Записки помойного специалиста
- А скажи мне, Григорич, почему все люди
по нормальным странам путешествуют? По Штатам,
Европам, Австралиям, на худой конец...
Одни мы с тобой все по каким-то помойкам?
- Это, наверное, судьба у нас с тобой такая...
По нормальным странам ведь каждый может...
Белым крестиком мы таем...
Пересечение границы Россия-Монголия
(из Монголии) дало странные результаты.
Я вновь приобрел себя "старого". В Монголии
был другим, а здесь стал "старым"... прежним.
Появление меня в Монголии что-то поменяло
во мне. Только сложно понять - что. Что-то не то,
что-то не так...
В голубой косынке неба...
Надо вернуться... Что-то не то там со мной
происходит. Надо вернуться...
(Запись на гигиеническом пакете "Аэтофлота")
Поход на восток (часть третья)*
* - во время частей первой и второй зарисовки не велись.
Куда мы шли, в Москву или в Монголию,
Он знать не знал, паскуда, я - тем более.
Я доказал ему, что запад - где закат...
глава первая, она же последняя:
*Примечание: Гурамсны (с монгольского 'три косички') - это название одного из левых притоков реки Дзелтерин-гол (Желтуры) которая течет вдоль границы с Россией и далее впадает в реку Селенга. На Гурамсны в 2001 г был наш лицензионный участок и стоял лагерь в котором я прожил около двух с половиной месяцев.
14.07.2001.
'Надом'.
Собственно не Надом, а его продолжение до конца недели. Сам праздник был 11-го или 12-го. В словаре вычитал, что он в честь дня Монгольской революции. Неделю (с 9-го, с понедельника) сижу в лагере один. Все отвалили на праздник. Я жгу костер, топлю печку по ночам, бегаю по утрам, тягаю всякие самодельные тренажеры днем - короче, активно отдыхаю. Не хватает для полноты расслабления только некоторых мелочей. Ну ладно - не первый сезон живем.
Через меня идут, один за одним, циклоны с Родины (граница недалеко - 5-7 км, граничный водораздел виден прямо из лагеря). С утра - голубое небо, ветер с ЮВ (вдоль основной долины) и 'перья' в обратную сторону - из России в Монголию. Циклон 'вдыхает'. Зона низкого давления втягивает в себя воздух. К вечеру небо заволакивает плотный тонкий войлок облаков и устанавливается полная тишина. Воздух застаивается как в теплой яме, начинает влажнеть и становится душным и вязким. Хочется прохлады, а ее нет. В небе - матовое пятно на месте закатного солнца. Часов в 11 вечера - на западе полоска чистого неба, а с утра - все заново. И - ни капли дождя, так - брызги какие-то жалкие. Только стук от них и слышен.
Лес переполнен всякой мелкой биомассой. Утром и днем все гудит, стрекочет, жужжит, скрипит, тарахтит, машет крыльями и шевелит лапками и усиками. Кроме этого сплошного гула ничего не слышно. Мухи, шмели, бабочки, кузнечики, слепни, жуки, клопы, гусеницы и пауки. Бегают, летают, что-то или кого-то сосут, жрут друг друга или деревья и траву непрерывно. С деревьев редким дождичком сыпятся твердые зеленые шарики - экскременты гусениц. Осы и шмели десятками собираются у любых влажных мест: у мостика на речке, у кухни, где выплескивают воду или в траве, где только что кто-нибудь поссал. Почему-то шмели особенно любят сортир, где образуют густую вкрапленность вокруг очка и внутри него и создают массу неприятностей. Что они там собирают - воду, соль или сахар (как еврей в анекдоте) - непонятно, но приходится их гонять и давить ибо сидеть и ждать, что тебя сейчас снизу кто-нибудь саданет в места самые неподходящие, нет никакого желания. Эта братва уже раза три кусала меня за руки в маршруте - во время сбора моего пота из-под браслета часов или с поверхности кожи. Ну что им - до речки долететь трудно?
