Аннотация: Зарубежные впечатления российского геолога
Записки помойного специалиста
- А скажи мне, Григорич, почему все люди
по нормальным странам путешествуют?
По Штатам, Европам, Австралиям, на худой
конец... Одни мы с тобой все по каким-то помойкам?
- Это, наверное, судьба у нас с тобой такая...
По нормальным странам ведь каждый может...
Из разговора в поезде
Часть 8. Четыре месяца пляжа
Пебане - городок на севере Мозамбика, бывший
рыболовный порт, ныне полное захолустье...
Не написанный раздел "Википедии"
План
На самом деле, все началось с того, что я забыл загранпаспорт дома и обнаружил это тлько перед стойкой регистрации. Однако, время было с избытком, поэтому - поехали!
Самолетик на экране, в спинке впередистоящего кресла, вновь и вновь бессмысленно повторяет пройденный маршрут. Москва-Дубаи, Москва-Дубаи...
Дубаи. На улице - все затянуто серой пеленой. Пыльная буря. Эк нас угадало....
Нас - шестеро. Цель - Мозамбик и, прямо сказать, пляж. Поскольку на "пляжу" прибрежно-морские россыпи ильменита и проч.
На сей раз все произошло быстро. На все-про-все ушла неделя. От первого вопроса: "А что вы думаете насчет... ?" и до отлета. Вот пока - Эмираты, 12 часов перерыв, далее - Адис-Абеба, еще 12 часов перерыв и Мапуто. В таком режиме я еще не летал...
Со мной, в ручной клади, летит в коробке полевой радиометр. В просторечии - мы везем с собой свою смерть. Ну, конечно, не в прямом смысле, а в смысле того, что коробка цвета хаки с лежащим в ней пистолетообразным прибором будет стоить нам немеряного количества крови и денег. Правда главное здесь - это наличие начальства, которое, похоже, об этом еще не подозревает, но будет решать все возникающие при пересечении многочисленных границ вопросы, и сдавать сугубо свою кровь, а не мою. Это не может не радовать, поскольку своей у меня в запасе всего три литра и дарить ее раскормленным таможенным службам мне очень не хочется.
Дубаи не стоят доброго слова - аэропорт-гигант. 12 этажей их которых 5 - подземных. Авиокомпания "Эмираты" своих транзитников кормит, чужих, понятное дело - нет. Мы - чужие. Однако за 12-часовую отсидку волне можно пожрать в местном "Маке" баксов за 10. Правда, сдачи - только местными. Ну и ладно. Глядишь - понадобятся на обратном пути джинку купить.
В Дубаях нас только ленивый не спросил о радиометре и не заставил открыть коробку и показать, что там лежит. И когда местные "господа офицера", специально вызванные для осмотра опасного предмета, предписали нам сдать ее в багаж, все, с некоторым облегчением, вздохнули. Правда для этого пришлось ее вынести в город, внести обратно в аэропорт и пройти регистрацию. Делал это не я, а молодежь, которой заприспичило посмотреть город в песчаную бурю. В результате вампир из скромной зеленой коробочки, выпил у них еще по стаканчику жизненно важной влаги и стоил им еще 2 часа потерянного на досмотрах времени и 170 баксов с человека за визу и отель, в котором они пробыли часа два. Ребята прибыли на посадку голодные и ну очень злые.
Адис-Абеба. Эфиопские авиалинии тоже кормят своих транзитников, а еще и отель предоставляют. Так что переночевать удалось весьма прилично с нормальным ужином и завтраком. Вот только осталось загадкой, почему девочки из аэропортовской службы на вопрос о местном времени, дружно включили мобильники и ответили - 4.10 утра, что нас несколько напрягло, поскольку улетать нам в 6... Однако в отеле часы показывали 23, что, собственно и оказалось правильным временем.
Особенность Адис-Абебы в... жигулях. Если в Эквадоре это каждая 10-я машина, то здесь - каждая четвертая - "копейка". Если не четвертая - то пятая и их сразу две... Все - такси. Все - синие "ниже пояса" и белые "выше".
Утро. Типа - воздух чист и прозрачен... Все сухое и желтое. Везде - редкие зонтики акаций. Кажется я наконец-то попал в сухой сезон.
Мапуто. Мозамбик. Таможня. Бл...дь. Африка, сэр!! Морда толсторожего таможенника растягивается в улыбке выдавливая корявое "здравствуйте!". Отвечаем, не ожидая ничего радостного. И правильно - тележки отгоняют в сторону и начинают с остервенением рвать синий пластик упаковки, проводя "досмотр". В процессе "работ" задается вопрос: "Вы моряки?". Было отрадно увидеть разочарование на раскормленной физиономии таможни после нашего отрицательного ответа.
- А он (кивок в сторону "добровольного помощника" из аэропортовской службы) сказал нам, что моряки....
После этого рвение таможни сильно утихает. Не вскрытые чемоданы остаются не вскрытыми. Зато на лицах, под фирменными фуражками, проявляется работа мысли на тему "если не моряки, то где можно еще урвать, ведь не отпускать же просто так". Медленное проворачивание мозгов явственно отражается на заплывшем жиром лице и находит свое решение в сакраментальном вопросе: "Это что?" - тычок в сторону коробки микроскопа. И сразу следом: "Сколько он стоит? Покажите инвойс на него". Спасло нас только то, что в этот момент прибыл, встречающий нас заказчик. Поэтому после каких-то жалких полутора часов разборок мы-таки покинули аэропорт, лишившись при этом 500 баксов. И это мы легко отделались, могли бы лишиться и микроскопа и радиометра и ноутов, и все, заметьте, совершенно бесплатно...
Ну вот я и дома... Очередной кусочек южного полушария, но здесь - Мозамбик. Язык португальский, движение - левостороннее.
