Аннотация: Зарубежные впечатления российского геолога
Записки помойного специалиста
- А скажи мне, Григорич, почему все люди
по нормальным странам путешествуют?
По Штатам, Европам, Австралиям, на худой
конец... Одни мы с тобой все по каким-то помойкам?
- Это, наверное, судьба у нас с тобой такая...
По нормальным странам ведь каждый может...
Из разговора в поезде
ЧАСТЬ 6. ГАЙАНА 2010, ОСЕНЬ.
- Вышел немец из тумана...
(детская считалочка)
- Мы выходим на рассвете...
(Р. Киплинг)
ВСТУПЛЕНИЕ
Опять отъезд. Начало октября. Три часа ночи. Москва пуста.
Серая тень собаки вихляющей побежкой пересекающая магистраль. Уже не жилец. Вероятно, задело грузовой машиной и сломало позвоночник. Поэтому и припадает. Еще жива, но уже не жилец...
Франкфурт. Аэропорт. Уже привык. Никаких эмоций.
Девять часов полета. Спать не хочется. Как-то там мелкая? Приеду - уже совсем большая будет... А уезжал - Кота не было... Вредина.
БАРБАДОС
Тропическая ночь. Почти что дома... Вот ведь дрянь какая... Ведь ощущение и вправду - почти что дома...
Отель. Хороший номер. Сон срубает меня начисто.
Утро в маленьком барчике на берегу Карибского моря. Тепло. На небе тучи тащат к нам дождевой хвост. На столе - маленькая лужа. Капли падают на стеклянный край стола и разбиваются на мелкие-мелкие шарики, которые легко катятся по гладкой водяной поверхности и, достигая сухого участка, мгновенно исчезают, превращаясь в маленькие мокрые пятнышки. Эта мелочь сформировала стадо, которое под действием ветра хаотично перемещается по поверхности стола. Лужа наступает. Водяные шарики - это ее передовой отряд.
Завтрак. Кофе. Бездумный отдых. Передовой отряд из водяных шариков уже захватил почти весь стол. Уютно.
ДЖОРДЖТАУН
Еще два часа полета.
Джорджтаун - город, вытянутый вдоль р. Демирара. Город двухэтажный. Редко выше. Чистенький и аккуратненький. Дома на сваях. Первый этаж - подсобки или гаражи, второй - жилой. Понятно - топит. Оказывается - так и есть. Город на уровне воды в реке, и главная местная достопримечательность - ирригационная система, доставшаяся гайанцам еще от голланцев. Вдоль всех улиц и дорог протянулась сеть каналов. Все они снабжены самооткрывающимися в отлив шлюзами, за счет чего всякой дрянью не забиваются... Голланцы строили, англичане - чистили, а народная власть, как обычно, засирала. И засрала. Город начало регулярно топить. Наконец у президента возникла здравая мысль - почистить. Почистили. Топить перестало. Теперь чистят систематически. Дороги строят и мосты. В каналах водится рыба и можно видеть, как мальчишки ее там ловят. А еще в них растут лотосы. Среди круглых пластин листьев торчат громадные розовые цветы и конуса еще зеленых коробочек. Лотосы завезли сюда из Вьетнама и они тут прижились. Красиво, заодно воду очищают. Еще в городе - самый высокий деревянный собор в Южной Америке, зоопарк, парк, этнографический музей.
В наследство от "проклятых канализаторов" остались правостороннее движение, лист А4, который короче на пол-сантиметра и шире, чем в Европе, отсутствие смесителей (зато наличие двух отдельных кранов в умывальнике), система мер, государев язык и прочие мелочи.
В Джорджтауне мы живем в гостинице при российском посольстве. Там же - ребята с "Кварцстоуна" и еще кто-то. Номер - состоит из большой прихожей, совмещенного санузла, большой кухни и трех комнат, одна из которых - проходная. Сеть. Два балкона. Один - из кухни. На нем стоит радиатор от кондишена. От другого (из двух комнат сразу) - нет ключей. Из мебели - все необходимое для жизни, готовки и еды. Окна, как впрочем, и балконы, выходят на прибрежную магистраль, бетонную дамбу и океан с осушкой. Про дамбу ходит поговорка, что на ней зачата треть жителей Гайаны, поскольку она является местом ночных тусовок молодежи. Океан - вечно бурый. Сток рек настолько велик, что глина не успевает уноситься и болтается в воде. Осушка - тоже серо-бурая, ровная и унылая с остатками каких-то свай, вероятно от развалившегося причала. Брожу по осушке. Скучная. Порадовали мелкие раки отшельники, а так - однотонная мелковолнистая стиральная доска с лужами. Берег - в мусоре. Правильно, ведь мы в городе. В Конакри вообще на осушку выйти страшно - свалка. Так что здесь еще ничего.
РЕКА
Река начинается с порта. Порт как порт. Ничего примечательного в нем нет. Маленький, забит народом, машинами, бананами и тыквами. Тыквы - большие и плоские, похоже, до полуметра в диаметре (сантиметров сорок-то точно есть). Машины грузовые - грузятся на паром. Паром ржавый, но забирает все, что в него норовит влезть. Оседает, кряхтит, но выравнивается, и понемногу валит куда-то в даль. По реке. Нам тоже по реке и тоже вдаль - вверх.
Однако, отличие у порта все-таки есть. Он - не агрессивный. На черном континенте я бы сейчас сидел как на иголках: черных от багажа - гонять, они липнут как на мед. Не досмотришь секунду - что-нибудь сопрут или какие разборки начнутся, или еще каких неприятностей жди. Здесь - нет. Нет агрессии. Совсем. Мы просидели час, и хоть бы кто на нас глянул. Мотаешься с фотоаппаратом - так это твои проблемы. Сидишь с багажом - сиди, тебе виднее, что делать. Никто не лезет, никто не смотрит косо, не норовит предложить свои услуги или что-нибудь украсть. У всех и так своих дел хватает
Отваливаем. И сразу теряемся в пространстве водной поверхности. Река огромна. Лес стоит на берегу сплошной вертикальной стеной. Вода высокая и кажется, что ядовито-зеленая губка сельвы начинается где-то там, глубоко под водой, а здесь - только ее верхушка. Иногда в этой зеленой стене видны серые, как будто кем-то выгрызенные дыры - остатки заброшенных старательских стоянок. Валяются стволы, торчат косонарезанные пни. Все - мертвого серого цвета. Лес затягивает эти раны, но плохо у него это получается.
На лодке - два мотора. Лодка плоскодонная, с резко загнутым к верху носом. В лодке - девять человек, у каждого - спасжилет (выдается в лодке). Идем вверх по реке. Согласно джипиэсу два мотора нам обеспечивают скорость в 50 км в час. Джипиэсу можно верить. Человека за мотором можно называть как угодно - моторист, хозяин, кормчий, рулевой (поскольку подвесной мотор заодно и руль), но здесь все это не проходит. Конечно - он лоцман, но только потом, потому что сначала - он пилот. Скорость и рев моторов вызывают ощущение низкого полета над водой. Иногда кажется, что пилот просто хочет показать свое мастерство, нарезая на гигантском ровном пространстве реки крутые зигзаги от одного берега к другому. Лодка наклоняется на поворотах и поневоле стараешься покрепче ухватиться за борт, ожидая, что она, в конце концов, встанет совсем вертикально. Понимание приходит только при виде макушек кустов, торчащих среди водной глади - это мель.
