Владимир Гольдшмидт
В гостях хорошо, но домой тянет
В лондонском аэропорту Хитроу переполох. Немолодой турист из израильской группы, возвращающейся в Израиль после посещения Франции и Великобритании, выпил лишнего и его отказались регистрировать для посадки в самолет. Это означает, что вся группа улетает, а он без знания языка, без средств, с просроченным билетом и в состоянии приличного опьянения остается в Англии. Он скандалит со служащими аэропорта, требует посадить его в самолет, мы, участники той же туристической группы, пытаемся ему помочь, вокруг собралась большая толпа любопытных.
Вообще, в течение всего нашего достаточно продолжительного турне, этот довольно моложавый, хотя уже совсем немолодой человек, интеллигентного вида, вел себя довольно странно, не как все: не участвовал почти ни в каких экскурсионных мероприятиях, не посещал музеи, дворцы, парки и др., больше увлекался футбольными матчами, особенно если участвовали украинские команды, питался в ресторанах, знакомился там с немолодыми дамами, говорящими по-русски, местными или туристками из западных стран, явно преследуя какую-то цель. Частенько бывал "под шафе" и при каждом удобном случае рассказывал о своей жизни до и после репатриации в Израиль.
До репатриации он был обычным киевским инженером, работал на ничем непримечательном заводе, имел жену и взрослого сына, любил посещать или смотреть по телевизору различные спортивные мероприятия и, в целом, был доволен жизнью, которая, протекала достаточно спокойно, хотя и понимал, что кто-то и здесь и где-то живет интересней, разнообразней и богаче, но не очень переживал по этому поводу и не особенно стремился к переменам.
Но обстоятельства оказались сильнее него. В один из дней, вернувшись как обычно, после работы домой, он застал страшную картину - в ванной комнате лежали два трупа, жены и единственного сына. Как выяснилось в процессе следствия, жена принимала ванну, и была убита электротоком, который каким-то образом "замкнул на ванну". Сын прийдя домой и увидев лежащую в ванне бездыханную мать, решил вытащить ее, и также был убит разрядом тока. Увидев такую страшную и совершенно не ожидаемую картину, наш герой впал в глубокое помешательство. Оно не привело его в "психушку", но абсолютно выбило из нормальной жизненной колеи. Работать не мог, лишился сна, ночами сидел в ванне, часто забывая наполнить ее водой, днем не находил себе места в своей квартире, не мог долго оставаться в состоянии покоя, начал выпивать, растерял друзей и знакомых. И когда начался массовый исход евреев, трудно объяснимый с позиций нормальной логики (действительно, они бросили все и вся и "очертя голову" ринулись в дальние края, в неизведанную жизнь), возможно спровоцированный бытовым да и государственным антисемитизмом в СССР (особенно, на Украине), он будучи абсолютно одиноким и совершенно ко всему равнодушным, потянулся вслед за соплеменниками.
"Куда" ехать, ему было глубоко безразлично, лишь бы уехать из мест, где все ему напоминало о постигшем его страшном горе и невосполнимой утрате. Так он оказался в Израиле с одним единственным чемоданом в руках, в котором даже не помнил, что находилось. Не имея в Израиле ни родственников, ни знакомых, не зная куда ему деваться, он приехал в Тель-Авив, бродя по городу случайно попал на тель-авивский пляж, где и решил заночевать. Наутро, он проснулся обворованный, правда чемодан ему оставили даже не вскрыв и, вскоре был арестован полицией, как "беспаспортный", не сумевший объяснить, как он здесь очутился без документов и денег. Да и как он мог обьяснить, если на иврите не знал ни единого слова. Его поместили в КПЗ, в общую камеру с уголовниками - евреями, арабами. Эта публика сразу раскусила с кем имеет дело и всласть над ним поиздевалась, причем и те и другие. Вскоре, разобравшись, что он не преступник, а "хорошо встреченный на исторической родине" обворованный новый репатриант (как в России, "воруют-с"), его из заключения выпустили и посоветовали обратиться в синагогу за помощью по восстановлению документов, поиску жилья и, вообще, какого-то устройства в новой стране и в новой незнакомой жизни.
