Аннотация: Зарубежные впечатления российского геолога
Записки помойного специалиста
- А скажи мне, Григорич, почему все люди
по нормальным странам путешествуют?
По Штатам, Европам, Австралиям, на худой
конец... Одни мы с тобой все по каким-то помойкам?
- Это, наверное, судьба у нас с тобой такая...
По нормальным странам ведь каждый может...
Из разговора в поезде
Часть 9. Эфиопия.
Эфиопия и ничего более...
Эфиопский календарь - календарь, использующийся в
Эфиопии, а также Эфиопской и Эритрейской православными
церквями, Эритрейской Католической церковью и
Евангелистской церковью Эритреи. Этот календарь
основан на более древнем, александрийском, который
в свою очередь происходит от древнего египетского
>календаря, но имеет сходство и с юлианским
календарём: в нем также используется дополнительный
день каждые четыре года. Начало года в эфиопском
календаре приходится на 30 августа по юлианскому
календарю, если следующий год високосный,
или на 29 августа, если следующий год простой.
Подобно коптскому календарю, Эфиопский календарь
содержит 12 месяцев по 30 дней каждый, а также
пять или шесть эпагоменальных дней в конце года,
обычно выделяемых в 13-й месяц. Число
эпагоменальных дней определяет простой год или
високосный. Счет лет в эфиопском календаре
начинается с 29 августа 8 года н. э.
по юлианскому календарю.
(Википедия)
Пролог
А у нас осень. Октябрь. Ветерок резко холодит бритый череп. За окном аэроэкспресса проносятся желтые листья и мокрый асфальт дорожек.
Цель моего очередного визита на Черный Континент - Эфиопия, заштатный городок Мояле на границе с Кенией. От Адис-Абебы - 740 км.
Прогон через всю страну становится правилом проекта.
Доставка 1
Ну, что ж. Пока - аэропорт Внуково. Самолет.
Три часа лета. Стамбул. Серо-голубое небо, желтая выгоревшая трава. Вот и лето. Где-то в глубине существа разжимается какой-то кулачек... отпускает....
Вот и лето...
Вечереет. Над взлетной полосой, в воздухе, вытягивается ровная цепочка огней авиалайнеров, заходящих на посадку. Это они все сюда, а мы отсюда. Взлет.
Посадка. Адис-Абеба. Ночь. Наш самолет единственный и маленький, поэтому паспортный контроль пуст. Какое благо... Таможня мирная, но мой чемодан набит всякими подозрительными вещами, которые на экране монитора рентгеновского аппарата отражаются самым немыслимым образом. Чемодан приходится открывать. Жаль - я проявил чудеса укладки при его организации. Теперь все насмарку... Беглый взгляд пацана в погонах выделяет из массы хлама каратные весы:
- For gold?
- Yes. - А чего я еще скажу?
Таможня уходит консультироваться. Меня спасает какой-то крупный западник с откормленным лицом, который раздувает скандал вокруг своих сумок, понемногу всасывая в него всех окружающих. Про меня благополучно забывают и, под шумок, упаковав с невинным видом все обратно, я сматываю удочки из аэропорта.
Со встречающим проблем нет. Смущает немного только факт легкого покачивания, свидетельствующий о "сильной усталости" местного Уго Чавеса (визуально похож).
Столица
Не характерный для Африки воздух. Чистый.
Отель очень средней руки, но постель - нормальная, с одеялом (прямо сказать - прохладно). Ванная комната - в пределах нормы, горячая вода есть. Чего еще надо? Спим. Тем более, что время уже два - местного поясного или три - московского. Разница - час.
Утро, завтрак в гостинице - стандартный омлет, машина, бюро.
И что у нас с работой?
А с работой - ситуация странная. Все, что сделано до нас - отсутствует. Отсутствуют координаты, планы, логи документаций, результаты анализов и т.д и т.п. На данный момент присутствуют только траншеи, пройденные в этом году, и точки штуфного опробования. Результаты аналитики еще не получены... Есть керн скважин, но нет больше ничего к нему, включая координаты. Из геологов - девчонка, закончившая университет Адис-Абебы два года назад, консультант - он же главный геолог, и мужичек с 26-летним стажем работы в стране, но тоже африканской выучки и тоже эфиоп. Есть еще план работ, написанный кем-то.