Проходя пороги никогда не сбрасывайте скорости! И не забудьте про крутые виражи между камней! Суденышко с грохотом скачет на струе. Из-под дна вышибает фонтаны мелких брызг и в них загорается радуга. Какой там рафтинг! Рафтинг - отдыхает! Пугаться не успеваешь. Успеваешь только зафиксировать момент: "Вошли!". Интервал от трех до десяти секунд - "Вышли!!!". ........!!!!! Камни... - мимо! Еще камни с травой... - мимо!! Ух! Прошли...
По реке разбросаны драги. Не мелкие самодельные драженки, а солидные землесосные драги с рыхлителем (бразильские). На фоне всякой мелкоты, снующей туда-сюда по реке (типа нашей лодки) они выглядят такими солидными, никуда не спешащими - ну, как слон среди мелких антилоп. Парочка - валяется на порогах. То ли - упустили, то ли снесло при перегонке. Экипаж драги - четыре человека. Трое мужиков - "на все руки" и женщина - повар. Первый этаж - технический, второй - жилые помещения. Над каждой - торчит тарелка спутника. Суточная добыча такого предприятия - три унции (100 грамм) металла. Этого хватает, что бы остаться в прибыли. Больше - лучше.
ДАКВАРИ ЛЭНДИНГ
Правильная у Эрика веранда. Время в ней течет незаметно и делать ничего не хочется. Особенно после пяти часов в лодке. Веранда продувается ветерком и с нее виден кусок реки, а на улице, напротив, на коротком столбе, приделана небольшая клетка. В клетке сидит маленькая темная птичка. Нельзя сказать, что очаровательно поет, но звуки - мелодичные.
Даквари-Лэндинг - поселок на бугре, состоящий из двух десятков досчатых домов с окнами-люками, пять их которых - публичные, остальные - гостиницы барачного типа, совмещенные с жилыми помещениями.
Даквари очень быстро меняется. Пришли бразильские старатели, и за три месяца поселок вырос в два раза. Сейчас он опять умирает - бразильские старатели ушли с Баттерфляя (это их лагерь), а за ними потянулись проститутки и остальные. Сейчас половина помещений пустует - продается или просто закрыта. Как сказал наш администратор Джордж : "Женщины движутся вслед за золотом". Вечером уже не слышно музыки, от которой поселок содрогался до пяти утра всего четыре месяца назад. Однако, по единственной улице, все так же систематически переваливаются, рыча моторами, мотобайки (квадроциклы), а у берега стоят лодки с бензином. Даквари был перевалочной базой контрабандистов, ей он и остается. Из Венесуэлы в Гайану по реке идет поток горючего. Гайана ведь не имеет своей нефтедобычи или нефтепереработки - все привозное. Граница - прозрачна, контрабанда - цветет. Лодка грузится бочками - и пошел, вниз по реке. В лодку входит около трех тонн. Исчезнет бензин - умрет и Даквари Лэндинг. Домики бросят, что можно и нужно - обдерут и поселок умрет. Сначала на его месте останется серая, как будто кем-то прогрызенная дыра в сельве, но скоро зелень его покроет, спрячет, переварит и от поселка не останется и следа.
Вечером народ купается в реке и там же с мылом моет свои байки после трудового дня. Байки - красные. Получается эдакая аллегория: "Купание красного коня".
БАЙК
Утро. Даквари. Гружусь на байк. Он есть основное средство передвижения в местных районах, не считая "Бэтфардов" - британских машин повышенной проходимости типа нашего 66-го, но немного подлиннее. Их продают сюда с военных баз - списанными в резерв, но практически новыми. На байках возят продукты, снаряжение, людей, горючее и пр. - по необходимости.
Первый выезд пассажиром на мотобайке с грузом, вероятно, по ощущениям сравним с первым длительным выездом на лошади человека совершенно не умеющего на ней ездить. Руками держишься за раму заднего багажника, ногами и спиной удерживаешь себя и груз, чтобы на длинных и крутых спусках не съехать на водителя. Минут через сорок колени начинают болеть, как после долгого спуска бегом под рюкзаком, а на руках появляются мозоли. Систематически, при этом, необходимо оборачиваться и поглядывать на свой рюкзак с компом. Как только я поворачиваюсь назад посмотреть на груз, мгновенно появляется обрывок лианы, свисающий откуда-то "с потолка", и норовит заехать в глаз или по лбу. Попытка увернуться от него заканчивается очередным тычком челюстью в плечо водителя, поскольку мы подпрыгиваем на кочке именно в эту минуту. Байк ревет, зарываясь в красную жижу выше осей, и поднимает фонтаны грязи. К концу первого часа начинаешь приспосабливаться - на подъемах расслабляешься, а, оборачиваясь назад, сразу ожидаешь "нападения с воздуха". Тактика себя оправдывает - начинаю замечать окружающий ландшафт. Только вхожу во вкус - приехали. Полевой лагерь. Попытка "расседлаться" удается не сразу - колени не разгибаются, как, впрочем, и пальцы рук.
Понемногу к байку привыкаешь. В маршрут - на байке, из маршрута - на байке. Байк дружелюбно урчит и не спеша доставляет драйвера, меня и еще двух рабочих из лагеря в лагерь, ворча на подъемах и шумно проходя лужи. Сейчас он похож на большого дружелюбного домашнего зверя. Большой, теплый, мощный и красный. От него уютно тянет теплом, пахнет подсыхающей глиной и еще чем-то сугубо техническим. Можете получать удовольствие, но не забывайте про свисающие лианы - они любят неожиданно стукнуть по физиономии для приведения вас в чувство.
А вот со временем - без него уже и шагу ступить лень...
НАШ ДОЖДЕВОЙ ЛЕС
С утра в наш лагерь со всех сторон приходит густой влажный туман. Сыреет все мгновенно, точнее, если днем прошел дождь, то сыро все еще с вечера - уже залезаешь во влажную постель. Но с утра влаги добавляется. Тяжелые клочья тумана приползают к порогу. Капли сочатся с крыши, покрывают скользкой пленкой линолеум на полу, набиваются в рабочую рубашку, висящую на плечиках у задней стенки домика... Выгнать их оттуда можно только ее надев, что и приходится делать т.к. надо выдвигаться в маршрут. На теле рубашка и брюки быстро высыхают, и какое-то время чувствуешь себя вполне комфортно. Ровно до того момента, когда из-за макушек окружающих нашу поляну деревьев не выглянет солнце. Туман мгновенно исчезает, и ты начинаешь мокнуть уже от пота. Движение гонит воду, как хорошая парная. Температура растет, а с ней растет и количество влаги, отдаваемой организмом в пространство для собственного охлаждения. Рубаха опять насквозь...
Днем дождь начинается в районе 12-13 часов, иногда позже, и сыпет или льет час-полтора. А вот сегодня - до вечера... Если солнце выглядывает сразу, вслед за дождем, лес покрывается поднимающимся паром - все, что не успело впитаться и попало под "луч" мгновенно взлетает в воздух. Но иногда - дождя нет и даже прохладно как-то...
Надвигающийся ливень выдает себя звуками. Лес резко замолкает. Улавливаешь не сразу - чего-то перестает хватать. Потом соображаешь - все, что только что скрипело, гукало, булькало и свиристело на все голоса - смолкло. Тишина. Начинают истошно орать цикады. И на этом фоне раздается надвигающийся шум. У меня есть около тридцати секунд, для того чтобы метнутся к рюкзаку и достать плащ. Не успел - можешь не дрыгаться. С неба обрушивается стена воды которая не оставляет ни малейшей надежды сохранить на себе хотя бы одну сухую нитку... В считанные секунды промокаешь напрочь, насквозь, безвозвратно и бесповоротно.
