Аннотация: Он, как родился маленьким и худеньким, так и оставался таким всю свою жизнь.
Он, как родился маленьким и худеньким, так и оставался таким всю свою жизнь. Его никто никогда не обижал по-серьезному. Он ни для кого не представлялся соперником ни в чем. Единственное, что он мог делать лучше других, так это втягивать живот. Да, не просто втягивать, а так, как никто, казалось, можно позвоночник пощупать. Это свойство не раз его выручало. И в детстве, когда надо было чем-то проявиться и заинтересовать сверстников, а потом, и во взрослой жизни. Был он тощий но жилистый.
...Немцы пришли в Прибалтику, как-то незаметно и быстро. Поначалу, никто не знал, что делать. Потом стали входить в новую колею. Скромняга пошел работать, как и большинство. В 'Н'-ске в то время была только одна работа: в концлагере.
Работу ему доверили простую: добивать и закапывать расстрелянных в овраге. Он исполнял это добросовестно и исправно, хотя его начальник, проведя инструктаж, только один раз показал, как это делать. Его никто не контролировал. То ли доверяли, то ли не верили, что Скромняга на что-то самостоятельное и противозаконное способен.
Частенько ему приходилось добивать, странным образом выживших. Он удивлялся, как это можно после такой стрельбы и после таких ранений еще жить. Но видно есть такие люди, живучие.
Фашисты были организованные и дисциплинированные и требовали от рабочих того же. Но вот чем добивать, не снабжали. Не давали ни винтовок ни пистолетов. Приходилось добивать лопатой. Он несколько раз просил своего начальника дать ему какое-то огнестрельное оружие. Но где там? Все были заняты своими делами. Одним словом, после расстрела все уходили. И Скромняга, с несколькими такими же работниками, которых он не знал, добивали, чудом оставшихся в живых.
А как иначе? Во-первых, такой был приказ. А потом, так гляди еще выползет и потом скажет еще кому, что видел за этим делом Скромнягу. Потом, поди, докажи, что не по своей воле.
Когда пришли красные, то Скромнягу не очень то мучили, расспросами, где работал и, что делал во время войны. Но, на всякий случай, дали десять лет на Колыме. Кто-то, видно, признал его из бывших работников или заключенных.
Колыма встретила Скромнягу, как и положено, недоброжелательно. Холод, голод и тяжелый труд.
Вот здесь-то и пригодилась его уникальная способность втягивать живот. Он уж умел это делать. Да, так, что никто и не догадается, прячет ли он лишнюю, неразрешенную уставом, одежонку, или незаметно сворованный кусок хлеба насущного.
Хотя, надо признаться, при проверках его, как правило, не очень-то 'шмонали'. Может быть потому, что вид его говорил: этот человек скоро своей смертью умрет, ему и так плохо. С другой стороны, даже в профессии надзирателей находятся люди, которые тоже норовят сачкануть.
Одним словом, короче говоря, Скромняга выживал, как мог, как его научила предыдущая жизнь.
Но дальше, больше, на Калыме выжить становилось все меньше шансов. Холод, постоянное недоедание, изнуряющий труд, жестокость таких же заключенных и надзирателей. Да, плюс к этому, постоянно мучила мысль: а вдруг найдется кто-либо, из фашистского лагеря, где он работал. Что тогда будет - он понимал прекрасно. Поэтому Скромняга решил бежать.
Присмотрелся, как идут работы на погрузке кораблей в порту, уходящих в неведомо куда. Его не пугала неизвестность. Его пугала смерть.
Так размышляя, Скромняга в один прекрасный день решил: пусть будет, что будет. Способность втягивать живот помогла ему за месяцы напасти корок хлеба, и немного воды.
В этот день все благоприятствовало его плану. Была сильная вьюга со снегом. Темноту едва освещали раскачивающиеся тусклые фонари.
Перед самым окончанием работы он уткнулся в, аккуратно сваленные тюки на самом верху трюма, и уплыл вместе с кораблем.
Когда закончился припрятанный запас продовольствия, как раз корабль перестал урчать моторами.
В порту была обычная суета. Только говорили на другом языке. Как потом выяснилось, он оказался в Америке, а не в Японии, как надеялся. Но это и лучше - подальше от прошлого.
Не привлекая ничьего внимания, также незаметно вышел из трюма, как и вошел. Кого тогда интересовал слабый и неприметный бродяга?
...Скоро нашлась работа. Потом лучше и больше. Язык пришел не сразу. Но пришел. Женился. Появились документы. А потом и дети. Двое. Сын и дочка.
Скромняга никогда не рассказывал о своем прошлом. А зачем? Да, и некому было. А, что, собственно, рассказывать?
...Жизнь течет своим чередом, как у всех. Он учил своих детей, как втягивать живот. Но, вы же знаете, кто сегодня в нашем мире слушает своих родителей?
Дети пошли своим путем. Сын увлекся компьютером. Программист. А дочь учительствует - профессор университета.