Конец сезона дождей. Немного пыли, чуть-чуть дыма и солнце. Пальмы. В тени - полицейский пикап с автоматчиками в синей форме. Мимо тянутся одноэтажные окраины Мапуто. Домики ухоженные - крашеные стены, под железной кровлей. Везде асфальт и зонтики акаций с ярко-красными пятнами соцветий. И не скажу я сразу, что страна нищая... Местный "метикал" к доллару как наш рубль - 27-29:1. Очень удобно. Сразу на рубли и считаешь.
Две ночи в гостинице. Дальше план таков: в четыре утра - старт первой партии. Им - 1200 км на тойотах, по правой стороне, старт в четыре утра. Двоим оставшимся - немного проще. В четверг - самолетом те же 1200. Потом - встреча в Келемане, дозакупка снаряжа и движение далее - на север, еще 400. План вызывает некоторые сомнения, но вариантов не остается. Ребятам - в 4 утра старт...
База
А план удался. Все сошлось, все встретились и к десяти вечера положенного дня трое из нас уже были на месте, а остальные, с закупленным необходимым барахлом, подтянулись через сутки. Вилла большая. Как обычно - проблема с водой. Водопровод не работает, но во дворе колонка. Комната на двоих. В комнате две кровати, красного дерева, размером на троих минимум каждая, и все - другой мебели нет. Купленный положок оказывается мал и его хватает только на половину поверхности. Ну - голову и руки закроет, остальное - под простыней. На кровати - поролоновый матрас. К концу недели он промнется, и я буду лежать в яме, возвышаясь над окружающей поверхностью чуть меньше чем наполовину. Дня через два поставили кондеи, и стало совсем все почти хорошо. Вот только воду починить не удалось. Вода из тазика в ванной. Не очень, но хоть есть.
Из большой картонной коробки от кондишена сделал себе что-то типа полки в углу. Свято место пусто не бывает - за коробкой сразу поселился 10-ти сантиметровый бледно желтый глазастый геккон. Днем отсиживается в своем укрытии, а вечером вылезает комаров промыслить. Когда вхожу в комнату - он улепетывает от меня по стене в свой угол и сидит там ждет, пока все затихнет. Комаров много. Будет нам еще счастье от этих двукрылых с длинными хоботками. Полога есть, но все равно укусят. Опять с маляркой валяться...
Городок большой. При проклятых канализаторах был порт, рыбный промысел, завод по производству льда и гигантские кокосовые плантации вокруг города. Была сеть дорог, в порт заходили океанские суда, а вдоль главных улиц росли эвкалипты. Сейчас этого нет. Эвкалипты пущены на дрова, плантации никому не нужны и медленно умирают, порт заброшен, причальная стенка разрушается, завод по производству льда не работает, а от дорог остались только намеки. Зато в поселке мечеть новенькая и даже две. Еще есть какой-то знаменитый (судя по фотографиям в и-нете) храм какого-то христианского направления, стадион и большое количество остатков крупных португальских построек в относительно рабочем состоянии - первый этаж это магазин, а на втором окна зияют провалами, даже рам нет. На улицах остатки водопровода в виде ободранных стенок с краниками и серых колонн заброшенных водонапорных башен. Рядом с мечетью нищий рынок - какие-то тряпки, пластиковая посуда, арахис горками, сушеная маниока и все... Короче - типичное африканское народовластие. Сломать - сломали, а строить - лень, да и не умеют. Типа "на наш век маниоки хватит". Но откровенной нищеты не видно даже на самых окраинах - не привычно.
Вечером притащили десяток мелких живых лангустов. По 25 рублей. Гм... как там - "сегодня мелкие, но по три"? Конечно купил. Повариха пожарила на жаровне. Вот и на всех и хватило. Полевой сезон неплохо, наверное, начать с лангустов?
Светает в пять. Солнце. За окном качается на ветру сетка пальмовых листьев. Надо заметить, что в пять встаем только мы. Вся округа поднимется часам к 6-7, когда уже солнышко светит во всю. Немного не привычно. Кроме того - нет непрерывной африканской музыки. Есть что-то популярное и не много. Как-то странно... К самому забору нашей виллы, криво утыкаясь в него, примыкают соломенный крыши окрестных домишек, которые окружают виллу плотным полукольцом, занимая все пространство до самого берега реки - где-то метров 150. Иногда с их стороны ветер доносит резкий запах порченной или сушеной рыбы. Холодильников здесь нет, хотя электричество - есть. Временами з этих строений слышны не слабые басы хорошей акустической системы, иногда - звуки каких-то фильмов и тоже - не тихо. На соседнем доме - спутниковая тарелка... явное несоответствие между рыночком и бытовой техникой... Непонятно...
Пляж
Гигантский, идеально чистый. Настроившись покопаться в очередной морской помойке, я шокирован. Здесь ничего нет. То есть совсем ничего... Волна оглаживает пару блестящих мелких створок, ракушек - и все. Песок до горизонта и солнце. В зените. Отраженное от песка, оно безжалостно бьет по глазам. Зрачки не выдерживают - веки сжимаются, оставляя для света узенькую щелочку. Песок имеет странный серый цвет со слабым голубым оттенком там, где сухо, и слабо желтоватый в полосе прибоя. На желтом глаза отдыхают. В зоне заплеска тянется идеально черная полоса концентрата тяжелых минералов шириной больше десятка метров. На черном в шахматном порядке разбросаны холмики белого. Рядом с каждым - норка. Крабы.
Прибой выносит на песок полоски пены. Ажурные прозрачные переливающиеся радугой валики, простояв минуты полторы, истончаются, превращаются в странные каркасы из тени и исчезают. На их место прибой выносит новые и новые. Афродита, рожденная из морской пены... Греки знали толк в красоте.
А вода мутная - сказывается близкая река. А я маску с трубкой притащил, хотел понырять. Не выйдет...