Туча зацепила базу краем... Количество падающей с неба воды, при этом, не уменьшилось, немного сократилась продолжительность. Однако в дополнение к ливню - солнце никуда не делось. Оно и светит и греет в полную силу. Дурацкое впечатление - лагерь залит водой и солнцем ...
База окружена Лесом... Нельзя сказать, что лес густой. Ну - в меру. Вполне проходим, особенно на водоразделах. В долинах - похуже. Вот только теряюсь я в нем почти сразу... Наверное - привыкну, но пока - не удается. Первое, что бросается в глаза - это гигантские стволы с треугольными стенами воздушных корней или со множеством "ног", опутанные канатами лиан и заросшие мхом и какими-то растениями типа плюща, но с овальными листьями. Между ними - из земли торчит подлесок из тонких стволиков молодой поросли - где-то мне по грудь. Немного паутины. С "неба" свисают тонкие нити корней каких-то то ли лишайников, то ли папоротников. На кончиках блестят капли воды. Нити похожи на чьи-то длинные тонкие пальцы-плети, которые жадно тянутся к земле и впиваются в нее в поисках воды. Дотягиваясь до поверхности они мгновенно расцветают веером корней и их уже не выдрать из грунта никакими силами... На мелких деревьях висят черные овальные шары термитников размером до метра в высоту. Вот собственно и все - но я теряюсь...
В лесу постоянно что-то падает. Листья - от каждого дуновения ветра и просто так. Иногда кажется, что дождь, но нет - листья. Бобы - фасолины размером десять-двенадцать сантиметров в длину при пропорциях нормальной фасоли. Падают, и тоже от порывов ветра не сильно зависят. Падают, когда им нравится. Иногда по одной, иногда - по две, но обязательно с шумом и сочным шмяканьем. Ломаются и рушатся вниз подгнившие сучья - с треском и шумом. Иногда - падают деревья. Тогда звук такой серьезный происходит, поскольку деревья не маленькие... Падают просто так. Сгнило. Лесные монстры, на самом деле, имеют очень слабое основание. Метровой и более толщины ствол опирается на "звездочку" корней, но не более. Середина "звездочки" не достигает и пятнадцати сантиметров по толщине, поэтому прогнивает первая. "Стабилизаторы" корней еще какое-то время поддерживают дерево, но при первом сильном порыве ветра хрупкое равновесие нарушается и ствол валится с характерным хлопком, сокрушая все, что попадется на его пути, увлекая за собой ворох лиан и прочих паразитов, густо оплетающих его и создавая дорогу солнечным лучам. Остатки гигантских "стабилизаторов" еще долго будут торчать рядом с останками гиганта мрачными черными остроугольными стенами, а в пробитую им дыру - к солнцу, рванется молодая поросль - вся, какая возможно. Поэтому в таких дырах обычно образуется непроходимая "каша" - переплетение огромных ветвей упавшего дерева, ломаных стволов, лиан, какой-то травы, пальм с десяти сантиметровыми колючками, молодых деревьев, кустов и т.д и т.п. Мы стараемся обходить такие места стороной - уж очень сил много надо по ним прорубаться, да и не нужно это. Кстати, насчет лиан - они, конечно, свисают отовсюду, откуда только возможно, но - как было не мной подмечено, обвиваясь вокруг дерева, они всегда закручиваются по часовой стрелке (если смотреть снизу, вдоль оси дерева) и никогда - против. А если и закручиваются - то вскоре "одумываются" и опять начинают закручиваться "как все" - по часовой...
В кронах верхнего яруса постоянно что-то происходит. Кто-то летает, прыгает, что-то ломается, кто-то верещит громко... Однако, обитателям нижнего яруса до этого особого дела нет. А даже если бы и было - слишком высоко. Только бобы оттуда прилетают и сучья падают. Там и солнца больше и жарче существеннее... И у нижних - свои заботы. Мы относимся к обитателям нижнего яруса. Внизу - всегда сумрачно. Глаз адаптируется, а вот фотоаппарат без вспышки снимать отказывается - обидно, со вспышкой все блеклое выходит. А когда дождь надвигается - и вовсе просто темно становится, как в нормальном лесу средней полосы часов в пять осенью - солнце на небе вроде еще есть, но в лесу уже темно. А тут - просто туча набежала, а уже ни зги не видать. Если сквозь кроны пробиваются пятна солнца, то становится странно. Сквозь луч ничего не видно - глаз не может привыкнуть к резким перепадам тонов. Все приобретает черно-белую раскраску. Если попасть в такое пятно - чувствуется, как солнце жжет кожу, даже сквозь рубашку. Становится резко жарко и противно, и хочется побыстрее убраться с этого места. Зайчики на воде слепят глаза и мешают мыть пробу. Но с солнцем под кронами дождевого леса все-таки существенно светлее, чем в пасмурную погоду, поэтому все-таки солнце предпочтительней.
Лес полон запахов. Сухая листва, полежавшая дня три без дождя, терпко пахнет мумием. Свежая, наваленная кучей и замоченная трехдневными осадками - резко и неприятно пахнет то ли компостом, то ли конюшней... Сухой и теплый ветерок, набегающий, когда мы на нашем байке возвращаемся на базу, пахнет свежо и приятно. А иногда - цветами. Где-то что-то цветет, но не видно... Стоялая вода, в коричневых лужах в руслах ручьев, пахнет затхлостью, а свежая - ничем не пахнет. Точнее - просто, вероятно, это выше уровня моего восприятия. Байк мягко пахнет подсыхающей глиной с небольшой примесью горючки.
А вот сегодня Валентайн змейку замочил. Змейка сантиметров пятьдесят в длину. Серая с нешироким коричнево черными поперечными кольцами. Судя по тому, насколько серьезно он к ней отнесся - не самая простая змейка. Убил он ее почему-то не котласом, а специально срубил тонкий стволик. Потом минут пять втолковывал мне, что - очень ядовитая, и убъет меня своим укусом запросто. Надо заметить, он ее испугался, но не до потери сознания, как черные, а так - в меру необходимости.
БАЗА
Из чего состоит база? База состоит из двух щенков, рации, вышки для антенны рации и телефона "ИНМАРСАТ". Еще имеется четыре домика для геологов, большой дом для рабочих и большая столовая с кухней и обеденным залом (все, обратите внимание - из красного дерева). Присутствуют так же дополнительные помещения как то: большой навес для сушки шмоток и ремонта байков с эстакадой для них, отдельный навес для стоянки байков (там сейчас находятся останки второго), помещение для складирования проб и образцов, навес для дробления проб (с хитрым приспособлением в виде ступЫ, сваренной из трубы и половинки кардана, подвешенной к перекладине на резиновых лентах, вырезанных из автокамер), два деревянных настила для сушки проб на солнце и, конечно же, душ, баня и два туалета. Ах, да, еще яма для мусора и склад ГСМ, совмещенный с "дизельной". Как видите - хозяйство весьма и весьма приличное.
Все домики построены из досок. Доски делают на месте - с помощью бензопилы. Сначала индейцы долго выбирают дерево - ходят, ищут, делают на стволах затесы, что-то выглядывают, а потом валят и режут на доски. Ибо не всякое дерево на доски годится. Про всякие фестончатые стволы (а есть и такие - от корня до макушки дерево похоже на лист бумаги, сложенный гармошкой и свернутый в прихотливую звездочку) речь не идет. Просто на ином дереве не одну цепь посадишь, прежде чем его на доски распустишь - твердое оно очень. Поэтому на доски ищут дерево помягче. Оно тоже будет красным - тут все деревья красные. Разных оттенков - от розового до фиолетового. Последнее - ценится выше всего.
