Горбовец Сергей Владимирович: другие произведения.

Тропический рейс

Сервер "Заграница": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Помощь]
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Горбовец Сергей Владимирович (gorbovets@gmx.de)
  • Обновлено: 11/02/2014. 93k. Статистика.
  • Повесть: Германия
  • Иллюстрации: 1 штук.
  • Скачать FB2
    •  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    - Да какой привкус, дурбень ты беззубый! Как может иметь каждый кусочек свиного мяса свой хребет?! - завизжал Рефик, показывая на кости. - А где рёбра? Ты же нас накормил жареной змеёй! - Теперь я понял, - задумчиво сказал Дракон, - почему оно так дорого стоило и почему его собаки жрать не захотели.

    •    Из цикла рассказов "Море, море".
       Тропический рейс.
      
       После выгрузки и сдачи груза в порту Дакар, транспортный рефрижератор "Циклон" следовал на промысел, расположенный в юго-восточных широтах Атлантического океана, за новой партией груза мороженой рыбы и рыбной муки. Там, в прибрежных шельфах, богатых на промысловую рыбу, постоянно работали траулеры объединения "Атлантика", сменяя экипажи каждые полгода.
      
       Солнце уже взошло. Его яркие, тёплые лучи пробивали густую пелену утреннего тумана, деликатно напоминая о приближении судна к экватору, этой знойной полосе земного шара. Там оно набросится на судно тридцатипяти градусной жарой, превращая палубу в горячую сковородку. Послушно подчиняясь работе винта и руля, "Циклон" плавно, с уважением кланялся океану, ритмично, как на гигантских руках поднимался и погружался в его покатые валы. Он рассекал их своим мощным бульбом, затем дробил волну скулами форштевня на мелкие брызги, оставляя за кормой длинный, пенистый след. Со стороны он напоминал большого и шаловливого утёнка, который, наконец-то, добрался до воды и с восторгом наслаждается свободой большого плавания. "Циклон" играл с волнами в свою, только для него понятную игру. Океан благосклонно относился к его шалостям. Он понимал его радость общения с Ним, с его Персоной. А может, он только поддразнивал "Циклон", готовил его, проверяя на прочность в предстоящей серьёзной схватке со штормами, которые он мог под настроение преподнести в любое время? Кто его знает? Своими планами он ни с кем не делится.
      
       Стаи летающих рыбок выпрыгивали из воды, хвастливо демонстрируя морякам свою изящность и ловкость. На взлёте они расправляли свои плавники-крылья и, как серебряные планеры, неслись над поверхностью океана, своим трассирующим полётом повторяя изгибы волн. Некоторые так увлекались, что даже залетали на палубу и становились добычей Корсара.
      
       Этот беспородный пёс, ещё щенком был подобран сердобольными моряками в каком-то порту и уже много лет жил на "Циклоне", чудом не попадаясь на глаза строгих портовых комиссий. Иногда, в каком-нибудь порту его выпускали на берег, для общения со своими собратьями. Корсар безошибочно определял своим собачим чутьём время отхода судна в море, и всегда своевременно возвращался на пароход "из увольнения". Правда, после таких встреч, шерсть на нём висела клочьями, сквозь которые просматривались кровоточащие раны. Судовой врач добросовестно обрабатывал их, смазывая йодом и мазью.
      
       Корсар терпеливо выдерживал эти неприятные процедуры, лёжа на своём любимом месте у судового плотника под верстаком. Зализывая боевые отметины, он жалобно скулил, печально глядя на берег. Видно собачье сердце тосковало, как и у каждого моряка, за своей, оставленной в кругу соперников, подругой. А может быть, у него проявлялись родительские чувства к своему будущему выводку? Но спустя некоторое время, когда раны уже были зализаны, боль прошла, он покидал своё укромное место. До следующего увольнения. По своей собачьей наивности, он верил в то, что другого мира, кроме "Циклона", не существует. И этот мир его вполне устраивал.
      
       Корсар хорошо знал повадки летающих рыб и особенно их аппетитный вкус. Он постоянно обходил свои владения и собирал урожай, которым так щедро в тропиках каждое утро награждал его океан. С восторженным лаем он носился по палубе, отыскивая залетевших трепещущихся, отливающихся серебром рыбок и, по-хозяйски, про запас, прятал их в своих укромных местечках. Позже, он выберет одну из них, на его собачий взгляд самую подходящую, и начнёт с довольным урчанием насыщаться вкусной и жирной рыбиной. В принципе, голодать ему не приходилось. С камбуза постоянно перепадало от кока что-нибудь вкусное, да и моряки частенько подкармливали своего любимца всевозможными лакомствами. Но, по-видимому, долг есть долг. Собачий инстинкт вынуждал его очищать палубу от незваных гостей, которые так нагло, на его взгляд, вторгались на помеченную им территорию.
      
       Единственным его конкурентом был боцман, в судовом миру - Дракон. Тот тоже был не прочь собрать урожай. Он засаливал рыбки, щедро перемешивая их специями. После этого, уже просоленную рыбу, он вывешивал на ветерок вялиться. Наслаждаясь вяленой рыбкой и, облизывая пальцы от стекающего янтарного жира, Дракон утверждал, что ничего вкуснее в своей жизни не ел потому, что не бывает.
      
       * * *
      
       Радист, Андрюша Никитин, в судовом миру, Маркони, нагрузив на голову наушники, тупо смотрел в строчку кроссворда, пытаясь вспомнить одну из тригонометрических функций. Мысль уже крутилась на последнем витке готовая войти в голову, как вдруг ожил приёмник. "Приплыли, - недовольно подумал он и автоматически посмотрел на часы. - Кажется, проснулась жажда деятельности у начальства. Теперь завалят радиограммами".
      
       Пробежав глазами по тексту, он поднял телефонную трубку внутренней связи с капитаном:
      
       - Доброе утро, Николай Фомич! Здесь Маркони.
      
       В ответ что-то захрипело и зарычало, похожее на плохой контакт мембраны в трубке. Но Маркони решил проявить настойчивость и выжать из капитана азы хорошего тона:
      
       - Доброе утро Николай Фомич, - как можно галантней повторил он, заранее зная, что эта выжимка может ему дорого обойтись.
      
       - Утро не бывает добрым, особенно, когда его покой нарушает радист - рявкнула трубка голосом кэпа, - давай не тяни, что там у тебя?
      
       - Срочная радиограмма из пароходства.
      
       - Ну, вот так я и знал. А ты говоришь доброе. А что так рано? Они же там должны ещё спать.
      
       - Как раз наоборот, Николай Фомич. Это мы должны ещё спать. А они уже гуляют. Здесь два часа разницы поясного времени.
      
       - А, ну да. Совсем вылетело из головы. Сейчас буду.
      
       Ровно через пять минут в дверном проёме показался живот капитана, а затем и он сам, заполнив собою половину радиорубки.
      
       - Давай, - протянул он лапу.
      
       - Пожалуйста, - с требовательной интонацией подсказал Маркони.
       Капитан подозрительно взглянул на него, пытаясь как-то понять чересчур любезный тон радиста, но у того лицо было непроницаемо, как у партизана перед казнью.
      
       - Слушай, радюга, что это ты сегодня с утра такой... - и, не зная, как бы так понятливей выразиться, кэп повертел вытянутыми вверх пальцами, вроде крутил в них теннисный мячик, - какой-то ты уж больно вежливый? С чего бы это? Может быть, ты влюбился? А в кого? В Валюшу-официантку? Так она, вроде бы, при деле. Там уже давно старпом половину валюты спускает на духи, да и у неё на него большие надежды.
      
       При упоминании Валюши, Маркони сделался красным, как буряк. Валюша - это была его тайная страсть, о которой, как ему казалось, никто не догадывался.
      
       - До прачки ты не достанешь. Она старше тебя, почти, в два раза. Да и боцман ни на шаг её от себя не отпускает.
      
       Маркони презрительно фыркнул:
      
       - Вежливость - это моя врождённая черта характера, - невозмутимо ответил тот.
      
       - Но ведь Никитин Андрей Степанович, это же ты? - утвердительно спросил кэп, устремив взгляд на радиста, и для убедительности направил на него палец.
      
       - Я, собственной персоной, кто же ещё - подтвердил радист, слегка приподнявшись.
      
       - Слава Богу, а то я уже подумал, что в судовую роль вкралась ошибка и под твоим именем скрывается кто-то другой.
      
       Взгляд капитана скользнул по столу и остановился на заглавии брошюры, лежащей на нём:
      
       - Ага, теперь понятно, - проскрипел он несмазанными железками. - "Эстетика поведения в обществе". Где ты только такие книги находишь?
      
       - Звание моряка торгового флота ко многому обязывает.
      
       - Ну да, ну да. Особенно с такой отвёрткой, как у тебя на пальце, - кивнул кэп на его ноготь. - По-моему, на экипаж действуют тропические лучи. Электромеханик омолаживается живой и мёртвой водой, рефрижераторный механик, сидя на корточках на палубе, постигает совершенство медитации, пытаясь взлететь на мостик без трапа. То, что матросы рубят доски рёбрами ладоней, а мотористы качают бицепсы - тут, я понимаю, есть ещё какая-то польза - выиграть друг у друга в вечном споре первенство по перетягиванию каната. А ты решил, что в прошлом рейсе теорию музыки уже усвоил*, а в этом - самый раз заняться самообразованием для приобретения повадок салонного льва?
      
       Радист молча, сосредоточенно выкручивал маленький винтик длинным ногтём на мизинце. Этот ноготь - его гордость, который, когда-то в отпуске, будучи в гостях, чуть было по горячке не срезал.
      
       - Ну, ладно, не дуйся. Давай радиограмму. А для начала длинного пути самоусовершенствования, господин собственная персона, срежь на мизинце свою
       отвёртку с остатками под ней неполезных носовых и ушных ископаемых.
       *См. рассказ "Первая радиограмма".
       Такие диалоги с оттенком воспитательного юмора между радистом и кэпом происходили довольно часто. Кэп давно знал эту семью. Ещё когда-то, когда он плавал третим помощником капитана, их судно нарвалось на серьёзный шторм в Атлантике. Сильной волной сорвало принайтованную бочку с карбидом и она начала "гулять" по палубе. Боцман кинулся её ловить и вспопыхах выпустил страховочный трос. Его тут же подхватила волна и выбросила за борт. Этим боцманом и был отец Андрея. С тех пор кэп относился к Андрею, как к своему сыну.
       Капитан прочитал радиограмму, хмыкнул носом, сделал глубокий вдох - выдох и, выдавив себя из радиорубки, поднялся на мостик.
      
       * * *
      
       Третий помощник капитана сидел за штурманским столиком с чашечкой кофе и от скуки читал обрывки старой газеты. Время от времени он поднимался и выходил на крыло мостика, рассматривая в бинокль океанский простор. Обычно, в этом районе курсируют белокрылые красавицы яхты. Если хорошо присмотреться, то с помощью бинокля можно много чего интересного увидеть.
      
       Например, танцы на палубе или загорающих неглиже женщин в шезлонгах и, таким образом, хоть немного приобщиться к цивилизации, украсить однообразный морской быт. К его сожалению морской простор в это время был до обидного чист и не имел никакой зацепки для молодого жаждущего взора.
      
