Аннотация: Граждан США можно называть по-разному: если хорошо относишься - то культуртрегерами, принёсшими блага цивилизации Старого Света в Новый, если плохо - то оккупантами, вырезавшими краснокожее...
Граждан США можно называть по-разному: если хорошо относишься - то культуртрегерами, принёсшими блага цивилизации Старого Света в Новый, если плохо - то оккупантами, вырезавшими краснокожее коренное население Северной Америки, превратившими в рабов заметную долю чернокожего населения Африки и сбросившими атомную бомбу на желтокожее мирное население Азии. Но в любом случае граждане США - не американцы, американцы - это Уго Чавес и Эво Моралес.
Однако своего приятеля Тома я из личной приязни таки назову американцем, причём настоящим. Том идеально олицетворяет соединённоштатовскую глубинку - крепко сбитый невысокий англосакс, немногословный, умелый в своём деле, надёжный в любом, с замашками ковбоя из вестернов 50-х. Живёт он в Мичигане на собственной вроде ферме недалеко от озера Верхнего. Ферма вроде потому, что сельским хозяйством в виде скотоводства Том больше развлекается, а деньги зарабатывает как владелец малого строительного бизнеса, являя в одном лице весь постоянный персонал - директора, бухгалтера, проектировщика, снабженца, строителя, при необходимости нанимая временных помощников. Мичиган - территория депрессивная, населённая преимущественно небогатыми пенсионерами, поэтому со строительными подрядами здесь особо не развернёшься, но на жизнь хватает.
Так вот, однажды мы решили воспользоваться его приглашением и провести отпуск в Мичигане с тем, чтобы на деле познакомиться с жизнью молчаливого большинства, а то в Вашингтоне меня окружали столичные хлыщи. Я жил в благополучном университетском пригороде к западу от округа Колумбия, но стоит отъехать в восточные окраины столицы, как попадаешь в поразительно другой чёрно-латинский мир: латиносы по-английски принципиально не говорят, но эти хоть индифферентны, прочие же рожи более чем недружелюбны, если не сказать криминальны, да и намерения их тоже. А в срединных провинциальных штатах народ белый, мирный, местный во многих поколениях и с небольшим достатком, т.е. нормальные люди.
Отпуск начался в Миннеаполисе, куда мы прилетели к нашей подруге повидаться и полюбоваться достопримечательностями Твинситис. Она же снабдила нас автомобилем для поездки к Тому. В Вашингтоне я квартировал рядом с местом работы в вузе, на службу прогуливался пешком, машина была нужна только на выходных и то не всегда, поэтому оказалось удобнее и дешевле брать её на пятницу-понедельник в прокате, благо Энтерпрайз был поблизости и давал специальные скидки сотрудникам моего университета. Как результат в США я пользовался более чем полусотней разных авто двадцати с лишним различных марок. Но такого, как в этом отпуске, у меня никогда не было. И, видимо, не будет. Это была полуспортивная ярко-алая Мицубиси без глушителя, притом в тёмное время суток салон при нажатии педали газа заливался снизу зловещим багрово-красным светом. Если к ночи отважиться привести в действие акселератор, то раздавался оглушительный рёв и физиономия водителя приобретала совершенно дьявольский вид. А если не трогать педаль газа, то ездить не получается, т.е. либо ты сидишь спокойненько в неподвижной машине, либо движешься, но с абсолютно адским обличьем. Надо делать выбор.
Поездив на таком шедевре день, я упросил владелицу отключить световую театральщину в салоне, чем немало её удивил - она в соответствии с тамошними представлениями полагала, что это её милое пристрастие к небольшому эпатажу участников дорожного движения русским должно было понравиться. Для меня же отнюдь, а последней каплей стало посещение мюзикла в центре. Наш отъезд после спектакля очевидно стал самым сильным впечатлением этого вечера для зрителей.