База просыпается рано. Крис, наш повар, начинает погромыхивать посудой уже в четыре - полпятого утра. В пять - полшестого встают все остальные. В шесть завтрак и в семь база пуста. Остается только Крис и, через час-полтора, после того как всех развезет по объектам, к нему присоединяется Зак - наш механик и водитель байка.
Дневное солнце почти расплющивает наш поселочек. Даже в тень домика временами заносит какой-то поток, больше напоминающий горячий, влажно-душный выхлоп решетки ливневки, когда прорывает горячую воду и она начинает "парить" в жаркий день. На секунды пропадает всякое желание дышать. Настолько влажно, жарко и затхло одновременно. Сидушка байка разогревается как сковородка и от ожога, на те минуты пока она подо мной остывает, меня спасает только пенковый кусок коврика, что постоянно болтается у меня на заднице при работе. Однако, временами налетает ветерок и становится немного легче.
Солнце, в купе с открытым пространством, дает толчок росту. Росту всего. На базе во всех местах начинают расти грибы. Мелкие, серые и серо-рыжие поганки жмутся небольшими кучками к домикам, а из-под стоек столовки лезут какие-то мелкие ярко-оранжевые загогулины. Сторожа бросили в землю семена огурцов и им подобных. Теперь плети огурцов заполонили все свободное место. Сами огурцы, мы съесть не успеваем, и поэтому они растут и достигают величины и вида кабачка среднего размера. После этого съесть их уже никто не в состоянии, и они валяются под солнцем развалом из гигантских белых тушек. По периферии очищенного от леса пространства резво лезут к небу папайи, валяются тыквы, размером с хорошее ведро и торчат жесткие розетки ананасовых кустов. Вот только арбузы подкачали - их длинные плети занимают почти все пространство между домиками, а плоды не вызревают. Достигают размера крупной вишни, чернеют и отваливаются. Крис активно пользуется всей этой благодатью, но все собрать все равно не успевает.
Из сельвы люд подтягивается где-то к четырем - полпятому. Тогда наш маленький поселочек наполняется голосами и смехом - индейцы народ оптимистичный и хмурыми их увидеть можно крайне редко. После трудового дня все валят мыться в ручей и стирать необходимые шмотки. К смеху и разговорам присоединяются громкие шлепающие удары - белье отбивают. Мы тоже идем в душ или в баню - в зависимости от настроения или готовности объекта.
Толком баню я оценил только в Африке. После маршрута - первейшая штука, несмотря на окружающую температуру под 30. Ребята построили из досок домик, обтянули его толстой полиэтиленовой пленкой, поставили там каменку, сваренную на заказ, и полки сделали. Вещь!!! Кстати, используется так же как сушилка для вещей и проб.
В пять - полшестого ужин, далее просмотр боевика - до восьми, и становится слышно только движок генератора. Индейцы идут спать, а мы еще часок сидим за компами - играем, разносим точки наблюдения, обрабатываем результаты. В девять движок гаснет и все погружается в тишину... Точнее - в звуки.
Сейчас полнолуние и ночью наша база залита бледным лунным светом. Сама луна прикрыта тонкой оболочкой облаков и окружена призрачной радужной короной. В тумане перемигиваются желтыми точками светляки. Сельва вокруг сочится водой и звуками. Непрерывный шепот капель перемешивается с треком насекомых, бурчанием лягушек и дальними криками обезьян-ревунов, больше похожими на отдаленное завывание урагана. Периодически весь этот равномерный вал звуков нарушается треском и шлепками падающих бобов. На фоне белой крыши столовой мелькают тени летучих мышей.
МОЙ ДОМ
Второй раз в жизни у меня есть собственный дом. Не стол, не комната, не квартира - дом. Не самый большой, но - мой.
Первый мой дом был диаметром четыре и две десятых метра, с соломенной крышей, одним окном со стеклянными жалюзями и кондиционером. Внутри присутствовали две циновки, два кресла из пальмы, раскладной стол, тумбочка, настольная лампа и кровать - опять-таки из пальмы, с пологом.
Нынешний дом - больше. Он почти квадратный в плане, стоит на "курьих ножках" - приподнят с одной стороны на пол-метра над землей, а с другой - на полтора (в соответствии со склоном), имеет размер 6х5 метров и построен из красного дерева. У дома двускатная крыша, крытая толстой двуцветной полиэтиленовой пленкой, черной изнутри и белой снаружи, и два обширных козырька с торцов - что бы дождь не заливал. Есть метровая веранда и двуспальная кровать "красного дерева с балдахином", целых два стола (опять же - красного дерева, один из которых тоже с пологом), серия полок (тоже красного дерева), офисное кресло (настоящее офисное черное с колесиками) и, даже, телефон (ИНМАРСАТ). И это не считая всяких компов, настольных ламп и прочего по-мелочи. Одно неудобство - от рабочего места до кровати ровно два шага. Вот этого я не люблю, но приходится терпеть. Зато - это мой дом.
В нем можно ходить босиком и сидеть на веранде когда идет дождь, можно слушать музыку, можно работать, а можно просто спать, не задумываясь над тем, что тебя кто-нибудь побеспокоит. Дом мой, без спросу никто не входит. Правда, в нем нет кондиционера, поскольку нет стен. Просто одна сторона дома закрыта синим пластиковым тентом, а остальные огорожены перилами. Но мне - нравится!
ИНДЕЙЦЫ
В Гайане индусы - торгуют, негры - как обычно, ничего не делают, а индейцы - работают в джунглях.
Ребята они работящие, по большей части - аккуратные, знающие и умеющие все то, что положено уметь нормальному полевому рабочему: от как срубить дерево, до как починить дизель или байк. Плюс еще, конечно же, массу всяких специфических мелочей относительно жизни и охоты в сельве. Типа: из какой лианы можно пить, кого боятся, а кого нет, как сделать ловушку для охоты на кого угодно и пр. Ну, как у нас нормальные мужики в тайге. Со спиртным - они не в ладах, как и какие-нить якуты. Не хватает у них в организме соответствующего фермента, и пьянеют они быстро. Все это знают и они тоже, а, посему, на работе в сельве не пьют совсем. Платят им 30 баксов в день (и я подумал, что не плохо) и в сельву они заезжают на шесть недель - типа вахтами, как в Союзе. Наша команда, однако, подумала и согласилась работать пока мы здесь - т.е. с середины октября и до конца декабря. Индейцы - люди чрезвычайно оптимистичные и жизнерадостные. По крайней мере, я пока (четыре недели), ни разу не видел их хмурыми. Всегда улыбаются, о чем-то трепятся и заразительно смеются. Всегда улыбнутся и помашут рукой перед отправкой или по-приезду. Честно говоря, это в них - располагает. Легко с ними работать. Не напрягаешься. Лишний раз ничего объяснять и втолковывать, как черным, не надо. Все быстро понимают и делают. Типа: "Ребята, мне бы тут дорогу?" - через два дня есть дорога. Удобная и правильная. "Ребята - мне бы дом?" - через три дня на пустом месте вырастает нормальный, по здешним меркам, дом. Все доски, рейки, брус и все детали из дерева делаются здесь же с помощью бензопилы... Короче - отличные полевые кадры. И дом на ровном месте, и кашу из топора. Уважаю!
Для работы в лесу у индейцев своя униформа - бейсболка или каска, футболка с коротким рукавом, длинные шорты, типа "бермуд", чуть ниже колена и резиновые сапоги, под которые надеваются длинные яркие чистые гольфы или гетры. Гольфы - обязательно яркие - это прикол такой, но и чистые, как и все остальное (хм, не в пример некоторым белым специалистам...), поскольку все ежедневно стирается, точнее - ежевечерне. Ходят - без плащей. Хотя плащи у них имеются и, иногда, они их-таки носят. Кроме того - в сельве, в случае дождя, они в состоянии за считанные минуты построить одноразовый мини-шалаш, который великолепно спасает от падающей с неба в больших количествах воды, но - предпочитают мокнуть.