       Вахтенный матрос-рулевой Коля Веткин от скуки постоянно зыркал на часы, с нетерпением ожидая конца вахты. По его мнению, секундная стрелка двигалась со скоростью минутной и до конца вахты было, как до Индии верхом на черепахе.
      
       - Доброе утро, - прорычал кэп.
       - Доброе утро, Николай Фомич.
       - Где мы сейчас? - обратился он к штурману.
       - Гвинейский залив, - показал штурман кончиком остро заточенного карандаша точку на карте. - Скоро пересекаем экватор. Сегодня будет жарковато. Шарик уже с утра пригревает.
       - Думаю, что будет жарковато по другой причине, - добавил капитан, - получена радиограмма из пароходства. Предлагают изменить курс и направиться вот сюда, - капитан ткнул пальцем в карту, - просчитайте время прихода. Там нас будут ожидать. Пожалуйста. Учтите, информация - конденфициальная.
      
       Последнее слово, которое капитан выдавил из себя с заметным напряжением, и это очень насторожило штурмана и матроса. Они удивлённо переглянулись. Коля Веткин нервно забарабанил пальцами по штурвалу. Штурман решил, что эта подчёркнутая вежливость имеет прямую зависимость с важностью содержания радиограммы.
      
       - Слушаюсь, - удивлённо ответил он, приподнимаясь в кресле, и принялся за расчёт прокладки курса.
      
       Рулевой Веткин настроил свои уши-локаторы на капитанскую частоту, пытаясь уловить дополнительную информацию к уже услышанному. "Циклон", почувствовал свободу и вильнул с курса. Чашка с остатками кофе опрокинулась на газету.
      
       - Внимание на руле, - рявкнул капитан, - Веткин, что ты шныришь по всему океану, как акула за косяком?
       - Что-то в носу зачесалось, - ответил рулевой, выравнивая курс. - Ну, вот - пробормотал он себе под нос, - это другое дело. А то, "пожалуйста, конфицильно".
       - Я не слышу отзыв, - прервал штурман его бормотание.
       - Есть, внимание на руле!
       - Так держать!
       - Есть, так держать, - с перепуга, как на срочной службе, гаркнул Веткин и уткнулся в компас.
      
       "Циклон" снова ощутил его могучую руку и без баловства лёг на прежний курс. Таинственная информация, с которой кэп пришёл на мостик, не давала Веткину покоя. Содержание радиограммы он не знал. Но, даже то, что "Циклону" предстоит менять курс, тоже многое значит. Информация из него рвалась наружу. Ну, как же, такая новость!
      
       - Разрешите оставить вахту на пять минут, - обратился он к штурману.
       - Иди, только не застревай на больше, - примирительно ответил тот. - По пути зайди к Маркони, - добавил он, - у него как раз для твоего носа есть подходящий ноготь на мизинце, почешешь его.
      
       - Слушаюсь, - автоматически ответил Веткин.
      
       Кэп и штурман засмеялись:
      
       - Ну иди уже, иди. Там Будасов тебя давно караулит.
      
       Веткин кубарем скатился по трапу на корму и тут же встретил своего друга, судового плотника Будасова. Тот ежедневно каждое утро поджидал Веткина у трапа, чтобы первым узнать все новости. От нечего делать он упорно насаждал элементы дрессировки своему другу Корсару. Тот не понимал, что от него хотят, но сам процесс ему нравился и он воспринимал это, как весёлую игру.
      
       - Привет, Коляша! - оторвался плотник от собаки, - по-моему, ты сейчас лопнешь от информации, которая тебя переполняет. Поделись со мной и тебе сразу станет легче. Страви пар.
       - Привет, Будист. Да ничего особенного - с напускным равнодушием ответил Веткин, что ещё больше усилило подозрение плотника, - у тебя осталась валюта от предыдущего рейса?
       - Да так, кое-что - осторожно ответил тот, не зная, что последует за этим вопросом, вдруг тот попросит взаймы, - ты же знаешь, для чего я откладываю.
       - Так вот, с заходом в Кейптаун мы пролетаем, как "фанера над Парижем".
       - А что случилось?
       - Меняем курс, идём на встречу с кем-то.
      
       У Будасова от удивления даже губы вытянулись дудочкой:
      
       - Куда пойдём, с кем встречаемся, Коляша?
      
       - Не знаю. Штурман уже прокладывает курс. Ну, я пойду. Мне скоро надо сдавать вахту. Только ты смотри, не разнеси это по всему пароходу.
      
       - Ты что, Коляша, мог бы и не предупреждать. Могила!
      
       Плотник потерял всякий интерес к дрессировке Корсара и оторопело смотрел вслед убегающему Веткину, пытаясь извлечь из его слов что-то полезное для себя, но ничего не получалось. Весь предыдущий рейс он копил валюту для покупки своей давней мечты - двухкассетного магнитофона. И вот, теперь, если заход в Кейптаун отменяется, то его планы отодвигаются на неопределённое время. "Ну и дела, - почесал он затылок. - За последние десять лет я не помню, чтобы судно хоть раз прошло мимо Кейптауна без захода в порт". Бормоча что-то себе под нос, он направился в свою каптёрку на бак. Корсар недоумённо смотрел ему вслед, а потом побежал, виляя хвостом, на поиски другого партнёра, удивляясь непостоянности человеческих чувств.
      
       * * *
      
       Пароход, так любовно называют моряки любое судно, это металлическая коробка. На баке сказали шёпотом, а на корме уже услышали. Правда, пройдя через всё судно информация обрастает крыльями фантазии и превращается в газетную утку. Через час весь экипаж "из достоверного источника" уже знал, что "судно меняет курс и идёт спасать яхту, терпящую бедствие на экваторе Гвинейского залива. Её будут буксировать за ноздрю в ближайший порт, где есть док. Самый подходящий для этого порт, конечно же, Лас Пальмас, расположенный на Канарских островах".
      
       Некоторые утверждали, что яхта потеряла ход и её необходимо транспортировать на палубе. А какой моряк не знает, что за спасение положена оплата от страховой компании в размере десяти процентов от стоимости судна. "Без спасения - нет вознаграждения". Деньги немалые, а Лас Пальмас - самое подходящее место для отоваривания валюты. Стоимость товаров беспошлинная. После этого - рейс на промысел, загрузка и Новый год дома за праздничным столом. Затем интимная беседа в тени зелёного абажура и приятная безсонная ночь. Вот это удача!
      
       Вслед за первой уткой понеслась вторая, ещё более правдивая, чем первая. Из "очень достоверного источника" исходило, что ..."Циклон" сворачивает с курса и идёт на Канарские острова. Там забирает какой-то важный груз и пойдёт курсом на Севастополь. Всё это было подтверждено клятвой, что "...у Мастера в пароходстве имеется лапа, и что он сам, лично, видел своими глазами его заявление на отпуск с двадцать восьмого декабря". Все сразу принялись за расчёты. Рассчитали до одного дня - всё сходится! Новый год празднуем дома! После Нового года Мастер выходит из отпуска и снова в рейс. Настроение у всех было приподнятое, только плотник Будасов, главный "достоверный источник", был в расстроенных чувствах.
      
       * * *
       - Судовое время семь часов, - "пропел" в микрофон судовой трансляции свою ежедневную "молитву" третий штурман. - Команде подъём! Доброе утро, товарищи! Сегодня среда, десятое декабря".
      
       Напоминание даты в рейсе необходимо. При длительном пребывании в море, отсутствии выходных, а также однообразии и монотонности дней - "вахта, подвахта, ужин и сон" - люди зачастую теряют счёт дням и числам. И если штурман "пропел молитву", что сегодня на полдник солёная рыба с картошкой в мундире, подсолнечное масло и аппетитно нарезанный кружками лук, то всем уже ясно, что сегодня понедельник. А объявление: - "Сдать рабочее платье в стирку", - четверг. Таковы давние традиции флота.
      
       - Николай Фомич, - штурман остановил карандаш на точке. - В заданный район прибудем через шесть часов. В четырнадцать ноль-ноль.
       - Ну что ж, как раз вовремя, - ответил кэп.
      
       В рулевую рубку поднялся четвёртый штурман и следом за ним старший помощник капитана Игорь Ильич, в судовом миру - Чиф, элегантный как рояль, в белоснежной, идеально выглаженной рубашке, на плечиках которой чёрными птичками сидели погончики со знаками различия. Обязательное ношение формы в море на грузовых судах уставом не предусмотрено, но и не запрещалось. Это правило было обязательным только для экипажей пассажирских судов. Но уж очень любил форму Игорь Ильич, да и она его тоже. Он как в ней родился. Его ежедневным чистым рубашкам способствовала официантка, белокурая Валюша, о связи с которой, как ему казалось, никто не догадывался. Ещё, будучи курсантом Высшего мореходного училища, он, по причине своей характерной скандинавской внешности, играл в самодеятельных спектаклях роли иностранцев. С тех пор он поддерживал свой имидж с помощью шотландской бородки и неизменной короткой трубки в зубах, которая постоянно нуждалась в подпитке ароматным табачком. Ещё Чиф питал слабость к хорошему одеколону. Всё это требовало дополнительных затрат, которые даже для старпомовской валюты были ощутимы. Но ему, по причине своего холостого семейного положения, не перед кем было отчитываться за свой валютный бюджет. Это вызывало зависть у многих членов экипажа, которым часто приходилось делать заначку от жён в потайном пистончике брюк, пару рублей на непредвиденные расходы.
      
       - Доброе утро! - пахнул Чиф дымком ароматной "Амфоры". - Что на вахте нового?
       - Доброе утро, Игорь Ильич! - дружно ответила вахта.
      
       Капитан протянул бланк радиограммы Чифу. Тот внимательно прочитал.
      
       - Полагаю, Николай Фомич, для решения вопроса, необходимо созвать пятиминутку. Кого пригласить?
       - Я думаю, что лучше будет, если мы пригласим всех руководителей служб. Во всяком случае, будет меньше всевозможных домыслов. Веткин, - кивнул он головой в сторону рулевого, - на пять минут отпрашивался с руля, значит, утка уже полетела по пароходу.
      
       Веткин только хмыкнул от прозорливости Мастера и молча впился глазами в компас, демонстрируя предельную внимательность на руле. Он забыл, что капитан сам когда-то начинал службу матросом и тоже тогда страдал любопытством не меньше, чем он.
      
       - А первого помощника?
       - Конечно, но я думаю, он и сам появится.
      
       Чиф присел за столик и набросал на листе бумаги фамилии, затем протянул его штурману:
      
       - Пожалуйста, сообщите всем указанным в списке распоряжение капитана.
       - Слушаюсь, - скривился тот от неожиданно подвалившей работы к концу вахты.
      
       Минут через десять дверь мостика пропустила через себя первого помощника капитана, так называемого комиссара, но в моряцкой среде его именовали - Помпа.
      
       - Николай Фомич, что за пятиминутка? Почему не согласовано со мной?
      
       Мастер удивлённо поднял брови и уже набрал полную грудь воздуха для достойного ответа, но, увидев хитрую, выжидающую рожу Веткина, настроенную на будущий монолог, начал сочинять в уме более сдержанный ответ, соответствующий субординации. Как назло, ничего деликатного не шло в голову. Выручил его неожиданно сам Помпа:
      
       - Извините, может быть, Вы мне звонили, а меня не было дома?
       - Вот именно - облегчённо выдохнул капитан скопившееся давление.
       - Николай Фомич, какая повестка дня?
      