И мы по утренней прохладе отправились в дорогу, которая заняла часов восемь с учётом обеда в Дулусе (где приезжих развлекают большим подъемным мостом), к вечеру уже были на месте. Место после удушающей жары в Вашингтоне показалось чрезвычайно приятным. Природа примерно соответствует нашей средней полосе, климат тоже, разве что озеро очень холодное, но опять-таки после кипячёного Чесапикского залива это воспринимается как благо. Народ живёт скромно, самые богатые люди здесь - индейцы, которым разрешено держать игорные заведения, отчего все остальные их тихо, но искренне ненавидят. Во-первых потому, что они превратились в хамоватых нуворишей, а во-вторых потому, что состояние им обеспечивает то самое остальное белое население, регулярно проигрывающее в казино свои доходы.
В первый вечер мы готовили на гриле бургеры из мяса бизона, собственноручно подстреленного Томом на охоте. Никаких приправ, только мясо, соль и перец, но получается замечательно - вот что значит действительно натуральный продукт. А то в больших городах США ведь и не поешь по-человечески, предлагаемое в магазинах прекрасно выглядящее мясо на вкус оказывается весьма посредственным, поскольку производится сугубо и трегубо индустриальными методами. То же касается великолепной с виду клубники, огромной по размеру черники, никогда не плесневеющего хлеба, арбузов без косточек и т.д. и т.п. Особенно обидно за местное мороженое... Ах, только поэтому стоило забраться в глушь, где, к слову, сохранилась традиция сбора кленового сока. Сок собирают за месяц, вываривают до одной сороковой доли от исходного объёма и получается тягучий сироп с необычным неярким ароматом. В пресловутых супермаркетах он есть в продаже, но не попадитесь - там может быть только эрзац.
Наутро мы знакомились с фермой Тома, а затем поехали осматривать его строительные объекты. Ферма представляет собой обширную, размером в три-четыре футбольных поля изрядно пересечённую местность без следов земледелия, на которой в кустах попрятаны десятка два некогда принадлежащих хозяину транспортных средств, из которых на ходу три - легковое авто, трактор и небольшой автобус, а также бродят три лошади плюс какое-то число коров и коз. Стройки Тома не слишком отличаются от нынешних среднестатистических российских дач, во всяком случае подмосковных. Его профизюминка - использование непиленных деревянных деталей из цельных стволов, попавших под санитарную вырубку. Обработанные топором, затем ошкуренные и покрытые лаком они придают интерьерам интересный колорит своими неправильными формами.
А вот на следующий день случился подвиг. Мне как-то не приходилось заниматься верховой ездой и поэтому увидев бесцельно шатающихся по территории лошадей, подумал: "А что бы не ликвидировать пробел в жизненном опыте?" Тем более, что выглядели животные симпатично и небуйно, а местность вокруг очень располагала к конным прогулкам. Тут надо сообщить, что за месяц до того Том сломал ногу и передвигался с костылем (хотя и очень ловко), скакать ему было не с руки, вернее не с загипсованной ноги. Но мне он лошадь конечно обеспечил, предварительно проинструктировав - по его словам дело это нехитрое, главное не суетиться и сразу показать, кто здесь начальник, если скакун вдруг заартачится.
Недоработка, как вскоре выяснилось, состояла в том, что Том объездил эту молодую кобылу месяц назад и с тех пор из-за ноги её не трогал. И она, дура, забыла, что она объезженная. Поэтому как только я картинно вскочил в седло с самыми добрыми по отношению к животному намерениями, началось ровно то, что показывают на экранах про родео. Напомню, любители этого экстремального спорта получают неплохую сумму, если им удаётся продержаться в седле более восьми секунд. Я приземлился через секунду, если не меньше. Обиднее всего то, что приготовившаяся снимать видео супруга от ужаса наблюдаемого забыла включить запись и я получил повреждение правой руки при падении совершенно впустую. Хорошо хоть небольшое и сгоряча его даже не почувствовал.