В синагоге он познакомился с достаточно пожилой религиозной израильтянкой, знающей идиш, которым и он немного владел. Она взялась ему помочь, в результате чего, он оказался в ее доме, в непонятной роли, то-ли приживалки, то-ли гражданского мужа. Причем, несмотря на, мягко говоря, довольно преклонный возраст, эта престарелая дама (как шутил мой знакомый о таких дамах, у нее наступил климакс, когда Петр 1 еще был ефрейтором) имела весьма большие сексуальные претензии, и приличные познания в этой области, вспоминала, что в свое время наряду с изучением Торы, интересовалась и Камасутрой. Наш герой, будучи уже не совсем молодым, с трудом выдерживал ее натиск, хотя постигшее его горе, затормозив и зафиксировав на каком-то уровне умственное состояние, повидимому, в качестве компенсации, увеличило его сексуальные возможности. Никакого восторга такая роль в ее доме у него не вызывала, но положение его было безвыходным, он пытался притерпеться и действительно терпел. Квартира его немолодой подруги находилась в Тель-Авиве, недалеко от моря. По утрам он выходил побродить по набережной, предварительно заходил в паб, выпивал рюмочку коньяка или бокал пива, перебрасывался несколькими словами, с появившимися у него знакомыми, в основном, в среде русскоязычных тельавивских бомжей, среди которых, кстати, попадались весьма колоритные личности, кормящихся отходами у прибрежных харчевен (они себя называли: "погубленная алия").
В общем, он как-то жил. И казалось, все бы-было ничего (если-б не было так плохо), но ситуация резко осложнилась, когда с молчаливого согласия хозяйки, аналогичные агрессивно-сексуальные претензии к нему начала предъявлять ее младшая сестра, тоже очень немолодая религиозная дама, недавно похоронившая своего старичка-мужа, который, как она говорила, последний раз занимался с ней любовью, то-ли в начале этого, то-ли в конце прошлого века, точнее она не помнила. Почему-то это событие у нее ассоциировалось со словом "миллениум". Его же это слово в последнее время бросало в дрожь.
В этой связи, он вспоминал довольно бородатый анекдот. "Вы слышали как гудит Абрам ? Нет !? Тогда, послушайте. Абраша, когда вы в последний раз спали со своей женой? У-у-у-у-у !!".
Он начал подумывать об избавлении от этих не по возрасту сексуально озабоченных сестричек и способах ретироваться из их гнезда. Вспомнив о своем чемодане, который так и не открывался им с самого приезда в Израиль, он обнаружил его под своей кроватью и открыл. В чемодане, в основном, и неожиданно для него самого, оказались вещи погибших жены и сына, которые он видимо инстинктивно туда положил. Эти полусгнившие поношенные вещи всколыхнули его память, он вспомнил о своем горе, о своей счастливой семейной жизни там, о своем бывшем статусе уважаемого инженера и во что он превратился здесь, что еще больше подстегнуло его к бегству. Первое, что пришло ему в голову, это поехать в заграничную туристическую поездку, что возможно даст какой-то шанс изменить сложившееся положение. Сестры что-то заподозрив, усиленно отговаривали его от поездки, но он проявил неожиданную для него в последнее время, твердость и таким образом оказался в нашей туристической группе.
Буквально за день-два до возвращения в Израиль, одна русскоязычная туристка из Америки, с которой он познакомился в гостиничном ресторане, одинокая и судя по ее поведению материально довольно обеспеченная, после того, как он провел с ней время в ее номере, пригласила его переехать к ней, для совместного проживания в США. Он уже было согласился, по этому поводу хорошо выпил, и в этом состоянии подпития, неожиданно для нее и, особенно, для самого себя, посколько они уже строили как бы совместные семейные планы, отказался от ее предложения. Что послужило поводом для отказа, он и сам объяснить не мог. То ли его испугало повторение ситуации, сложившейся с ним в Израиле, хотя эта американка была значительно моложе и несравненно привлекательней его израильских подруг, то ли он уже привык к своей израильской действительности.