       Капитан взял первого помощника под руку и вышел с ним на крыло мостика и начал что-то ему объяснять. Как ни напрягался Веткин, но так ничего не смог услышать из их разговора. Вдобавок, по внутренней связи начались переговоры мостика с машинным отделением и он потерял всякую надежду на получение дополнительной информации.
      
       * * *
      
       В 10.00 в салоне каюты капитана собрались все приглашённые. Последний ввалился в дверь рефрижераторный механик с такой умной миной на лице, вроде его оторвали от решения важнейшей проблемы. Всё своё свободное от вахты время он упорно изучал английский язык, чтобы получить надбавку в размере пятнадцати процентов к зарплате за знание иностранного языка. Помпа внутренне считал иначе. Он подозревал в нём будущего эмигранта. Его уверенность в этом подкрепляла пятая графа в анкете рефрижераторного механика, и поэтому он не скрывал от него свои подозрения. В свою очередь Рефик делал вид, что этого не замечает. Схлестнуться с комиссаром - себе же дороже. Помпа обвёл строгим взглядом поверх очков присутствующих:
      
       - Все в сборе? Тогда начнем. Информацию имеет капитан судна.
      
       И уже совсем с другой интонацией обратился к капитану:
      
       - Николай Фомич, Вам слово.
      
       * * *
      
       Капитан Сизов Николай Фомич, как и большинство моряков, начинал покорение морей и океанов с азов, с низшей ступени - матроса третьего класса. В то время главным его орудием производства были швабра, скребок и кисточка. Трудно подсчитать те многие квадратные километры палубы, которые пришлось ему выдраить и покрасить за свою бытность матроса, сначала рыболовецкого сейнера, затем срочной службы на военном флоте. Но мечта о просторах океана его не покидала. И наконец-то она начала сбываться. С трудом, прорвавшись сквозь большой конкурс, он поступил в Высшее мореходное училище, после окончания которого, был направлен на работу в пароходство и зачислен в штат на должность четвёртого штурмана. За свой длинный пятнадцатилетний путь по крутым ступеням к высшему пьедесталу - капитана дальнего плавания, в судовом миру - Мастер, ему пришлось сталкиваться со многим и со многими. По своей натуре он был грубоват, но те моряки, которые были знакомы с ним уже много лет, знали, что он большой души человек, отличный моряк и прекрасно понимает тяжести морской жизни. За любого члена экипажа, конечно, если тот этого заслуживал, он готов был постоять перед самой высшей инстанцией пароходства.
      
       Мастер поднялся и покрутил перед собой бланком радиограммы:
      
       - Моряки, сегодня, в 6.45 получена радиограмма пароходства. Содержание следующее: на рейде устья реки Конго стоит японское рефрижераторное судно, которое выполняет поставку из Бельгии в Заир. Порт назначения - Матади, расположенный в ста миля вверх по реке Конго. Груз - мясо, заморозка - 20 градусов. В этом году сезон дождей задержался и река обмелела. Судно имеет большую осадку и глубина реки не позволяет ему выполнить доставку груза. Я так думаю, что по этой причине кампания терпит немалые убытки. Если они будут ожидать дождей, то вообще вылетят в трубу.
      
       - Это верно, не жди у моря погоды, - пробурчал Дед, в судовом миру старший механик.
      
       Дед считал своим долгом всегда вмешаться в речь капитана какими-нибудь комментариями. И что характерно, как правило, всегда невпопад. Так, лишь бы ляпнуть, но обязательно всегда раньше Чифа, так как считал себя главнее его. Капитан обвёл всех присутствующих взглядом, как бы подчёркивая важность того, что он сообщит:
      
       - Пароходство предлагает нам снять с него часть груза и доставить по назначению. Дальше с оставшимся грузом японец пойдёт на выгрузку самостоятельно. Какие будут вопросы?
      
       Дед, предчувствуя новые хлопоты для себя, а, скорее всего по причине своей вредной натуры, и тут отличился - начал забивать гвозди шляпкой вниз:
      
       - У нас в наличии мало дизтоплива. Не покупать же нам его в иностранном порту за иностранную валюту?
      
       Слова "иностранная валюта" он произнёс особо, подчёркивая важность сказанного поднятым вверх указательным пальцем. Всем сразу стало как-то неуютно от своего предстоящего марнотратства и легкомысленного отношения к валютному фонду государства.
      
       - После выгрузки в порту Матади топливом нас обеспечит танкер "Адлер". Главное вовремя дать заявку радиограммой, - привычно отбился от въедливого деда капитан. - У кого есть ещё вопросы?
      
       Четвёртый штурман, совсем молоденький моряк - второй рейс после мореходки, радостно потёр ладони:
      
       - Пару коротких рейсов и домой!
       - Вы очень правильно подметили, - поправил его кэп. - Пару коротких рейсов и ... на промысел.
       - Значит, вместо запланированного трёхмесячного рейса он удлинится неизвестно насколько? - встревожился электромеханик Саша Курков.
       - Скорее всего, так и будет - ответил Мастер. - А чего ты так переживаешь? Больше шести месяцев в море держать не будут. Это запрещено трудовым законодательством.
       - А за это время ты ещё больше укрепишь своё драгоценное здоровье "живой и мёртвой" водой, - съязвил доктор.
       - И Дракона долечишь, - заржал дед, отыгрываясь за своё поражение.
      
       Дракон, боцман, сделался красный, как государственный флаг на корме судна. Деловую обстановку совещания нарушило общее ржание.
      
      
      
       * * *
      
       Дело в том, что электромеханик Саша Курков обладал склонностью к увлечениям. В предпоследнем рейсе он был увлечён лечением "живой и мёртвой" водой, с помощью которой брался вылечить любую болезнь. У себя в каюте он изготовил эту жидкость и начал на себе испытывать действие нового средства. Но его организм был настолько здоровым, что даже не отреагировал на действие этого пойла. Несмотря на это Саша демонстрировал всем бутылочки со своею мочой, показывая, во что превратились его камни в почках.
      
       Дракон долго ходил кругами вокруг него, разглядывая бутылочки, и недоверчиво качал головой. От чрезмерно выпитого спиртного за свою моряцкую жизнь его печень, как ему казалось, стала пошаливать. "Как бы не схлопотать цирроз печени. Тогда уже точно, даже пива нельзя будет выпить", - озабоченно ломал он себе голову. Обращаться к врачу он опасался, чтобы не иметь потом проблемы с ежегодной медицинской комиссией. Понятное дело - им только попадись. Забракуют и сиди дома. Потихоньку он пил какую-то травку, но мгновенного, положительного эффекта она не давала. А тут - четыре-пять дней попил и полностью выздоровел. Как говорят, - на ловца и зверь бежит:
      
       - Сашок, - поймал он электромеханика за рукав, - а твоя вода может мне подлечить печень?
       - А как же! - с энтузиазмом от неожиданно подвалившего клиента воскликнул Курков, - не только подлечит, но и восстановит!
       - Да, может быть, там и нет ничего такого особенного, - пробормотал Дракон, - просто так, в порядке профилактики.
      
       Но Курков уже зажал клиента в жесткие клещи своего увлечения:
      
       - Смотри, Илюша, - извлёк он из кармана две бутылочки заполненные мочой, с которыми никогда не расставался, - это моча до лечения. Видишь, какая она мутная? А это - после лечения. Светлая, как пиво "Битбургер", - повертел он бутылочками перед носом боцмана.
      
       Ссылка на знаменитую марку пива окончательно убедило боцмана и он согласился на лечение. Но вот незадача; толи боцман сначала принимал живую воду затем мёртвую, толи мёртвую, а потом живую, так сказать, перепутал процесс. Может быть передозировал - хотелось побыстрее, но через неделю у него посыпались с зубов все нержавеющие коронки, а вдобавок ко всему он обнаружил у себя на голове начинающиеся залысины.
      
       Боцман пришёл к электромеханику, так сказать с рекламацией, и с угрожающим видом, протянул к нему руку. Затем разжал ладонь, на которой лежали его металлические коронки:
      
       - Это как же понимать? - выдавил он из себя, - стоматолог мне гарантировал десять лет. Прошло всего полгода, а ты своим шмурдяком содрал их за четыре дня! Мне что же, теперь только манную кашку хлебать?
      
       Саша начал внимательно рассматривать боцмановские коронки, пытаясь таким образом отодвинуть час возмездия и как-то выкрутиться:
      
       - А это как понимать? - не успокаивался Дракон и, сняв бейсболку, ткнул пальцем в образовавшиеся залысины.
       После осмотра боцманских запчастей, Курков понимающе хмыкнул:
      
       - Теперь мне всё ясно, - успокаивающее похлопал он боцмана по плечу.
       - Что тебе ясно? - надвинулся тот на него грозовой тучей.
       - Мне стало ясно, почему такая отрицательная реакция твоего организма.
       - Ну и почему?
       - А потому, что твоя печень уж очень проспиртованная. Ты же не будешь это отрицать? Или ты хочешь убедить меня в том, что всю свою жизнь пил только минеральную воду "Нарзан" и козье молоко, а по праздникам только стаканчик сухого?
       - Ты мне зубы не заговаривай, а лучше поставь коронки на место, - возмутился боцман, - и волосы верни назад.
      
       Поняв, что грозовая туча прошла мимо, а клиент остался, Саша, внимательно осмотрев боцманские коронки и волосы, дружески похлопал его по плечу:
      
       - В лечении всегда так бывает, - убеждённо произнёс он. - Если один метод не помогает, то применяют другой, более эффективный, а тебе он просто просится в руки.
       - Это какой же метод?
       - Перейдём на интенсив. От этого метода у тебя не только отрастут волосы, но даже новые зубы вырастут. Ты сможешь выбросить свои коронки за борт, - убедительно сказал Саша и обнял его за плечи, лишая неожиданного манёвра.
       - Что это за метод? - недоверчиво произнёс боцман.
       - Это называется - уринотерапия.
       - Никогда не слышал.
       - И не удивительно. Ты же не читаешь научные журналы - небрежно бросил Курков. - Сейчас я тебе объясню и ты всё поймёшь.
      
       Дракону хотелось послать заумного электромеханика к бениной маме, но ещё больше хотелось вернуть назад свои коронки с десятилетней гарантией. Да и волосы, не помешало бы восстановить:
      
       - Давай, говори!
       - Тебе надо утром, натощак, выпивать стакан мочи, - набравшись решительности, выдохнул из себя Саша.
       - Твою, что ли? - кивнул Дракон на полочку, укреплённую на переборке, которая уже прогибалась от переполнения посудой. - Ты предлагаешь мне разгрузить твой склад? Может быть я должен тебе ещё и пиво за валюту покупать, чтобы увеличить твою производительность? - вскипел Дракон не на шутку.
       - Ну, что ты Илюша! - успокоил его Курков. - Свою, конечно, но только регулярно, утром и вечером. И внушительно добавил: - Обязательно натощак. Это является очень важным условием.
      
       Боцман скорчил брезгливую рожу. Последние десять лет он кроме водки и пива вообще ничего не пил, а тут... "Дожился" - тоскливо подумал Дракон.
      
