Аннотация: Несомненно, лучший ночной пешеходный маршрут в Риме летом - это маршрут по фонтанам.
ФОНТАНЫ С ЧЕМОДАНОМ
План был превосходный. Мы прилетали в Рим около одиннадцати вечера, попасть же надо было в Террачину - пляжный городок на тирренском побережье примерно на полпути между Римом и Неаполем. Последний вечерний поезд туда к этому времени уже уходит, первый утренний отправляется в четыре пятьдесят, поэтому решено было, что нам представляется редкая и счастливая возможность осуществить романтическую ночную прогулку по Вечному городу, подобную послужившей началом 'Римским каникулам'. Оставляем вещи в камере хранения на вокзале - и вперед!
Гладко было на бумаге. В камере выяснилось, что она закрывается в полпервого, а открывается в шесть, то есть надо либо искать ночлег, либо романтично прогуливаться с изрядных размеров чемоданом, у которого будь они неладны авиаслужители оторвали ручку. Ночлег - приятная штука, но настрой был иной и на поводу у обстоятельств решено было не тащиться.
Центр Рима, как известно, в заметной мере мощёный. В жаркой июльской тишине пустынных улиц гулко разнёсся треск колёс чемодана, увлекаемого по брусчатке навстречу прекрасному - явственная аудиореминесценция неумолимого грохота колесниц триумфаторов, ещё бы бряцания оружейного железа к нему добавить и было бы совсем похоже. Бряцать было нечем, однако и производимого шума преодоления камней мостовой (в устной римско-народной традиции они зовутся сан-пьетрино - ироническая аллюзия на евангельскую притчу, Матфей: 16, 18) в общем хватало. Надо заметить, что все встречные на наш чемодан - ноль внимания, то ли все поголовно отлично воспитаны (что вряд ли), то ли ночные прогулки с багажом по Риму есть очень обычное дело (что тоже вряд ли, других таких не встретилось). Хотя на Красной площади в два часа ночи я не бывал, может там в такое время полно людей с большими чемоданами.
Несомненно, лучший ночной пешеходный маршрут в Риме летом - это маршрут по фонтанам, от них веет свежестью, они подсвечены красиво и сами по себе прелесть как хороши, опять же при луне без публики замечательно обозримы. Первым на выбранном пути следования встречается Фонтан Наяд на Piazza della Repubblica. С 1901-го года в этом фонтане мокнут скульптуры сицилийца Рутелли, одна из которых (кстати, центральная) совершенно не нимфа, а напротив, крепкий мужчина, так свирепо сжимающий какое-то несчастное земноводное, что из бедняги вырывается сильнейший водяной столб. Мужчина по замыслу автора должен иллюстрировать идею доминирования человеческого начала над силами природы и в принципе художественная задача была решена, только вот не стал бы я дразнить силы природы такими вызывающими монументами, особенно в сейсмоопасной Италии.
Четверо других скульптурных групп фонтана действительно включают в качестве основных элементов наяд: нимфу озёр, решившую почему-то удавить лебедя, причём с нежной улыбкой на устах; нимфу рек, зачем-то растягивающую непонятное монстрообразное существо; нимфу подземных вод, в игривой позе разместившуюся на драконе (как можно получать от этого удовольствие!?..) и нимфу океанов (строго говоря это не наяда, а нереида), ухватившую безумного вида лошадь, по загадочной прихоти Рутелли символизирующую моря. Где моря и где лошадь?!.. В общем, многое в этом творении неоднозначно и труднообъяснимо, ну как в картинках на тарелках перламутрового фарфорового сервиза производства ГДР 50-х годов ХХ века, бывшего мечтой советских женщин, которые неадекватно называли его 'Мадонны'. На этих картинках легкомысленно и антично одетые дамы с выдающимися фигурами непонятно почему явно обижают толстеньких розовотелых амурчиков.
Вот так и с фонтанными наядами - престранное у них поведение. Но выглядят очень неплохо, а ночью прямо здорово, струящаяся вода возмущает глубокую ночную темень назойливыми бликами фонарей, эта пульсирующая смесь наделяет лики нимф ежемгновенно меняющейся мимикой, а их каменные тела обретают легкость теней и как-будто даже подрагивают - вот-вот начнут двигаться.