Руководитель группы от нашего имени обратился к администрации аэропорта Хитроу с просьбой разрешить ему вылететь вместе с нами, мы его брали как когда-то говорили "на поруки". Нам поначалу отказали, заверив, что как только он протрезвеет, его отправят в Израиль другим рейсом. Все же, после длительных уговоров, его пропустили в наш самолет и мы благополучно вернулись домой. Прошло немало времени. Как-то, я прогуливался по тельавивской набережной и неожиданно встретил нашего героя. Он по-прежнему жил недалеко от моря, но теперь уже с младшей сестрой (еще активней любящей слово "миллениум") своей прежней подруги, недавно умершей естественной смертью от старости, по утрам как и раньше выпивал свою порцию коньяка или бокал пива, перебрасывался несколькими словами с местными бомжами, похоже полностью смирился со своей судьбой, во всяком случае открыто не жаловался. Был он при этом каким-то потухшим, сломленным, как и многие бедствующие пожилые русскоязычные репатрианты, тем не менее, оставить Израиль не смог.
Вспоминая наше совместное путешествие, он как бы в шутку, сказал примерно следующее: - "Если-бы в момент возвращения из туристической поездки я был трезвым, то остался бы в Англии и затем уехал в Америку со своей новой знакомой. Впрочем, наверное, у меня на уме, да и в душе было что-то совсем другое, ибо, как известно, что у трезвого на уме, в пьяном виде реализуется в действиях, и поэтому, как будто бессознательно, но все же очень настойчиво, я рвался обратно в Израиль. В не очень хорошо принявшую меня, не столько родину-мать, сколько родину-мачеху, но все же родину, хотя и историческую. Да и о чем уже теперь жалеть, а вот пить нужно меньше"-. Действительно, многие глупости на земле делаются именно в пьяном виде и с "серьезным выражением лица".
В общем, на этом можно бы и закончить сей небольшой довольно грустный рассказ. Но посколько в нем было написано, что наш герой "будучи абсолютно одиноким ....... потянулся вслед за соплеменниками" на родину-мать, а она его приняла, как родина-мачеха, то интересно узнать, а как же она приняла его соплеменников, возможно ему просто не повезло.
Немалую роль в репатриации в Израиль отводилась в 90-ые годы Еврейскому агенству - Сохнут и Нативу (впрочем, как и сейчас). Однажды нам сообщили, что в городской Еврейский культурный центр приедет представитель Сохнута и ответит на интересующие нас вопросы, которых было немало. Внешний вид этого сотрудника Сохнута, представителя Израиля, нас поразил, расхотелось не только задавать вопросы, но и ехать, хотя местные суетливо-активные агитаторы говорили: "ехать надо", а на вопрос: -почему ?- , напористо отвечали - надо ехать !- (без дополнительных объяснений).
В то время, как все присутствующие на встрече были одеты весьма прилично, даже как-то празднично, все-таки предстояла встреча с человеком "оттуда", из нашей "прошло-будущей" родины, он был одет в застиранную полинявшую бывшего синего цвета рубашку "навыпуск" и неопределенного цвета полотнянные штаны, повидимому, никогда не знавшие ни стирки, ни утюга. Ну, и естественно сандалии на не очень чистых босых ногах. И в таком неряшливом виде, этот "представитель" приехал нас агитировать ехать в Израиль, что в определенном смысле характеризовало пославшую его организацию
и страну. (Впрочем, а что удивляться, и сейчас на заседаниях Кнессета часто можно видеть его членов, очень похожих на нашего гостя, что при сравнении с внешним видом парламентариев практически всех стран, говорит не в нашу пользу. Попытка изменить такую ситуацию, чтобы хотя бы внешне, выглядеть поприличней, встретила серьезное сопротивление, как со стороны "передовых" членов Кнессета, так и некоторых общественных организаций).