       - Как хочешь, - дожимал его Курков, - тебе виднее, но не забывай, что здоровье дороже. Подлечишься немного и опять сможешь вернуться к прежней жизни. В умеренных дозах - пить всё, что душа пожелает.
      
       Неизвестно, лечился боцман вторым методом или нет. А может процесс идёт в стадии лечения, но до сих пор у него между пятым и шестым зубом был сквозняк и при разговоре он стыдливо прикрывал рот ладошкой.
      
       * * *
      
       - Ну, довольно тут цирк устраивать,- потребовал Мастер тишины.
      
       Затем обратился к рефрижераторному механику:
      
       - Ваша задача - подготовьте трюмы к погрузке. Груз мороженый, охлаждать до минус двадцати градусов.
      
       - Понял, Николай Фомич, - ответил Рефик.
      
       Чиф попросил слово:
      
       - Николай Фомич, - обратился он к Мастеру. - Как будем работать? Я так понимаю, что перегруз придётся осуществлять своими силами. Мне уже приходилось выполнять подобную операцию, и команда за перегруз получила отдельную плату. А как будет в даном случае?
      
       - Вот это Чиф и есть самый важный вопрос. После пятиминутки я свяжусь с пароходством и, думаю, к началу общего судового собрания буду знать ответ.
      
       - В любом случае, - рассудил Чиф, - я подготовлю списки подвахт.
      
       - Хорошо, - ответил капитан. - У кого ещё есть вопросы по существу? Нет? Тогда на этом всё, - сказал капитан, - Григорий Иванович, - обратился он к первому помощнику, - прошу Вас, в пятнадцать ноль-ноль соберите всех членов экипажа в столовой команды и я проинформирую о предстоящей работе.
       - Слушаюсь, - ответил Помпа, обрадовавшись тем, что наконец-то получил задание по своему профилю.
      
       * * *
      
       На всех судах торгового флота (бывшего советского) в судовую роль были зачислены штатные должности первых помощников капитана, именуемые в толпе - Помпа или комиссар, кому как нравилось. Прозвище им было дано за их излюбленное желание накачивать кого-либо моралью. Негласно - это секретарь партийной организации. Иногда, из ложных демократических побуждений, он уступал свой пост (но не оклад) секретаря кому-нибудь из членов экипажа. Впрочем, всё равно все партийные дела: - оформление протоколов собраний, агитационная работа и т. п. выполнялись под его контролем. Таков его хлеб.
      
       Капитаны постоянно ощущали дискомфорт от контролирующего дыхание комиссаров у себя за спиной, но с этим приходилось мириться. Что характерно, на судах каботажного плавания (плавания во внутренних водоёмах, без выхода за границу), этой должности в штатном расписании экипажа, не было. Команда прекрасно обходилась без первого помощника капитана, хотя там, в основном плавали, так называемые, штрафники. От них нарушения дисциплины можно было ожидать гораздо больше, чем на судах загранплавания. Это были моряки, которых за какой-то проступок, даже незначительный, по тайному доносу того же Помпы, лишили загранпаспорта, и для них выход в море за двенадцатимильную зону был закрыт. Срок их реабилитации иногда исчислялся годами, но они работали, не теряя надежды когда-нибудь снова выйти в океан.
      
       В Одессе на Приморском бульваре стоит памятник Дюку Ришелье. Моряки шутят, что одной рукой он показывает на море, как бы говоря: - Вот вам море. А второй рукой - какой-то неприличный жест: - А вот вам виза!
       Может быть, что-то и не так, но моряки - народ суеверный.
       Особенное рвение Помпа проявлял при заходе в иностранные порты. Здесь его фантазия о предателях и контрабандистах развивалась без тормозов. Перед заходом в порт все списки увольняемых на берег разбивались на группы и с каждым проводился подробный инструктаж, что можно и чего нельзя. Запретов было значительно больше. После инструктажа от каждого увольняемого на берег требовалась роспись в журнале инструктажа. Когда свободные от вахты моряки шли в увольнение, группу можно было сравнить с маленьким музыкальным коллективом, где у каждого музыканта всё расписано на партитуре по нотам. У каждого Помпы в экипаже имелись свои сексоты. Поэтому приходилось держать язык за зубами - себе же и дороже. Закроют визу и болтайся по Чёрному морю, вылавливая последнюю кильку вокруг Змеиного острова.
       Да и в письмах и радиограммах не рекомендовалось писать лишнее. Как-то на одном собрании Помпа выступил с замечаниями по переписке с родственниками:
      
       - В экипаже создаётся мнение, будто бы содержание писем и радиограмм мною контролируются. Это неправда! Но вы тоже, хоть немного думайте, что пишете. Например, радиограмма матроса Лукина. Вы разрешите мне её зачитать? - обратился он к Лукину.
       - А разве я могу Вам запретить? - ответил тот типично по-одесски - вопросом на вопрос. - А шё я там такого написал?
       - Я не буду оглашать текст радиограммы, но в конце Вы пишете, цитирую: ":.. целую тебя туда, сама знаешь куда". Это куда же Вы её, Лукин, целуете?
       - Так если бы я указал куда Вы бы её точно не пропустили, - под всеобщее ржание экипажа оправдывался моряк.
      
       В некоторых экипажах попадались моряки, которые на берегу имели надёжную защиту. Степень солидности прикрытие, придавала им храбрости в разговоре с Помпой. Для него они были, как кость в горле. Он старался их обходить стороной. Однажды на судовом собрании Помпа выдвинул очередную бредовую идею: сброситься всему экипажу по одному валютному рублю (доллару), что по тому времени стоило 10-12 рублей, и купить в собственность парохода видеомагнитофон. Идея сама по себе была неплохая, хотя многие чесали затылки и сокрушались о бедности своего пароходства, которое не может позволить себе обеспечить экипажи такой мелочью.
       Двадцать - двадцать пять фильмов, которые выдавались на рейс четыре-шесть месяцев, прокручивались до дыр. Поэтому, было бы совсем неплохо закупить в иностранном порту пару десятков кассет с хорошими фильмами. Это смогло бы хоть как-то украсить однообразную моряцкую жизнь. Проголосовали все, почти единогласно.
       - Вот теперь, - сказанул помпа, - мы сможем брать в рейс хорошие видеокассеты пропагандистского содержания. Это значительно повысит моральный уровень моряка загранплавания.
      
       Неожиданный поворот комиссара вызвал недовольство экипажа. Толпа начала роптать. Судовой кок, известный своими экстремистскими взглядами, благодаря прочными связями на берегу, поднял руку требуя слова.
       Помпа делал вид, что не замечает его вытянутой руки, но кок был парень настырный:
      
       - Я много говорить не буду, - начал он. - Но моё мнение твёрдое. За один мой кровный доллар, выстраданный между бачками на горячей плите камбуза, я скорее поцелую ядовитую змею в губы, чем пожертвую его на партийные кассеты.
      
       После заявления кока нашлось ещё десяток смельчаков, готовых проделать такой смертельный аттракцион за то, чтобы сохранить свой кровный, сдобренный потом в машинном отделении и на палубной сковородке, доллар. Мероприятие с пропагандистскими видеокассетами было с треском провалено.
      
       Особенную прыть Помпа проявлял при возвращении экипажа из увольнения. Возвращаясь на судно из увольнения, группа поднимается по трапу на борт и сразу же попадает в живой коридор, выставленный Помпой, чтобы никто не смог улизнуть от самодеятельного таможенного досмотра. А уже в салоне он лично, тщательно просматривал каждую покупку на предмет наличия какого-нибудь печатного издания или символики. Главная "подрасстрельная статья" - это сексжурналы, презервативы и, вообще, любые печатные издания. Принцип его был таков:
      
       - Вы должны свои деньги тратить на посещение театров, музеев и кино, и прочих культурных заведений.
      
       Хотя, даже салаге понятно, что билет в кино, на дневной сеанс, стоит половину месячной зарплаты моряка. А на билет в театр не хватит и двух месячной! Но моряки есть моряки. Всегда находили дырку в комиссарском заборе и ухитрялись проносить то, что им нужно, тем более, если дело касалось спиртного. Происходило это следующим образом: покупали водку в нормальной стеклянной посуде. Затем её переливали в пластиковую бутылку из-под минеральной воды, а при подходе к трапу забрасывали её на палубу. Там уже свои люди поднимут и спрячут. Вот и весь секрет.
      
       * * *
      
       - Судовое время 15.00. Всем свободным от вахты собраться в столовой команды.
      
       Молодёжь от собрания ничего нового не ожидала. Просто, там должно подтвердиться их предположения, какой вариант выиграл - первый или второй. В любом случае всё должно получится клёво. Осталось только подготовиться к выходу в увольнение и решить, где отовариваться: в магазине "Совиспан" или на базаре. Половина были за "Совиспан", вторая за базар. В магазине стоимость товара дороже чем на базаре, но качество лучше. Зато на базаре можно было набрать за небольшие деньги всевозможной шайзы - брелков, сувениров, зажигалок и т. д. Старые моряки молча курили, изредка перебрасываясь короткими фразами между собой, и не обращали никакого внимания на суету салаг. Опыт им подсказывал - толи ещё будет. Все сидели молча, ожидая сообщения. Тишину нарушал ворчливый вентилятор кондиционера да на камбузе кок грохотал пустыми бачками. На него зашикали. Через раздаточное окошко высунулся сначала колпак, а вслед за ним то, что было под колпаком. Кок виновато прижал руки к груди и затих. Помпа неторопливо перебирал бумажки на столе, перекладывая их с одного места на другое. Затем шёпотком переговорил о чём-то с председателем судового комитета. Толпа начала нервничать:
      
       - Пора начинать! Чего тянуть?
      
       - Тихо, - поднял руку Помпа. - Сейчас придёт капитан, и начнём.
       Спустя пару минут в столовую команды вошёл Мастер, обвёл взглядом собравшихся и прохрипел:
      
       - Вся толпа здесь. Даже Корсара притащили. Вы бы его ещё в президиум посадили.
      
       Корсар раскрутился из калачика и поднял голову, но видимо не услышал в тоне Мастера ничего угрожающего его спокойствию, опять свернулся в свою любимую позу под струей прохладного воздуха из кондиционера.
      
       Капитан подробно объяснил содержание радиограммы и добавил:
      
       - Сразу предупреждаю: рейс незапланированный и то, что нам положено выполнить по плану, - никто не отменял. Поэтому, сразу после выгрузки в порту Матади мы пойдём прежним курсом на промысел, где нас уже ожидают рыбаки с полными трюмами рыбы. Вопросы есть?
      
       В столовой раздались вздохи сожаления. Планы салаг на короткий рейс и встречу Нового Года с интимной беседой под зелёным абажуром исчезли, как не принайтованные бочки с палубы в штормовую погоду. Старые моряки переглянулись между собой и понимающе улыбнулись.
      
       - Есть вопрос, - поднял руку коренастый лебёдчик, матрос первого класса Сулименко.
      