Далее через несколько минут чемоданного треска по Via Vittorio Emanuelle Orlando попадаем на Piazza San Bernardo к Фонтану Аква Феличе, созданному еще в 1587-ом году архитектором, которого звали - как бы вы подумали? - правильно, Фонтана. Трехарочная, встроенная в фасад здания конструкция завершала акведук, сооруженный по заказу папы Сикста V, которого по рождению звали - как бы вы подумали? - правильно, Феличе. Среднюю арку украшает пятиметровая статуя Моисея, мощный старик указует перстом на воду в трех бассейнах у себя под ногами - мол вот, пожалуйста, пейте на здоровье. Между бассейнами симметрично лежат испускающие из пастей струи воды древнеегипетского вида львы, как бы по возможности старающиеся помочь водопроводу, питающему фонтан. Ошуюю и одесную у Моисея - Аарон, терпеливо объясняющий евреям, где утолить жажду и Иисус Навин, мудро руководствующий форсированием ими реки Иордан.
Из того же акведука вода подавалась в следующий фонтан на нашем маршруте, Фонтан Тритона на Piazza Barberini, куда мы попадаем по Via имени тех же Barberini. Эта многочисленное и энергичное флорентийское семейство оставило заметный след в культурной истории Рима, не всегда оцениваемый позитивно. Язвительные римляне играли словами, говоря что Barberini удалось сделать то, что не смогли barbari - имеется в виду обдирание портика Пантеона, бронза которого была пущена папой Урбаном VIII Барберини на отливку орудий для замка Святого Ангела.
Фонтан Тритона (1643) хоть и невелик по сравнению с другими римскими аква-архитектурными сооружениями своего знаменитого автора Бернини, зато стоит выигрышно, в одиночестве посреди просторной площади - полностью мощёной, что важно знать путешествующим с чемоданами на колёсах. Комплекс фонтана состоит из четырёх пучеглазых дельфинов (нимало на дельфинов не похожих), своими хвостами неестественно ловко поддерживающими огромную раковину, на которую взгромоздился Тритон - второстепенное морское божество, тем не менее умевшее извлекать столь громкие звуки из раковин поменьше, что от этого случались масштабные отливы, эффект задокументирован Овидием в 'Метаморфозах'. Именно эта сцена и воспроизведена в фонтане: Тритон, страшно надув щёки, дует в раковину, только вместо рёва из неё вырывается вода; рассказывают, что лет двести назад высота струи была много больше, впрочем, может дома вокруг попросту были много меньше. Тритон чрезвычайно живописен, органолептический анализ даёт высокие оценочные результаты, совсем как, простите, живой! - и притом (при всей своей барочной нарочитости) ничего пережатого, как это обыкновенно водится у нынешних актуальных. Линия, линия и ещё раз линия плюс хорошо темперированное духовное - вот рецепт итальянской скульптуры XVII века и говорить тут о кубических кривых Безье просто смешно, потому и продукт у умельцев современного искусства выходит такой, какой выходит, даже если они про Безье ничего не слышали (что вероятнее всего): технологическая цивилизация делает своё дело, непоправимо уродуя менталитет.
Между прочим, в северо-западном углу этой площади некогда стоял ещё один фонтан Бернини, но потом куда-то делся. К нему до XVIII века прислоняли неопознанные трупы, находимые поутру на римских улицах, где в ту пору было по ночам весьма неспокойно - может кто узнает. Занимательное соседство.
От Piazza Barberini берём круто вверх по Via della Quattro Fontane, мимо палаццо снова Барберини (как раз отсюда и сбежала ночью героиня Одри Хёпберн) к перекрёстку Четырёх Фонтанов. Чудесная затея - на углах обычного пересечения обычных улиц взять да и соорудить фонтаны - была в 1593 году реализована уже известным нам плодотворным дуэтом из папы Сикста V и архитектора Фонтана. Правда водных излишеств тут не наблюдается, так, слабенькие ручейки текут, но всё равно удачно получилось. На четырёх углах перекрёстка размещены пара крупных, хорошо сложенных зрелых мужей, олицетворяющих реки - римский Тибр и флорентийский Арно, а также две женские фигуры, представляющие богинь Диану и Юнону. Чтобы мог значить данный набор персонажей и ассоциаций на углах? - вопрос открытый для пытливых исследователей. Ну, к примеру, такая гипотеза: с этими дамскими крайностями (Диана связана с непорочностью, а Юнона наоборот, с женской производительной силою) выход один - утопиться, хочешь - в Тибре, хочешь - в Арно. А вообще изумительно: идёшь по обыкновенной улице и вдруг тебе целых четыре богато отдекорированных фонтана на углах, ночью же машины не мешают спокойно переходить от одного к другому, так что рекомендуем.