Однако же это были цветочки, сочные ягодки ждали впереди. Обнаружилось пренеприятное обстоятельство: лошадь, сбросившую седока, нельзя оставлять в таком победном статусе, потому как впоследствии на неё не сесть и не запрячь. Т.е. скакун испорчен безвозвратно. Пришлось повторить смертельный номер. Во второй раз я сгруппировался загодя, ещё занося ногу в стремя и сразу же, следуя наставлениям Тома, резко и сильно дёрнул поводья, вывернув лошадиную морду вбок. Это весьма болезненно, лошадь отвлеклась на мгновение, но затем вновь принялась злонамеренно выделывать дикие прыжки со свечами. До падения мне удалось ещё раз продемонстрировать возмутительно своенравному животному свою несгибаемую волю, вторично вывернув его наглую морду вбок, но через пару секунд я всё-таки вылетел из седла. Но опять! - супруга впала в паническое состояние и ничего не сняла.
И несмотря на всё на это, на третьей попытке требуемый результат был достигнут. Кобыла таки поняла, что если она продолжит вести себя асоциально, то рискует поиметь разорванную губу и триумфальный круг лёгкой рысцой был задокументирован. Но вот кататься верхом по окрестностям я не стал.
После джигитовки, будучи вдохновлены победой в родео, мы решили продолжить развитие ковбойской тематики - поупражняться в стрельбе из револьвера, пусть и по пивным банкам. У такого персонажа, как Том, не может быть другого револьвера, кроме как Смит-Вессон 45-го калибра, это легендарная модель, незаменимая при ограблении почтовых вагонов. Кончилось не без проблем. Я выстрелил, самонадеянно проигнорировав предложенные наушники и немедленно оглох на одно ухо, грохот эта штука издаёт как полковой миномёт. С наушниками, разумеется, гораздо комфортнее, но представьте грабителя поездов в наушниках... Слух восстановился через неделю.
Наутро заболела повреждённая в родео рука, поэтому занялись тихими домашними делами. Том предложил мне переместить кучу здоровенных - метров пять в длину и полметра в диаметре - брёвен из одного места в другое при помощи самоходного механизма типа фронтального погрузчика. Руля у механизма нет, управляется двумя рычагами и двумя педалями, Том с его гипсом давить на педали не мог, мне же невозможность размахивать правой рукой была не помеха.
Занятие оказалось лихое. Ловко подцепив типа вилами громадное бревно, надо было поднять его на два с лишним метра и двинуться в путь под сотню метров по дороге въехав на пригорок и не снеся при этом небольшое строение вроде будки - именно поэтому бревно необходимо было поднимать. В общем, квалификацию оператора фронтального погрузчика я приобрёл, последние брёвна перемещались не без изящества и на приличной скорости.
Но что за отпуск без рыбалки? Это не отпуск, а глупое недоразумение, посему мы с Томом взгромоздили четырехметровое дюралевое каноэ на крышу его автобуса и отправились на просторы озера Верхнего, по пути завернув в магазин за пивом и лицензией на лов. Продавец, увидев нас - один на костыле, другой с рукой на подвязке - одобрительно заметил: "Ребята, вы хорошо смотритесь!" Клёв на Верхнем безумным не назовёшь, но за полдня три неплохих экземпляра ихтиофауны под килограмм весом выудить удалось - щука, судак и, вроде, сиг. Всё очень похоже на восточную Ладогу: невысокие лесистые берега, прохладная чистая вода, гладь до горизонта, пароходов никаких...
Вот так, в увлекательных занятиях, весёлых играх, приобретении полезных навыков и иных познавательных мероприятиях быстро пролетела отпускная неделя. Усталые, но довольные отдыхающие вернулись домой, вынеся из отпуска твёрдое убеждение в том, что существование в агломерациях мало соотносится с реальной жизнью в США, агломерации - это с одной стороны судороги наполняющей крупные города недавно сублимировавшейся эмигрантской массы, а с другой глобалистское декадентство местной либеральной прослойки, паразитирующей на данных массах. Здорового начала ни в том, ни в другом не видно.