Вот бывают люди, встретив которых сразу хочется с ними откровенничать. Если же в дороге рядом окажется такой спутник, то любое путешествие пройдет интересно, и вы не захотите покинуть свой путь. Такая спутница Марина Григорьевна Костенецкая. Более того, она удивительная учительница и преподает чудесные уроки своим ученикам.
В то время я работал директором детского дома. Костенецкая оказалась у нас из-за личного любопытства: мол, как это существуют сироты? И можно ли перевоспитать детей со сложной судьбою. Эти вопросы ее, как писателя, пишущего на нравственные темы, интересовали профессионально.
Выглядела Марина Григорьевна скромно: маленького росточка, немодельного типа женщина, в толпе и не заметишь... Зато, обладала удивительно добрыми и внимательными глазами, сразу притягивающими к себе собеседников.
Ее уроки нетрадиционные, ни с чем несравнимые ("школяр" их уроками никак не назовет). Но, с точки зрения высокой педагогики, - это истинные уроки нравственности, уроки жизни, уроки по формированию личности. Именно те уроки, когда происходит настоящее образование, как создание в себе образа гуманной личности.
Она умела удивительно своевременно появиться в кругу детей со своими вопросами, и начиналось действо. Начиналась работа души. Время проходило незаметно и впечатляюще, незабываемо и результативно.
Наш интернат переполнялся мыслями, которые начинались словами: "А вот Марина Григорьевна говорила", или "тетя Марина сказала..." (малыши так и не научились произносить ее отчество).
Учительствование "необычной учительницы" внешне было простым. Она входила в группу детей и начинала жить их проблемами. Если это была игра в куклы, значит, играла вместе в куклы, если проводились занятия в кружке рукоделия, то рукодельничала, если математика, то вместе "ломала голову". Неважно, какой предмет, или какие занятия происходили внутри ее собственного урока. Марина Григорьевна умела из каждого явления, каждого вопроса построить кирпичики нравственного события. Ничего не навязывала, более того, со всем, как будь-то, соглашаясь, но свою линию вела и приводила к понятию истины.
А истины ее были просты и близки: любовь к людям, к природе, добро, взаимопомощь, взаимопонимание. Для каждого понятные отношения, но не каждый может научить, развить, воспитать, сделать важным для себя и другого. Тем более это трудно внушить детской израненной душе. Она могла. Она это делала. Я это видел. Дети, которые успели пообщаться с нею, это помнят всю жизнь.
Первые дни пребывания в нашем мире Марина Григорьевна не могла подолгу успокоить слезы, услышав, как "дети-сироты" называли ее мамой. Работники интерната, привыкли к такому обращению. Да, что там привыкли, мы и были самыми настоящими мамами и папами, - так устроена наша работа. А для нее, человека с огромным сердцем, такое было, как шок.
Жила Марина Григорьевна, как полноценный участник нашей многогранной жизни. Вставала в одно время с детьми, вместе ложилась спать. Ходила на уроки, внеурочные мероприятия. Радовалась успехам, огорчалась.
Потом внезапно уехала. И тут вдруг ее звонок и просьба прочитать рукописи статей. Я прочитал. Показалось, такое не пропустит цензура... Впервые писатель написала о жизни детского дома не для ума, не с точки зрения логической информации, а для души, эмоционально и честно. Она обратилась к людям через самые сокровенные каналы связи человека с миром, с Богом. Без просьб, без поучений, без осуждений. Это было воплощение высокой морали в печатном тексте, это была исповедь высоконравственного человека.
Марина Григорьевна добилась своего и ее статьи напечатали. Данный поступок явился еще одним чудесным уроком для работников и учащихся детского дома.
Сразу после выхода статей началось нечто невообразимое. Люди отозвались удивительной реакцией. Манера изображения мира детей, способ нравственного поднесения проблемы привлек читателей. Такого еще не было в истории интернатов нашей страны. Самые великие человеческие чувства проявились у тысяч и тысяч людей. Телефонные звонки, подарки, визиты хлынули в наш и другие детские дома. Люди привозили игрушки, одежду, деньги, школьные принадлежности... Но, самое главное, привозили свое внимание, открытые сердца.
Это был еще один необычный урок, который подарила нам Костенецкая Марина Григорьевна. Я уверен, каждое мгновение уроков Марины Григорьевны каждый ребенок, каждый работник нашего детского дома несет в своей душе через всю жизнь и обязательно передаст своим детям, внукам.
Потом были новые статьи, книги и великолепный фильм о нашей жизни, который показали несколько раз по телевизору. Эти работы явились прекрасным учебно-воспитательным пособием для будущих учителей.
В то время Марина Григорьевна сделал революцию в образовании, стимулировала интерес к школьной жизни, к учительскому труду. Наша работа воспринялась не как сервизная, а как творчество художника, создателя судьбы.
Конечно, всегда высказывались о важности профессии учителя, но не всеми бывало услышано. Костенецкая нашла слова, которые поняли и приняли миллионы.
Тогда она могла бы сделать на этом великолепную карьеру. Но не сделала, продолжая оставаться самой собою. То есть, свободной и независимой, знающей свою правду жизни. Ее правда - помогать людям делать добро. В этом смысл ее жизни, в этом ее собственная доброта.
Для нее каждая встреча с людьми - новый чудесный урок. Учитель, Костенецкая, умеет несколькими фразами аудиторию превратить в душевный эргрегор. А после этого начинается волшебство.
Она изменяет душевный мир личности. Какой бы человек не был перед встречей с Мариной Григорьевной, в течение урока становится лучше. Хоть чуть-чуть, но лучше: добрее, внимательнее, более чутким, сострадательным к чужой беде и слабости, готовым придти на помощь, готовым понять и принять другого. Потом, после урока, возможно, этот же человек вновь станет прежним. Но, уже никогда не будет таким же, как до встречи с нею.
Марина Григорьевна не очень-то четко представляет, что она делает. Она никогда и не задумывалась по-настоящему над своим мастерством и искусством воспитателя. Но я, как специалист, могу сказать, она чудесный учитель. Истинный учитель.
Родись Марина Григорьевна на две тысячи лет ранее, и на встречи с нею ходили бы все Афины.