У индейцев в голову встроен курсограф. Если они прошли по сельве в одну сторону, то обратно они пройдут ровно тем же путем. Отклонение не достигает и метра - я проверял по джипиэске. Понятно, что они просто видят - где какая зарубка сделана, но мой глаз этого заметить не в состоянии. Однако, и просто ориентировка у них изумительная...
У нас в команде их восемь человек: Крис - повар, 27-ми лет; Зак (полностью - Захарий, но все завут его Зак) - механик и водитель байка; Стенли - бригадир, 38 лет; Марлон - рабочий, брат Стенли - 33 лет; Валентайн - рабочий, 48 лет; Сэм - рабочий; Эрик - рабочий и лаборант. Все стрижены очень коротко, кроме Эрика. Он самый мелкий (они, надо заметить, все не высокие) и у него самая роскошная кучерявая шевелюра, которую он всегда собирает в шарообразный хвост и над которой все беззлобно посмеиваются. Курят из них трое - Стенли, Эрик и Сэм.
На днях индейцы в маршруте замочили местную дикую свинью... Уж не знаю, как они это сделали - ведь огнестрельного у нас ничего нет. Отошли в сторону - и потом притащили уже готовую... Мачетами заделали... Теперь в лагере свежее мясо появилось. Мачете здесь назывется "котлас", но суть его от этого не меняется - металлическое полуметровое лезвие с деревянной рукояткой. Они точат его каждое утро, и, видать, не зря... Еще они бросают камни... Вот мне бы не хотелось, прямо скажем, очень бы не хотелось, оказаться на месте мишени... Скорости пули этот камень конечно не достигает, но летит с характерным шуршанием и попадает с невероятной точностью... Да - джунгли, еда и все такое...
Вечерами они азартно режутся в домино. Все честно - с грохотом костяшек по столу и одобрительными восклицаниями и смехом. Вот играют - только втроем. Игры двое надвое они не признают. Только втроем, а фишки четвертого игрока из игры изымаются.
В свободное от работы время они трепятся по рации со своими девчонками. Обычно один разговаривает, а остальные комментируют и советуют. Здесь можно, если захочется и позвонить по рации - выходишь на связь, сообщаешь номер и если, абонент отвечает - разговариваешь. Удобно.
После ужина все собираются на просмотр видео. Дисков здесь целый ящик, телевизор - здоровый. Смотрят, обычно, боевики (я, обычно, тему не поддерживаю, но до меня очень хорошо долетают крики и звуки выстрелов и взрывов). А сегодня, в честь выходного, индейцы устроили нам пир. Забили всех трех черепах, которые уже вот дня четыре ползали в "отстойнике" без корма для "очистки своих внутренностей". Потом порубили их и приготовили. Каждому досталась весьма приличная порция черепашьего мяса. Вкусно, но если бы не форма костей не отличил бы его от хорошо приготовленной говядины.
ЧТО ЛЕЖИТ У МЕНЯ В РЮКЗАКЕ
Пластиковый плащ
Москитная сетка-намордник (еще ни разу не пригодилась)
Складной металлический совок (иногда нужен при отборе проб)
Контейнер с едой, который Крис выдает мне каждый маршрутный день
Ложка
Полиэтиленовый пакет для контейнера и ложки
Бутылка из-под "Колы" 0,5 л - с кипяченой водой (для питья)
Полевой дневник с карандашом - в полиэтиленовом пакете
Экстрактор (для отсоса яда при укусе змеи, паука и пр., пока - новый)
Баночка с противоядием - использовать при змеиных укусах (пока полная)
Фонарик (сугубо на крайний случай, ибо идти по сельве ночью не хочется, хоть и ожидается, что по дорогам)
Горный компас
Джи-пи-эс (жопопес, как его иногда любовно называют)
Пара запасных аккумуляторов типа "АА" к жопопесу (в полиэтиленовом пакете)
Одна пачка одноразовых носовых платков (просто так)
Молоток
Пачка полиэтиленовых пакетиков с застежкой-зипом (для шлиховых проб)
Полиэтиленовый пакет для складывания шлиховых проб
Мелкие прямоугольные кусочки бумаги крафт (этикетки для проб)
Черный маркер (писать номера на этикетках)
В дополнение в карманах лежит:
Перочинный нож
Фотаппарат
Распечатка схемы на данный участок работ в пластиковом файле
Носовой платок
МАРШРУТ
Вышел немец из тумана... - не, не то. Мы выходим на рассвете, из Сахары... - опять не то!
Требуется что-то и на рассвете, и из тумана...
Утро.
Мы выходим в туман.
Наш мотобайк
Ворча, лезет в гору,
Оставляя
На глине дорог,
Свой размазанный след.
Мириадами капель
Сельва
Сообщает нам
Новости за ночь.
Горизонтальные
Солнца лучи
Нас встречают на склонах.
Влажный сумрак ручьев,
Терпкий запах опавшей листвы.
Дальний
Вой ревунов.
Утро.
Мы выходим в маршрут... Конечно - не Киплинг.
А утро неважное вышло. Опять туман. То ли что-то приснилось. Какое-то тревожное ощущение. Бродят неспокойные мысли о всяком... И вообще никуда двигаться не охота.
Процесс сборов стирает эмоции. Порядок подготовки в маршрут немного отвлекает, как и надевание влажной одежды.
Через небольшое время байк, ворча, уже тащит меня, драйвера и двух рабочих в гору и настроение понемногу улучшается. Сельва, как гигантский вампир, начинает выкачивать из меня тревогу и утренние заботы. Дорога ползет по водоразделу, ныряя в ручьи и влезая на склоны. Водораздел закрыт туманом. Байк, ворча, катится в рассветном сумраке, огибая, согласно колее, уходящие ввысь стволы, переборки воздушных корней и свисающие откуда-то сверху обрывки лиан и воздушные корни папоротников. Впереди над дорогой мечется силуэт летучей мыши.
Туман понемногу рассеивается под неверными лучами поднимающегося солнца. Сегодня четверг. В задачах - линия копушного опробования. Промывка проб на месте. Работа прозаическая. Один идет впереди, выдерживает заданное мной направление и рубит кусты, буде они мешают. Второй - сзади, с ведром, мешками и лопатой. Я - посередине с джипиэсом в котором нанесены точки.
Размечаю линию. На точке делаем затес на дереве, пишем номер, в землю втыкаем щепу - тоже с номером. Когда проба будет ссыпана в мешок, щепу отрубят, и кусок с номером бросят туда же. А пока - она обозначает место, где нужно копать.
Не то чтобы джунгли - вещь специфическая... Но, похоже, привыкнуть к ним так и не удастся. Полчаса вечных сумерек намертво отшибает у меня ориентировку в пространстве и времени. Тем более - в отсутствие солнца. А особенно, если еще на что-нибудь отвлечься. Даже жопопес не помогает, поскольку систематически кажет в совершенно противоположные стороны. Отвлекаться приходится постоянно - маршрут все-таки. Работа - не гуляем. Поэтому приходится смотреть за всем и сразу. За рабочим впереди, за округой и за тем, что под ноги попадается. Попутно рассматривать экранчик карманной навигационной службы и соображать через сколько будет очередная точка.
