправления, в экономической сфере действовал принцип "каждый за себя".
Библейская заповедь "Не пожелай другому того, чего не пожелаешь себе" перестала играть значительную роль. Человеческая судьба постепенно перестала ассоциироваться с нравственным, духовным ростом, добродетель человека подтверждалась прежде всего его способностью создавать новые богатства. В последующем развитии американское общество отказалось от религиозной трактовки ценности труда, труд превратился в высшую гражданскую добродетель, безостановочное увеличение богатств стало целью нации и главным содержанием индивидуальной жизни.
В Европе же, практически до начала ХХ века, считалось, что труд необходим лишь для создания комфортабельной жизни. Достигнув среднего уровня благополучия можно остановиться в накоплении богатств. Предприниматели первоначального периода капитализма не стремились заработать больше чем их деловые партнеры и конкуренты. Их доходы должны были быть достаточны для подтверждения места в стабильной социальной иерархии и "приличного образа жизни". Сама идея, что жизнь должна быть посвящена делу, а не наоборот, казалась в то время очевидным безумием. Кроме того, в странах Европы деловая активность ограничивалась и контролировалась государством, которое сдерживало рост личных богатств.
В Соединенных Штатах, где государство не вмешивалось в экономический процесс, количество новых богачей росло с каждым десятилетием, и их философия была иной. Деньги нужны для того чтобы делать еще большие деньги, большие деньги приносят более высокий общественный престиж. Самоотверженный труд миллионов обогатил победителей конкурентной борьбы, но также привел к увеличению количества потребительских товаров и их доступности для большинства работников.
К началу Гражданской войны в развивающихся индустриях не хватало рабочих рук, так как иммиграция была незначительной, а спрос на новые товары увеличивался. Источником наемной рабочей силы для заводов и фабрик Севера могли стать, как черные рабы сельскохозяйственного Юга, а их было около 4 миллионов, так и белые фермеры. Потеряв бесплатные рабочие руки они должны были стать наемными работниками, трудиться не на себя, а на другого, что в представлении глубоко религиозных южан означало стать рабами.
Север объяснял причины своего конфликта с Югом этическими нормами христианства запрещавшими рабство, но борьба за его отмену была лишь сменой одной формы рабства на другую, более соответствующую требованиям индустриальной экономики, чье дальнейшее развитие без наемного труда было бы приостановлено. Для того чтобы поставить население Юга к заводскому станку пришлось применять военные средства. Юг отчаянно сопротивлялся, поэтому человеческие потери в период Гражданской войны были самыми большими за всю историю всех войн, которые когда либо вела Америка.
Во Второй мировой погибло 420 тысяч американских солдат. Это была война, в которой использовалось оружие массового уничтожения. В Гражданскую войну оружием солдата был мушкет, производивший один выстрел в минуту, а количество потерь с обоих сторон составило 480 тысяч.
Огромные человеческие жертвы Гражданской войны могут быть объяснены той же причиной, которая лежала в неимоверной жестокости войн эпохи Протестантской Реформации, унесших треть населения Европы. Решался вопрос о фундаментальных основах жизни, о статусе наемного труда в общественном сознании.
После окончания войны освобожденные черные рабы в поисках работы двинулись на Север, а условия их труда в машинных цехах и жизни городских трущобах были гораздо более бесчеловечными нежели в атмосфере, патриархального по своей форме, рабства на плантациях Юга.
А большинство работников получали достаточно чтобы приобретать самое необходимое, их заработки были намного выше чем в Европе. Высокий уровень заработков и доходов предпринимателей, во многом, был связан с тем, что государство не облагало налогом трудовые доходы до 1907-го года. А когда налог был введен, он составлял 1.5%, увеличившись до 3% в 1933 году, (сегодня 35%). Даже простой, неквалифицированный работник, имея возможность за несколько лет добиться жизненного комфорта, недостижимого для его европейских коллег, стремился к еще большему, к Американской мечте, стать миллионером, стать богаче чем другие.
"Америка! Удивительно интересно здесь. Что они сумели создать, эти дьяволы, как они работают, с какой энергией, с каким удовлетворением, и насколько они варварски невежественны. Я одновременно восхищаюсь и проклинаю, все это и восхитительно и тошнотворно. ...Когда иммигранты прибывают сюда, они быстро превращаются в тупых и жадных животных. Как только они видят богатство этой страны, они оттачивают свои зубы и не останавливаются до тех пор, пока не становятся миллионерами или падают замертво от голода... Везде - труд. Все охвачено его бурей. Все стонет, скрежещет и повинуется воле какой-то тайной силы, враждебной человеку и природе", - писал Максим Горький в 1911 году.
