В этот раз старички разошлись не на шутку. "Зачем мне 1.3 миллиона арабов? Я не хочу отвечать за их судьбу!" - горячился один из них, не только сейчас, но и когда-то давно, во времена относительной молодости, способный отвечать разве только за свою судьбу. "Пусть стреляют, пусть запускают ракеты, пусть у них будут танки и самолёты, но зато их ноги здесь не будет". "Но, если у них будут танки, они просто приедут на этих танках, и баста, безо всяких ног" - робко замечали мы ему, но он не слушал.
На известную цитату из Черчиля: "Горе народу, чьё правительство за столом переговоров отдаёт завоёванное кровью на поле боя", учёная дама важно сказала, что ведь и другие отдают завоёванное и уходят, как англичане из Германии после Второй Мировой войны. То, что приходя, да и перед уходом они, вместе с остальными союзниками, подрасчистили эту самую Германию от нацистов и их пособников, собравшихся волновало мало. "Шарон - теперь истинный патриот", - хором воскликнули восторженные погодки и поклоники Переса. Раньше они же ненавидели Шарона больше, чем Арафата, но сейчас всё смешалось (а, может, напротив, - прояснилось) у них в доме. Шарон - настоящий хавер, раз убирается с территорий!
"Только уйдя, мы сохраним еврейский и демократический характер Израиля", - гордо выпрямившись, сказал один из соорал, ибо беседой происходящее уже трудно было назвать. "Уйдя откуда?" - спросил один из нас. "Чем меньше страна, тем она крепче", - заявил нежелавший нести ответственность за арабов, именно тех, которые снаружи. "Израильские арабы ещё долго не будут меня волновать!", - сообщил он, и все согласно закивали головами. "Им не изменить еврейский и демократический характер государства". "Господи, но внешние и внутренние арабы тесно связаны. Так что если эта мазь опасна для наружного пользования, то как её можно принимать во-внутрь?! Ведь это же, каждому понятно, много опаснее!"
Но, как говорится, "левый марш" крепчал. "Из-за кучки смутьянов отказаться от шанса мира - нет и ещё 1 млн. 300 тысяч раз - нет, по разу от имени каждого араба Газы". "Долой смутьянов, подстрекателей и хулиганов!" - орали они. Вместе всё начинало напоминать сборище в СССР по осуждению безродных космополитов, поэта Пастернака или "израильской военщины". "Но кто будет выполнять приказы по изгнанию евреев из их домов? Изгоняемые могут, не забудьте, и сопротивляться, да и армия с полицией - не однородны, могут найтись и не согласные, а ведь это - раскол армии", - возражали мы.
"Расколу - не бывать, народ почти весь и почти как один - за ликвидацию всего поселенчества, начиная с этих газских смутьянов. Об этом вчера в самом "Ха-Ареце" писали. А это - правдивейшая из газет. Ей можно верить больше, чем своим глазам и ушам. И нечего нас пугать, - вот отдали Синай, и пришёл мир с Египтом, ушли из Южного Ливана, и там - тишина. С каждым уходом мы укрепляем демократический характер государства. Лучше меньше, да лучше", - ну прямо, как Ленин Владимир Ильич - "всегда живой", повторился самый решительный. А его коллега, вдруг возьми и скажи: "Для выселения можно нанять и использовать только добровольцев и таких верных стране героев найдётся не мало".
И надо же случится, чтоб буквально через полчаса одному из нас позвонил приятель и сказал: "А ведь они бросят клич по миру и навербуют пару дивизий добровольцев - гнать евреев просто из энтузиазма, под руководством, к примеру, генерал-полковника Макашёва (звание командовать позволяет!), оплатив рядовым, помимо дороги и харча, эдак "на бутылёк". Словом, найдутся те, для кого
"ведь это - такое везение, братцы,
жидов можно бить и не надо бояться!"
Таким образои, сменят усталый и неустойчивый израильский "караул", готовый кричать караул от раздвоения двух чувств долга - к правительству и к своим собратьям, на импортный, новый и идеологически надёжный. И что тогда делать?", - спросил наш приятель.
Идея на мгновение застала нас в расплох. Но только на мгновение, поскольку более длительных расплохов у нас, Меира и Моше, отродясь не бывало. И мы срау поняли, что ответить озабоченному приятелю. "Во-первых, не боись!", - сказали мы ему. "Во-вторых, откуда ты взял одну-две дивизии, т.е. тысяч двадцать босяков. Вот ведь регулярная российская армия, чуть ли не до ста тысяч человек, т.е. десять дивизий, применяя всё, кроме атомной бомбы, едва справилась (если это можно считать - справилась) с тремя сотнями тысяч чеченцев. А поселенцев ведь - под триста тысяч, и не робкого десятка они".
Отпор своим давать труднее, чем наёмникам. Военный авторитет израильтян в борьбе с террористами и прочим сбродом весьма высок. Так что наёмник сто раз подумает, прежде чем наняться, - ненароком могут пристрелить, не очень церемонясь и вряд ли опасаясь мирового общественного мнения. Вон сколько "мучеников" снарядили израильтяне в дальний путь. Так эти хоть к гуриям, фуриям и из принципа, а тут за бутылёк и харч - не стоит, право".
Есть и другая возможность - придут наёмники из-за рубежа, окажись такие, гнать поселенцев и увидят: хозяйства и дома отличные, кругом - порядок, что коровы, что помидоры - загляденье. А море и пляжи - жить, никогда не умирая хочется, при том именно здесь... Ведь сплошной санаторий, а не те дыры, куда наёмнику потом возвращаться. Зачем же рисковать во имя интересов одного жидовья и своих чувств (которые привычно загнать обратно во внутрь можно довольно легко) самим собой?
Словом, безопаснее и полезнее наняться к поселенцам, пускай к жидам, в работники, привести сюда семью, чем под руководством генерала "Макашёва" и его израильских науськивателей подвергать свою жизнь, которая, напомним, даётся один раз, смертельной опасности. "Зачем возвращаться в свои дыры? Мне с семьёй здесь будет лучше", - подумает наёмник, и его будущий коллега из Таиланда согласно закивает головой. А бессемейный увидит ещё больше перспектив, ибо как известно, в Тулу не обязательно ездить со своим самоваром. Так что не стоит переоценивать опасность использования наёмников для изгнания поселенцев. Их, пионерское, дело от такой попытки, скорее, выиграет.
И в заключение, пару слов об анти-эпиграфе. Не всегда права народная молва. Мы, Меир и Моше, уверены - не быть победе проституток, даже если они, принадлежащие разным, пусть даже всем странам, объединятся.