Первый - пошел! Марлон остается копать, я и Валентайн - идем дальше, маркируя точки и развешивая на них мешки для пробы. Взгляд упирается в плоский корень, размером в два моих роста... Крона теряется где-то в вышине. Гм... где-то здесь точка... придется двигать. Очередной гигант, но уже - лежит. Ствол - мне до пояса. Уже не плохо - можно перелезть. Хватаюсь рукой за тонкий стволик очередного красного дерева, перелезаю. Хватаюсь именно в том месте, где брался впереди идущий рабочий. И вообще - постоянно приходится следить за тем, куда опереться рукой и за что ухватиться. Поскольку здесь есть всякие случаи - например муравьи. Безобидно, но не приятно. А может быть скорпион... Кстати, отворачиваю камень - от дневного света в ближайшую щель быстро уползает небольшой черный он родимый...
Возвращаемся. Два мешка уже лежат около лунок, Марлон трудится над третьей. Приседаю посмотреть, что за материал. С очередной лопатой из ямки в глаза бьет ярко-оранжевый цвет. Даже не оранжевый, а фосфорицирующий оранжево-алый. Недоуменно беру кусочек чего-то в руки, гляжу на индейцев - корень... Чей, зачем? - не понятно. И они не знают. Типа - бывает...
Мешки стаскиваем в ближний ручей. Мимоходом Валентайн проверяет котласом попавшуюся на пути нору краба. Крабы здесь - народ серьезный, клешни размером как пассатижи и панцирь сантиметров десять диаметром. Говорят - вкусные. А вот и автор - в воде рядом с корягой. Черный, как гнилая листва, с темно-рыжими клешнями, пытается боком удрать от меня под берег. Тыкаю его палочкой (не совать же в эти пассатижи палец?) - в ответ он неожиданно резко вскидывает клешни, поднимает облако мути и благополучно в нем исчезает... Осьминог, тоже мне!!!
Валентайн бросает мешок перед лужей в русле и долго в нее вглядывается: "No animals!". Хочу спросить каких, но с языком у меня плохо, и пока мучительно формулирую вопрос, понимаю, что лучше промолчать. Марлон берет ведро с грунтом и лезет в воду - мутить. Вниз по течению разматывается розовато-желтый шлейф глины. Марлон долго перетирает руками породу, отсеивает крупные камни, отмывает их от глины. Наконец - наступает моя очередь. Оставшийся в ведре песок и мелкие камешки аккуратно пересыпаются мне в лоток, ведро ополаскивается и все опять сливается ко мне в лоток, а в ведро загружается вторая проба.
Пока вожусь с лотком, прилетает колибри. "А скажи мне милый ребенок, - в каком ухе у меня шуршит??" И вправду - в каком? Колибри висит в полутора метрах от меня, как обычно - за спиной. Над водой блестит в солнечном луче темно-синим. Крылышек не видно - только ф-р-р-р-р раздается. У них странная привычка. Не мной одним замечено, что если ты в ручье садишься мыть шлих, то в одном случае из трех обязательно прилетит колибри. Покрутится, посмотрит, чем это ты занят, искупается и улетит. Любопытство что ли ими движет?
Лужа маленькая. Очередная проба придает воде нереальную окраску. Сижу, как в лаке для ногтей - по колено в алой жидкости с перламутровыми разводами. Только запах ацетона отсутствует. Перламутр - это серицит, а алый цвет - кора выветривания. Ну, надо же какой оттенок!
Меняем место - с очередных точек проще дойти до другого ручья и пробы таскать уже туда. Делаю шаг в сторону от прорубленной Марлоном линии - лицом в паутину... Бр-р-р, гадость... однако, на обрывках висит паучок если только не с сиреной и мигалками - безумной, красно-желто-черной раскраски, в полоску, с какими-то рожками и усиками! Красив! Хорошо, что мелкий и не ядовитый...
Ручей большой. На дне в ямках заметны маленькие рыбки. Каждая охраняет свою ямку. Цихлиды - народ территориальный... Ну, извините, на некоторое время я вас потесню. Сажусь, начинаю мыть пробу. На светлом фоне свежего грунта на дне видна маленькая ползущая боком тень - креветка... Да тут их целая толпа! Штук шесть снуют вокруг моего сапога, с интересом изучая хвосты от шлиха. Опускаю в воду руку. Любопытные полупрозрачные создания тот час же окружают ее и начинают цепляться за пальцы своими миниатюрными клешенками-пинцетиками, резко подгребая при этом хвостом, в попытке отщипнуть кусочек. Не получается! Смеюсь и пытаюсь ухватить креветку за клешню - тоже не получается... Креветка рывком прячется под ближайший лист.
Порыв ветра качнул кроны. Мы, внизу, это только услышали. В нашей духоте ничего не изменилось. Но что-то громко шурша, с нарастающей скоростью проносится сквозь листву. И еще... Ребята отработанным движением закрывают руками головы. Я отреагировать не успеваю. Это что-то врезается не далеко от нас во влажный грунт с сочным шлепаньем. Из глины торчит коричневая десятисантиметровая фасолина. Вот вам подарочек! Вообще - присутствует ощущение, что в тебя целятся. Поскольку раз от раза эти фасолины падают все ближе и ближе. К концу дня в меня-таки попало. Правда - рикошетом, от корня, по спине, пока я пробу мыл, но достаточно чувствительно. Не до синяка, но неприятно.
Линия закончена. Байка пока нет, в запасе - еще полтора часа. Идем пешком.
Четыре километра пересеченной местности улучшают отношение к жизни и структурируют сознание. Минут через десять от движения начинаешь получать удовольствие. Шагаю в своем темпе. В мозгах крутится какая-то нехитрая мелодия. Темп позволяет вертеть головой и, помимо собственно дороги, поглядывать по сторонам и предаваться всяким размышлениям о смысле жизни и не только. Дурным голосом орет... наверное - птица. Поднимаю голову - на фоне неба мелькает здоровый желтый хвост. А я-то думаю, что-то мне твои глаза знакомы - макао. Большой желто-синий амазонский попугай, тот, у которого клюв в полголовы. Вот и встретились, а я уж думал - вас тут и не водится. Оказывается - на разных этажах живем.
Из-под ног убегает мелкая ящерица. Успеваю только уловить звук шуршания по сухим листьям. В столбе солнечного света неоновый всплеск... Бабочка... Здесь без стеклянной коробки... Еще одна - и тоже живая...
А вот в колее байка - черепаха. Марлон шлепает по ее панцирю котласом. В ответ черепаха с шипением втягивает голову и ноги. Марлон улыбается, берет ее и относит в сторону. Топаем дальше. На базу... На базу...
Отдаленное гудение. Красный жучок через какое-то время показывается из-за деревьев и, пока мы до него идем, разворачивается. Грузимся. Маршрут закончен.
Лаборатория
Тихий звук отдаленного урагана возникает незаметно. Но, быстро разрастается и становится хорошо различимым. Опять ревуны где-то... Утро. Пол и все пленочные поверхности покрыты тонким слоем влаги. С вечера забыл закрыть пластиковый ящик с нарезанной бумагой и шкармутиками - придется сушить. Все влажное - отпотело за ночь.
Завтрак закончился. Солнце еще не появилось над кронами. Наши бригады разъехались по местам работ - на расчистку дороги (опять дерево упало) и на рытье канавы. Я, пользуясь моментом, домываю пробы, принесенные вчера из маршрута. Стараюсь все сделать до появления светила, поскольку его лучи надо использовать по-максимуму. Пробы сушим на солнце, и необходимо все их выложить в доступное для него место к моменту появления первого луча на территории нашей базы. А то - потом всякое бывает. Облака набегут, дождь пойдет и пр. Доводить их в маршруте - смысла большого нет. Золото тонкое, можно и упустить, да и время на доводке шлиха экономится. А уж в камеральный день можно с ними и повозиться. И вода чистая и условия спокойные. Пока домываю последние, первые уже подсыхают - можно делить.