Его речь, с "тяжелым" акцентом, была также бедна, невнятна, невразумительна и неубедительна, с бесконечными э-э-э-э и м-м-м-м, как и его внешний вид. Если вспомнить поговорку "Встречают по одежке, а провожают по уму", то ни того, ни другого здесь не обнаруживалось. Конечно, не такие "эасланцы" Сохнута, были катализаторами репатриации, в данном случае результат мог быть прямо противоположным (возможно, они использовали и др. более действенные средства), просто это был массовый психоз, пьянящее ощущение свободы и кажущейся вседозволенности, которая охватила граждан Союза, до этого времени, закрытого "железным занавесом".
А вот куда ехать, практически не задумывались и, как позднее оказалось, напрасно.
Агитаторы Сохнута не говорили всей правды и даже полуправды. Правда же заключалась в том, и с этим сразу же по приезде столкнулись новые граждане, что работы по специальности нет, и скорее всего, не будет; что нет и не предвидится социального жилья, посколько государственной программе такого строительства активно противятся все правительства Израиля; что репатрианты попадают в руки жуликоватых шкуродеров квартиросдатчиков и полулегальгых контор по найму рабочей силы; что страна окружена (да, и внутри тоже) враждебными террористическими бандами, число которых со временем неудержимо растет, и это не в последнюю очередь обусловлено непоследовательной политикой Израиля; что страной фактически управляет довольно агрессивное ортодоксальное религиозное меньшинство и их влияние ограничивает обычные жизненные функции большинства граждан (общественный транспорт и культурно-массовые мероприятия по субботам, продукты питания и цены на них, браки, разводы, похороны и многое, многое другое); что израильское общество этнически крайне неоднородно, многорасово и разноцветно, "многонационально" даже в среде евреев, и все общины борются друг с другом за "место у кормушки"; что израильские истеблишмент и общество в целом, приветствуют алию, только потому, что она увеличивает их доходы, но терпеть не могут олим, особенно, русскоязычных и, что понятие "сионизм" это только словесное прикрытие; что из мира искусства, пусть и не очень свободного, но "высокого", олимы переместятся в "провинциально - клубный" уровень середины прошлого века; что здесь тоже есть своя мафия, есть антисемитизм, а сейчас и неофашизм и т.д. и т.п. (и это далеко не все).
Что касается израильского неофашизма, то обвиняемые в этом действительно мерзком деянии, подростки, вряд ли понимающие суть дела, "естественно" имеющие "русскоязычную национальность" (кого же еще, в очередной раз, могли очернить ивритские СМИ, как не русскоязычную общину), то это продукт местных реалий, негативного отношения к ним системы, школы, общества. Сюда они приехали детьми, а может быть даже и родились здесь, так что это результат "здешнего" воспитания, подогретого многочисленными погромными сайтами Интернета. Мифически хорошее школьное образование в Израиле, кстати, ради которого многие сюда репатриировались, оказалось ниже всякой критики. Чуть ли не каждый год, особенно с приходом нового министра образования, "левого" или "правого", сразу же что-то меняется, разрушается по принципу: "Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем, мы наш, мы новый мир построим,....", но к сожалению, ничего существенно нового не "строится", система образования рушится , т.е. фактически, дети, наше будущее, продолжают страдать и позориться на международных конкурсах.
(Примером такого подхода, правда не в школе, может служить закладка нового парка в одном из южных городов Израиля. Строительство началось с тотального уничтожения всех многолетних роскошных деревьев на этой территории, вместо того, чтобы органично вписать их в будущий зеленый парк и, соответственно, меньше высаживать молодых саженцев, которые когда еще вырастут).
Вместо того, чтобы "изобретать велосипед", нужно использовать хорошо зарекомендовавшие себя зарубежные образовательные методики, органично приспособив их к нашим условиям.