Ну а теперь направляемся по Via dei Quirinale к Piazza dei Quirinale, где находится Фонтан Диоскуров. Оригинальное сооружение 1588 года с фигурами близнецов из терм Константина ныне утрачено, на его месте в 1818-ом возникла современная композиция архитектора Стерна, спонсором выступал папа Пий VII. Собственно сам фонтан, сделанный из огромной древнеримской чаши, довольно прост, основной аттрактор здесь - фигуры Кастора и Поллукса, чьи уменьшенные копии появились в Петербурге у Конногвардейского манежа даже раньше, чем в Риме, в 1816 году. Пытаясь, видимо, соблюсти красивую симметрию, архитектор несколько погрешил против мифологической правды, поскольку специалистом по объездке был только Кастор, тогда как Поллукс известен своими подвигами в качестве кулачного бойца. Здесь же оба изображены укрощающими коней, причём поглядывают они на буйствующих животных как-то индифферентно, без заинтересованности. И без того крупные, идеальных классических форм фигуры братьев ночью, благодаря теням приобретают и вовсе близкие к циклопическим размеры, а также особую выразительность, перетекающую в надменность пополам с внушительностью. Смотрящий на Диоскуров фасад Квиринальского Дворца - творение вышеупомянутого Доменико Фонтана, здание было построено в XVI веке как летняя резиденция пап, потому что в Ватикане из-за близости Тибра было как-то душновато, а на Квиринальском холме постоянно тянет приятный ветерок. А в XIX-ом и здесь стало слишком по-городскому и летняя папская резиденция переехала на море, в нашу Террачину. Холм Квиринал - самый высокий в Риме, вследствие чего с Piazza Quirinale ночью открывается замечательный вид на город, мы долго с удовольствием любовались.
Так долго, что охрана дворца, где нынче квартируют президенты Италии, решила проснуться и полюбопытствовать - из дверей вышел караульный, посмотрел, на месте ли луна и опять зашёл, позволив нам восхититься парадной формой местных военных. Этот был хоть и не берсальер в перьях, но тоже хорош. Галифе, высокие сапоги и короткий сюртук с отороченными красным фалдами выглядят вызывающе несовременно, зато отдалённо перекликаются с фонтанной барочностью.
С Квиринальского холма чемодан весело катится вниз к самому известному римскому фонтану Треви. Это совсем рядом, но хотя название 'Треви' и произошло от tre vie, узких улочек вокруг заметно больше, так что ночью в безлюдье можно малость заплутать. Но оно даже и к лучшему, когда из путаницы полутёмных переулков вдруг выруливаешь к ярко освещённому фонтану, это впечатляет особо. Да, Треви - без шуток сильная штука! Сравнительно скромные размеры площади, на которой он находится, работают на усиление визуального восприятия самого фонтана, он кажется больше, чем есть на самом деле. Как и Аква Феличе, Треви завершал акведук, построенный императором Агриппой от указанного некоей пейзанкой источника в окрестностях Рима. Эта предистория тщательно зафиксирована в барельефах фонтана (слева Агриппа отдаёт руководящие указания строителям акведука, справа девушка показывает легионерам, где подтекает - всё несколько напоминает сюжеты мозаик на станции московского метро 'Киевская-кольцевая'). Барельефы эффектны как раз ночью, выигрывая в выпуклости от светотеневых контрастов. Акведук в 538-ом году разломали германские варвары, а одичавшие в средневековье римляне опустились и стали пить совсем дурного качества воду из Тибра, что плохо сказывалось на их здоровье. Городская администрация, возглавляемая в те времена папами, не раз пыталась поправить ситуацию. Папа Николо V с архитектором Альберти в XV веке починили акведук, далее папа Урбан VIII с Бернини в XVII-ом пытались сделать красиво в его конечной точке, но как-то не заладилось. Наконец папе Клименту XII с архитекторами Сальви и Панини в 1762-ом году удалось создать эту воднокаменную роскошь, несомненно положительно повлиявшую на самочувствие и настроение горожан, что отражено в женских фигурах-аллегориях Здоровья и Изобилия, размещённых по бокам от центра композиции в виде задорно подбоченившегося Нептуна. Бог морей на раковине лихо выезжает из большой арочной ниши прямо на зрителя. В раковину запряжены два символизирующих море спокойное и море бурное коня, которых удерживают тритоны (знакомые все лица!), из-под раковины поток каскадами низвергается в обширный бассейн, купание в котором стоит 2000 евро. Навершие фонтана составляют четыре женские фигуры, олицетворяющие времена года и герб папы, что наверно должно наводить на мысли о круглогодичной заботе властей предержащих о процветании населения, бесперебойно обеспеченного здоровой питьевой водой и образцами высокого барокко.