Горький, сделавший больше чем кто-либо, для пропаганды идеологии труда в России, побывав в Америке, тем не менее, увидел в американской форме отношения к труду, определяющему все содержание жизни, силу, разрушающую сами её основы. Взгляд Горького - это взгляд человека выросшего на гуманистических идеалах 19-го века, но наступал новый век, век массового труда, век индустриализации.
Большевики, придя к власти, видели в американских темпах индустриализации образец, которому следовали в своей экономической политике. Новая индустриальная экономика требовала пересмотра традиционного для России представления о народе как хранителе вековой мудрости и высоких нравственных норм. Также как и Америка Советская Россия стала оценивать народные массы как рабочую силу, как материал для строительства Нового Мира, как "трудовые ресурсы", "трудовые резервы". Ценность отдельного человека только в том, что он создает.
Советские лидеры первых десятилетий также хорошо понимали, что энтузиазм американского работника связан не только с возможностью экономического успеха, но и с идеологией, идеологией американского протестантизма, провозглашавшего труд целью и смыслом жизни.
Советская пропаганда пыталась приспособить протестантские идеи к российским условиям. В школьных учебниках истории протестантские коммунистические секты Европы времен Реформации объявлялись прямыми историческими предшественниками новой коммунистической России. Kровавая история той эпохи также как бы оправдывала необходимость насилия и террора для установления общества всеобщего равенства.
Эпоха Реформации также подтверждала огромную силу влияния религиозного мировоззрения на массы, поэтому, хотя православная церковь, как общественный институт, была практически уничтожена, многие нравственные ценности православия пропаганда переводила в термины советской идеологии. "Моральный облик советского человека", во многом, был набором библейских нравственных норм, однако имел функцию чисто декоративную, скрывающую реальные цели и аморализм власти.
В странах же Запада и, прежде всего, в протестантских Соединенных Штатах, религия сохранила свои позиции, так как гибко приспосабливалась к требованиям практической жизни, учитывая изменения в экономике и массовом сознании. Религия, обладая огромным авторитетом, была гораздо более убедительна, нежели государственная пропаганда.
Кроме того, идеализация труда подтверждалась его практическими результатами. Иммигрант из Ирландии, прибывший в Америку без гроша в кармане, Эндрю Карнеги, стал "королем стали", конторский клерк Джон Рокфеллер, "нефтяным королем", а механик по починке велосипедов, Генри Форд, превратился в короля американской автомобильной индустрии.
Форд, лучше чем другие лидеры американской индустрии, понимал значение религиозных идей не только в жизни общества, но и в экономике. Он говорил о труде и производстве в терминах протестантизма, и в стране, по преимуществу протестантской, его логика была неотразима:
"Если ты рабочий, клерк, инженер, врач, юрист или полицейский, ежедневно выполняющий изо дня в день одну и ту же монотонную работу, мало чем отличающуюся от работы на конвейере. Твоя работа - это не только твой общественный долг, это твое предназначение на этой земле."
Протестантизм Форда был данью традициям прошлого, его практицизм был фундаментом будущего. Форд был одним из первых, кто увидел в машинном производстве мощный инструмент изменений, не только изменений индустриальных, но и изменений самого общества. Новая технология, новые машины приведут общество к материальному благополучию доступному для всех.
В труде ремесленника существовал немалый элемент непредсказуемости, его эффективность определялась индивидуальностью работника, а деловые отношения, складывающиеся на основе человеческих пристрастий, чувств, эмоций, были неопределенны и неконтролируемы. Следствием индивидуализированного подхода была низкая производительность, так как каждое решение было уникальным, характерным только для данного работника, и поэтому неэффективным. Кроме того, ремесленное хозяйство базировалось на многообразных персональных контактах, которые требовали постоянной импровизации. Но в массовом производстве индивидуальный подход противоречит основному принципу индустриального процесса, унификации, стандартизации не только операций во всех видах производства, но и от бюрократизации производственных отношений.
С одной стороны, результатом бюрократизации стала неизмеримо большая производительность труда, основная причина небывалого в истории роста благосостояния индустриальных стран. С другой стороны, работник должен был точно выполнять инструкции по обслуживанию машины, приспосабливать себя к ней, постепенно превращаясь в ее часть.
Система превращения человека в винтик производства была разработана Фредериком Винслоу Тэйлором, основоположником идеи научного управления. Американский менеджмент, однако, также, как и впоследствии советские командиры производства, были вынуждены отказаться от системы Тэйлора, в ней была слишком наглядна ее цель, "выжимание пота", интенсификация эксплуатации работника. Хронометраж на рабочем месте перестал применяться, сегодня приспособление работника к машине проводится в процессе психологического тренажа.