Не говорили агитаторы Сохнута и о пресловутом плавильном котле, в котором местные "интеллектуалы" пытаются переплавить евреев "всех национальностей" и выдать на гора правоверного еврея с левантийской ментальностью и культурой , забывая, что "в одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань". Я об этом уже не раз писал, пытаясь с целью анализа структуры общества привлечь даже методы распознавания образов и искусственного интеллекта, которые по данной проблеме, т.е. создания "единого народа", дают весьма пессимистические прогнозы.
Правда, есть случаи, когда действительно нужен как-бы плавильный котел. Так, если создается семья, где одна сторона например, "марокканская" или "йеменская", а вторая сторона "русская", то поневоле они "сплавляются". У детей в таких семьях даже язык сплавленно-смешанный; так, в одной знакомой семье, при виде большого числа старушек: - "коль ках hарбэ бабушкот"- (как много бабушек) или -"ат роца бэджопа-?", - "ло, ани ло роца бэджопа"- (ты хочешь получить по попе, нет не хочу).
С неожиданной проблемой (если бы только с этой одной, но о других я уже писал раньше) в Израиле столкнулись ученые. В Союзе после окончания ВУЗа (высшего учебного заведения) были введены следующие научные градации. Ученые степени: кандидат наук, доктор наук, для получения которых нужно было написать диссертацию или, в некоторых случаях, монографию, и защитить их, а затем получить утверждение ВАК (Высшая аттестационная комиссия). Ученые звания: доцент или СНС (старший научный сотрудник) и профессор, для получения которых нужно было, при наличии соответствующих ученых степеней, иметь учеников (желательно свою школу) или преподавать в ВУЗе и тоже получить утвеждение ВАК. Еще были, так называемые "яловые" профессора (шутливое понятие), т.е.не доктор, а кандидат наук, получивший звание профессора. Наивысшие научные категории - это член-корреспондент и академик АН, но это уже другая история.
В Израиле же принята научная градация по западному образцу, по которой "наш" кандидат наук считается здесь доктором (PhD), профессор - профессором (с некоторой "натяжкой"), а если профессор еще и доктор наук (DSc), то по американской градации он "полный профессор" (full professor). Как же быть "нашему" не кандидату, а доктору наук, он получается здесь "дважды доктор" (как были в шутку дважды евреи Советского Союза), хотя это ему ничего не дает.
Ну, и наконец, последнее. Евреи, сформировавшиеся как народ более трех, а то и четырех, тысяч лет назад, несмотря на существующий в мире патологический антисемитизм и, мягко говоря, всеобщую нелюбовь, все же всеми воспринимается, как народ великий, мудрый древнейший, переживший несмотря на долгие годы рассеяния, многие древние этносы. Но наверняка, народ и тысячи лет назад и сейчас был такой же безликой массой, а его величие и мудрость исторически связывается (и остается в памяти веков) только с отдельными выдающимися личностями, "мудрецами". Интересно, какое впечатление о себе оставит нынешнее поколение евреев, и особенно, израильтян, как о нем будут вспоминать наши потомки и кто останется в памяти в качестве его мудрецов. Не исключено, что спустя тысячелетия, современных евреев-израильтян тоже будут называть великими и мудрыми, если только время сумеет стереть все совершаемые ими нелепости и глупости, особенно на ниве "мирного процесса", и древняя патина "завуалирует" поразительную несостоятельность и алогичность их действий по многим проблемам.
Итак, если сравнить положение героя нашего рассказа с положением его соплеменников, как молодых, так и не очень, то оно мало чем отличается, с той только разницей, что соплеменников "имеют" не престарелые дамы, как нашего героя, а вполне зрелые мужи, систематически и целенаправленно снижающие немалый потенциал руссскоязычной алии и, буквально, погубившие достоинство и статус целого поколения новых репатриантов. И хотя они не знают слова известной советской песни: "Молодым везде у нас дорога, старикам везде у нас почет", они должны были это чувствовать интуитивно.
Ну, а как же понимать заголовок?
Пусть каждый поймет его в меру своего интеллекта и желания.