Девчонка мелкая, симпатичная. Вообще (и вроде не окончание сезона, а прямо только приехал) - девки здесь откровенно красивые. Глаз - редко на какой не тормозится. Поделившись этим наблюдением с коллегой - услышал подтверждение. Значит - это, похоже, и вправду так. Забавно. Понятие "Африка" с понятием "красивая женщина" у меня никак не сочетается... Сколько видел - нет ни слов ни желания их описывать. Страшные все. Исключения - ну очень редки.
Ладно. Короче: участки топчутся уже около 20 лет, а начинать приходится все заново. Ну - будем посмотреть, если уж влезли-то...
Столица бедная, но не мусорная. За драными заборами видны бурые кирпичные стены одноэтажных домишек с жестяными ржавыми гофрированными крышами. Над каждой - тарелка телевидения. Среди одноэтажного ландшафта торчат серые скелеты недостроенных высоток, покрытые решеткой корявых лесов. Высоток много. На большинстве кто-то копошится. Таскают цемент в носилках, звенит болгарка... На улицах заметны нищие, но где их нет? Дороги - асфальт. Не новый. Пыльный, с выбоинами, но - асфальт. Тротуары - плитка. Серая, убитая, засыпанная такой же серой пылью. Или просто их нет. Машин много. Такси - сине-белые и только наши "копейки" или микроавтобусы "Тойота". Над городом парят орлы. И вовсе не грифы, а именно какие-то хищники.
Обедаем и ужинаем в местном ресторанчике, вместе с остальными членами команды - "под запись". Денег не берут, но все записывают. Надо полагать - после фирма оплачивает. Из еды - кусочки жареного мяса в глубокой тарелке, со свернутыми в рулон тонкими лепешками из кислого теста. Можно с острым перцем, можно - без. Едим руками, забирая мясо куском лепешки. После еды - кофе. На подносе приносят маленькую металлическую сахарницу и такую же маленькую пиалуху, окрашенную в цвета национального флага, в которую из небольшого кувшина наливают кофе. Наливают с высоты сантиметров пятнадцать-двадцать, тонкой струйкой. Процесс живо напомнил мне чаепитие в Гвинее - пачка зеленого чая на маленький чайник, очень много сахара. Кипятят и наливают в рюмку с высоты не менее чем полметра. Как сказал один тамошний бич с медицинским образованием - для обогащения смеси кислородом и повышения тонизирующего эффекта. Кстати, в воздухе присутствует некая странность - наличествует почти полное отсутствие мух.... Их нет нигде. Как, впрочем, и назойливой однообразной африканской музыки.
По утрам и вечерами я откровенно мерзну. Вечерами на тротуарах заметны хорошо упакованные серые или пестрые большие мешки - спят бездомные. Ни рук, ни головы не видно. Все тщательно спрятано в куль тряпья. Тоже мерзнут.
Доставка 2
Африка берет свое - выехали мы только через неделю. Неделю мы торчали в отеле или в офисе, заседая на совещаниях или просто плюя в потолок. Наконец ровно через неделю нас выставили из отеля, а вечером того же дня мы выдвинулись.
Столица забита пробками. Она строится. Строятся дороги и многоуровневые развязки, высотные здания и автомобильные тоннели. Строят интенсивно. Наверное, начали с наружи - ближе к окраинам, центральная улица переходит в автостраду с великолепным асфальтом. Вдоль автострады - трущобы прикрытые ржавыми жестяными заборами с многочисленными магазинчиками. Непривычно чисто. За домами видны сложные кресты православных храмов.
На выезде из Адиса бросаются в глаза кварталы строящихся и уже построенных новых двух-трехэтажных коттеджей, а за ними - огромные площади, покрытые разноцветными пятиэтажными домиками на разных этапах строительства - на стадии возведения, с пустыми оконными проемами, с окнами замазанными краской...
На разделительном газоне, посреди дорожного полотна, километра на полтора растянулась колонна тупорылых оранжевых трехосных самосвалов стоящих в три ряда вплотную "кабина в кузов".
Дорога, наконец-то вываливается из пригородов. Над равниной, изрезанной темными фракталами оврагов высятся гигантские пологие шапки вулканов с торчащими на склонах узкими паразитическими конусами. Пейзаж двуцветен. Желто-зеленый и темно серый. Плавные склоны холмов закрашены пестрыми ромбиками полей и покрыты россыпями различной величины округлых обломков темно-серых базальтов. На все накинута негустая неравномерная сеть стоящих мелкими группами или одиночных деревьев с круглыми или вертикальными кронами.
Засеян каждый возможный кусочек, каждая ровная площадочка - то ли рожь, то ли ячмень. Что-то с длинными остьями.