В 90-е годы фирма Western Electric заказала исследование психологических, индивидуальных факторов влияющих на производительность труда известному социологу Элтону Майо, которым были разработаны рекомендации, позволяющие создать эмоциональный комфорт для работников. Майо, подводя итог своей работе, отметил: "Мнение, что условия труда улучшились, ошибочно, изменились лишь внешние формы. Контроль стал менее заметным и поэтому более эффективен."
В результате использования достижений психологической науки США достигли самого высокого уровня производительности труда, которая сегодня выше чем в остальных индустриальных странах на 15%,. Интенсивность труда увеличилась на 40%.
Хотя самой трудолюбивой нацией считаются немцы, но они работают всего 1500 часов в году, а американцы 2000. Количество отпускных дней в году у американцев 10, у европейцев от 30 до 40. Сокращается и количество праздников. Да и сами праздники стали настолько скучны из-за формализации человеческих связей вне работы, что многие предпочитают работать в праздники чтобы чем-то занять себя, иначе им предстоит провести свободные часы перед телевизором, переходя с одного канала на другой.
Пуританская этика прошлого вынуждала находиться в непрерывном процессе служения богу, в труде. Сегодня каждый также служит своему Делу, правда, он не апеллирует к закону божию, он говорит себе: "I should keep myself busy", я должен быть все время занят. Сегодня он не боится наказания небес, он боится потери экономического и социального статуса.
Чем богаче становится общество в целом, тем больше энергии и времени необходимо для приобретения аксессуаров социального престижа - дом, машина, счет в банке. Чтобы соответствовать повышающемуся с каждым годом стандарту жизни и приобретать все необходимое для демонстрации экономического успеха, нужно работать уже не 40, а 70, 80 или 100 часов в неделю, и сократить до абсолютного минимума часы отведенные для самой жизни.
Необходимо безостановочно двигаться вверх, необходимо подниматься с одного экономического уровня на другой, остановка означает поражение. Нельзя быть привязанным к какому-то одному месту, нужно двигаться вперед, иначе богатство, всегда лежащее где-то впереди, останется недосягаемым. Но для чего нужно богатство? Для того, чтобы создавать все большие богатства. Цель - сама деятельность в создании богатств, в конечном счете, само движение к нему и есть цель.
"Работа для американцев главная радость жизни, в работу они превращают и отдых... Если они путешествуют, то делают пять, шесть сотен миль в день, останавливаясь только, чтобы сделать фотографии, и узнают о том, где они побывали, только когда дома рассматривают фотографии. Если они занимаются спортом, то вкладывают такую энергию, которая может убить лошадь" Английский социолог Горер.
Cпорт также воспринимается как форма труда, в нем, как и в работе, ставятся определенные задачи, которые должны быть выполнены в обозначенные сроки, и разрабатывается наиболее эффективная методика. Подсчитывается за какое время прошел, проехал, проплыл определенное количество миль, какое место занял, и готовится к тому, чтобы в следующий раз пройти, проплыть, проехать быстрее, за меньшее время. Особое место занимает марафон, который проводится на всех уровнях, в графствах, городах, штатах и интернациональный марафон в Нью-Йорке.
Движение - главная ценность национальной культуры, тот не американец, кто не стремится двигаться вперед, к новым победам. В повседневном американском словаре мало пассивных форм, в нем пассивные формы превращены в активные. Принято говорить не "Я не болею", а "Я борюсь со своей болезнью", "I fight my illness", не "Я загораю", а "Я работаю над красивым загаром, "I work on my sun tone", не общаюсь, а делаю контакты, "Make contacts". Даже проституция утратила свои пассивные формы.
Когда-то проститутки считались пассивными "жертвами общества" и, действительно, они и были пассивными жертвами обстоятельств своей жизни. Сегодня проститутка - это business woman, она, одновременно и товар и индивидуальный предприниматель, она работает, действует. Сам термин "проститутка" сменился на другой, "sex worker", т.е. работник секса, человек действия. Любая деятельность получает общественное признание, если она приносит высокие доходы, а работница секса, получающая от 300 до 1000 долларов за час труда, не может не вызывать уважения. Но, если даже труд, работа не приносит никаких ощутимых результатов, он обязателен для каждого, вне зависимости от принадлежности к определенному классу. Антрополог Эдвард Холл: "Я знаком с дамой, главой одного из крупнейших книжных издательств. Она наследница огромного капитала, оставленного ей родителями. Тем не менее, она работает и работает тяжело. Она озабочена своим делом не только в рабочие часы, оно заполняет все ее время. Ее доходы выглядят жалкими крохами в сравнении с тем, что она уже имеет. Но другой жизни, жизни вне дела, вне действия, вне работы для нее просто не существует."