Бабочки идут волнами. Сначала были пестрые: черные с белыми узкими продольными полосками и пятнами на крыльях. Потом были мелкие голубые мотыльки 'часики', потом крупные светло-коричневые с коричневыми крапинками на крыльях и вот теперь - бархатные коричнево-черные. Их всех много, очень много. Столько я никогда не видел. Они образуют шевелящиеся монохромные покровы на влажных местах. Болотные бугорки покрыты голубыми, коричневыми, пестрыми или черными - в зависимости от 'волны', торчащими в разные стороны лепестками. Как буд-то под ногами лежит живой шевелящийся дышащий разноцверный мох или шкура какого-то живого существа. Они не взлетают когда я иду и приходится обходить их или идти прямо по ним. Только тогда они, наконец-то, осознают опасность и вокруг моих ног поднимается цветной шквал... Они везде - лезут в кухню к плите, в гэр (юрту), садятся на сохнущие портянки, руки, голову. Их можно свободно брать руками и только тогда они начинают отчаянно хлопать крыльями в надежде вырваться.
Все скальники на склонах засыпаны останками серебристо-серых бабочек шелкопряда, их коконов и яиц. В этой серо-розовой трухе нога утопает по щиколотку и ветерок уносит прах в сторону... Гусеницы этих бабочек в конце мая образовывали гигантские скопления на склонах - казалось, что по скальникам сплошным потоком течет вода и камни мокрые и блестят на солнце. Если подойти поближе, то обнаруживаешь, что это просто сплошной покров паутины раскинувшейся на многие десятки метров и в этой паутине копошатся десятки тысяч мелких черных лохматых гусениц шелкопряда. Сейчас этого нет. Просто голые мертвые скалы с грязными обрывками паутины, былками начисто объеденных стеблей каких-то зонтичных и скелетами кустов, засыпанные серой, похрустывающей под ногой зернистой массой... Как буд-то кем-то загаженные...
Вообще - гусениц масса. Все волосатые, черные, пестрые, зеленые, все глазастые. Падают, висят на паутинках, ползут в разных направлениях или просто сидят на ветвях и жрут. Жрут, жрут... Когда сидишь у костра на голову непрерывно сыпятся их экскременты - жесткие округлые зеленые кубики сожранной и переваренной хвои листвяшки. Иногда, при сильных порывах ветра, сыпятся и сами 'производители' этой продукции. Попадая в костер они начинают бешено крутиться вокруг собственной оси, описывая при этом концами тела какие-то неправильные восьмерки, но быстро затихают обожженые. Потом, через какое-то время, они медленно вытягиваются в палочку, раздуваются и лопаются с одного конца с характерным шипящим плевком. Потом - пепел. Когда пробираешся по кустарнику они (гусеницы) попадают в болотные сапоги где давятся, оставляя на одежде слизистые зеленые, желтеющие по высыхании, пятна.
На гусениц охотятся клопы. Зеленые и черные. Клопы так же охотятся друг на друга и падают с деревьев. Сам процесс охоты я не видел, но наблюдал результат - бескрылый зеленый клоп 'загарпунил' гусеницу. (Надо заметить, что оружие клопа - его хоботок, имеет длину с самого клопа и, в нерабочем состоянии, складывается и убирается под брюшко). Клоп сосал ее в течении всего светового дня, делая несколько подходов к разным местам жертвы. Клоп был где-то размером немного поменьше копейки, а гусеница - около трех сантиметров. Нельзя сказать, что от нее осталась одна шкура, но вид, в конце процесса, она имела изрядно 'сдутый'. Клоп наоборот - больше напоминал шарик.
Мух, если сказать много - значит вообще ничего не сказать. Они, совместно с кузнечиками, создают основной шумовой фон. Они разные по размерам, окраске и звуку и от них никуда не деться - только в дым. Ветер их не сдувает, наоборот - набивает в юрту жужжащей массой. А где ветра нет (под кухонным тентом например) там они набиваются сами, слетаясь в самые теплые места и падая, в большом количестве, в горячие кастрюли с супом, сковородки и просто газовые горелки. Под полиэтиленом, которым накрыто оборудование, эти насекомые уже образовали слой сушеной массы толщиной сантиметра два.
Слепни достают. Вокруг машины их - сотни, особенно с солнечного бока, облако - как дым или пыль, только частицы крупнее и летают против ветра. Вокруг меня в маршруте - десятки. Висят перед лицом, садятся на кончик носа, нежно обхватив его лапками, но тотчас же взлетают, учуяв реппелент. Нарезают вокруг меня круги и петли. Совместно с мухами толкутся на комуфляже, отпихивая друг друга и образуя серые копошащиеся пятна в определенных точках тела - на локтях, предплечьях, пояснице, сбоку бедра... Разогнать невозможно, только убить, но на их место придут новые и еще, и еще... и бесконечно. Разгар - часов 12 - 16. С утра их нет. Трава сырая - 'аэродром не работает'. Зато когда все просохнет - они свое возьмут!