Остров
С утра идем на причал. Пока черная братия навешивает мотор на свою посудину, присаживаюсь на край пирса - просто дабы не стоять. День длинный, еще находимся.
В тени пирса машут клешнями и бегают друг за другом, деля территорию, маленькие крабы. Смехотворно маленькие - с 10-копеечную монету, но с огромной клешней размером с самого бойца. Это - боевая. Второй, маленькой, крабик ест. А этой машет. Они и называются манящие, поскольку постоянно помахивают ей, как бы приглашая подойти. При малейшем моем движении они мгновенно исчезают в норках. Если не двигаться, то через некоторое время из грязи, заполняющей норки, показываются палочки глаз, потом крайние ноги, а потом крабик, весь настороженный-настороженный такой. Среди крабов лихо подгребают мелкие илистые прыгуны. Размер-то весь от сантиметра до трех, а важные такие. От моего вторжения они бегут странным способом - сворачивая хвост бубликом и мгновенно распрямляя его, резко прыгают сантиметров на 30-40, после чего опять продолжают свое движение вверх по склону, быстро загребая обоими грудными плавниками одновременно. Глядя на них, как-то сразу понимаешь, как эволюционировали конечности.
Грузимся. Пока в лодке какой-то базар, всматриваюсь в воду за бортом. Ба-а, да это суп! Лодка стоит плотном в косяке мелких, сантиметров по пять каждая, рыбок. Косяк вздрагивает от резких стуков погрузки, но не уходит - прячется от тех, кто покрупнее. Те - тоже рядом. Над водой, немного в стороне, систематически всплескивает такая же мелюзга, разбегаясь в панике от желающих завтракать. Некоторые мальки - выскакивают из воды почти горизонтально и успевают на скорости сделать аж до пяти прыжков подряд, как "блинчик" пущенный умелой рукой.
Базар наконец-то утихомиривается, и мы отходим от берега. Через какое-то небольшое время лодка тыкается в песок острова. Приехали.
Черная просоленная корка продавливается под ногой, оседая пластами. Черный песок, наструганный ветром мелкими занозами. Черный песок, засыпавший сухой ствол дерева. Черный песок, растягиваемый полосками под ветром. Черный песок везде... Я не видел такого. Радиометр показывает не менее 200 микрорентген в час. В одном месте намериваем 1000... вот тебе и пляжик... И везде норки крабов... Не удивлюсь, если у них здесь по четыре ноги и они плюются кислотой.
На осушке торчит наша головная боль - пласт бурой глины, метровой толщины, утыканный остатками мангровых корней. Если таких много - то при отработке это создаст весьма ощутимые трудности, которые выльются в дополнительные финансовые затраты. Поэтому мы стоим и "чешем репу" - придется их искать, оконтуривать и учитывать при подсчете запасов...
Дюны. Огромные, рябые от концентрата, черно-белые полосатые поверхности плавно изгибаются и упираются в ярко-голубое небо. Склоны подернуты мелкими морщинами ветровой ряби. Бок гигантской зебры. Только узор очень сложен. Полоски идут одна за другой по прямой, потом резко загибаются концентрическими кругами, потом волнообразно, потом круто в сторону и опять прямо. Ветер развлекается - ему скучно дуть все время в одном направлении и он, как маленький ребенок, бегает вокруг макушек дюн и среди чахлой растительности, со смехом закручивая полосы черного концентрата и белого песка в странный рисунок... За ветром бегают крабы и мелкие ящерицы - весь песок истыкан цепочками их следов. Восторг переполняет меня. Скачу по дюнам, как последний идиот... Передо мной - разворачивается букварь Эола. Все то, о чем мне толковали тысячу раз на лекциях, все то, о чем я столько читал в книгах и видел в керне скважин - все это здесь. Передо мной. Вот - в "живом" виде. Слоистость, рябь, концентрация тяжелых минералов - вот они. Наветренный борт - черный, подветренный - белый. Наветренный - остаточные концентрации тяжелых за счет выдувания легких, подветренный - накопление легких минералов в ветровой тени. Все происходит на моих глазах. Гигантский учебник под открытым небом...
Впереди на осушке рыбаки, упираясь спинами в широкие лямки, ногами в песок, тянут из моря сеть. Один из них, нагнувшись и двигаясь спиной в перед в сторону берега, быстро волочет какой-то предмет, держа его зубами за тонкую веревку. Зрелище критиническое... Однако, подойдя ближе видим, что это крупный скат-хвостокол. Гм... Ну да - ведь из руки выскользнет и ядовитой иглой получить - никому не охота. По другому и не потащишь... Заглядываю в сеть - мелкая рыбешка, креветки, зазевавшиеся крабы, медузы... Килограммов 150-200, на мой неискушенный взгляд. Рыбаков - человек 10, да семьи... В общем - не густо.
К часу ветер усиливается, меняет направление и начинает дуть с моря. Песок ползет змеями по поверхности пляжа. Видно как создаются, разрушаются и опять создаются микро-россыпи. На зубах начинает хрустеть. Поворачиваем обратно. Каждый наш шаг отпечатывается на белой поверхности темным веером - ботинок меняет аэродинамику приповерхностного слоя. Возникшие завихрения срывают легкий покров кварца и обнажают черную поверхность слоя тяжелых минералов.
Прилив. Резкий ветер несет с моря мелкую соленую водяную пыль, которая висит туманом над берегом. На берегу растут казуарины. Странные деревья, похожие на сосну. Их "иголки" имеют строение такое же, как стебель хвоща - каждая длинная "хвоинка" состоит из мелких члеников. Забиваемся в жидкую тень. "Хвоя" дерева блестит на солнце. Протягиваю руку, срываю одну "иголку", пробую на вкус - соль. Соль из водяной пыли, принесенной ветром.
Лодка задерживается на час.