Сложно объяснить причину, но у Треви сразу и прочно возникает безмятежный настрой, тревоги бледнеют и улетучиваются, мрачные идеи рассеиваются, окружающие начинают вызывать благорасположение. Да, собственно, что тут объяснять - просто настоящее искусство так и должно действовать, потому и публика здесь не переводится даже глубокой ночью.
Для русских палаццо Поли, к которому пристроен фонтан, связан с именем владевшей им в середине XIX века княгини Зинаиды Волконской, которая, по восторженным отзывам современников (включая и Александра Сергеевича) была дама не то что приятная во всех отношениях, а просто фейерверк какой-то. И умница, и красавица, и обладательница несравненного контральто, и поведением отличалась хотя и нестеснённым, но никогда не через край. С Александром I состояла в дружеской переписке, произведя на него впечатление ещё во время заграничного похода, когда следовала со двором вместе с мужем-егермейстером. А вот с Николаем I не сложилось, после 1825 года начала слегка фрондировать, устроив демонстративно шумные проводы отправившимся за мужьями в Сибирь родственницам. Оттого в следующем году съехала в Рим и устроилась здесь по-русски основательно, прикупив кроме палаццо Поли участок с древним акведуком под виллу в ближайшем Подримье (так сейчас и называется - Villa Wolkonsky, ныне там проживает британский посол), где продолжила традицию устраивать литературно-музыкальные салоны и балы. Своими салонами она ещё в Петербурге прославилась, здесь же они приобрели особо романтическую окраску и размах. Отметились Гоголь, Глинка, Брюлловы, Иванов ... да много ещё кто. Ну и в Поли с частными визитами заезжали, так что Треви - знаковое место для русской культуры.
Последний пункт на нашем маршруте той ночью - Фонтан Делла Баркачиа (Урбан VIII + двое Бернини) на Piazza di Spagna. Баркачиа - она и есть баркачиа, совсем плохая лодка то есть. Действительно, лодка полузатонувшая, по преданию однажды вышедший из берегов Тибр залил площадь, а после на ней осталась примерно такая развалина. Приятно, что габаритов судно не гигантских, как это часто случается с фонтанами в Риме, а наоборот, совершенно нормальных размеров лодка, уютных даже. И весёленькая с виду. Явственно представляется картина, как на этой лодке прекрасная Зинаида исполняет при луне 'Санта-Лючию', с неё, право же, сталось бы.
Ну всё, времени больше нет, пора возвращаться на вокзал, хотя список римских фонтанов конечно далеко не исчерпан. Кратко подведем некоторые, возможно главные художественно-аналитические итоги нашей прогулки. Она показала, что сочетание 'ночь и фонтаны' - почти идеальная рамка, через которую удобно вглядываться в здешнюю историко-культурологическую перспективу и ночь тут очень важный элемент конструкции, ощутимо отсекающий помехи современности. Кстати, ночью хорошо бросается в глаза то обстоятельство, что в большинстве фонтанов, построенных по заказу пап, как правило обыгрываются дохристианские сюжеты. С чего бы это? Может папы рассчитывали, что в фонтанных струях мифологические персонажи отмоются от своего язычества? Не исключено.
А чемодан тоже нелишний аксессуар, он превращает прогулку из пошлой туристической экскурсии в подобие настоящего путешествия. Однако пытающимся повторить наш опыт порекомендовал бы не полениться, найти ослика и навьючить чемодан на него. И удобнее всё-таки, и цокот копыт в тишине - совершеннейшая поступь столетий, как пелось в одной забытой песенке про старинный немецкий город Ригу.