Основная масса их - гулкие, 'высокооборотистые', крупные 'пташки' с радужными глазами. С этими - легко. Их слышно хорошо и видно их хорошо. Есть 'летающие лошади' - здоровые, сантиметра по 3-3,5 желто-полосатые экземпляры. Их мало. Среди первого вида встречаются 'мутанты' - размер, форма, обороты те же, но они белесые - как бы альбиносы. Вид жутковатый - слепень как бы покрыт белесой плесенью, с полупрозрачными бледно-желтыми глазами в которых где-то в глубине плавают черные зрачки... Бр-р-р! Но больше ничем не отличаются от обычных (слава Богу!). Есть еще один вид - мелкие, такие же по форме, но с пестрыми крыльями. Разновидность мерзкая тем, что летает очень тихо - 'обороты' низкие и садиться аккуратно, но кусает так же. Отследить очень тяжело. Что спасает - таких немного.
Сейчас пошли дожди и все это племя несколько поизвелось - я сижу в лагере в одних шортах. Недели три назад я этого себе позволить не мог...
Др-р-р... - это жук-усач, он же скрипун, он же дровосек. И крупный - сантиметра 2,5. Летит... упал... скрипит. Вот еще два - мелких. Бегут друг за другом, или в разные стороны, или сами по себе... А вот щелкун - такой, такой, такой и вот такой... А вот бронзовка - ну, это редкость. А вот 'черепашка' или как его там (я черепашку никогда в глаза не видел). А вечером - 'суп' из жуков-короедов. У них, наверное, 'лет' как у термитов - в воздухе не протолкнешся! Как пыль - по ним даже воздушные потоки отследить можно (правда после дождей эти что-то исчезли). Жуков много, но пока жить не мешают.
Вечером все затихает. Мухи - спят, кузнечики - доскрипывают. Т.к. мухи спят, то шума - нет. Ветра - нет. Ти-ши-на... Тихо-тихо. Тогда можно услышать как Гурамсны журчит. Птички-скрипелки доскрипывают свои дневные разговоры.
И часов в десять вечера по долине начинается 'ВЕЛИКОЕ ДВИЖЕНИЕ'. Вдоль долины Гурамсны идут тропы. Если стоять тихо на краю нашей терраски и быть 'зеленым и плоским', то можно увидеть... Нет - сначала - услышать: вот пошел нарезать воздух сумасшедший вальдшнеп. Уже середина июля, а у него все тяга! Высоту набрал и... звук! А потом - чив-чив-чив-чив - на следующий заход... и тихо... Вот выше по течению заорала дурным голосом птичка-скрипелка - кто-то идет! (Например - я иду в баню, а она сидит на листвяшке рядом с лагерем (она там всегда сидит) и во все горло - чир! чир! чир! - мол, повалил человек в баню! Однако, сейчас - нет, я стою давно и спокойно). На фоне каменистой россыпи появляется светло-серая голова волка... Сейчас я его шугану: 'Хой!' Волк смотрит на меня, как на идиота, разочарованно разворачивается и исчезает в кустах. Действительно себя идиотом чуствуешь... Хлопаю в ладоши - звук получается резкий и громкий. Метрах в 200-х выше по течению кто-то крупный ломанулся с хрустом поперек долины! Козел... наверное, или коза... а может - лось. Ага - загавкал хрипло - значит к-коз-зел!
Движение идет часов до четырех утра. Волки, козы, лоси, контрабандисты... Последние - туда, часа в два ночи (в Монголию башкирские охотники), оттуда - часов в десять вечера (вот вчера - трое, вокруг лагеря, если бы лошади веткой не захрустели, я бы и не узнал).
Газон:
Сначала -ничего.
Потом - ничего и ирисы: синие, желтые, белые.
Потом - жарки. Целые долины жарков. Долины затопленные, залитые до краев оранжевым цветом.
Потом - на склонах белые лилии, синий мышиный горошек и рыжие саранки (лилии). А старые дороги - потоки желтых лютиков на фоне ровной зелени.