Вечер. Приходим в себя. День на пляже не проходит даром. Местное солнце не дает загара - оно жжет. Кисти рук вздуваются багровыми полосами там, где не хватило рукава. Морда становится бурой, несмотря на широкополую шляпу. Под глазами появляются мешки. Я прибавил лет десять за один день... Когда ожег спадет - загар не возникнет. Кожа приобретет первичный светлый цвет и начнет шелушится... Впервые я сгорел до волдырей.
Бенч
Я на бенче. Мелкие плоские крабы-пауки с невероятной скоростью разбегаются из-под ног, плюхаются в ближайший котелок и затаиваются под водой, вытаращив свои глазки-палочки. В каждом таком котелке обитают с десяток мелких полосатых рыбешек, рыбка морская собачка и пара крабов различного размера. Это их царство. Питаю я некую "неравнодушность" к этим членистоногим. Приводит меня в удивление и восторг их способность чрезвычайно ловко и быстро управляться всеми своими конечностями сразу.
Так вот - я на бенче. Что такое бенч? Это кусочек побережья, береговая терраса, горизонтальная площадка прочных коренных пород, выработанная морем под клифом, заливаемая или не уже заливаемая приливом. А клиф - это просто береговой обрыв подмываемый морем. В основании клифа обычно находится бенч или пляж.
Бенч весь насверлен морем вертикальными дырками диаметром от полуметра до метра, и глубиной от того же полуметра и до метров двух - эверзионными котлами. "Котелки" располагаются цепочками - на пересечении трещин, которые разбивают всю морскую террасу на блоки различного размера и формы. Те котлы, что побольше - без дна. Они открываются прямиком в волноприбойные ниши - горизонтальные пещеры в подножии бенча, выбитые набегающей волной. В тех же "котелках", что помельче, на дне валяются круглые камешки сантиметров от двух до пяти диаметром - прибой ими, собственно эти дырки и высверливает. Камешек попадает в трещину, прибойная волна его начинает гонять туда-сюда и вокруг себя. Понемногу камешек "растирает" круглую дырку, куда попадает еще один-два-три и т.д. камешка. Их-то мы и видим на дне. Со временем, эта дружная семейка, понукаемая прибоем, увеличивает котел в глубину, пока не "вылетит в трубу" - не достигнет волноприбойной ниши и не вывалится в море.
Темно-оливковые крабы-пауки медленно переползают по прихотливой ячеистой поверхности камня. При виде меня в панике бегут и забиваются в щели. Если заглянуть в трещину, то видно как краб делает неимоверные усилия, что бы забиться еще дальше. Лапки скребут по поверхности, но панцирь уже не пролезает глубже и краб замирает в ужасе, забавно тараща свои глазки на палочках.
Ближе к пляжу песок между камнями густо утыкан мелкими дырочками диаметром с карандаш или чуть больше. Около каждой - структурированная лучиками россыпь песчаных шариков. В дырочках живут тоже крабики, но мелкие-мелкие.
Ну, замрем. Из норки толщиной с карандаш вылезает крохотное создание на ножках-паутинках. Перед собой выталкивает комочек мокрого песка и опять скрывается в норке - за вторым. Вот другой крабик, чуть покрупнее, роет свежую норку. Пользуясь лапками, как скребком он по спирали ввинчивается в сырой песок, соскребая его со стенок и дна будущего жилища. Получившийся шарик выпихивается из норки, подпираемый хозяином. А вот еще один - стоит в задумчивости, медленно поднося что-то крошечными клешнями к челюстям и так же медленно пробуя это на вкус...
Приливная волна тихонечко подкрадывается сзади и, пока я наблюдаю за крабами, со слабым бульканьем подтачивает мои ботинки, которые незамедлительно начинают погружаться в песок. Приходится менять диспозицию...
Пляж
Ветер раскачивает решетку пальмовых листьев навевая сон. Сегодня выходной. А вчера... а вчера опять был остров. Но - с другой стороны.
Час грузились.
Потом - полтора шли на посудине с незамысловатым названием "Colo Boko 10" через реку, а потом вдоль берега. Название с португальского переводится типа "Заткни свою пасть 10" - простенько и со вкусом...
Потом - по колено в солоноватой воде мангр. В манграх - крабы. Толпы их медленно перемещаются под кустами на отмелях, не обращая особого внимания на нас. Моя попытка поймать одного с треском проваливается - краб мгновенно убегает мимо пальцев в траву. Резкие движения будоражат илистых прыгунов, занятых чем-то рядом, и рыбки бросаются в россыпную. Через небольшое время в отдалении над водой показываются их глаза, внимательно наблюдающие за мной.
Потом - скакали по огородам с маниокой и дефилировали мимо рисовых полей и черных женщин принимавших ванны - топлесс... Однако - не до женщин. Во-первых маршрут, а во-вторых - страшные они тут... Слегка перефразируя моего знакомого профессора - даже "именем Свободной Африки" не выйдет.
А вот потом, через три часа ползания под солнцем, преодолев гряду низких дюн, мы вывалились на пляж. И сразу - ветер. Масляный блеск забурунивающейся волны. Пятна черного концентрата на белом песке. Посреди пятен следы крабов, целенаправленно собиравших что-то с поверхности. И только на концентрате, а на белом песке - ни единого. Явно какие-то мутанты. Собирают тихонечко радиоактивные минералы для питания своих рабочих реакторов...
Ближе к мысу концентрат пропадает. В гребенке ряби появляются тонкие, сначала чуть заметные, а потом все более широкие золотистые полоски. Нагибаюсь - на дне маленьких луж, оставшихся после отлива, колышутся тонкие пластинки золотистой слюды. Метров через сто полоски сливаются, делаются шире и наконец - перед нами распахивается золотой пляж - идеально ровная поверхность, покрытая толстым, в несколько миллиметров, слоем золота. М мы ступаем на эту гигантскую, расстеленную под ногами хоругвь. Наши ботинки проминают ее, вырывая куски. На металлическом отливе полотна остаются черные рифленые следы. Через какое-то время единый золотой лист вновь разваливается на узкие волнистые полоски, которые, делаются все тоньше и тоньше и исчезают среди валиков обычного желтого песка... Солнце - через край... А нам еще пять километров...