       - Как с подмогой? Я, так понимаю, перегруз нам придётся делать своими силами. А это совсем немало! Будут ли нам помогать японцы?
       - Работа будет проходить, как на промысле: в авральном режиме - вахта, подвахта. Думаю, что японец будет загружать поддоны, а мы у себя будем выгружать. Всё будет уточнено по прибытию на место. Ещё вопросы?
       - Николай Фомич, - поднялся кок. - А как обстоит дело с оплатой? Рейс незапланированный, значит, оплата должна быть отдельной?
       - Вопрос по существу, - ответил Мастер. - Пока толком ничего не могу сказать. Возможно, как на промысле, возможно как-то иначе. В пароходстве этот вопрос ещё не решён. В любом случае, моряки, это дополнительный заработок. Ещё вопросы? Нет. Боцману, третьему механику - подготовить все палубные механизмы для швартовки и перегруза. Рефрижераторный механик, как температура в трюмах?
       - Все трюма очищены и уже охлаждаются.
       - Понял. На этом собрание закончено. Всем отдыхать. Всем свободным от вахты - отдыхать. Завтра, после обеда - швартовка.
      
       * * *
      
       Солнце уже зависло над горизонтом, когда "Циклон" вошёл в зону видимости "японца". Тот стоял в двух милях от устья реки Конго и от скуки крутил музыку на весь рейд.
       - Мостик - машине. Самый тихий:
       - Машина - мостику. Понял, самый тихий.
       - Мостик - палубе. Боцман, подготовить спуск катера по правому борту.
       - Палуба - мостику. Понял.
       - Мостик - баку. Боцман, подготовить якорь на грунт.
      
       Матросы, в судовом миру - рогатые, одетые в спасательные жилеты оранжевого цвета и в ярких касках на голове, были похожи на попугаев в брачный период. Облокотившись о планшир правого борта, они стояли в ожидании спуска катера, нервно докуривая сигареты.
       - Палуба - мостику. Катер по правому борту к спуску готов.
       - Понял. Мостик - машине. Стоп машина.
       - Машина - мостику. Понял, стоп машина.
      
       Дизель вздохнул ещё пару раз и над заливом установилась полнейшая тишина, которую нарушали только короткие команды с мостика. Дракон стоял на баке (нос судна) и нетерпеливо посматривал на мостик. Когда инерция судна убилась, Чиф снова вышел на связь:
       - Мостик - баку.
       - Слушает, бак.
       - Якорь майна.
       - Понял, якорь майна.
      
       Загрохотала якорная цепь и понеслась из клюза чёрная, как гюрза. Якорь зацепился за грунт. "Циклон" слегка развернуло по инерции и он застыл на месте. До японца было сто-стопятьдесят метров и можно уже было прочитать название судна - "Кутомары".
      
       - Катер на воду.
      
       Шлюпбалки (устройство на котором крепится катер или шлюпка) подняли катер, развернули его к воде и смайнали вниз. Обычно, эта операция - "спуск шлюпки на воду", особенно при сильной волне, требует большой сноровки. Волна может уйти. А потом подняться и ударить в днище шлюпки. Вдобавок, шлюпка качается на тросах, как маятник и может произойти удар о борт судна. В таких случаях судно с помощью руля устанавливают лагом (бортом) к волне и ветру, образовывая, как бы защиту от них. И только потом стравливают (спускают) тросы шлюпбалки. Но сейчас тропический Гвинейский залив был спокоен и катер мягко сел на воду.
      
       * * *
      
       Застоявшийся дизельный мотор катера, чихнул несколько раз и зарычал, окутывая катер сизым дымом. Затем, как привидение, он выскочил из дымовой завесы, и понёс делегацию на переговоры с японцами.. В свою очередь "Кутомары" начал спускать парадный трап правого борта, для приёма гостей. Катер изящно нарисовал дугу на спокойной глади залива, подошёл к трапу и пришвартовался.
      
       В строгой последовательности, капитан и иже с ним начали подниматься по трапу на борт "Кутомары". Наверху их встречал, расплываясь в улыбке и прижимая ладошки к груди, капитан и его немногочисленная свита. Сопровождаемая ими делегация поднялась в салон. На переборке салона висела картина с обязательным символом Японии - гора Фудзияма, у подножья которой цветёт сакура.
      
       В углу стоял столик, заставленный бутылочками с кока-колой, минеральной водой и соками. В объёмных, пузатых бутылках что-то невиданное ими, повидимому, спиртное. В центре столика, подхалимно к русскому националитету, возвышалась на специальной подставочке во льду, бутылка родной "Столичной". В трепетном ожидании земляков, она от волнения даже вспотела и уже начала нетерпеливо раздеваться - часть наклейки отклеилась и была видна только надпись "...личная". У всех членов делегации глаза непроизвольно устремились на этот милый сердцу стриптиз. На отдельном маленьком столике стоял большой кофейник в окружении маленьких чашечек, как цыплята вокруг наседки. Рядом возвышались стаканы для сока. Отдельно на столике находились ваза с экзотическими фруктами и тарелочка с маленькими бутербродиками. За вазой прятались, как резерв Главного командования, бутылка коньяка и виски.
       Гости торжественно выставили на столик свои гостинцы - армянский коньяк, шампанское и две баночки чёрной и красной икры. Капитан "Кутомары" жестом руки пригласил гостей воспользоваться дарами столиков и вопросительно кивнул на бутылку "Столичной". Рюмочки были с напёрсток. Но не зря в народе говорят, что ещё никто не смог выпить сорок напёрстков.
      
       После нескольких выпитых доз перешли к кофе, а за ним и к общим вопросам о перегрузке. Разговор вёлся на английском языке. Наша делегация в этом заметно хромала. Знаний английского языка, полученных в мореходке, явно не хватало. Только старпом и рефрижераторный механик могли козырнуть своими неплохими знаниями и гордо выступали поочерёдно в роли переводчиков. Помпа изо всех сил, старательно прислушивался к разговору, вроде от лучшей слышимости что-то будет понятно. Он крутил головой, преданно заглядывая в глаза говорящего, и был похож на голодную, дворовую собаку, у которой держали перед носом мозговую косточку. Она могла получить её только после правильно исполненной команды. Рефрижераторному механику даже стало его жалко и он шепнул ему в ухо по-украински:
      
       - Нэ тратьтэ, кумэ, сылы - спуськайтэся на дно.
       - Что? - оторопело от наличия ещё одного языка спросил тот.
       - Я говорю, что мы зря теряем время. А на столе, между прочим, ещё полно бутылок, содержимое которых, нам не известно.
       - Понял, но учти - я тебя за язык не тянул. Ты сам это сказал.
      
       С японской стороны два делегата, по-видимому тоже не очень знакомы с английским, но по жестам Рефика поняли украинский язык, и присоединились к ним за выполнение более посильной для них задачи. Капитан "Кутомары" что-то эмоционально объяснял Чифу. Тот кивал головой в знак понимания, затем, извинившись, обратился к своему капитану:
      
       - Николай Фомич, в первую очередь он благодарит Вас и весь экипаж за столь скорый приход. Каждые сутки стоянки судна на рейде обходится фирме очень дорого. Дальше он говорит, что у него очень малочисленная команда. Капитализм - хозяин экономит на всём. Всего 24 члена экипажа. Только вахтенная служба. Он сможет выделить всего четырех матросов - лебёдчиков. Но готов дополнительно заплатить за перегрузку и спрашивает нашу цену.
       Капитан "Циклона" кивал головой в знак того, что ему всё понятно:
      
       - Чиф, объясни ему, что деньги за работу ему необходимо перечислить в Москву на финансовый счёт Министерства Морского Флота. С большим трудом Чиф перевёл японцу сложную банковскую терминологию. Тот согласно кивал головой и начал опять что-то объяснять Чифу.
      
       - Николай Фомич я ему всё объяснил, как Вы сказали. Он согласен с тем, что его компания перечислит деньги в Москву за перегруз. Но он, в виду того, что его команда не сможет в полном составе принять участие в работе, хочет заплатить людям, занятым на аврале, отдельно. Так сказать - экстра.
      
       Ситуация сложилась комичная, как в том анекдоте - и кума жалко и пиво прокисает. Капитан мобилизовал все свои знания английского, краснея от натуги, начал объяснять коллеге, что они не имеют права брать наличные деньги от частного лица. Затем извинился перед ним и обратился к своим помощникам по-русски:
      
       - Он хочет нам заплатить наличные за перегрузку. Это кроме оплаты на Москву.
      
       Все выразили неописуемый подъём - хоть сейчас начинать работу.
      
       - Но, Боже ж мой! Мы же не имеем права брать у него деньги! - с отчаянием сказал кэп. - Деньги, которые сами плывут к нам в руки. Если это дойдёт до пароходства, - и он выразительно посмотрел на Помпу, - то мне, в лучшем случае, придётся пожертвовать своей визой и полоскаться по Чёрному морю до самой пенсии.
      
       Помпа поднял осоловевшие глаза и, икнув, изрёк дежурную цитату, которую ему запрограммировали в мозгах ещё на курсах, как на магнитофонную ленту:
      
       - Прально! Свескаа моряка зы деньги не купишь.
       - Заткнись, - прошипел ему в ухо Рефик.
       - Беда ещё и в том, - с отчаянием сказал капитан, - что он не может понять, почему мы отказываемся от денег?
      
       Капитан "Кутомары" решил, что наступило время ввода в действие резерва тяжёлой артиллерии, кивнул помощнику. Тот шустро извлёк из за вазы с фруктами коньяк и виски, пуская их в бой. Разговор, подкреплённый резервом, начал набирать обороты.
      
       - У нас, у свеских моряков есть своя гордость, - проварнякал Помпа заплетающимся языком и уронил буйную головушку на грудь.
      
       Рэфик, видимо решив, что выпитое спиртное вместе с ним позволяет ему нарушить субординацию, приподнял его голову и спросил:
      
       - А о чём тебе говорит твоя "свеская гордость", когда ты жрал водочку на шару, за счёт капитализма?
      
       - Это совсем другое. Мы с ним, - показал он пальцем на японского капитана, - друзья.
      
       И по давней традиции русского застолья полез к нему лобызаться. Рэфик, забыв о своей опасной пятой графе, крепко взял его за плечи и усадил в кресло. Капитан "Кутомары" решил, что они ему не доверяют, вытащил из бокового кармана пухлый портмоне и продемонстрировал купюры, от вида которых у всех членов делегации сморщились лица, как от зубной боли.
      
       - Мы... не имеем права брать за работу наличные деньги, - пролепетал сконфуженно Чиф.
      
       В свою очередь японец подумал, что они сомневаются в подлинности денег, и сложил купюру пополам, затем провел ногтём несколько раз по изгибу. После этой самодеятельной экспертизы он развернул купюру и стал демонстрировать всем её на свет, чтобы они убедились в том, что на ней не осталось следа от изгиба:
      
       - No falsch! - сказал он.
      
       Зубная боль увеличивалась. Чиф и Рэфик обречённо мотали головами, проклиная свою судьбу, которая искушала их стать за несколько дней работы материально обеспеченными людьми. Помпа, не понимая вообще, о чём идёт речь, варнякал себе под нос какие-то свои дурацкие цитаты из партийного писания. Один только капитан, смирившись с жестоким испытанием, налил в бокал, предназначенный для сока, виски и лёгким движением руки опрокинул в себя. Это как-то помогало ему пережить искушение. Японец, решив, что такой экспертизы доллара для русских явно недостаточно, решительно зажёг зажигалку "Zipрo" и хотел поднести пламя к бедной денежке, чтобы продемонстрировать этим русским, что настоящий доллар не горит. От пламени он только сворачивается. При этом он пьяно талдычил, как дятел в сухую берёзу:
      
       - No falsch, no falsch...
      