Панорама завораживает, затягивает, выпивая через линзу зрачка меня всего без остатка - досуха, до капли.. Оболочка еще несется в машине по асфальту трассы, а остальное уже шуршит дуновением ветра за холмы - над мягкими очертаниями, путаясь в ветвях кустарника, играя колосьями - в закатное марево, к черным стенам вулканов...
Среди полей разбросаны мелкие деревни. Квадратные глинобитные домики, все как один с жестяными крышами. Глаз, привыкший к загаженным придорожным деревенькам Африки, поневоле ищет, на чем ему зацепиться и - не находит. Дворы и придорожные пространства покрыты короткой травой и... все. Пейзаж чист. Вокруг поселков нет шлейфа обрывков пестрых целлофановых пакетов, бумажек, оберток, драного тряпья и пр., что так бьет по глазам, и к чему так быстро привыкаешь на континенте южнее... И...э... э... я не очень понял - а куда они его девают? Зато встречаются маленькие караваны осликов, везущих желтые канистры, наверное - с водой, какие-то мешки и дрова. Иногда дорогу перегораживает маленькое стадо горбатых коров. Вдоль дороги лежат кучки из больших оранжевых тыкв. У нас - грибы, у них - тыквы...
На перекрестках в селениях видно, что хороший асфальт, как и собственно асфальт, кончается в двадцати метрах от главной дороги, замещаясь гравийником грейдерника.
Через какое-то время трасса с нагорья сползает в Африканскую рифтовую долину. Гигантскими уступами, подработанными, сглаженными дождями и временем, торчат борта долины над плоским, как стол, дном. В вечернем освещении великолепно читаются ступени поверхностей выравнивания на плечах рифта, отрезанные друг от друга щелями параллельных сбросов. Ощущение необычное - торчащие темные склоны сбросов и подходящая к ним зелено-желтая пологохолмистая равнина дна долины, с редкой странной растительностью, больше всего напоминает предгорья Тянь-Шаня или базальтовые равнины Армении, пустынные поверхности межгорных впадин Монголии, но никак не Африку. Картина громадна. Грандиозности ей придают тонкие блестящие треугольники высоковольтной ЛЭП, уходящие за горизонт, добавляя в ландшафт капельку неприемлемой, но органичной рукотворности, более странной от того, что вблизи обнаруживаешь отсутствие на них проводов... Временно - просто ЛЭП новые, провода еще не провесили.
Растительность меняется - дно рифта это царство акаций и полей. Поля среди акаций или акации среди полей - как больше нравится. Отдельными островками вдоль дороги встречаются эвкалипты - тонкие, сантиметров семь в диаметре, но зато целыми мелкими рощицами и полосками - явно высаженные специально. Попадаются и вовсе странные участки - на мелких холмах растут какие-то хвойники или что-то типа лиственниц вперемешку с какими-то кустами и круглолистовыми деревьями - тайга как есть, но кое-где торчат пучки мечевидных листьев голубой агавы...
Редкие, до противности знакомые, конические травяные кровли кажутся в этом ландшафте элементом совершенно чужеродным. Солнце садится. Ночуем в отельчике.
Встали в пять и выехали. Злаки, злаки потом кукуруза, потом кукуруза с банановыми плантациями. Между полями - стенки из хаотичных нагромождений блинов опунции и четырехгранных стволов колючего молочая.
Если заехать немного в сторону, то поля кончаются и начинается буш... Мы свернули километра на два-три - кустарник. Просто кустарник и больше ничего - ни тропинки, ни лазейки, ни щелочки - кустарник сплошной стеной, переплетенный какими-то вьюнами и другим кустарником, с мелкими деревьями. Тупое месиво из ветвей, совершенно не проходимое.
Завтракали в городке по дороге - Аваса. Эфиопским коллегам принесли поднос с нарезанными сырыми жиром, фрагментом окорока и фрагментом какой-то внутренности и плошку острого соуса с серой кислой лепешкой. Поробовал. Ничего - жуется хорошо, экстра-вкуса особого нет. Ну мясо, ну сырое, ел же я сырую стрерлядь? Усердствовать не стал - поскольку дорога, а там кто его знает?
А после города все кончилось... и началась обычная Африка - битый асфальт, буйная зелень, бананы, вперемешку с кофе, засыпанные мусором и рыжей пылью вонючие базарчики вдоль дороги и толпы людей - Африка "в полный рост". Африка, которая, надо заметить, давно стоит мне поперек горла...