Дожди. Каждый день - дождь. Сыро и прохладно. Полетели термиты. Наш гардьен собирает их под лампочкой в тазик с водой - что бы не разбежались. Чистый протеин. Потом пожарит и съест. Все хочу попробовать, но не достается... Они летят только одну ночь. В Гвинее лет термитов явный признак начала влажного сезона... А обещали его окончание...
Тест-драйв
Ветер. За окном колышется решетка пальмовых листьев... Завтра опять воскресенье... Прошла еще неделя, а, точнее, еще месяц. Завтра профессиональный праздник - день геолога, который очередной раз совпадает с днем дурака... Закат.
А неделька выдалась не простая. Пришли буровые установки и приехал Грэг - инструктор по работе с ними. Сначала он проинспектировал парк машин. А на следующий день с утра, буровая с радиоуправлением, проползла через поселок. Мне и то забавно смотреть как этот веселенький чистенький агрегат, рыча дизелем, шлепает своими резиновыми гусеницами по дороге "без руля и без ветрил", а что говорить о здешней ребятне. Толпа высыпала - немеряная. И если бы не предусмотрительно расставленные по периметру рабочие с палками, мы бы точно кого-нибудь переехали. Но стражи были бдительны. Они строили такие рожи, и так угрожающе махали своими орудиями, что никто не рисковал подходить близко. Но зато метрах в двадцати образовалось плотное кольцо детей, которое перемещалось вместе с буровой до самого профиля. Там уже стало скучнее и все понемногу рассосались и пропали в окружающем ландшафте.
И начался тест-драйв. Грэг - мужчина солидный и упитанный, и честно приложил все усилия для налаживания процесса. Солнце жарило по полной программе, тени в дюнах не было. Ветер - тоже как-то не очень дул. Вода текла с Грэга ручьями. Он был мокрый весь, до самой задницы и ниже. Но дядька старался. Он честно, наравне со всеми таскал трубы, стоял за рычагами и работал цепным ключом. За день он терял килограмма три, но бурение по обводненным пескам не шло. Трубы заклинивл плывун, а выход керна был сорок процентов с полутораметровой проходки. Это была жопа. Буровые, оказались не предназначены для этих пород. И Грэг это честно признал. На мужика было жалко смотреть. Репутация его фирмы рушилась на глазах, да и наш проект начинал чувствовать себя неадекватно: нет бурения - нет проекта. Однако, как обычно - в последний день, пришел и его звездный час. Грэг засиял. Миссия таки удалась - он был спасен и все мы до кучи. Все просто - для отбора каждой пробы бурится новая скважина. Это долго, нудно, затратно, так никто не делает, но другого пути здесь нет. Все равно - УРА, проект будет.
Зато, если идти в зоне заплеска по сухому песку, рябому после дождя, чуть приволакивая ноги, то слышен слабый свист - как если шагать в ботинках по резиновой дорожке.
Камералка
Опять дождь. Он подкрадывается серой пеленой, с запада, через залив, накрывая нашу виллу длинными частыми струями. Шепот ветра в казуарине пропадает, сменяясь громким шлепаньем капель о ровную поверхность дорожки, ведущей в никуда. Вероятно, планировался парадный выход из виллы, но теперь к нему вплотную примыкает низкая травяная крыша казы и им уже давно никто не пользуется.
Мы сидим на веранде. Кто-то обедает, кто-то курит. Я из картонной коробки из-под кондишена делаю себе стол. Низковат, но - за неимением...
Дождь понемногу стихает. Мужики заканчивают обед и расползаются по комнатам - сиеста. Сегодня выкопали четыре шурфа, и отобрали по ним пробы. Строение участка начинает проясняться, но до относительно полной ясности - еще рыть и рыть. Пока рабочая гипотеза - это формирование россыпи в основном под действием эоловых процессов.
Где-то, далеко-далеко от побережья, в развитии материка возникла пауза - затишье. Не образовывались горы, не двигались блоки. За эти миллионы лет дожди и солнце разрушили и выровняли поверхность континента. За миллионы лет дожди и солнце на этой поверхности разрушили и превратили в глину все, что не устояло под их натиском. Грунтовые воды, поднятые капиллярными силами до дневной поверхности, принесли с собой из глубины и оставили в трещинах гидроокислы железа, испарившись под палящими лучами светила. Образовались знаменитые африканские латеритные коры выветривания - глинистые слои различной мощности, перекрытые сверху буро-красной железной броней - кирасой, от которой со звоном отскакивает даже массивный геологический молоток. А потом континент проснулся. Бронированная поверхность зашевелилась, лопнула, и по трещинам потекли потоки воды, которые вымыли и выскребли до скального основания, ставшую легкодоступной, глинистую начинку железного пирога. Вместе с глиной реки вынесли и оставшиеся в коре устойчивые минералы - ильменит, циркон, рутил и прочие.