       Все дружно бросились спасать несчастную купюрку. Чиф спустился на землю из облаков недостижимого благополучия и старательно объяснил ему существующее положение, из-за которого они не могут взять себе наличные деньги, минуя государство.
      
       После этого обе делегации, одна из которых обречённая на потерю материального благополучия, но с собственной гордостью, а другая из сочувствия к ним, принялись за продолжение трапезы. Ужин продолжался долго и основательно. Помпа пьяно объяснял японцам, что у русских пить водку, это такая национальная традиция. В этом вопросе японцам было всё ясно. Но почему эти, никому непонятные русские, согласны бесплатно работать на палубе при плюс тридцатипяти градусах, а в трюме при минус двадцати градусах - это было понять невозможно!
      
       * * *
       На следующий день, в столовой команды, молодняк за завтраком перетирал предстоящую работу. Правда, не так работу, как ожидаемый заработок. Ранее оговоренные покупки были отменены и намечались новые. Ну, как же, как же! Теперь у них будут деньги и не стоит размениваться на индуские базары. Старые матросы, молча пили чай, заваренный коком по особому рецепту только для них, и скептически поглядывали на молодёжь.
      
       - Курочка в гнезде, яичко в животе, а вы уже сковородку держите, - не выдержал Женя-донкерман, моторист в чьи обязанности входила заправка дизельным топливом балластных танков.
      
       Кто-то из молодых хот упрекнуть его в излишнем пессимизме, но тут ожил радиоприёмник укреплённый на переборке:
      
       - Первой подвахте занять свои места, согласно расписанию.
      
       * * *
      
       Японцы открыли твиндек (крышку верхнего трюма), и оттуда повалил холодный туман, скрывая под собой аккуратно упакованные в картонные коробки, обтянутые с помощью вакуума целлофановой плёнкой, замороженные куры. Коробки оказались совсем не тяжёлыми, каждая по пятнадцать килограмм. Для матросов, которые привыкли таскать коробки с мороженой рыбой весом по тридцать килограмм, это были семечки. Кок, заметив на борту комиссара, тут же встрял со своим экстремизмом:
       - Вот это я понимаю, забота о людях, - прокричал он ему. - Такая работа идёт только в радость. Почему капиталист думает о том, чтобы его матрос не надрывался коробками по 30 кг, а у нас это никого не волнует?
      
       Помпа хотел что-то ответить, но капитан его опередил, тихонько сказав ему:
      
       - А ведь кок-то прав. Помню, у нас было совещание в Керчи по улучшению перевозок. Там один умник предложил делать картонную тару на четыре блока мороженой рыбы вместо имеющихся трёх. Таким образом, он предлагал уменьшить свободное пространство между коробками и это, мол, приведёт к увеличению загрузки судна. Капитаны бурно запротестовали и предложили умнику потаскать по двенадцать часов в день коробки по сорок килограмм каждая.
      
       Помпа неопределённо хмыкнул.
       Вначале работа не ладилась. Лебёдчики перепутали стропы и они запутались. Затем, на одной лебёдке вырубилось напряжение. В трюме "Кутамары" перегорела лампочка, матросы скользили по коробкам и с громким смехом падали на них. Потихоньку всё наладилось и матросы выбрали первый шурф, освободив, таким образом, место для сетки с поддонами. Груз медленно, но уверенно пошёл на "Циклон". К тому времени, когда тропическое солнце начало свой обычный обжиг, первая вахта, освободив место в твиндеке, наслаждалась прохладой. Зато вахта, работающая на палубе, изнывала от жары.
      
       Вахтенный штурман с мостика наблюдал за разгрузкой. Помпа и боцман стояли возле борта, облокотившись на планширь, и о чём-то переговаривались. Дракон, для понта, вроде он сильно занят, а вот сейчас, в данный момент, просто, решил отдохнуть, держал в руках открытую банку с краской и кисточку. А у Помпы, как всегда, под мышкой была какая-то папка. Никто не знал, что у него в этой папке находится, но она была всегда при нём. Для него это уже являлось символом, как у Богдана Хмельницкого булава.
      
       - Дракон, - крикнул матрос-лебёдчик, - организуй нам водички.
      
       - Щас сделаем, - важно отозвался боцман.
      
       Он неторопливо сходил на камбуз и притащил какой-то зелёный бачок, наверное, раритет времён Отечественной войны, с привязанной к нему на цепочке кружкой, и поставил его в сетку:
      
       - Вирай помалу! - махнул он рукой лебёдчику.
      
       Матросы начали выползать из твиндека и по очереди жадно припадали к кружке. Потом начали плеваться за борт:
      
       - Ты что, Дракон, не мог нормальной, питьевой воды передать, ...ать, ать, мать! - закричали матросы. - Это же дисцилат, да ещё и со ржавчиной! Куда ты только, хрен беззубый смотрел?
      
       - Щас сделаем ишо, - невозмутимо ответил тот.
      
       Он поставил ведёрочко с краской на кнехт, возле которого стоял Помпа в парадном костюме и опять пошёл на камбуз. Капитан "Кутомары", наблюдавший эту сцену через ветровое стекло рубки, что-то сказал своему штурману. Тот вскоре появился на палубе в сопровождении двух матросов, которые толкали перед собой тележку, загруженную коробками с водой, кока-колой и пивом. Они поставили коробки возле тамбучины и жестом предложили пить. Толпа стояла смущённая, не зная, как им поступить. Штурман показал пример, достал из одной коробки ключ, открыл бутылку и протянул её стоящему рядом с ним матросу. Вторым жестом, понятным для всех, он подтвердил, что это не стоит денег. Кок, великий полиглот, сказал:
      
       - Я всё понял, это презент, на шару.
       - Презент, презент. Шяра - обрадовался штурман, показывая на мостик, - кэптэн, презент. Шяра!
       - Ну, на шару - тогда другое дело, - загалдели матросы и потянулись к ящику.
      
       Вахта, скромненько, как гимназистки, начали потихоньку тянуть бутылочки с минеральной водой. В одной из коробок были запакованы пластиковые стаканчики и три ключа, для открывания бутылок. Утолив первую жажду, толпа начала потихоньку подкрадываться к пиву. В это время на палубе показался боцман с бидоном из-под молока. Кок, оторвал себя от банки с пивом и провозгласил:
      
       - Идёт дундук, несёт сундук! Дракон, иди коробки потаскай. Получишь пивка.
      
       Боцман открыл рот, чтобы произнести ответную тираду дерзкому коку, но тут он увидел, как толпа наслаждается минеральной водой, кока-колой, и что самое невероятное - пивом. От такого зрелища он потерял дар речи и уронил бидон себе на ногу. Тот перевернулся и покатился, разливая воду по палубе. Боцман, матерясь, запрыгал на одной ноге. Корсар, подумал, что это какая-то новая игра, принялся скакать вокруг него и лаять. В полном расстройстве, боцман уселся на палубе и принялся тереть ушибленную ногу. Восторга Корсара не было предела. Это же надо! Сам боцман с ним играет! Он подкрался к нему сзади, ухватил его за робу, начал его тянуть, рыча, изображая из себя грозного тигра.
      
       - Ты ещё тут мне! - заорал Дракон и, не оборачиваясь, махнул рукой, пытаясь отогнать назойливого пса.
      
       Корсар отпустил боцманские тряпки и благополучно отскочил в сторону, но радиуса замаха боцманской руки было вполне достаточно, чтобы достать до стоящей на кнехте бадейки с краской и опрокинуть её прямо на парадные брюки и туфли (ну как же, иностранцы рядом) стоящего возле кнехта Помпы. Тот открыл рот и только тупо смотрел на свои туфли и брюки, у которых, начиная от ширинки, были щедро политые зелёной краской. Боцман, отталкиваясь одной ногой от палубы, как раненный гвардеец, подполз до комиссарских ног и начал тряпкой вытирать ему брюки и туфли, приговаривая:
      
       - Ничего, ничего, мы их сейчас ацетончиком, ацетончиком, а потом тряпочкой и будут, как новенькие.
      
       - Каким ещё ацетончиком? Какой тряпочкой? Что ты мелешь?
      
       Толпа, раззинув рты, наблюдала за этой сценой.
      
       - Дракон! - закричал кок, - не забудь носки и шнурки тоже вытереть!
      
       Раздался мощный хохот. Японцы, сначала деликатно наблюдали, а потом, увидели, как смеются русские моряки, тоже не выдержали и начали хохотать. Теперь уже хохотали оба парохода от мостика до бака. Боцман показал кулак коку и пригрозил:
      
       - Ну, погоди, отравитель. Ты у меня ещё попляшешь!
       - Это тебе Корсар отомстил за летающих рыбок, - хохоча, добавил кок. - Нечего объедать бедную собаку!
      
       Помпа стоял, обгаженный краской и что-то бормотал, сверкая глазами на боцмана.
      
      
       * * *
      
       Маленький эпизод разнообразил и украсил утомительную работу, и вахта с новым энтузиазмом взялась за выгрузку. Молодёжь, привыкшие к весу тридцати килограммовых коробок с рыбой, хватали пятнадцатикилограммовые коробки по две сразу, демонстрируя свою удаль и кураж. Старые моряки, снисходительно на них посматривая, укладывали по одной, экономя силы, на тот случай, когда их надо будет носить на десять-пятнадцать метров от карманов трюма до тамбучины, крышки твиндека. Так и вышло. К концу подвахты твиндек почти был пустой и пришлось носить их на пятнадцать метров. Теперь молодые уже не носили по две коробки, а еле тащили по одной.
      
       В конце подвахты, при транспортировке вырубилось питание на лебёдке японцев. Груз качнуло и несколько коробок упало за борт. На "Циклоне" вахтенный штурман схватился за голову. Но затем, посмотрев на мостик японского судна, он увидел, что капитан, наблюдавший с крыла мостика за работой, улыбается и показывает ему большой палец, мол, не переживай, всё отлично. Как оказалось потом, утерянный груз был списан капитаном японского судна в количестве двенадцати коробок. Разницу утерянного груза - восемь коробок, было передано экипажу "Циклона" на камбуз за отличную работу и для улучшения питания в условиях тропиков. Да, просто, чёрт возьми, за то, что эти русские прекрасные парни и настоящие моряки! Восторга кока не было предела:
      
       - Завтра вечером, по случаю окончания перегруза и подвахты, я приглашаю всех в столовую команды на цыплята табака.
      
       После вахты молодые уже еле поднимались по трапу, выходя из твиндека. Сзади их насмешливо подталкивали старички. Вторая вахта закончила перегрузку уже к вечеру следующего дня. Всю ночь прожекторы обоих суден освещали место перегруза. Потревоженные чайки носились в тёмном небе, не понимая, почему от груза не исходит привычный запах рыбы, и почему нет никакой поживы для них. Изредка из воды высовывалась любопытная мордашка морского котика, ожидая от людей подачки. Затем он игриво переворачивался на живот, демонстрируя свою гибкость, и, недождавшись, исчезал в глубине залива.
      