Потом горы, заросшие лесом, посадки хвойников и эвкалиптов, опять какие-то городки и поселки, а потом мы вывалились из гор...
И потянулся равномерный пейзаж Великих Африканских Равнин - слабовсхолмленная поверхность, покрытая кустарником и мелкими деревьями с горизонтальными кронами. Пейзаж, который приедается глазу через пятнадцать минут его созерцания и который не изменяется часами. Смотришь в окно - и все тянутся и тянутся серовато-зеленые пологовыгнутые плоскотины с проплешинами буро-красной глины и тонкими столбами термитников, торчащими из пологих куч основания. Термитники больше всего напоминают характерный жест, в котором основную смысловую нагрузку несет торчащий кверху средний палец. Зрелище однообразное... Бредут верблюды...На горизонте пейзаж замыкается низкими горками. Ближе к Кенийской границе вдруг все серое становится серо-зеленым, но не менее однообразным. Во множестве - крупные кусты алоэ с длинными розетками мелких красных цветочков. Перед нами ползет дождевая туча, мы ее догоняем и она, как бы предупреждая нас, выбрасывает яркую двойную дугу радуги. Мы упорствуем, и нас накрывает дождевым шквалом. Видимость - никакая, но - прорываемся.
Из приключений - по дороге спустило колесо. Надо отдать должное шоферу - у него все было. Он уложился минут в десять. Феноменально для Африки. Подобное я видел только в Анголе, но там были водители прошедшие всю войну...
До Мойале добрались уже по темноте - дорога заняла 14 часов - 600 км.
Некоторые особенности
Вся Эфиопия живет по двойному времени. В ходу как нормальное зональное - минус час разницы с Москвой, так и местное - с разницей в семь часов. Это, кажется, единственная страна, где счет ведется по своему календарю. У них сейчас вообще 2005 год. И если спросить прохожего в полдень - который час, то он честно скажет, что сейчас семь. Вот только я так и не понял - это утро, или вечер.
Еще одно существенно отличие от "Африки южнее Сахары" - здесь никто ничего не носит на голове. На плече, в руках, но на голове - ни единого не видел. Так же, женщины совершенно по-другому носят детей - платок, в котором сидит ребенок, проходит не через грудь, а через плечо. Правда детворы как-то не много.
На обочине дороги, под драными навесиками э... э... как бы это сказать... сказать кафе - язык не поворачивается,.. короче - место, где вас напоят кофе. В относительно чистом тазике, в относительно чистой воде, относительно чистыми руками будут сполоснуты относительно чистые маленькие пиалушки, положен в них сахар, налит крепчайший кофе местного производства и помола, сваренный тут же на углях в керамическом кувшине или в маленьком чайнике, и на блюдечке подан на относительно чистый столик с относительно чистой крохотной ложечкой. В добавление на край блюдечка будет положен такой же маленький стебелек какой-то травки, которую можно покласть в пиалушку для запаха, а можно и не покласть - на ваше усмотрение. Короче - для не сильно брезгливых изумительный кофе.
Собственно Мояле
Собственно Мояле - это грязный замусоренный городок, как и все провинциальные городки Африки. Куча гофрированных жестяных крыш и серых стен, утыканных поверху битыми бутылками. На въезде стоит новенькая мечеть, поглубже - христианский храм, еще поглубже - еще одна мечеть, большая. Пока - уживаются. Центральная улица - под асфальтом, поскольку она же - трасса, остальные - никак, точнее - это просто глиняные промежутки между домами, изрытые дождевыми потоками и покрытые втоптанной в серую глину помойкой.
По обочинам центральной улицы, вплотную, один к одному стоят страшненькие магазинчики, где продают все, начиная от батареек и кончая жвачкой, жалкие кафешки, ресторанчики, парикмахерские, несколько двухэажных отельчиков, аптеки, висят, под драными навесами, какие-то шмотки. Есть пара интернет-кафе с ценами доллар за десять минут сети, два биллиардных стола, банк и один серьезный отель с трехэтажным зданием, большой территорией, золочеными полуконями на входе и золочеными же львами внутри. Типа - VIP.