Размытый грунт с материка река сбросила в океан, течения разнесли его вдоль берега и до поры до времени сложили на дне, недалеко пляжа - на подводном склоне. До времени, до сезона штормов. Шторма подняли осадок со дна, выцедили из него всю глину, отогнав ее в темные глубины абиссали, и, в отлив, вынесли остаток на осушку, сложив тонкослоистым бисквитом первичного концентрата. В прилив, прибой, как огромный лоток, провел его вторичную концентрацию, тщательно промыл каждую песчинку и заскладировал получившийся промпродукт на берегу в зоне заплеска волн. А вот там уже полезным компонентом занялся бог ветров - Эол. Он забрал песок с зоны заплеска, методично и тщательно передул всю его толщу, в каждую щелочку, переработал, переместил и разложил по-своему сотни тонн, удалив почти все легкие минералы и оставив на месте только черный, тяжелый концентрат тяжелых минералов. Следы работы ветра мы встречаем практически во всех шурфах - это темно-серые прослои, толщиной до двух - трех метров, состоящие из тончайших, в первые миллиметры, чередующихся черных и белых полосок. Черное - концентрат, белое - кварц. Больше - ничего. Все что может быть разрушено, истерто и вынесено - было разрушено, истерто и вынесено. Полоски параллельны, горизонтальны или слагают небольшие линзовидные тела - перекрывающиеся косые серии слойков. Каждая такая серия - фрагмент дюны. Побольше линза - покрупнее дюна, поменьше - небольшой надув или край дюны. Основным соратником ветра и его противником в этой работе был мыс, на котором сейчас стоит маяк. Он создавал ветровую тень. Мыс играл роль концентратора воздушного потока, лепил из ветра узкую струю, не давая ему растекаться по поверхности побережья и заставляя интенсивно передувать и перемалывать только небольшую полосу берега - этакая природная обогатительная фабрика. И в горнило этой фабрики океан закидывал все новые и новые десятки и тысячи тонн песка, который ему несла с материка река.
Поближе к мысу - дюны пониже. Дальше - высота их резко растет, увеличивается длина и растет темный слой в их основании. Поближе к мысу - песок светлеет, прослойки концентрата становятся тоньше и реже, и, в конце концов, исчезают совсем. Зато на удалении от мыса пески сереют, потом чернеют, потом становятся просто черными, и полоса концентрата становится шире и шире и, наконец, ее становится видно, даже на космоснимках.
Работа
Встаем мы в пять утра, вылезаем из своих продавленных постелей, едим, собираемся, к семи часам грузимся в нашу "Тойоту" и, не спеша, тащимся с одного конца, этого забытого Богом городишки, на другой. Мимо нищего рынка, где торговцы раскладывают на кусках мешковины кучки арахиса и сушеной маниоки, а женщины, зевая, расставляют на пыльной красноватой земле свои тазы со свежеиспеченными желтоватыми веретенами хлеба, мимо облупленного здания суда, мимо новенькой мечети, мимо странной христианской церкви, мимо остова водонапорной башни, построенной португалами ... мимо... мимо... Наконец, объехав все ухабы и участки частично замощенные кирпичем, сразу за памятником в виде раскрытой книги - конституции, на страницах которой изображены автомат калашникова и мотыга на фоне шестеренки, мы поворачиваем на право. На дорогу ведущую к морю... Раньше это была эвкалиптовая аллея. Теперь, о ней напоминают единичные деревья на обочинах с желтовато-серыми скрученными стволами толщиной в два обхвата, серые обугленные фрагменты стволов их собратьев, местами торчащие из травы и запах... Аллея пахнет эвкалиптом. Теплый неподвижный воздух за ночь пропитывается эфирными маслами, и аллея встречает нас терпким эвкалиптовым благоуханием. Колонизаторы - сажали. Черные - вырубают.
Эта аллея не прибавит мне любви к Африке.
Дальше - еще минут десять рулежки по дюнам, заросшим редкой травой. Опять мимо. Мимо остова португальской фермы, мимо круглого скелета силосной башни, заросшего кустарником, мимо миниатюрных рисовых полей и согнутых фигур черных женщин, сажающих или пропалывающих этот рис и мы у буровой. Вылезаем, выкладываем инвентарь - пачку тазов для сбора проб, большое зеленое ведро со всякой всячиной для документации скважин, коробку с прозрачными пластиковыми трубками - лайнерами, буровой инструмент, воду и прочие мелочи. Бурмастер встает за рычаги, черная команда скапливается неподалеку, приготовившись мыть, подавать, крутить и пр., а я со своей посудой присаживаюсь в тень машины - чего стоять, в ногах правды нет, еще целый день впереди. С поворотом ключа раздается сытый рык дизеля. Команда суетиться, подтаскивая необходимый комплект труб. Грохот гидромолотка, сопровождает погружение бурового снаряда в грунт. Стоп - заданная глубина. Сейчас - три метра. Вытаскиваем сердечник и забиваемся еще на метр - на длину пробы. Где-то там, в глубине, грунт заполняет лайнер. Подъем. Команда отвинчивает сегменты по одному и складывает на стойку. Вот и "лидер" - самая первая труба, внутри которой и содержится заветная колоночка, в данном случае - песка. Заветный керн, ради которого столько шума производится. Лидер - в струбцину. Коронку отвинтить. Вот вместе с коронкой идет и клапан - белая нарезная пластиковая полусфера, которая не дает керну выпадать, а за ним и лайнер. Это уже моя работа - лайнер отсоединить, рулеткой померить длину керна, описать разрез, занести описание в журнал документации и материал, полученный с проходки, вытрясти из лайнера и упаковать в пластиковый пакет с номером. Все. Дальше все повторяется. Для каждой пробы - все заново. Для каждой пробы - новая скважина. Максимум десять- двенадцать проб (метров( в смену или около восьмидесяти метров бурения. Неоднозначно, но по- другому никак. Солнце нас не жалеет. Легкий ветерок спасает.