       К утру перегруз был закончен. "Кутомары" заметно приподнялся из воды. В свою очередь "Циклон" просел в воду почти до ватерлинии. Второй штурман, в судовом миру - суперкарго, переправился на борт японца, для оформления сертификатных документов. Назад на борт его переправляли заметно повеселевшим. Между ног у него было зажато две картонки с экзотическими наклейками.
      
       * * *
      
       Вахтенный штурман в бинокль увидел приближающийся к ним лоцманский катер:
      
       - Справа по борту вижу катер. Палубной команде спустить шторм-трап правого борта для приёма лоцмана на борт.
      
       Капитан поднялся на мостик:
      
       - Мостик-машине. Пуск главного двигателя.
       - Машина-мостику. Понял.
      
       Дизель несколько раз кашлянул выхлопной трубой, продувая свои просмоленные выхлопным газом лёгкие, и перешёл на ритмичную работу.
      
       Катер с надписью на борту "Pulot", лихо лёг на вираж и застыл возле трапа. Лоцман, маленький, чёрный до синевы негр, одетый в белоснежную тениску, заправленную в белые шорты, бегом, по морскому поднялся по трапу. На голове у него красовалась здоровенная морская фуражка с "крабом". Ослепительно улыбаясь белыми зубами, он поздоровался с вахтой мостика. После обязательной чашечки кофе и пары бутербродов, лоцман занял своё место на мостике и через Чифа на английском языке начал отдавать команды рулевому
      
       - Машина-мостику. Главный дизель в работе.
       - Мостик - баку. Боцман, якорь вира.
      
       Загудел с натугой своими смачно смазанными шестернями редуктор брашпиля (устройство для подъёма якоря). Из воды тропического залива показалась вся в иле и водорослях мощная якорная цепь. Боцман включил помпу (насос) и начал смывать с неё подводные накопления. Через клюз (отверстие в борту) она уже вошла на брашпиль чистой и улеглась на барабане, высыхая под тропическим солнцем. Вытащенный якорь мягко ткнулся в борт и брашпиль остановился. "Циклон" начал медленно разворачиваться вокруг своей оси и лёг на курс к берегу.
      
       Постепенно, по мере приближения к нему, вода за бортом начала мутнеть от песка и ила. Вскоре показалось устье реки Конго. Не сбавляя ход, "Циклон" вошёл в устье реки и начал подниматься вверх против течения. Лоцман, бросая взгляд на карту, определял курс, ориентируясь на только ему известные, природные створы. Изредка он давал короткие команды, которые Чиф переводил рулевому.
      
       В некоторых местах фарватер реки проходил на расстоянии тридцати метров от берега и свободные от вахты моряки "торговали мордами" по унылому африканскому побережью. Собственно, ничего интересного не было, выжженная солнцем трава да редкий кустарник. Кое-где, на низких берегах реки, где грунт увлажнялся водой, росла буйная дикая растительность, заселённая всевозможной живностью. Животных нигде не было видно. Но всё же, это была настоящая Африка!
      
       Изредка, на низком берегу, где река разливала свои воды, образуя небольшие заливы, располагались маленькие деревушки, состоящие из нескольких хижин покрытых камышом и пальмовыми листьями. На берегу каждый делал своё дело. Женщины, оголённые до пояса, полоскали что-то в реке. Мужчины, в набедренных повязках, стояли на маленьких пирогах с гарпунами в руках. Они старательно высматривали через толщу воды, рыбу. Заметив - резко бросали копьё и рыба уже трепыхадась в лодке. Шоколадная детворня, как и все дети во всём мире, бултыхалась в воде, поднимая кучу брызг и визжали от восторга. Матросы проявили живой интерес к женщинам и даже начали с ними перекрикиваться. У флирта имеется свой язык и жесты, которые понятны всем. Детворня, ревниво пытаясь защитить своих мам, выскочили из воды, поворачивались к морякам спиной, наклонялись и показывали им свои чёрные, как отполированные, попки. Некоторые матросы начали бросать на берег банки со сгущёнкой, печенье, коробочки с леденцами. Демонстрация попок моментально прекратилась и началась шумная возня за добычей.
      
       - Как они здесь могут купаются и не боятся крокодилов? - спросил Чиф у лоцмана.
       Тот рассмеялся:
       - Последнего крокодила в реке Конго выловили ещё лет десять назад. Если они поймают крокодила, то в деревне будет большой праздник - всеобщая трапеза.
      
       * * *
      
       Через десять часов хода по извилистой реке Конго, прямо по курсу, за холмом показалась верхушка большого моста через реку:
      
       - Вон там, - лоцман показал пальцем, - сразу за мостом расположен порт. К причалу будем швартоваться левым бортом, - сказал лоцман и начал выходить на связь с портом.
      
       Сбавив ход "Циклон" начал приближаться к фарватерному проходу под мостом. Сверху, вдоль перил, мост был полностью оккупирован детворой. Они стояли возле поручней моста впритык друг к другу, сливаясь в сплошную чёрную линию. Вся орава что-то кричала и махала руками. Моряки дружно отвечали им. Ну, как же, детки! Но, когда "Циклон" начал проходить под мостом все детишки, презирая правила приличия, вдруг, одновременно начали писать на его палубу и надстройки и, конечно же, поливая тех, кто им так приветливо махал руками. Где у них только столько набралось? Наверное, целый день терпели.
      
       - Вот тебе и детки, - проворчал боцман, - вытирая лысину на голове,- сучьи детки.
       - Что ты вытираешься? Это же тебе детская уринотерапия, - захохотал Дед.
       - Внимание на мостике! - рявкнул кэп, - устроили здесь цирк.
      
       Все моментально замолчали и, не дожидаясь капитанских репресий, вышли.
      
       - Видно, это у них такая традиция встречать гостей, - дипломатично сказал Помпа.
       - Жалко, что мы не можем достать до них и ответить взаимностью, - ответил кок, - мы бы им показали, как это делается.
      
       На середине фарватера реки "Циклон" остановился. К нему пришвартовались два буксира, до черноты прокопченных дымом выхлопных газов, развернули его и осторожно повели к причалу. Там его уже ожидала команда береговых матросов, которые поймали брошенные им концы, и пришвартовали "Циклон" к причалу. К всеобщему удивлению команды, - ни пограничного, ни таможенного контроля не было. В сжатые сроки третий штурман, в обязанности которого входит обмен валюты, поменял деньги. На каждой купюре красовался президент Республики Конго - Мобуту. Его же портреты были вывешены в порту на самых видных местах. Странно было их видеть, так как в памяти моряков, (результат длительной бывшей советской пропаганды) ещё прочно сохранился убиенный полковником Мобуту, несостоявшийся президентом по воле СССР - Патрис Лумумба.
      
       * * *
       На следующий день, прямо с утра началась полным ходом выгрузка. Единственная техника, которая была задействована при этом - грузовые лебёдки "Циклона". Бригада докеров работала в трюме на укладке коробок на поддоны. Лебёдки поднимали их с глубины трюмов на палубу. А тут уже транспортировка на берег легла на чёрные спины портовых докеров. Экипаж "Циклона" к выгрузке не привлекали.
       От безделья матросы стояли кучками на корме, дымили сигаретами и о чём-то говорили, жестикулируя руками. Чиф стоял неподалеку и пыхкал трубкой с ароматной "Амфорой". Несколько моряков приблизилось к нему:
      
       - Игорь Ильич, говорят, что увольнения на берег не будет?
       - Будет, но очень ограничено. Нам надо покрасить бортовые места, где мы не сможем это делать на ходу судна.
      
       Матросы с огорчением чесали затылки. Чиф выбил золу из трубки и направился в рубку. Толпа была расстроенная, внезапно подвалившейся работой:
      
       - Это всё штучки Дракона, - высказал своё мнение Витёк, матрос второго класса.
       - Чего ты так думаешь? - спросили его.
       - Потому, что кок его раздразнил пивом. Выпил бы человек пива, смотришь, и стал бы покладистым.
       - Ничего вы не понимаете. Это Помпа его озадачил, за душ из зелёной краски.
       Толпа, вспомнив недавний эпизод, заржала. Из камбуза появился кок, вынимая на ходу из кармана сигареты.
      
       - Мы тут, как раз тебя вспоминали.
       - Чего? Кто-то проголодался? Можно и подкормить.
       - А ты что, ничего не слышал?
       - У меня мясорубка гудела, мог и прослушать.
       - Чиф только что сказал, что увольнение будет ограничено.
       - А с чем это связано?
       - Ну, ты же раздразнил Дракона, вот он и придумал "произвести покрасочные работы". Тебе хорошо, с камбуза никто не вытащит, а нам...
      
       Кок задумчиво посмотрел на толпу:
      
       - Если вам не придётся красить - на берегу будет мне "поляна"?
       - А что ты можешь сделать?
       - Сделаю.
       - А если, не сделаешь?
       - Тогда "поляну" делаю я.
       - Договорились.
       - Через час сдаю вахту. Там, где-то ещё полчаса и всё будет известно.
      
       Сдав вахту, кок зашёл в каюту, взял какой-то журнал и направился к доктору. Доктор был его земляк, и они частенько посиживали вечерами за чаем:
      
       - Слушай док, ты слышал, когда-нибудь про муху цеце?
       - Конечно. Эта тварь, если укусит, то человек может даже умереть, если во время ничего не предпринять.
       - А мы получали от неё прививку?
       - Да получать-то получали, а что толку?
       - Во! И я говорю тоже самое.
       - А с чего вдруг ты начал этот разговор.
       - А с того, что здесь, на берегу Конго она обитает.
       - Ну, так это где-то там, - махнул рукой док. - Здесь её нет.
       - На, док, прочитай. Это я специально принёс для тебя, - вытащил он с кармана журнал "Наука и жизнь", - в конце журнала есть поучительная статья, которая тебя заинтересует.
      
       Доктор напялил очки и начал читать:
      
       - Ну, я же тебе правильно сказал, она летит на мускусный запах, этот запах исходит от животных, которые приходят к реке на водопой. А где ты видишь тут животных?
       - Док, ты не прочитал до конца. Она также летит на запах ацетоновой краски, который по запаху похож на муксусный запах.
       - Но мы же ничего не красим, чего бояться? - спросил док, дочитав статью до конца.
       - А в том-то и дело, что Дракон собирается красить пароход во время выгрузки. Он подбил чифа на покраску, вроде это нельзя сделать на ходу.
       - Я этого не слышал.
       - Спроси его начальника, Чифа. Он только что сказал толпе, что будут красить, и в связи с этим даже будет ограничено время увольнение на берег. Вот так. А теперь скажи мне, так тебе нужен этот триппер?
      
       Доктор молча схватил журнал и ринулся по трапу к Чифу.
       Во время обеда по спикеру прозвучало объявление:
      
       - Желающим сойти на берег в увольнение записаться у своих руководителей служб. Деньги получить у четвёртого штурмана. Покраска судна отменяется.
      
       Дракон молча, наклонился над тарелкой и сосредоточил всё своё внимание на разделке мослов. Корсар, с тоской в добрых собачьих глазах, наблюдал за ним и облизывался. Пропадало его лакомство.
      