Вся жизнь города сосредоточена около "проспекта" и простирается в стороны на пятьдесят-сто метров, в зависимости от крупности перекрестка. По утрам, точнее - в начале девятого, когда наш разваленный круизер, предварительно преодолев нарезанные дождями канавы на том, что должно называться улицей, вылезает на центральный асфальт, наш перекресток забит народом. Кажется, что весь замусоленный городишко вылезает сюда малопонятно зачем. Все стоят, толкут воду в ступе, лезут под колеса проезжающих сине-белых жучков такси, нашей колымаги и пр. автотранспорта, галдят, машут руками и чего-то ждут... К обеду толпа не то чтобы рассасывается, а более равномерно распределяется вдоль "магистрали", распихиваясь по обжеркам и магазинчикам. Чем и на что живет местный народ - мне так и осталось не понятным, но такси все заняты. Такси здесь, в Мояле, как и во всех местных провинциальных городках - это трехколесные мотоциклы с кузовом в виде округлого коробка, верх которого - это белый полотняный тент, а низ - жестяная коробка, окрашенная, как и положено, в синий цвет. Влезает туда четыре человека, помимо водителя. Сколько удовольствие стоит - не знаю.
Вилла наша не в центре, но и не на окраине. Как обычно - обширный двор, сильно перекошенный из-за того, что постройка стоит на склоне. По этой же причине имеется достаточно большой цокольный этаж с двумя комнатами и отдельно пристроенным и крытым черным полиэтиленом боксом. В боксе живут кошки и блохи. Необычно - водопровод. Водоснабжение централизованное, во дворе стоит счетчик. В основном помещении - семь комнат, достаточно большая гостиная с телевизором и длинный балкон вокруг всей виллы. Балкон - это основное достоинство. Можно посидеть в кресле на свежем воздухе. Пол в комнатах - цементный, пробитый веревочкой квадратами "под кафель", несет на себе множественные отпечатки босых подошв его изготовителей и, сколько ни мой, как бы присыпан толстым слоем пыли с разводами. Кровать с накомарником - и это уже хорошо. Существенный недостаток дома - один туалет и один душ на всех, перебои с водой и принципиальное отсутствие воды горячей. Поскольку опять идут дожди и на улице прохладно, то лезть в холодный душ - противно. Перебои с водой - по всему городу. Ее просто нет. Ближайшая река - за границей в Кении. С этой стороны все водотоки сухие. Собственно и сама граница - мост, тоже через пересохшую реку. Сейчас дожди, поэтому с водой немного полегче - есть каждый день. Дождь начинается после двух. Одноразовый, или с перерывами, но в любом случае - нормальный тропический, шквальный "как из ведра". После дождя - холодает, спим под одеялами.
Рядом, метрах в ста пятидесяти - стадион. В полседьмого утра (светает в шесть) уже играют в футбол и сидят болельщики.
Территория
Площадь работ - под боком. Один из углов почти попадает в город. Площадь - это серия пологих водоразделов сухих рек и плоскотина на севере, покрытые тонким слоем зелени пополам с буро-красными залысинами местной почвы. Зелень нежная, но злобная - кусты, густо утыканные колючками, по исполнению и остроте похожими на рыболовные крючки или покрытые тонкими прямыми иглами. Режут - в кровь, держат - насмерть. Площадь в разных направлениях перегорожена изгородями из веток тех же кустарников. Изгороди образуют скотопрогонные участки и сразу становится заметно, что ежели скотину не пущать, то, значить, и земля цела будет - участки, блокированные от коз и овец, сразу зарастают симпатичной зеленой травкой, под которой быстро скрываются красные лишаи выбитой скотом земли. Среди кустарников живут мелкие антилопы, размером чуть побольше крупного зайца, бабуины, гиены. какие-то суслики, ящерки и яркоокрашенные птички с отливающим синью оперением. Стоят кучки жилищ (по-другому и не назовешь) старателей и пастухов - сплетенные из прутьев полусферы, высотой чуть выше человеческого роста, немного промазанные глиной и накрытые куском черного полиэтилена... Вода - дождевая из луж, или привозная. В реках - только песок и камни. Пастухи пасут коз и овец, старатели - добывают золото. Долбят в податливом граните щели и шурфы, глубиной до пятнадцати-двадцати метров, извлекая тоненькие прожилки золотоносной породы, которую потом дробят в ступах и промывают в редких в лужах. Шурфы соединяются между собой в глубине узкими щелями. Ломом и кувалдой работают все - и мужчины и женщины. Надо отметить - детей нет. На склонах, под выходами мелких жилешек, после каждого дождя женщины соскребают тонкий поверхностный слой земли, немного обогащенный золотом, и промывают ее в тазах, и, опять же, в лужах. Труд тяжелый и не благодарный. Для них - жизнь, для нас - без разницы. Потому что нам надо понять: несет ли эта земля большое золото - золото, которое заинтересует компанию. Это не сто, не триста килограмм, которые могут добыть здесь тяжелым трудом "local miners", даже не тонна... Это десятки тонн минимум, поэтому на работу старателей мы смотрим как на детские игры. Пусть роют - нам не мешают.
