Многих эта сказка опечалила, многих на ум наставила. Для кого-то это выдумка переделанная, а для кого-то сущая быль... Выбирайте...
Жили были дед, да баба. Жили много лет, как все. Что-то не ладилось бывало, а что-то шло нормально. Тут случилась 'перестройка' в стране, как снег не голову неожиданно и не к месту. И пошло и поехало все на перекосяк.
Дед, как водиться, работал с утра до вечеру, все деньги в семью добывал. Придет и радуется, о успехах норовит рассказать. А бабе надоело слушать и говорит ему однажды в страшной и несдержанной злобе: 'Вон, гляди, как жить стали успешно вокруг, а ты все за свое. А дома как было, так и есть... У людей как будь-то золотая рыбка помогает, а нам никто, и ты нерадивый какой-то...'
Опечалился дед и начал исправлять, бабой высказанные ошибки и замечания. Уж больно обидно она стала, что-то в последнее время ворчать, если не сказать боле...
Поднапрягся, подзадумался, по сторонам посмотрел, как люди деньги делают и стал приносить в дом поболее деньжат-то этих самых. Не важно, как заработанных, да, и не интересно бабе было слушать об этом. Но накупила, зато, она чего почем зря, не хуже чем у других, значит.
Уж думал дед, что нормальная жизнь пойдет. Да, не тут то было. Вновь баба пуще прежнего рассерчалась. На деда ворчит, проходу не дает: 'Посмотри все в 'заграницу' ездят, только мы одни, как нелюди. Всякого добра привозят видимо невидимо. Ну-у, а порассказывают всего так и не наслушаешься...'
И вновь дед задумался и провернул дельце и поехали они в заграницу, да не просто за границу куда-нибудь там, а в самую Америку, что ни на есть, ...туда ее... Радости не было предела казалось бы. ...Да, не долго счастье-то длилось.
Прошел всего лишь год, и на тебе тут, разъерепенилась баба, как обычно бывало, и даже пуще прежнего: 'Вон как люди, мол, живут. И машины у них и дома шикарные, а мы в апартаментах ихних ютимся, в 3-х комнатах теснимся, как нищие. Как будь-то головы у тебя на плечах нет, не мужик ты вовсе, если о семье подумать не можешь.'
Принапрягся мужик, но совсем по-другому, значит. Ведь в Америке не схимичешь ничего такого. Если хочешь заработать на дом и на машину, так работай поболе и подоле, и все тут.
Стал работать и днем, и ночью, и в выходные, и в праздники. Не ел вдоволь, не пил в сласть, все в дом каждую копейку нес, свою бабу ублажить упирался... Здоровье не берег, но денег зарабатывал. Купили дом и машины справили.
Пир был горой. Каждый кто хотел, тот мог в гости придти. Да, не все с добрыми мыслями пришли, да, не все в радости время проводили. Но, не замечал дед этого, только видел, что баба довольная, ...как будто бы.
А не замечал, потому что работать приходилось не меньше, а более чем раньше, потому что за дом-то платить надо и за остальное, что в дому происходит: там свет, вода, да еда.
А баба тем временем в новом доме отплясывала, да на мужиков поглядывала. Да, присмотрела себе одного такого миллионера значил. Обещал, что женится, да во 'дворец' увезет, мол, что этот твой дом, мол, каждый такое может справить... А вот 'дворцы', знать, не для каждого...
А дед тем временем работал, да работал. И думал, что так и пройдет жизнь в хорошей работе, да в жененном веселье. Да, нет. Вновь баба взбеленилась.
Требовать стала, чтобы слуги на нее работали, мол, устала она спину гнуть на американцев. Пусть они на нее поработают. Да, непременно, чтобы ученые слуги-то были и не нищие, какие-нибудь там необразованные-эмигранты... Мол, давай дед делай то, что говорят тебе, а не то уходи из дома... Я, мол, найду, как распорядиться нажитом.
Дед совсем опечалился, голову потерял. Здоровье никуда не годится и жить уже, как будто бы, немного осталось. И слег, значит, в больницу то ли от усталости сердце не выдержало, то ли от нервов не справилось...
А баба не подумала даже наведывать, думала, что конец пришел проклятому. Все гуляла и гуляла. Все прогуляла все промотала: и дом, и машину, и дети собственные разъехались...
Осталась старой разбитой от гулянок и от мужиков разных. Никто не интересуется, никто не звонит, никто в гости не приходит... Не только 'миллионеры', да и старые знакомые, которые подешевше были, позабыли... Да, и приходить-то некуда. И дети родные тоже забыли и не звонят, и не наезжают.
А дед оклемался и вышел из больницы. Стал в меру жить и в меру работать, да, добро только то, что необходимо, наживать.
Честного труженика и порядочного работягу приметила добрая душа и замуж за него пошла родила ему еще ребеночка. Да, и свои дети не забывают. Так и живет он до сего времени, в добре и достатке и в согласии, и с добрыми мыслями значит...