       * * *
      
       Увольняемые спускались по трапу на берег, резко выделяясь на фоне черных туземцев, своей бледной кожей и белоснежными форменными теннисками. На выходе из порта экипаж разбился на мелкие, по три-четыре человека группы, и каждая побрела по своему неопределённому маршруту. Города, как такового, не было. Возле порта стояло несколько зданий администрации порта, банки. Все постройки были очень давними. Их возводили ещё бельгийцы, когда Конго был его колонией. Теперь это государство имело другое название - Заир, но с тех пор здесь мало что изменилось. Разве что, на центральной улице прибавилось несколько домов и гостиниц. Было очень жарко. Солнце палило нещадно, но воздух был сухой.
      
       Группа пробиралась по маленьким, узким улочкам среди одноэтажных жилищ, которые даже нельзя назвать домиками. Раскрытые окна находились на уровне плеч и было хорошо видно, что там находится. На полу на циновках лежали подушки, покрывала. Мебели не было, почти никакой. Стояли какие-то вазы с цветами. На стенах, кое-где висели небольшие картины с изображённым пейзажем. На маленькой кухоньке стоял небольшой таганок, в котором что-то варилось, издавая запах каких-то незнакомых приправ. Рядом с домиком был расположен хлебный магазин, из которого вышла молодая женщина с огромным белым батоном, резко выделяющимся в её чёрных до синевы, руках. Она ослепительно блеснула в улыбке белыми зубами и поздоровалась. Моряки дружно ответили. Некоторые готовы были бы проводить её до дома и "помочь по хозяйству", ну, там, дров наколоть или ещё чего-нибудь. Но Помпа, старший в группе, зная неудержимую страсть матросов к такой "помощи", зорко следил за вверенной ему группой.
      
       Они вышли на площадь и их взору открылся настоящий африканский базар. Тут продавали всё, что росло на земле Конго, но что-то покупать они не решались, так как эти фрукты, кроме ананасов и бананов, они видели впервые и никто не знал, что с ними делать и под каким соусом их можно есть. А главное, как воспримет желудок незнакомую пищу. Вдобавок, перед выходом в увольнение док предупредил всех, не покупать никаких продуктов. Покинув базар, они пошли гулять по улицам.
       Изредка Помпа комментировал увиденное:
      
       - Да, бедно люди живут здесь. Убогое жильё. Работы нет. Влачат какое-то жалкое существование. Русскому человеку здесь не прожить.
       Коренастый украинец Сашко Ткач, подморгнул глазом компании, добавил:
      
       - Украинцу тоже было бы тяжело. Весь базар обошли, а сала я на прилавках не бачил. Хотя поросята тут, как и у нас в селе, по улицам бегают. Правда, тут они какие-то худющие. Видно, сидя на бананах много сала не нагуляешь.
       - Что бедно, то бедно, - добавил третий механик, - половину города обошли, а ни одного человека в дублёнке я так и не увидел. Все ходят во вьетнамках и шортах.
      
       До Помпы дошло наконец-то, что они над ним смеются, и он обиженно начал посматривать по сторонам.
      
       В 18.00 первый поток увольняемых вернулись домой. Не обошлось без приключений. Группа, в составе рефмеханика, боцмана и кока, решили, не взирая на африканскую жару, побаловать себя водочкой. Они зашли, в магазин, но там водки не было. Зато вином были уставлены все полки. Боцман скрывился и категорически отказался покупать вино:
       - Знаю я ихнее вино. Наш шмурдяк в сто раз лучше. Только деньги выбросим на ветер.
      
       После короткого совещания, по настоятельному решению кока, они пошли, в самое надёжное и проверенное место - в аптеку, чтобы купить спирт. Бутерброды были с собой припасены ещё с завтрака. Они устроились, как водится, в парке на скамеечке, в кафе, по матросскому названию "В бурьяне". Неторопясь, опорожнили приобретённую бутылочку. Сразу стало хорошо и весело, как дома.
      
       - Что бы вы без меня делали? - сказал кок, напрашиваясь на комплимент.
       - Спирт - это хорошо, - подтвердил Рефик. - Единственное, это при покупке надо хорошо смотреть, чтобы не подсунули метиловый спирт.
      
       После этих слов, они оцепенели и покрылись холодным потом:
      
       - Мы даже не посмотрели на этикетку, какой это спирт.
       - А эта сучка, из аптеки, хотя бы спросила, для чего мы его берём, - возмутился кок.
       - А может быть, она и говорила, да мы не поняли? - поддержал боцман.
       - Поняли, не поняли, - передразнил его Рефик, - какая теперь разница? Надо покупать марганцовку и промывать желудок.
       - Это как же? Всё назад, в песок? - не понял Дракон. - Я отказываюсь. У меня ничего не болит.
       - Тебе хорошо отказываться. Твой желудок закалённый Курковской мочой. А нам, что делать? - вмешался кок.
       - Брехня! Это моя моча, - обиделся боцман.
       - Харош спорить. Давайте искать бутылку, - сказал Рефик.
      
       Все начали лихорадочно искать выброшенный флакон. Нашли. Рефик, как большой знаток английского языка, прочитал и облегчённо вздохнул:
      
       - Слава Богу, нормальный спирт,- пролепетал он, вытирая лоб.
      
       Кок набросился на Дракона.
      
       - Вечно ты паникуешь. Я из-за тебя чуть было добро не вырвал. А раньше, чёрт лысый, ты не мог сказать?
       - Я думал, что вы знаете.
      
       На радостях, что всё кончилось благополучно, они решили взять ещё одну, но последнюю. Рефик подал очень умную идею:
      
       - Я считаю, - сказал он обращаясь к коку, - что у Дракона прямая вина за тот стресс, который мы только что пережили.
       - Правильно, - перебил его кок, догадываясь, куда тот клонит, - а ещё, вдобавок, за то, что мы чуть было по его вине, не перевели продукт...
       - ... поэтому, Дракон, бегом в аптеку за новым пузырём, - закончил Рефик.
       - Ясное море! - подтвердил кок. - Только возьми с собой флакон для образца. На тебе ещё деньги, купи там, где-нибудь ещё что-то пожрать.
      
       Благополучно добравшись до аптеки, боцман показал шоколадной девочке за прилавком пустой флакон и попросил ещё один. Та с ужасом смотрела на него. Белки её глаз стали громадными, как чайные блюдца. Ещё в училище её обучали, что спирт имеет совсем другое назначение. Вручив Дракону флакон она побежала поделиться своим ужасом с подругами. Что-то им пошептала и они стали смотреть на Дракона, как на невиданного до сих пор мутанта.
      
       Дракон вышел из аптеки и увидел, через дорогу что-то типа шашлычной. Он зашёл туда. Мясо жарилось не на гриле, а почему-то на сковородке. В шашлычной стоял лёгкий запах, похожий на рыбный. "Свиней кормят рыбой, вот мясо и отдаёт рыбным духаном", - подумал он и заказал три шашлыка. В ожидании заказа, он вышел на улицу покурить. Через десять минут мальчик вынес ему три порции шашлыка, завёрнутые в какие-то широкие листья и батон белоснежного хлеба. От шашлыка иходил очень вкусный запах. Через неплотную упаковку начал просачиваться жир. Боцману пришлось его облизывать. "Вкусно, - пробормотал он, - дай-ка я один кусочек съем, на пробу". Он вытащил один кусочек шашлыка и съел, а косточку бросил собаке. Та понюхала и отвернулась. "Ишь ты, сытая, хоть и худющая. Подкормилась тут и даже костей жрать не хочешь. Совсем, как наши собаки возле шашлычных. Даёшь ей, а она не ест".
      
       Они опять устроились на скамеечке и продолжили трапезу. Закончив, они закурили и неторопливо начали рассуждать о том, куда дальше пойдёт "Циклон". Затем решили неторопливо идти в сторону порта. На остатки их трапезы начали налетать мухи. Рефик, как воспитанный человек, решил завернуть объедки в листья и по пути выбросить в мусор. Вдруг, он побежал за куст и его начало рвать.
      
       - Допился, - изрёк боцман, - только продукт переводишь.
       - Чего издеваешься над человеком, ну не пошло,- возразил кок, - жара.
       Рефик вышел из кустов и набросился на Дракона:
       - Ты что купил, буксир ты долбанный?
       - Как, что? Шашлыки, как заказывали, свинина - огрызнулся тот.
       - А откуда у него такие кости? - заорал Рефик, тыча пальцем на листья.
       - Мясо, как мясо, - не сдавался боцман, - просто они тут свиней кормят рыбой, ну оно и отдаёт слегка рыбным привкусом.
       - Да какой привкус, дурбень ты беззубый! Как может иметь каждый кусочек свиного мяса свой хребет?! - завизжал Рефик, показывая на кости. - А где рёбра? Ты же нас накормил жареной змеёй!
       - Теперь я понял, - задумчиво сказал Дракон, - почему оно так дорого стоило и почему его собаки жрать не захотели.
      
       Кок невозмутимо сидел на скамейке, покуривая:
      
       - А ты, отравитель, чего молчишь? - набросился на него Рефик.
       - Я что, по-твоему, штурман или какой-то там занюханый радист под наушниками? Я кок, повар первой категории, - гордо ударяя себя в грудь сказа кок. - По твоему, я не могу различить, что я ем - змею или курицу? Да я ещё и не такое жрал!
       - Так чего же ты молчал и не сказал, что это змея?
       - А чем бы ты закусывал? - логично спросил кок. - Спирт это тебе не шутка.
      
       Дракон только хмыкнул и поддерживая сказанное коком, поднял корявый палец вверх:
      
       - В Гавре я даже жаб ел и ничего. Настоящая курица, только мало.
      
       Рефик курил сигарету и с тоской поглядывал за кусты, куда он бегал..
      
       - Что? - спросил кок, - теперь жалеешь?
       - Вот так всегда, - добавил Дракон, - вечно ты торопишься. На, протянул он ему небольшую фляжку, - это моя заначка. Помни мою доброту.
      
       * * *
      
       К утру выгрузку закончили. На судно поднялся уже знакомый лоцман. "Циклон" отдал швартовые, важно развернулся против течения с помощью старых знакомых прокопченных буксиров. По старому морскому обычаю, попрощался с портом продолжительным басовым гудком и бойко, по течению побежал вниз по реке, по уже знакомому фарватеру. Спустя полтора часа прямо по курсу показался "Кутомары", тяжело поднимающийся вверх по реке. Обменявшись гудками, они пожелали друг другу счастливого плавания. Вскоре "Циклон" вышел в устье реки. Довольный лоцман пересел на катер, держа под мышкой презент - коробку со сгущённым молоком. Вот будет радости дома!
      
       - Мостик-машине. Полный ход!
      
       "Циклон" взревел дизелем и пустил через выхлопную трубу облако дыма. Оставляя за кормой пенный след он лёг на курс юго востока Атлантики.
      
       05. 02. 2014 год. Сергей Горбовец. Frankfurt am Main.
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       *
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       * *
      
      
      
      
      
      
      
      
      
      
       - - 29 - -
      
      
      
  • Оставить комментарий
  • © Copyright Горбовец Сергей Владимирович (gorbovets@gmx.de)
  • Обновлено: 11/02/2014. 93k. Статистика.
  • Повесть: Германия
    •  Ваша оценка:
    Связаться с программистом сайта
    "Заграница"
    Путевые заметки
    Это наша кнопка