Камералка
Моросящий дождь. Серое небо. Протяжный напев муэдзина. Бульканье падающей с крыши в бочку воды...
Сижу и тупо давлю на кнопки компа - пытаюсь в "Фотошопе" выжать что-то из LANDSATа. Специальных программ обработки космоснимков у меня нет, поэтому - используем что есть. Накладываю фильтры, заменяю цвета. Зачем? В том-то и вопрос.
Вообще - сплошные вопросы. ПолГига материалов, из которых совершено не понятно, что творится на участке. Понятно, что есть кварцевые жилы, понятно, что их много, понятно, что с золотом, а вот остальное - сплошные вопросы. А все ли с золотом? Ведь наверняка не все. А тогда - какие из них? А в каких породах? Какое простирание, мощность, содержания и остальные параметры? А какое золото? А, главное, какая общая геологическая ситуация на площади? Ответов - нет. За двадцать лет работ наши эфиопские коллеги прошли кучу канав, пробурили несколько скважин, закартировали территорию, построили диаграммы трещиноватости - все как у взрослых, вот только так и не поняли основного - структуры площади. Да и какой с них спрос, если из трех приехавших, двое через день уехали обратно в Адис-Абебу, а третий тоже не работник, поскольку - с вечера "сильно уставший" и до двух ночи сам с собой разговаривает, а с утра - в себя приходит? Есть еще пара студентов, но это так - подай-принеси.
Смотрю на геологическую карту - нарисовано несколько простеньких мазков: граниты, амфиболиты, габбро, серпентиниты, четвертичка. Все. Но в тексте написано, что границы тектонические, а на карте - ни одного разрыва. Ну - гм... Хорошо. Первое ознакомление с площадью показывает, что есть еще многочисленные тела пегматоидов, что среди поля четвертичных отложений лежат коренные вывалы кварцевых жил, а здравый смысл дополняет, что серпентиниты - это обычно, какие-то крупные шовные зоны, ... Значит - не все так просто?
Вот именно поэтому я сижу и меняю цвета и фильтры, пытаясь вытащить из космоснимка дополнительную информацию. Граниты - вот они, беленькие в этом фильтре, это не просто граниты, а многофазовый интрузив - хорошо видны полосы даек и пятна пород другого состава. И граница у него не ровная, а на блоки поломана. А это - вот эта розово-серая, полосатая - это его контактовая зона, пронизанная теми самыми пегматоидными телами. О ней вообще нигде не упоминается, а ведь получается, что в ней-то и сидят основные продуктивные участки?!
Что-то начинается вырисовываться... Идем дальше. Вот четвертичный чехол. Кварцевые развалы попадают точно на меридиональную зону разлома - она четкой полосой читается. Не просто так этот кварц там лежит, и не четвертичка это вовсе. Надо заверять на месте. А вот на самом восточном краю участка что-то странное - водоразделы имеют один цвет, а тальвеги долин - другой. На карте - единое поле амфиболитов. Что-то опять не то, но это потом - когда мы туда в маршрут сходим. Главное - не забыть.
Не забыть...
Эпилог
Дорога назад как обратный прогон уже отсмотренной пленки. Из приключений - на дороге спустило колесо, оттопыренными средними пальцами торчат в небо термитники, стада горбатых коров бредут вдоль дороги, мелькают соломенные конусы глиняных хижин. Тянутся Великие Африканские Равнины.... Банановые плантации предгорий. Эвкалиптовые и хвойные перелески гор сменяются клочками кукурузных полей на склонах. Кукуруза, бананы, кофе... Бананы, кукуруза... В грязных городках суетливо снуют трехколесные черепашки мототакси... Поля уже убраны.
Стоит остановиться и к машине подскакивают дети, стучат ладошками по стеклам, протягивают руку - попрошайничают. Ладно, не будем строить глазки - в семидесятых мы так же выпрашивали у иностранцев жвачку. Теперь у нас жвачки - в завал. Может и у них все исправится. Ведь страна растет и, елки-палки, страна мне нравится. Парадокс - мне нравится Африка... Наверное - старею.