Делить, как известно, можно разными способами. Можно - поровну, можно - по честному, можно - по справедливости, по братски, по совести, по... Но пробы делятся четырехполюсным магнитом Сочнева. Уже раритет. Уже не выпускают и технология производства утеряна. Но, к сожалению, это вещь первейшая и сугубо необходимая при проведении минералогических исследований в полевых условиях. Поэтому - доставать его приходится. Достают его (магнит) по-разному. Я, например, свой купил по знакомству - за 150 тысяч... нет, это был 1994-й... нет, наверное, за 150 рублей... Короче - почти дешево. Где берут другие - представления не имею.
Так вот, я и говорю - пробы делят магнитом Сочнева. Обычно на четыре фракции по магнитности. Я, в данный момент, собираюсь их только на две делить, поскольку кроме золота меня больше ничего не интересует. Аккуратно оборачиваем магнит листочком бумаги из тетради и подносим к, высыпанной тонким слоем на листок, пробе. Все магнитное - налипает, немагнитное - остается. Все что налипло стряхивается на другой литок бумаги и так несколько раз. Если больше ничего не налипает - проба поделена. Все, конечно, обычно немного сложнее, но суть именно такова. Вот с оставшимся немагнитным песочком и будем возиться дальше.
Ссыпаем его по пакетикам. Магнитную часть (фракцию) - в один, немагнитную - в другой. Маленькие такие пакетики, специально из калечки свернутые, сугубо советское изобретение. Вся геология советская на них держалась, пока ее братва наша, с шашкой наголо, в труху не перемолола. Кончилась советская геология, а пакетики остались. Такие пакетики шкармутиками называются. Насыпаешь песочек в такой шкармутик и, сколько ни тряси, ничего из него не высыплется, если свернут правильно. Пендосы полиэтиленом с зип-застежками пользуются, но в застежки песчинки набиваются - не закроешь потом, а закроешь - электризуются они и потом песочек приходится кисточкой выскребать. А здесь, особенно если бегом надо - взял любой листочек прямоугольный, сложил и неси материал куда хочешь. Как-то раз показал я им как это делается - так они потом долго конвульсивно руками махали и оригами вспоминали - мол, там такое тоже есть. Не вспомнили. Аналог только у почвоведов у наших имеется, но для других целей служит. Таможня и милиция наша доблестная тоже эти пакетики ужасно любят. Ежели везешь в самолете, да тем более через границу - первое дело, как раз к ним вопросы имеют, и крови из-за них попортят - совершенно не меряно. Все им на каждом углу наркотики чудятся.
Так вот - высыпаем песочек наш из такого шкармутика кучкой на стекло и аккуратненько, пластиковой карточкой превращаем его в тоненькую полосочку - ну ни дать, ни взять, как дозу кокса для нюхнуть (ох, не зря таможня так за этими пакетиками бдит!), немного встряхиваем - полосочка превращается в ленточку. Вот в этой-то ленточке все и дело. Нежно заводим стекло под бинокуляр.
Бинокуляр, бинокуляр... А именно МБС-10 - "Микроскоп Бинокулярный Стереоскопический 10 модели", родного города Лыткарино производства. Славная штука! Самый дешевый из бинокуляров. И оптика... ну, ничего, работать можно. Правда, вот когда он поживет в условиях сельвы пол-года и более, плесень на ней заводится... Ну, это ж на ком она в таких условиях не заведется? Вот я и говорю - приходится работать, на чем есть...
Ну да ладно. Смотрим. Двигаем стеклышко, перебираем песчинки иглой дикобраза. Типа - какого хрена, ну чего тут сложного? А вот и не угадали - странная это работа. Руки дрожать не должны и точность в пальцах должна наличествовать. Перед глазами-то эти песчинки как камни размером, а двинь иглу неаккуратно, или угораздит за царапину на стекле зацепиться - и нет их. Салют! И по столу уже не собрать... Нежно с ними надо, аккуратно, уважительно...
Вот и смотрим. Если в оптику смотреть, так это как гора каменьев самоцветных выходит. Вот абсолютно прозрачные, раковистые, как скол апрельской сосульки обломки кварца, а вот он же, но грязно-мутно-рыжий - это он железа наелся... А вот обломки черные с красноватым оттенком сверкающие как алмаз - это кусочки рутила. Вот коротенькие фрагменты черных, полупрозрачных карандашей - турмалин... А вот... А вот... А вот из-за нее-то все это и задумано. И пот, и сельва, и деньги, и интерес, и азарт... а с виду - нет, не скажу, что невзрачная. Ярко-желтая, нестерпимо блестящая своими странными гнутыми и ломанными колючими плоскостями. Мел-ка-я... (ШАХТЕР! ДАЕТ! СТРАНЕ! УГЛЯ! МЕЛКОГО...) Это как раз та, которая: "Золотина (класс -0,25+0,1 мм) - "рудного типа", класс окатанности - "0". Выполнение пересечения трещин. Представлена каркасно-пластинчатым агрегатом. Поверхности плоскостей ровные, ярко блестящие, шагрень отсутствует. Контуры зерна резкие с ярко выраженными острыми ребрами, цвет желтый, блеск интенсивный". Ага, одна есть! А вот и еще одна...
Голову, голову! Не просто же ты техник тупой, не монофракцию отбираешь! Бинокуляр - это не средство для просмотра, а аппарат для систематизации мыслей. Вот, и похоже, что на нашей территории коренное оруденение оконтуривается ореолами шлихов с мелким золотом.
Капают понемногу золотинки. Мне бы их побольше десятка, а лучше - штук 50-55, тогда точно будет понятно, что зона тянется и дальше на север. С юга она какой-то диагональной структурой срезается. Ниже - нет ничего. Точнее - есть, но меньше десятка знаков на пробу. Еще одна... Ну, капай, капай же!! Кварц какой-то странный - крупный. Пирита окисленного значок. Приобщим и его к общей базе знаний. Пирит - это хорошо, жалко кубик. Был бы октаэдр - совсем неплохо было бы.
Еще одно зернышко! Уже тринадцать штук набежало. Отрисовывается-таки ореольчик-то! Отрисовывается!!! И кварца развальчик очень к месту выше этой точки имеется. Правда с кварцем тут и наколоться можно- много его везде, и пустой он, как барабан, обычно. Но здесь - оченно к месту. Ага, и еще одна... Площадь тут странная - практически во всех шлихах золото. Единичные пустые. Прям какая-то "территория" - золото везде, а где объект никто не знает...
Все. И того - два, четыре... шестнадцать штучек маленьких, желтеньких блестящих значечков. Ну совсем маленьких и совсем желтеньких. Счас мы еще разочек пробу перекопаем - может, чего пропустил, но это уже картины не изменит. Вот он, ореольчик-то!
Тарахтение байка. Поднимаю глаза - однако, день к вечеру катит. Ребята с работы прибыли. Над головой пару раз скрипнула квакша. Итого - семнадцать шлихов за сегодня. Золото - в шести. От двух до тридцати знаков. И хорошо так легли - кучно так. И вправду - ореольчик отрисовался...
ВЕЧЕР
Вечером прошел очередной дождь. Мой домик переживает квакше-нашествие. Четыре штуки этих мелких древесных лягушек скачут и лихо бегают, быстро перебирая лапами, по полу за всякой мошкарой и гоняют друг друга, деля территорию. Одна моя домашняя, остальные пришлые. Все это сопровождается звонкими шлепками при падении на пол после прыжков.