Потом - в долинах синие колокольчики и белые метелки-точки зонтичных - белые звездочки на синих полях...
Потом- розово-сиреневый иван-чай с зонтичными, а на склонах террас - синяя ромашка и мелкая красно-розовая гвоздика, а в зарослях березки и повыше на склонах долины - желтые цветочки какого-то кустарника...
И под ярко-голубым небом...
Поход на восток (часть четвертая)
Мы едем на Запад. Из Улан-Батора на Монгольский Алтай. Улан-батор - Лун-сомон - Арвайхер - Баянхонгор - Северная Гоби - Алтай - Ховд. Потом обратно, но отойдем северным путем.
Монголия страна скотоводческая. Вдоль дорог лежат трупы. Точнее - кости обтянутые кожей с клоками шерсти или без оной. Торчат ребра, белеют черепа и зубы. Скота много и трупы не убирают. Трупы тех, кто не пережил зиму... Поодиночке или группами (до семи штук единоразово). Вперемешку - коровы, овцы, козы... В Баянхонгоре - это шкуры в шерсти, из-под которой торчат кое-где кости. В Гоби - целые трупы, обтянутые серо-белым пергаментом кожи, без шерсти, абсолютно целые. В Ховде - просто остатки, кем-то еденые: кости, шкура, шерсть вперемешку. Останки встречаешь часто - как брели вдоль дороги, так и лежат.
глава первая, она же последняя:
18.06.2002.
Что хорошо в дождь?
Хорошо пить горячий кофе с печеньем, сидя у окна в палатке. Хорошо спать на нарах в тепле. Хорошо, так же, смотреть в бинокуляр, ежели есть что смотреть. Неплохо так же плевать в потолок, но быстро надоедает.
Дождь начался вчера вечером, хотя собирался уже суток трое. Вечерами небо затягивалось мешаниной серых, неряшливых облаков, через которые тускло пробивалось солнце. Ощущение было препротивное - казалось, что за этим последует что-то не меньше тайфуна... Но на утро все растягивало, оставалась только легкая кучевка и немного перьев в небе.
Вчера, наконец-то, все затянуло напрочь. Из-за гор, почти по поверхности земли, прикатило плотный клочкастый вал кучевых облаков, забило ими все вокруг и посыпало... Видимость - метров 500 и конца-края этому безобразию не наблюдается. Не бурим, не моем, ничего не делаем. Едим, спим и мокнем.
Наш десятиместный шатер полоскает ветром. В нем конечно теплее, чем на улице, но... По середине шатра стоит примус 'Volkano'. Название соответствует - шумит сильно, но большего он сделать не в состоянии - слишком много щелей (вход, окна, разделка).
Это Монгольский Алтай, почти самый запад Монголии, река Хонгио-гол - место нашего нынешнего пребывания. Хонгио - по-монгольски 'свисток'. Долина врезана в ровную каменистую поверхность полупустыни на 31 метр двумя крутыми уступами-террасами. По плоскому дну долины разбросаны валуны, обглоданные кустики акации, полянки серо-зеленой травы, юрты и масса всевозможного навоза, покрывающего тонким незаметным слоем все дно долины. Эдакий коридор шириной около 600 метров по дну и около 1,2 километра - по верху. Коридор утыкается в склон горной системы и далее переходит в узкую долину-щель. По этому коридору с гор на равнину систематически вываливается плотный поток холодного воздуха.
Ночью проснулся от того, что антенна пела. Не завывала на разные голоса, а именно пела на одной ноте, непрерывно и натужно. Наветренный борт палатки прогнулся и часто подрагивал, задний борт - хлопал. Нас давил ветер с гор. Равномерно и с огромной силой. Спать почему-то больше не хотелось. 1ч 25 мин ночи. Встал, взял фонарь, походил, оделся. В проеме двери появился силуэт - наша повариха Тул. Ее 'шестерка' не выдержала и разошлась по шву от конька до борта.
Вылез, дошел до ее палатки, прижал хлопающее полотнище флягами с водой, успокоился, залез одетый под спальник и заснул. Слава Богу, больше ничего не произошло. К утру все стихло, как будто ничего и не было. Латали лагерь.
26.06.2002.
Жара... Хорошо если ветер - уже все равно какой и даже чем сильнее - тем лучше. Если его нет - труба!