Мы лезем вглубь, надеясь получить дополнение к тому, что лежит сверху - пласту тяжелых минералов, который накрывает участок черным плащом. Однако как-то не получается. Мы поднимаем керн метр за метром, пневмомолоток трещит, дизель монотонно ревет. Очередная труба лезет из скважины. Но... Песок. Песок с обломками ракуши, гравийник, опять песок... На двенадцатом метре из лайнера выползает рыжая колбаса глины видом и консистенцией вызывающая у всех совершенно одинаковые ассоциации... Все. Это плотИк. Это глины коры выветривания по коренным породам, подстилающим пески. Скважина завершена. Пусто. Мы собираем инструмент, складываем его на рабочую стойку, цепляем стойку отвалом буровой и вся команда отправляется на следующую точку. Сто метров. Впереди иду я с зеленым ведром - выбираю дорогу, следом - бурмастер, рядом с ним, на оранжевом шнурке выносного пульта управления, ползет буровая, взревывая на подъемах и гребя песок своими резиновыми гусеницами, следом остальная команда - два помбура и машина...
И на новой точке опять: инструмент разложить, снаряд собрать и ждать. Ждать, когда прервется грохот пневмомолотка и труба полезет из земли, под довольное урчание дизеля, неся с собой надежду, удачу или вовсе наоборот...
Пляж
Ветер бьет в лицо, рядом шумят волны. Отлив. Машина несется по полосе еще сырого песка, как по асфальту. "Париж-Дакар". Крабы, завидев нас, стремительно удирают в разные стороны. Их конечности шевелятся так быстро, что сливаются с песком и кажется, что крабы просто катятся по пляжу под порывами ветра.
После шторма на пляже валяются "португальские кораблики". Их прозрачные пузыри, с прожилками интенсивно синего цвета, подсыхают на песке, вытягиваясь полукруглыми пунктирными цепочками - как волна вынесла. Продолговатый прозрачный пузырь размером сантиметра четыре в длину и полтора - в поперечнике. Под ним собранные, как матерчатая трубка на резинке, остатки тонких щупалец интенсивно синего цвета. Почему-то на рисунках всегда встречал розоватые окраски... Если на такой пузырь наступить, раздается легкий хлопок. Мы на машине, поэтому из-под колес доносятся целые очереди, как будто кто-то развлекается мелкими петардами под новый год...
Шторм выносит много всякого хлама - всевозможные обломки дерева, обрывки сетей и пр. Но попадаются и забавные вещи - например, куски пемзы. Натуральная вулканическая пемза. Хорошо окатанные обломки размером где-то с кулак или меньше. Пемза - это продукт подводного извержения. Рядом с Мозамбикским проливом вулканов нет. Сколько же она проплыла??
Кузнечики
А еще на пляже живут кузнечики. Если после отлива пройтись по осушке, то на песке можно увидеть массу всяких канавок и валиков разного размера и формы. От обычных "кривулин" до правильных кругов и спиралей. Сугубо научным языком это называется "следы ползания-проедания". Поневоле задаешься вопросом - кто все это проползал и съел? Ответы приходят постепенно, по мере накопления "времени пребывания". Через какое-то время я начал замечать в конце спиралей маленькие бугорки. Конечно - как только до меня это дошло, я немедленно копанул пальцами песок в этом месте и извлек на свет Божий маленькую, около сантиметра в длину, сиреневую двустворку. Со спиралями разобрались. А вот мелкие короткие кривые канавки мне покоя долго не давали. Канавки есть, а никого вокруг и под ними нет... Пока не набрел на пятачок, размером десять на двадцать сантиметров, который был изрезан канавками весь. А заметен он был издалека по причине его контрастного рисунка. На осушке, под тонким миллиметровым слоем обычного желтого песка присутствует не менее тонкий, но черный слой тяжелых минералов (надо заметить, что верхние десять-двадцать сантиметров на здешней осушке - это вообще слоеный пирог из таких прослоев(. Поэтому, если чертить веточкой или пальцем по песку, то образуется очень четкий и хорошо заметный, черный на желтом, рисунок. Собственно так я этот пятачок и нашел. А вот подойдя к нему я обнаружил, что состоит он из этих самых канавок, а в конце каждой канавки сидит крохотный кузнечик песчано-желтого цвета, который роет эту канавку и, судя по всему, что-то там в песке ест... Кузнечик размером миллиметра три-четыре в длину. До ближайшей травы - метров двести, до воды - сто и это отлив. Но совершенно нормальные кузнечики, только мелкие, а так - хорошо опознаваемая форма тела, две прыгательные ноги и... стоило мне нагнуться слишком близко, как все они упрыгали в разные стороны... И кто мне скажет - что это за "инсекты" и откуда они здесь?? Или тоже мутанты, которые радиоактивный концентрат потребляют?
"Pebane Fishing Lodge"
А еще, а еще... а еще после отлива на осушке остаются ванны. Серия углублений, соединяющаяся небольшими проливчиками по которым вода, перетекая из одной "ванны" в другую, понемногу сливается в океан. В одном таком "тазу" помещается как раз один человек. Вода - чистейшая. Отстоянная и фильтрованная. Да еще и солнцем прогретая. И ради чего лезть в мутную волну? Короче - провалялся я там, не вылезая, все два с половиной часа, что мы были в выходные на пляже "Pebane Fishing Lodge". Остальные последовали моему примеру и все были счастливы. Единственное - досаждали маленькие полосатые рыбки размером от полутора до трех сантиметров, которые быстренько набежали в мою ванну и начали выщипывать на мне шерсть. Надоедливые такие и не боятся ничего. Пришлось терпеть, утешая себя мыслью, что "слишком хорошо - это не хорошо". И сгорел таки...