Лягушонок Шлеп - сидит зеленая с золотистыми глазами прямо на сетке полога, в десяти сантиметрах от моей руки. Глазеет, что я тут на компе печатаю. И не смущает ведь ее, что сетка висит свободно и вертикально... Шлеп! Уже на скамейке... Вот поскакушка!
На свет лампы прилетел большой зеленый богомол. Ползает вокруг, вертит треугольной головой...
ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ
А вольем-ка мы счас морфинчиков в организм. Три месяца в сельве - это есть некая проблема. Тем более что к нашим вопросам добавился еще один - в виде кирасированных песчаников с золотом. А посему, запустим-ка мы что-нить типа "Demon's Eye", а потом и вовсе "Into The Fire" и нам будет хорошо. Особенно накатив пару стаканов джина с тоником, по старой колониальной привычке, 50:50 после захода солнца и закрутив громкость ушей на полную мощность. Нам еще в джунглях полтора месяца сидеть... А это кто? А, опять "Аоммаш" пошел... Хор, еще раз послушаем. А потом поставим-ка мы, прямо скажем, "Child in Time". И все будет вообще классно! И сельва, и светлячки и прочие мелочи этой странной жизни. Ну, откровенно? Ну что может быть лучше DEEP PERPLE во время???
И в восемь вечера - спать ляжем. Завтра, однако, в маршрут идтить...
ДРАКОН
Хорошая вещь рыбалка. В воде плавают тусклые переливы солнечных пятен. Резвится какая-то мелочь. Кто-то хватает червя, я очередной раз тяну, и очередной раз удивленно разглядываю добычу. Никак не привыкну к тому, что в здешних ручьях живет то, что в столице я встречаю только в аквариумах. Например, в ямках на дне, над затонувшими прелыми листьями, живут мелкие цихлозомы, с темным пятном на боку, которые забавно охраняют свою территорию от посягательств чужаков. Все малы, что бы ими заинтересовался наш повар, но зато - интересны для меня. Собственно, сегодня воскресенье и мы на рыбалке.
Кончено, без колибри - не обошлось. Прилетел посмотреть, что это я тут делаю. Тихое ф-р-р за спиной. Поднимаю глаза, вздрагиваю - на меня по ручью тек гигантский электрический угорь. Впечатление было немного жутковатое. Он казался огромным, занимающим весь ручей. Медленно плавно извивалось, идеально черное, совершенно не отражающее свет тело, длиной больше метра и толщиной в руку (потом прикидывал - сантиметров 70 длиной, но толстый). Плавно колыхались вертикальные кили хвостовых плавников. Плоская голова чуть-чуть высунулась из воды. Показалось черное рыло. Мутно-синие маленькие глазки глядели на мир идеально равнодушно. Дракон величественно шествовал мимо меня. Именно не плыл, а шествовал. Ничто не могло смутить его. Ничто не могло остановить его движения. Он производил впечатление чего-то доисторического, самодостаточного и неумолимого, как стихийное бедствие. Последний раз колыхнулись рули хвостовых плавников, и он исчез.
Все. Никого нет. Мелочь играет...
Однако, начинаешь понимать, почему мои рабочие, перед тем как лезть в лужу мыть пробу, так тщательно ее изучают. Ведь есть еще скаты-хвостоколы...
ВЕРТИКАЛЬНАЯ РАДУГА
Сезон дождей начался. Вода валит с неба стеной и кажется, что мой дом такой не прочный и крохотный. Сейчас его оторвет от основания ветром, зальет потоками дождя и понесет вниз по склону. Но нет - стоит мой дом красного дерева! Сквозняки, правда в нем гуляют во всю - сетка полога раздувается пузырем, а веранда вся мокрая от брызг, как, впрочем, и стол... Над крышей грохочет гром...
Одно радует - маршрут сегодня рано закончили и успели прийти на базу до начала этого мирового потопа. А вот Заку - ехать сейчас за ребятами, забирать их с шурфа. Он старательно упаковывается в плащ - одни глаза торчат, как у краба. Вот только - спасет ли?
Здесь очень часто дождь льет при ярком солнце. Картинка - как в плохом кино, где какой-нибудь главный герой изображает страдания (или героическую работу) под проливным дождем, а весь задний план бессовестно залит солнцем. Вот здесь все так и есть. Дождь стеной, и солнце - валом... Откровенный дурдом. А вот радуги при этом - нет. Хочется, вот должна быть - а нет. Ведь солнце - в зените, а для радуги нужен угол...
Солнце - в зените. Только что прошел дождь и вокруг солнца - радужный круг. Гало... оно же местная радуга. Вертикальная радуга...
Осталось три недели. Три недели - это уже копейки. Однако что-то сегодня настроение тоскливое. На небе - солнце. Рядом погромыхивает гром - наверное дождь тащит. Душно. И, говорят, конец очередного сезона дождей. Что-то тоскливо...
ФИНАЛ
За три дня до окончания работ установился сухой сезон. Наш дождевой лес подсыхает. Подсыхают разбитые в хлам дороги и наконец-то можно спокойно сушить на солнце пробы и одежду... Но - уже не нужно. Работы окончены, пройдена последняя, в этом году, траншея, отобраны бороздовые пробы, промыты и просмотрены последние шлихи. Все. Завтра с утра на байк и в Даквари, а наутро следующего дня - в лодку и в Джорджтаун. С одной стороны - пора, а с другой - жаль. Давно так не работал. Интересно и с комфортом. Точнее - такого сезона просто еще не было.
Лысые романтики, титановые зубы...
Зак выдавливает, на ровных участках, из нашего байка двадцать миль в час. Мы летим среди вертикальных колонн и свисающих лиан, среди буйства зелени. Под колесами разлетается брызгами или, булькая, перетекает палевая вязкая грязь. "Федеральная трасса на Даквари Лэндинг". Размытые дождями и сорванные, тщательно замешанные и нарезанные "Бэтфордами" подъемы и спуски из розовой, красной, красно-коричневой, бежевой глины, с россыпями валунов и гладкие как жирная клеенка. Окончание сезона. Задница сидит в "седле" как влитая, ноги - в упоре, руками за грузовую полку. Дорога несется нам навстречу, мелькая отпечатками рубчатых покрышек стоптанными каплями и вспаханными и вывернутыми на изнанку овражками и ручьями. За спиной лежит объект, найденный с ноля нами. Накатывает восторг. Я - крут! Мы - круты!! Найден не мной, но командой в которой я есть. И есть теперь в этом объекте капля и моего труда. Да - я не с начала, но я горд этими ребятами, которые его сделали, и я рад работать здесь и с ними. И это не: "Дегдекан, который нашла наша фирма..." - как сказал мне один мой однокурсник, забыв упомянуть, что Дегдекан известен с 40-х годов, частично отработан, а его британская фирма просто пересчитала его на другие бортовые содержания... А вот ребята - нашли. Новый. Неизвестный ранее никому.
Впереди катится байк, загруженный пустыми канистрами. Пустыми - это наверное, поскольку катится он в Даквари. Зачем в Даквари везти горючку? Катится, шлепает широкими задними колесами. До удивления похож на "луноход" их н/ф фильма - такой же неуклюжий и неспешный. Среди такого же н/ф пейзажа...
Ветер. Дерет кроны титанических стволов, болтает хвосты лиан. На нас начинает сыпаться дождь. Капли густо падают, блестя на солнце. Солнце - светит сбоку, на сей раз оно закатное. Дождь. Готовимся мокнуть, но он прекращается и через десять минут на нас нет ни одного мокрого пятнышка.