Не представлял никогда, что в этой полупустыне может быть такое количество комаров. Как в самые поганые времена где-нибудь на северах! Облаком висят вокруг, забиваются, при попытке заговорить, в рот, образуют второй слой по одежде... Хлопаю Женьку по плечу и, ради интереса, считаю, сколько накрыл одной рукой. 39 штук ...
В ветер их нет - их сдувает. Прохожу мимо ободранного куста акации - из-под ее корней ко мне устремляется серая змея - сотни мелких, голодных и злых с 'инфракрасным наведением'. Эскадрильями, учуяв меня за два метра от куста! Порыв ветра срывает их атаку, серый хвост рассеивается и до меня добираются единицы. Следующий куст обхожу с наветренной стороны. Против ветра им - слабо.
Палатка без ветра представляет собой духовой шкаф с грилем. Если сидеть - то шкаф (лучше сидеть пригнувшись - тогда по полу чуть-чуть прохладнее), если лежать на нарах - то гриль, малейшее облачко ощущаешь каждой клеточкой тела... Вот вроде бы ничего, а вот, вот, вот оно (облачко) уходит, включаем солнышко... понемножку, понемножку... Как там у братьев Стругацких в 'Пикнике' - 'адова жаровня' ? Она и есть. Солнце через брезент начинает жечь. Ощущение - сказать неоднозначное - ничего не сказать. Наверное оно сродни знаменитой 'смерти под лучом' (слава Богу не знаю и никому не желаю испытать!!!) Тень, но тебя жгут невидимые лучи солнечного излучения. Жгут точечно и безжалостно. Именно не просто жарко или душно, а именно 'лучевое' излучение ощущаешь всей шкурой и даже через одежду...
По утрам в сортире - засада.
Наш сортир - это три стенки из натянутой на четыре кола с растяжками 'китайской' мешковины - плетеной пластиковой мешковины в красно-бело-синюю полосу. Крыши нет, заместо двери - еще кусок 'из того же материала', который перекрывает проход на одну вторую вдоль по вертикали. Яма и две доски... Дабы никто не подглядывал, 'дверь' повернута от лагеря на дорогу.
Днем это заведение в распоряжении блестящих сине-зеленых навозных мух, которые там и ночуют толпами. Поэтому днем я сие заведение стараюсь не посещать.
За ночь в очке накапливаются комары - тепло, сыро и ветра нет. Поэтому, когда я направляюсь туда с утра, я захватываю с собой баллон 'РЭЙДа' (аэрозоль против мух и комаров). Осторожно и незаметно подкравшись, через отсутствующую крышу устраиваю газовое нападение и сразу, пока противник не успел опомниться и перейти в контратаку, добавляю еще одно аэрозольное облако через отсутствующий дверной проем. На затаившегося врага это действует смертельно и у меня образуется чуть более четырех с половиной минут спокойной жизни до контратаки...
Но баллон на исходе... и что дальше?
06.07.2002.
Ветер дует вторые сутки. Западный сменяется на южный, потом обратно на западный. Монотонно гудит антенна, свистят завязки палатки и хлопает полиэтилен на окнах. Облака стоят на месте... Палатка прогибается под напором ветра, а облака стоят... Точнее они видоизменяются... Ну, как марево над горячей дорогой - вроде и неподвижно, а на самом деле - непрерывно струится. Так и тут: смотришь не отрываясь - не двигаются, а моргнул - и оно уже совершенно другого облика! Бред какой-то!
08.2002.
... Запах разбудил в памяти что-то давно ушедшее - мальчишка в драных шортах в лесу у костра, сидя на бревне пьет из железной кружки чай. Дым, ободранные елки, подтаявший иглами вокруг костра снег, палатка, утро, лучи солнца падающие сквозь стволы деревьев и кусочки голубого неба над головой...
А сейчас - Монголия, плоская голая долина реки с ободранными колючими кустиками пустынной акации, вокруг - странных расцветок хребты и пустое-пустое идеально голубое небо с идеально белой искрой солнца в нем... Два камня, кучка пепла между ними, едкий вонючий дым пустынной акации и назойливый стрекочущий грохот пневмоударника буровой установки... и я - тридцати девяти лет отроду, в пустынном камуфляже в тени прицепа с буровыми трубами ('ебучая арба' - как называет его наш бурмастер Степаныч, второе его любимое выражение - 'ни в пиздяку'). Комары, но уже мало. Пока прохладно.