Долорес МакКена, работавшая главным редактором трех крупнейших в стране книгоиздательств: "Вы следуете общепринятым меркам жизни - больше рабочих часов, больше денег. Затем обнаруживаете, что из вашей жизни исчезли друзья, семья, независимость, и сама работа все больше напоминает конвейерную линию. Вы пытаетесь начать иную жизнь, но, оставив работу, вы теряете не только престиж, ощущение власти, свободу в финансах, вы теряете свою личность, потому что она определяется окружающими и вами самими через вашу должность и ваши заработки. Оставив работу, вы теряете себя. Для того, чтобы решиться на такой шаг, надо обладать железной волей и это почти героический акт Окружающие воспринимают ваше решение как вызов обществу, как предательство основных общественных ценностей. Вы ставите под сомнение идеалы и мечты миллионов - престиж, власть, деньги."
Наследники крупных капиталов, которые когда-то имели статус плейбоев, вели праздную жизнь проматывая состояния отцов, в последние двадцать лет сменили приоритеты. Высокий общественный статус сегодня имеет не столько владелец богатств, сколько тот, кто их создает. Многие дети богатых родителей открывают собственные бизнесы и также, как и все, работают по 12-14 часов в день. Многие победители лотерей, получив десятки миллионов, продолжают работать.
Все социальные классы, с низу до верху, превратились в работников. "Категория работника не отменяется, а распространяется на всех людей", писал Карл Маркс в 19-ом веке о будущем статусе труда при капитализме.
С начала 70-х годов все население Америки, независимо от принадлежности к социальному классу, стало носить джинсы. Традиционно джинсы носили ковбои, фермеры и шахтеры, джинсы были знаком принадлежности к рабочему классу, пролетариату и отсутствия привилегий. В 70-е джинсы превратились в повседневную форму одежды для всех классов, олицетворяя единое для всех содержание жизни - труд и гражданское бессилие, когда-то характерное только для пролетариата. В определенном смысле Америка стала бесклассовым обществом, она создала один класс, класс работников.
В Советской России все классы также должны были превратиться в один класс, рабочий. Все виды деятельности стали пониматься как работа. Существовали работники науки и работники театра, работники кинематографа и работники эстрады, музыкальные работники и мастера слова. Сталин, в своих обращениях к советскому народу, начинал свои речи словами "Работники и работницы...".
"Только те, кто работает и полезен для общества, должен жить, остальных следует уничтожить", - писал один из французских просветителей, Сен-Симон.
В 20-м веке идея Сен-Симона была реализована тоталитарными режимами, фашистской Германией и Советским Союзом. Экономическая демократия использовала экономические стимулы, личную заинтересованность в труде, создало атмосферу, в которой даже физически недееспособные стремятся быть вовлечены в трудовой процесс.
"Ты - это то, что ты заработал, и если ты ничего не заработал, то ты ничего не стоишь", "You are good for nothing". Никто не хочет быть в глазах общества и в собственных глазах парией, изгоем, извращенцем, социально пустым местом. Жизнь без работы в огромном рабочем муравейнике пуста и бессмысленна.
Движением, действием исчерпывается все человеческое существование, остановиться означает перестать существовать. Эта жажда движения слышна в балладах Элвиса Пресли, Боба Дилана и новеллах Керуака. Главный мотив народной, фольклорной музыки, "country music", дорога. Американец находится в постоянном движении, ремонт дома и машины, улучшение газона перед домом, поездки на машине, часто без какой-либо определенной цели, и многочасовой гипноз калейдоскопа образов на телевизионном экране - эрзац движения. Многие улицы американских пригородов являются хайвэями. Бесконечные прямые линии дорог создают ощущение бесконечности, они ведут к другим дорогам, к другим хайвэям, и это дороги в никуда.
Социолог Вилкинсон в своей работе, посвященной американскому национальному характеру, "The Pursuit of American Character", иронически отмечал: "Поражающую иностранцев динамику американской жизни можно определить формулой "We getting nowhere fast", мы очень быстро движемся в никуда. Алексис Токвиль называл это вечное, не останавливающееся движение "dread revolution", кружение на одном месте
Олдос Хаксли писал в 1921 году, когда труд только начал превращаться в единственное содержание жизни, не только в США, но и в Европе и России: "С раннего детства людям будут прививать мысль, что счастья вне работы не существует. Власть имущие убедят массы в том, что они счастливы, только когда работают, и, в то же время каждый из них свободен делать то, что он хочет. Самые жалкие из них будут чувствовать себя центром вселенной и, работая по многу часов в день, убежденные в своей значимости, они действительно будут счастливы, как человек никогда не был. Они пройдут через жизнь в убеждении, что это единственная, достойная человека форма жизни, и из этого счастливого дурмана иллюзии свободы не дано будет выйти никому."