"Pebane Fishing Lodge" - это местная достопримечательность и единственный туристический объект в городе. Это отель, состоящий из десятка бунгало, расположенный прямо на берегу океана. В прилив до воды не больше пятидесяти метров. Бунгало "полного профиля" - на одного-двух человек, с кондиционером, джакузи и прочими удобствами. Все честно. Стоит - сто тридцать бахов в сутки на полном пансионе. Командует заведением старый расист Крис и его жена Лин. Крис - угрюмая грубая личность, которая никогда не скажет доброго слова или шутки (ну, по крайней мере - нам, может быть потому, что мы не его клиенты(. Лин - полная противоположность - болтушка каких поискать и очень приветливая женщина. Если смотреть со спины, то очень сходит за девочку, но годов им на двоих - сто-сто двадцать, учитывая, что оба где-то одного возраста. В хозяйстве есть несколько лодок. Крис их водит, а Лин, при этом очень ловко управляется с громадным "Бэтфордом" к которому все это хозяйство прицепляется для спуска на воду, поскольку для гостей, по их желанию, за три сотни бахов отдельно, Крис устраивает океанскую рыбалку. Мы в выходные ездим к ним на пляж, поскольку отельчик стоит в самом удачном месте ближнего побережья - в казуариновой роще и тень присутствует недалеко от моря все жаркое время суток. Кроме того, все боссы и эксперты, которые время от времени посещают наш проект, останавливаются там. Поскольку относительно приличных мест в округе есть еще от силы пара, а приличных - больше нет вовсе.
В ваннах, кстати, еще помимо полосатых рыбок живут "низколетящие" крабы. Размера они не большого - сантиметров шесть вместе с лапами, но примечательны тем, что несут на панцире две длинных, где-то сантиметра по полтора, горизонтальных иглы - по одной с каждого бока, и имеют сильно уплощенные конечности - на манер плавников. "Низколетящие" они потому, что очень быстро перемещаются зигзагом на расстоянии сантиметра-полутора ото дна - как бы летят, а при опасности мгновенно зарываются в песок. Без следа...
Немного о жизни
Сегодня выходной. Наш "Черный Абдулла" - ночной сторож Абдалла, с утра пораньше граблями собрал, нарубленную два дня назад, траву с газона во дворе. Сложил все у забора и зажег. Трудолюбивый африканец... Я даже похихикаю над тем, что вместе с травой он срубил все культурные цветы - идеалом местного населения является глиняный двор, тщательно утоптанный и выметенный с валиком мусора по периметру. Это можно понять. Я, в конце-концов, наплюю на то, что он собрал эту траву только посередине двора. Мне, в общем-то, по-барабану, что траву он собрал, а весь мелкий мусор, типа каких-то бумажек, оставил. Мне без разницы, что он свалил всю эту дрянь в трех метрах от дома и зажег, вместо того чтобы просто выкинуть ее на дорогу за забор, как он это обычно делает. Но он это сделал в выходные, когда все дома, а не в будни - когда все на работе. После чего сел на велосипед и уехал - его смена в девять закончилась, а трава горела еще часа три, затянув дымом всю территорию виллы.
Купили таз крупных креветок. Восемь здоровых мужиков на вилле живут. Повариха берет десяток, чистит, делает из них соус, остальные - в морозилку... Спрашиваем - ну зачем??? Ведь креветки свежие, почему все не приготовила?? Смеется - сама не знает... Сегодня-таки сделала остальные - в соусе, с картошкой... но - не чищенные...
Покрасили в лаборатории пол. Хорошо покрасили, ровно... Стояли в лаборатории столы - под ножками остались не покрашенные пятна... И никто не шевельнулся подвинуть стол и покрасить - нет, так лаборатория и стоит с серыми цементными пятнами в тех местах, где ножки столов были.
Люблю Африку, нежно и чем дальше - тем больше...
Вечером в столовую прилетел зеленый двенадцатисантиметровый богомол. Сел на голову начальнику, потом перелетел на стол, потом на меня, короче - устроил фурор. Еле выпроводили обратно на улицу. Там он еще покрутился около лампочки, потом сел на раму окна и затих в ожидании добычи.
Эпилог
Нельзя сказать, что четыре месяца мелькнули незаметно. Это только с виду все легко и просто: раз - и пляж. Сезон был тяжелый.
Началось все с того, что обещанной к нашему приезду буровой и лаборатории мы ждали месяц. Лаборатории мы так и не дождались до самого отъезда. Потом - начальника посадили в местную тюрьму за езду без прав. Хорошо, что только на два дня, но, зато выпустили только через зал суда с большим шумом, помпой и солидной выплатой в виде штрафа. С тех пор нас знала весь городишко и местная верхушка и не только силовая. Потом нас, за просто так, обвинили во всех смертных грехах, и мы не знали, чем это кончится. Затем недели две мы жили "на птичьих правах" - без паспортов и каких-либо документов, пока инвестор оформлял нам продление виз. Потом накрылась буровая, и вся программа повисла, потом начались мелкие конфликты в команде. Все друг перед другом, в конце-концов, извинились, но осадок остался. Потом пошли дожди, и буровые работы опять встали. Потом, вроде, все наладилось на какое-то время и все шло спокойно. Пока не оказалось, что объемы бурения почти сделаны, а сроку еще три недели... И тут выяснилось, что начальник любит подвиги, а я люблю спокойно работать в соответствии с планом и что бы меня не дергали после рабочего дня и в мой законный выходной... Организованные начальством стахановские движения были благополучно посланы, но вылились в локальный конфликт интересов. Конфликт, конечно, был быстро счерпан - не дети, все всё понимают, коллектив маленький и жить всем еще в этом страном Мозамбике не одну неделю, но опять нервов было потрачено много, а главное - в попусту. И это не считая всяких забавных случаев типа застрявшей во время прилива на осушке машины, полета на другой, при легком подпитии экипажа, в возникшее почему-то на дороге рисовое поле и пр.
Закончилось все в соответствии с местной логикой. Нас загрузили в кузов "сингла" и отправили в аэропорт. Ну... тоже результат. Триста км по Африке в открытом кузове я еще не ездил. Спасло только то, что грейдерник был новый - относительно ровный и пыль дождем придавило. СоветИк, он и есть советИк. Не белый и вовсе не черный. И относится к нему надо как к советикУ... А вы чего хотели?